|
| | | | Проблемы современной экономики, N 3/4 (19/20), 2006 | | | | ЭКОНОМИКА И РЕЛИГИЯ | | | Чукуров А. Ю.
заведующий кафедрой гуманитарных и социальных наук Санкт-Петербургской академии управления и экономики,
кандидат культурологии
| |
| | | |
На сегодняшний день повседневная жизнь начинает претендовать на высокую культурную значимость, находясь в центре общественного внимания. Как писал Б. Вальденфельс: `Повседневное - это привычное, упорядоченное, близкое. В противоположность повседневному неповседневное существует как непривычное, вне обычного порядка находящееся, далекое. Хотя и следует соблюдать осторожность при фактически данных специфических форм порядков, все же ни одна человеческая культура немыслима без противопоставления повседневного и неповседневного` [*].
О выдвижении повседневной жизни в качестве основного модуса бытия [*], основного способа существования современного человека, претензиях повседневности на высокий культурный статус свидетельствует, в частности, повысившееся в последние годы внимание гуманитарных наук к этому феномену.
Культурный переворот, наступивший после Второй мировой войны, состоял, по оценке Г.С. Кнабе, в том, что обнаруженная мыслителями XIX в. `жизнь` перестала быть императивом и тезисом, воплотившись в материальной, технико-экономической и политико-демографической реальности, в практическом повседневном существовании миллионов людей. Безграничные технические возможности второй половины ХХ в., возможность репродуцировать и популяризировать искусство, создавать непрофессиональные, но художественно значимые его формы, насыщать культурой среду обитания убеждали в том, что в конкретной повседневности заложено тяготение к своеобразному культурному состоянию, таящему в себе огромные резервы самовыражения каждого на простом языке простых вещей, резервы втягивания в свою орбиту всех, кто открыт элементарным и очевидным их духовным смыслам [*].
На сегодняшний день повседневность врывается во все сферы культуры, переосмысляется и наделяется сакральным смыслом, что связано с осознанием, в том числе и в нашей стране, того очевидного факта, что человеку нужно полноценное `земное` существование, обеспечивающее `ему несомненность присутствия в мире и средства самоутверждения` [*].
Повседневность со времен Э. Гуссерля понимается как динамичный жизненный мир человека, который конструируется и воссоздается каждой индивидуальной личностью. Воспроизводство жизненного мира осуществляется через взаимодействие процессов `оповседневнивания` и `преодоления повседневности` [*]. Повседневность как культурная ценность была открыта и осмыслена на рубеже XIX-XX вв., а на границе с XXI в. мы видим, как процесс включения повседневности в систему культуры, уже завершился ее онтологизацией.
Очевидно, что исследование повседневных практик с позиций различных концепций культуры будет логично приводить к выявлению соответствующего контекста их функционирования, что также будет отражаться на методе исследования. Так, в рамках антропоцентрической концепции повседневности мы будем иметь дело с выражением духовного идеала, потребностей и ценностных ориентаций субъектов повседневной жизни. В рамках социоатрибутивной концепции повседневность - вещный продукт повседневной деятельности ее субъектов, производителей и потребителей. Информационно семиотическая концепция трактует повседневность как культурные тексты коммуникационного и символического характера. Такое разнообразие исследовательских подходов до некоторой степени затрудняет выработку стройной методологии изучения данного культурного феномена [*].
Одним из основных вопросов изучения культуры повседневности является вопрос о детерминантах этого феномена. Очевидно, что подобными детерминантами становятся факторы хозяйственной жизни, климатические условия, социокультурная структура и специфика. Одной из основных детерминант, на наш взгляд, является принятая в обществе религиозная система.
Религия традиционно пронизывала все сферы жизни человека и подспудно влияла на организацию жизни, даже если человек и не отличался религиозностью и не осознавал этого. Макс Вебер в своих работах успешно выявлял глубинную связь между религиозным началом и началом социокультурным. Религиозные системы, по мнению М. Вебера, формируют специфическую модель поведения, особый уклад жизни. Принятая религия влияет не только на мировоззрение индивида, но и на его `мирскую` деятельность и на результаты этой деятельности. На протяжении длительного времени никаких сомнений в единстве утилитарной и духовной сторон существования не возникало. Религия тесно сплелась с традициями, существующими в обществе, а в ситуации кризиса культурной идентичности обретала новое звучание. Если в традиционном обществе религиозные ценности и обряды были неразрывно связаны с повседневной жизнью, а в эпоху модерна мы наблюдали десакрализацию повседневности, то на сегодняшний день, в ситуации духовного поиска, религиозные настроения вновь проникают в культуру. Более того, мы можем утверждать, что современная религиозность может рассматриваться как феномен повседневной культуры. Правомерно будет также говорить о сакрализации повседневности, которая выражается, в частности, в `духовном прагматизме`, когда из всего многообразия религиозных идей принимаются те, которые должны работать здесь и сейчас, т. е. в повседневной жизни.
