Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 3/4 (19/20), 2006
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ
Анохин А. М.
докторант кафедры культурной антропологии и этнической социологии Санкт-Петербургского государственного университета,
кандидат педагогических наук, доцент


Социальные адаптационные механизмы в структуре глобализирующегося мира

Под глобализацией понимается происходящий в настоящее время процесс планетарного объединения всех сфер человеческой деятельности, охватывающий производство, технологию, торговлю, культуру, политические и государственные институты. Процесс интеграции является естественным и объективным, его никто не может остановить, с ним необходимо считаться как с фундаментальным фактором развития цивилизации [1; 2].
Как отмечает И.С.Иванов [2, с. 4] `в условиях глобализации резко усилились новые угрозы международной безопасности и стабильности, которые значительно ускорили процесс трансформации международных отношений`. Однако, стремление большинства государств к формированию демократического многополярного мироустройства наталкивается на инерцию старых подходов, нацеленных на создание моноцентричной системы межгосударственных отношений. На это указывает и J.Pieterse [4], который рассматривает вопрос глобализации и социальной интеграции в эволюционной перспективе. Он подчеркивает, что во многих современных дискуссиях преобладает Европоцентризм, являющийся, по его мнению, во многом подражанием предшествующему ему религиозному универсализму. Несмотря на то, что глобализация объективно диктует необходимость развивать коллективные и интернациональные начала обеспечения мира и стабильности, все еще имеют место попытки решать глобальные проблемы односторонними силовыми методами, строить собственную адаптационную стратегию в ущерб развития других. В социальной области происходит качественное увеличение роли внешних факторов, таких как международная конкуренция, стабильность финансовых рынков и т. д.; трансформируется определение уровня жизни, а порой и сама перспектива существования целых социальных и профессиональных групп населения. Глобализация на ее нынешнем этапе ведет к неравномерности развития государств и целых регионов [2, с.7]. Создает тенденции в определенных локальных социальных структурах по разряжению времени, а для других по его уплотнению. Тем самым обеспечивается замена эволюционной среды на бифуркационную и создается противоречие: стремление жить в традиционной эволюционной среде, но опираясь на новые бифуркационные законы. `Наиболее адекватно ориентируются в социальном пространстве в условиях бифуркаций `предадаптированные` группы, находившиеся во внутренней конфронтации к прежнему социальному порядку (например, представители теневой экономики в предреформенной России, прочие группы - носители альтернативной идеологии и др.)` [3, с.339]. Это усиливает маргинализацию большей части развивающихся стран и значимой части населения в развитых странах. `Процесс интеграции человечества неразрывно связан с существованием неравенства (например, противостояние Юга и Севера). Характерной чертой современной глобализации является то, что она исключает большую часть человечества (значительные регионы Африки, Азии и Латинской Америки) из глобализирующегося мира` [4].
В свою очередь эти процессы приводят к неравномерности развития мировой экономики, в гипертрофированном развитии одних ее секторов в ущерб другим, в трансформации кредитно-финансовой сферы, которая до 1980-1990-х годов в первую очередь обслуживала реальный сектор экономики, а позже стала приобретать `самодовлеющее значение`. Исследуя тенденции такой `самодостаточности` И.С. Иванов, вслед за С.И. Долговым, приводит слова Ж. Ширака, назвавшего спекулятивные сделки, на которые приходится сейчас около 90 процентов ежедневных валютных операций (только 10 процентов обслуживают внешнюю торговлю) - `СПИДом нашей экономики` [2].
Другими словами, современное глобальное сообщество достаточно активно использует механизм виртуализации в политических, экономических, образовательных и других процессах. При опоре на современные компьютерные, информационные, мультимедийные цифровые технологии, имеющие одинаковую сетевую природу с общими процессами глобализации (с установлением межсетевых и межсистемных коммуникаций) можно осуществлять собственную постоянную модернизацию, осуществлять моделирование образа страны, политической, военной силы, экономического развития и др.