Глубокие духовные и религиозные трансформации, пережитые европейским обществом в эпоху Реформации, оказали колоссальное воздействие не только на социокультурные, экономические условия жизнедеятельности европейцев, но и в целом на культурный темп и ритм. Протестантизм повлиял на культуру повседневности, подвергнув коррекции ряд моральных установок личности, придав им специфическую направленность. Протестантизм, без учета региональной специфики (Германия, Англия или страны Скандинавии), сформировал особую модель поведения личности. Еще М. Вебер развивал идею `призвания`, которым для каждого становится выполнение его мирских обязанностей, что в полной мере соответствует тезису, выдвинутому Мартином Лютером о `профессиональном призвании`. С точки зрения Лютера, монашеский образ жизни не только бессмысленен для оправдания перед Богом, но и являет собой лишь порождение эгоизма и холодного равнодушия, пренебрегающего мирскими обязанностями человека. Мирская же деятельность, напротив, характеризуется им как проявление христианской любви к ближнему [*]. Такая установка, конечно же, не могла не оказать влияние на событийный ряд повседневности в странах, принявших протестантизм. М. Вебер указывает на то, что наиболее полно и зримо протестантские принципы были воплощены в моральных максимах Б. Франклина: `Чем больше у тебя денег, тем больше порождают они в обороте, так что прибыль растет все быстрее и быстрее. Тот, кто убивает супороносную свинью, уничтожает все ее потомство до тысячного ее члена. Тот, кто изводит одну монету в пять шиллингов, убивает все, что она могла бы произвести: целые колонны фунтов` [*].
Возникает уникальная ситуация - труд и накопление капитала неожиданно оказались формой служения Богу. Безусловно, в профессиональной этике католицизма мы также можем найти зачатки подобного отношения к трудовой деятельности, но именно протестантское учение оформило настоящую культурно-этическую систему труда-служения. Качественный труд становится устойчивой нормой хозяйственной деятельности. Таким образом, мы выходим на несколько позабытый концепт - `культура труда`, который включает, помимо прочего, две составляющие - во-первых, содержание самого трудового процесса, прежде всего, в его духовно-нравственных основаниях (т. е. труд воспитывает, участвует в формировании личности и пр.). Во-вторых, - результат трудовой деятельности.
Помимо формирования `новой` культуры труда, в основе протестантизма мы видим тесное соединение двух начал - иррационалистического идеализма и экзистенциализма. Для подобного соединения характерна не только иррационалистическая концепция познания, но и иррациональная онтология, которая исходит из тезиса, что сама действительность хаотична, не подчинена никаким закономерностям.
Экзистенциализм, в отличие от фрейдизма, неофрейдизма, персонализма и других течений иррационализма, выступает как более `реалистическая` форма последнего, ставящая в центр рассмотрения `человеческую реальность`, чувственную жизнь индивида, его сознание и самосознание.
Уже у С. Кьеркегора (первого, кто предложил ввести в науку термин `экзистенция`) есть характерное для экзистенциализма требование сделать исходной точкой философствования индивида - так, `как он есть для самого себя`. Кьеркегор утверждал, что существование не может быть умопостигаемым, оно дано только через переживание индивида (постигающее существование). Эта концепция существования стала основой экзистенциализма. Кьеркегор также вводит новые онтологические термины (бытие-к-смерти, свобода, выбор, страх). Философ считал подлинным существованием человека его религиозность (нерелигиозный человек видит смысл жизни в счастье, религиозный - в страдании). По идеологии протестантизма, человек, поверивший в протестантскую церковь, уже изначально спасен и только от него зависит, как он может спасти души других людей. Отсюда и развитие филантропии, миссионерства, кредитной системы как событий, постоянно подтверждающих спасенность.
Действительно, совершить настоящий переворот не только в мире духовно-религиозном, но и трансформировать всю социокультурную модель могла личность, только уверовавшая в свою `богоизбранность` и собственно спасение. А подтверждением этой избранности оказывается деловой успех. Протестантская этика поддерживает накопление богатства, как один из показателей отметки человека Богом и шаг на пути его к спасению. Бог с тем, с кем успех, - это один из основных посылов протестантизма. Американские социологи не раз отмечали, что миллионеров больше именно среди американских протестантов, а не среди представителей других христианских конфессий.