Процессы виртуализации обеспечиваются особенностью современной глобализации, которая проявляется в интегрировании, а затем, исходя уже из новых целей и задач, сепарировании социального, природного и др. ресурсов. Это приводит к неизбежному усилению неравномерности социально-экономического развития различных стран мира (более целесообразно говорить о дифференциации социального и экономического развития) и объективному обострению конкуренции в международных отношениях. Страны втягиваются в глобализацию по законам классической конкуренции, а, оказавшись в `новых` условиях, сталкиваются с конкуренцией по `глобальным` правилам и ввиду своего технолого-информационного и финансового `отставания` не имеют возможности существенно влиять на происходящую с ними трансформацию. Это влияние также ослаблено тем, что с одной стороны, средний класс развивающихся стран вовлечен в глобальные потоки рекламы, потребления рекламируемых брендов и продукции высоких технологий. С другой стороны, низшие слои развитых обществ все больше и больше исключаются из данных потоков [4].
J.Pieterse [4] отмечает, что развивающиеся страны оказываются причастными к глобальным процессам через систему мировых финансовых обязательств, глобальных рынков, глобальную экологию, международную политику, транснациональное гражданское общество, миграцию, глобальную преступность и т.д. В исторической перспективе глобализация неразрывно связана с миграцией. Однако сегодня незаконная и легальная миграция, принимающая все более широкие масштабы, перерастает в серьезную проблему для многих развитых государств (внутри которых для нее имеются и создаются многочисленные барьеры), становится фактором, прямо влияющим на внутриполитические процессы. В современном глобализирующемся мире миграционные потоки (например, беженцев, нелегальных мигрантов, террористов и т.д.) организуются на смежных территориях развивающихся стран или `проходят` по слабоструктурированным маргинальным районам внутри развитых стран.
Развитие единого информационно-культурного пространства становится фактором мощного воздействия на общество, прежде всего на молодежь. Тем самым усиливается значение социально-психологических и культурно-информационных аспектов глобализации [2]. Это создает условия для создания и усиления международных организаций, имеющих разную идеологическую направленность, например, природоохранную (Гринпис), образовательную (объединяемые, например, Болонским процессом или многочисленными дистантными образовательными программами), фанатов (спортивных и музыкальных) или имеющих крайне правые и радикально-националистические взгляды (неофашисты и скинхеды) и др. Необходимо отметить, что при фактической потере традиционного смысла национально-государственных границ, общество расширяет пространство для организованной преступности. Используя огромный потенциал, предоставленный глобализацией, криминальные сообщества перекачивают ресурсы как внутри теневого сектора, так и, легализуя определенную часть средств, в легальном секторе мировой экономики, усиливая свой контроль над международными финансовыми, инвестиционными потоками [2]. Процессы глобализации создают предпосылки для политического влияния одних стран на другие, механизмом которых пользуются международные террористические организации.
Глобализация создает необходимые предпосылки и условия для такой структуры общественного мирового устройства, в котором каждое локальное `место` должно иметь свое предназначение в `Едином` социальном пространстве. Следовательно, в современной мировой политике и экономике должны быть решены задачи ревизии ресурсов стран и, затем, осуществление предписания по тому, как эти ресурсы разместить в глобализирующемся обществе. При этом у одних стран большее внимание обращается на природные ресурсы, у других на человеческие ресурсы, у третьих на технологии, у четвертых на информационные ресурсы и т.д. Теряет смысл необходимость в классическом `захвате` экономического и политического пространства других стран (в том числе и вооруженными способами). Глобальный рынок осуществляет возможность перемещения товара, рабочей силы, инвестиций и др. практически в единых социально-культурных маркерах.
`Включением` стран в `обобщенное` экономическое пространство, как правило, не решается задача социальной составляющей их развития, обеспечения и стабилизации развития. Как на индивидуальном уровне человек, оказывающийся на рынке, продает самое лучшее (особенно, если он сильно нуждается в средствах), так и, осуществляя экономические международные связи, наиболее нуждающиеся страны выступают на рынке не равноправным партнером с глобальным потребителем их ресурсов. Примером аналогичного распределения, ведущему к социальному, политическому, а затем и экономическому банкротству является то, что происходило и происходит в российском аграрном секторе. Производители сельскохозяйственной продукции, как и большинство развивающихся стран, в большинстве своем поставлены в похожее положение. Для осуществления `локальной` модели `внутрироссийской` глобализации, происходящей под знаком соединения города и села, село необходимо было ослабить. Для этого в советское время вводилась насильственное привязывание к деревне, в частности, через невыдачу паспортов, замену денег натуральными выплатами или отработанными трудоднями. Следующее за тем показательное `безразличие` и `вольница` привели к массовой миграции молодежи и активной части жителей в города. Не равноценное городу образование, медицинское обслуживание, снабжение товарами, топливом и другими ресурсами, создают дополнительные сложности людям, оставшимся проживать на селе и значимым стимулом для миграции в город.
Удерживать село в состоянии частичной разрухи помогает кредитно-инвестиционная программа. Она приводит к уменьшению производимой сельскохозяйственной продукции, лучшая часть из которой (выбираемая самими жителями села) продается многочисленным посредникам (которые зачастую не позволяют производителю непосредственно заниматься продажей собственной продукцией в городе), вырученные средства направляются на погашение кредитов. При этом производителям остаются большие объемы отходов и сопутствующего продукта, который необходимо утилизировать и переработать (что также требует затрат). Качество потребляемой продукции (определяемой `остатками`) оставляет желать лучшего, что также отражается на уровне жизни и психологическом комфорте сельских жителей, которым задаются не свойственные им стереотипы поведения. Отдельная проблема - это высокий уровень бытового алкоголизма, расцветающая среди молодежи наркомания и проституция и др.
Не занимаясь социальной сферой, инфраструктурой, полноценным снабжением села, город осуществляет политическое управление и манипулирование селом в различных сферах. Только за счет осуществления взвешенной политики, удерживающей село от развития, обеспечивая `нужной` информацией и технологиями можно определенное время получать необходимый продовольственный товар, сбывать отходы города, продавать промышленные товары низкого качества(ввиду отсутствия необходимых средств у сельчан), оставляя все проблемы села самим жителям. О проблемах процессов глобализации в аграрном секторе говорит и Г. Широков, рассматривая `анатомию` глобализации [5] в мировом масштабе.
Наиболее вероятностная модель в процессе глобализации - ограничение доступа развивающихся стран к позитивным сторонам глобализации. Порождая проблемы, прежде всего, социального порядка, силы, лоббирующие глобализационные процессы, могут задавать для беднейших слоев населения более высокую, чем необходимо, степень дифференциации. В глобализационных процессах управление реально смещается с государственного сектора, жестко привязанного к территориальным образованиям с соответствующим регламентом, в общественный - бизнес-структуры, профсоюзы, общественные движения и организации, церковь, имеющие более адекватную процессам глобализации структуру и менее контролируемые государством.
Эту тенденцию анализирует У.Бек [6, с.9] отмечая то, что `предпосылки социального государства и пенсионной системы, социального обеспечения и коммунальной политики, функционирования инфраструктуры, организованная сила профсоюзов, межпроизводственная система переговоров по вопросам тарифной автономии, так же как государственные расходы, налоговая система и `справедливое налогообложение` - все плавится под палящим солнцем глобализации`. Это порождает проблему вторжения в материальные жизненные артерии современных национально-государственных образований без революции, без изменения законодательной базы и тем более конституции, а только в процессе нормального функционирования, так сказать, в business as usual, обычной деловой активности [6, с.12]. Происходит это: благодаря свободному экспортированию рабочих места туда, где самая благоприятная инфраструктура, а расходы по найму рабочей силы и налоги самые низкие; на основе создания информационно-технической близости в любой точке планеты и разделению труда, позволяющим рассредоточивать производство продуктов и товаров, оказание услуг в разных местах мира; влиянию на государства своей инвестиционной политикой и способностью самостоятельно определять пространственные структуры (где инвестировать, где производить, где платить налоги, а где жить). В результате капитаны бизнеса могут жить в самых красивых местах, а налоги платить там, где они самые низкие [6, с.14].