Анализируя ситуацию дня сегодняшнего, необходимо ясно представлять, что за последние двести лет реформаторские церкви Европы пережили ряд противоречивых процессов. Так, увлеченность доктриной и мелочной регламентацией в ущерб мистицизму и глубине христианской жизни привело многие общины Германии, Скандинавии и других стран к духовному охлаждению и появлению либерального богословия, библейского критицизма и модернизма.
Одиночество человека, его `покинутость` Богом, о чем в той или иной степени говорят все направления протестантского учения, предоставляет человеку определенную свободу выбора модели поведения, что подкрепляется теологией смерти самого Бога. Данный тезис явился отражением нового сознания верующего, для которого неоспоримым фактом стало резкое ослабление привычных проявлений религиозности.
В протестантизме истина веры оказывается неотделимой от работы разума, а дело веры (честный труд как `мирская аскеза`) становится практическим делом разума. Именно человеческому разуму отдано толкование веры и пол-ное руководство ее практической реализацией. [*]
С протестантизмом связан новый взгляд на природу челове ка. В культуре Средневековья, как известно, человек, по католичес-кому вероучению, понимался как существо греховное от природы. Согласно протестантизму, он есть существо, `сознающее греховность своей природы`. В протестантизме была заложена идея о том, что-бы вся присутствующая в человеке энергия ненависти к злу была изъята из мира и обращена вовнутрь - против того нравственного убожества, которое есть в каждом.
Поскольку человеческая природа изначально повреждена, по мысли протестантов, то она требует очистки и радикальной пе ределки. Потенциальная возможность этого обусловлена присут ствием Бога в человеческой душе. А вот реализация такой возможности целиком во власти человека. Возникает неизвестная ни Средневековью, ни античности проблема формирования личности. Человек перестает быть `заданным` своим социальным статусом и набором социальных ролей в иерархически органи зованном обществе, он становится кем-то в результате собственных действий.
Протестантизм, сформировав новую культуру труда, лишил прежних религиозно-нравственных границ саму потребность в трудовой деятельности, и вскоре появился невиданный ранее трудовой энтузиазм, который возник из обращения воли и энергии человека на мир и материю из-за отвращения от Бога и божественно-умозрительной сферы. Затем появилось безграничное приобретательство (как средство маркировки вещами делового успеха для подтверждения собственной избранности и спасенности). По словам М. Шелера, `Именно это новое обесценивание мира упраздняет любовь и созерцательное отношение к нему, превращая мир в преодолеваемое голым расчетом `сопротивление` для ничем не ограниченной отныне трудовой энергии. Миром как чем-то ценным, приносящим `радость` изумляются и восхищаются; только мир, утративший свою ценность, может вызвать прилив безграничной трудовой энергии!`.
Несмотря на специфическую культуру труда и особым образом понимаемую идею личностного спасения, протестантизм не стремился поощрять развитие науки. Практически все видные деятели евангелического движения настороженно или даже негативно относились к ученым [*]. Но вне зависимости от желаний и личных пристрастий отдельных представителей протестантского лагеря, протестантский этос косвенно и часто против воли самих религиозных лидеров мог продвигать развитие науки. Значение идеологии Реформации для развития науки Нового времени состоит, прежде всего, в разрушении средневековой иерархической картины мира позднего католицизма и в переориентации воли человека с созерцательного отношения к истине на активный ее поиск, о чем пишет Л. М. Косарева в своем исследовании `Социокультурный генезис науки Нового времени. Философский аспект проблемы` [*]. `Перед мощью потока воли протестантского трансцендентного Бога исчезает иерархия качеств аристотелевско-томистской картины мира. Все различия рангов и видов творения теряют смысл. Все элементы сотворенной природы становятся равными между собой:` [*], что, безусловно, важно для развития культуры повседневности. Реформация привела к десакрализации традиционных религиозных практик (включая католические святыни). Протестантам хотелось, чтобы все утверждения были разумно согласованы между собой в общедоступной форме, чтобы практика строго следовала вероучению, чтобы почитавшееся священным имело родословную, восходящую к библейским текстам. Мы видим очевидное желание опереться на что-то понятное и доступное. Подобная программа более подходила для выработки новой научной теории. Такой подход также во многом способствовал развитию научной мысли. В повседневных практиках мы видим переход от сложного, устремленного к Богу и богато декорированного Храма к простому, комфортному и уютному Дому.
В повседневной жизни Скандинавии после принятия нового протестантского вероисповедания господствовали общинность и коллективизм. Модель поведения человека определялась церковной, семейной и цеховой дисциплиной [*]. Страх выйти за пределы `общепринятого`, оказаться в какой-то момент не таким как все - вот доминанты повседневной жизни скандинава этой эпохи, закрепленные и утвержденные протестантизмом. Этот страх не исчезнет из культуры повседневности стран Северной Европы и позже, в провинции сохранившись вплоть до ХХ в. Соблюдение законов и обычаев становится фундаментом `нормального` поведения.
Протестантизм в Скандинавии не избежал крайних, фундаменталистских направлений, оказывавших прямое воздействие на организацию повседневной жизни. Так, в 40-х гг. XIX в. на севере Швеции возникает религиозное движение лестадиан, возглавляемое пастором Ларсом Леви Лестадиусом (1800-1860). Лестадианство как протестантское движение отличает крайний аскетизм и экстатический характер. С 1845 г. лестадианство стало быстро распространяться в Северной Швеции, а в начале ХХ в. разделилось на два направления: западное с центром в Елливаре и восточное - с центром в Торнедалене. Родился Лестадиус в семье священника в Норланде. Его мать была шведской саамкой, что определило во многом тот факт, что Лестадиус впоследствии много работал среди лапландского населения. Центральными элементами проповедей Лестадиуса являлись праведность и моральная чистота. Признаком искупленной жизни должна быть святость во всех поступках. `Это любовь, которая побуждает прощенную душу ненавидеть дела Ветхого Адама. Любовь Иисуса требует отречься от пьянства, сквернословия, жадности, тщеславия, мирской радости и гнева. И та же самая любовь требует и понуждает говорить на духовные темы всякий раз, когда представится случай` [*] .
Крайнее пуританство лестадиан обретало порой самые причудливые формы. Это движение не потеряло своей строгости и поныне. Лестадиане выступают против современной техники, кино, театра и телевидения. Занавески на окнах называются `кальсонами дьявола`. Лестадиане выступают и против ограничения рождаемости, как и многие пуританские и фундаменталистские организации. Украшения в одежде также запрещаются. Мужчинам запрещено носить галстуки, шляпы, женщинам - серьги и короткую стрижку. Секта лестадиан проявляет крайнюю степень суровости к нарушителям этих запретов [*].
При этом лестадианство всегда оставалось в рамках государственной церкви, а сам Лестадиус - лютеранским священником, что говорит о том, что протестантизм в крайнем своем проявлении определяет специфику повседневных практик.
У скандинавов не принято роскошно обставлять свои дома. В доме среднего обывателя обращает на себя внимание скромность быта и склонность хозяев к традициям и старине. Фольклорные мотивы играют значительную роль, что выражается в очевидном предпочтении деревянной мебели в `деревенском стиле`, подсвечниках, каминах, неброской одежде. Обязательные атрибут - портреты предков и старинные, пожелтевшие от времени фотографии, а также детские рисунки. Даже в крупных (по скандинавским меркам) городах нет явной дифференциации между городом и периферией (убранство окон в городе и в сельской местности идентично: маленькие окошки с занавесками в клеточку или со сказочными рождественскими сюжетами; обстановка в домах, ритм жизни). Город заселен, по большей части, выходцами из глубинки, там неоднородное общество, неоднородная атмосфера и менталитет. Город не имеет явно выраженного значения культурообразующего центра, он мыслится лишь как место, где можно повысить свое благосостояние и достичь большего уровня комфорта.
Можно констатировать, что протестантизм сформировал специфическую этическую систему, где труд выступает служением Богу, а центральным элементом трудового процесса является не духовно-нравственное самовоспитание, а качественный конечный продукт. Реформация стимулировала развитие науки, возможно, даже вопреки желаниям ее лидеров, что, в конечном счете, вывело протестантские страны на новый уровень технико-технологического развития.
С течением времени в процессе секуляризации и слияния с повседневностью протестантская церковь перестает играть роль духовного наставника и проводника, превращаясь в неотъемлемый атрибут повседневных практик. Протестантская церковь в Скандинавии в процессе наполнения повседневности духовным содержанием сама эволюционировала от института духовного к институту социальному. Сделав акцент на активной профессиональной деятельности, личной ответственности и свободе в принятии решений, протестантизм определил стиль и ритм жизни скандинавов, одновременно поставив человека в ситуацию тотального одиночества, определившего духовную основу современного мира повседневности. | |
|