Адаптационный механизм в глобальном социальном пространстве
Понятие `адаптация` в социологии ассоциируется с процессом и результатом установления определенных взаимоотношений между субъектом и социальной средой (`социальная адаптация`), имеющих самонастраивающийся характер. Под субъектом социальной адаптации понимаются отдельные личности, социальные группы, институты, организации и общественные системы. Вслед за Л.В. Корель [3, с.256-257], определим, что механизм социальной адаптации - это симбиоз уникальных каузальных состояний, явлений и процессов, во-первых, существующих в контексте сопутствующих им и продуцирующих их социальных факторов (детерминант, регуляторов, факторов-аттакторов и т.д.), во-вторых, реализующихся в определенной последовательности и, в -третьих, направленных:
- на восстановление нарушенного равновесия оппозиции `социальная система - среда`;
- гармонизацию взаимных интересов и социальных ожиданий адаптанта и окружающего его мира (социального окружения), нарушенного, в том числе, в связи с корректировкой ранее сконструированной картины мира, не соответствующей, по его представлениям и оценке, современным реалиям;
- обеспечение достижения в изменившихся условиях индивидуальных целей (предпочтительно с минимальными энергетическими и социальными затратами);
- преодоление возникшего в новых условиях состояния (либо ощущения) социального дискомфорта, отчуждения, изоляции, депривации, эксклюзии, утраты идентичности, дезорганизации, дезинтеграции, дисбаланса и, напротив, достижение состояния (чувства) социального комфорта, социальной идентичности, интеграции, включенности, полноценности, организмичности, сбалансированности и т.д.;
- переход (перевод) ситуационного поведения адаптанта, представляющего собой пробную, подчас случайную реакцию на новые вызовы времени, в разряд устойчивых социальных практик.
Проанализировав ряд структурных социальных изменений, связанных с проблемой глобализации можно описать контуры социальной архитектуры механизмов социальной адаптации.
Приспособление традиционно рассматривается через оппонирование классов, культур, этнических и национальных возможностей, доступность к определенному исторически сложившемуся ресурсу и его осмысление через прошлое. Сегодня этого нет. Отмечая, что в процессах глобализации отсутствует сдерживающая (контролирующая, регламентирующая и др.) сила, глобальные предприятия до настоящего времени, подчеркивает У.Бек, [6] действуют без (транснационального) оппонента. Для полноценной социальной адаптации личности, как и любой социальной общности в структуре социума необходимо наличие другой, противостоящей однопорядковой величины. Справедливо говорят, что если развитие есть стратегия жизни, то адаптация - это тактика, которая позволяет живому удерживаться в определенных эволюционных рамках, обеспечивая тем самым возможность прогресса.
Сегодня наблюдается высокий уровень дифференциации социального пространства, что, как нам представляется, разделяет адаптацию на `внешнюю` и `внутреннюю`. Адаптация способствует противостоянию вредным воздействиям среды и в этом смысле она представляет собой проявление внешнего. Для характеристики же того, что Любименко называл `внутренней` адаптацией, в эволюционной теории применяется специальное понятие `коадаптация`, или соприспособленное взаимодействие частей целостного. Сегодня при декларации `всеобщей` целостности локальная структура зачастую нарушается, теряет свою привычную неразрывность, заменяется `глокальностью` - единство глобального и локального (З.Бауман). Вследствие этого, в современной ситуации общественного развития, то есть с учетом глобализации, на наш взгляд, целесообразно опираться на частные приспособительные преобразования в связи с изменениями внешней среды. Этот процесс И.И.Шмальгаузен понимает как адаптациоморфоз и отличает от адаптациогенеза - выработки приспособлений, приобретение новой адаптивной нормы реакции.
Вслед за И.И.Шмальгаузеном [7] можно выделить следующие типы адаптациоморфозов, вкладывая в них не конкретное эволюционно-биологическое содержание, а эволюционно-социальное: 1) ароморфоз - повышение организации и жизнедеятельности; 2) алломорфоз - замена одних связей социального субъекта со средой другими, более или менее равноценными; 3) телеморфоз - ограничение числа связей социального субъекта со средой (социальная депривация) и его специализация; 4) гиперморфоз - нарушение координации со средой вследствие быстрого изменения среды и трансформация отдельных субъектов или их групп; 5) катаморфоз - переход к более простым соотношениям со средой, связанным с деградацией или общим недоразвитием (например, социальный инфантилизм).
Адаптация личности, основанная на его потенциальной мультифункциональности, и адаптация социума в целом, основанная на его богатой поликультурной гетерогенности и более широкой норме (мобилизационный резерв социальной изменчивости и способность к образованию модификаций, неадаптивных в данной среде, но ценных в будущем или в другой среде, культуре и т.д.), составляют в совокупности необходимый для социальной эволюции адаптивный потенциал. Именно в этом смысле надо понимать эволюционное значение адаптации.
Предшествующее адаптации состояние основано на существовании потенциально полезных (т.е. полезных для будущего) признаков, возникает и реализуется оно в данных условиях, т.е. в настоящем. Но эта `возможность` отличается своеобразностью. С одной стороны, виртуальное (в смысле возможное) состояние имеет такие же свойства, как и реальная данность, с другой - представляет собой возможный, а не реально существующий объект. Виртуальность - это реальная возможность, которая при определенных условиях превращается в действительность, но еще не превратилась в нее; возможность еще не реализована, но мы уже рассматриваем виртуальное так, как если бы имели дело с чем-то уже существующим (Б.М. Кедров). Виртуальность - это, можно оказать, синтез возможного будущего и свершенного действительного, существование и того и другого в одном явлении, своеобразное `растворение` одного в другом.
Социальная неопределенность как маркер глобального мира предоставляет с одной стороны многообразный выбор, а с другой - минимальные ресурсы (время, деньги, наличие специалистов требуемого уровня и др.) для его осуществления. Этим задается конфликт между возможным, виртуальным и реальным мирами. Решение этого конфликта, как правило, лежит либо в акцентировании внимания и средств в виртуальном пространстве, в ущерб реальному миру, либо, наоборот, пренебрежение (ограничение) возможностями и упование на актуализированное реальное, с минимальным использованием имеющегося потенциала.
В первом случае мы наблюдаем предпочтение иррационального (внешние условия понимаются равнозначными) реальному. Это позволяет оперировать большими объемами ресурсов, произвольно сочетать их, иметь преимущество в скорости. Доминирующей становится адаптационная стратегия обмена, создающая больший выбор, повышающая потенциал, но ограничивающая реализацию и собственно достижение цели (которая подменяется все новыми и новыми возможностями).
При большем внимании к реальной действительности, где условия внешней среды действуют с различной силой: меняется интенсивность каждого фактора, отношения между интенсивностью действия различных факторов и само их количество, значимым становится трансформация наличного ресурса и ограничение выбора. Отражением всех этих изменений внешней среды и является возбуждение или торможение разнообразных функций социума. Обращенная к внешней среде реактивность социальной системы сопровождается адаптационными сдвигами. Очевидно, что активная способность к реагированию будет сохраняться только при условии постоянной компенсации последствий предшествующих раздражений. Для подобного восстановления необходимо периодическое выключение отдельных элементов или части структуры социальной системы из внешней деятельности, торможение ее активности. Эти функции в современных условиях, как правило, размещены в наиболее устойчивых средних социальных слоях и в, имеющих свободный (несвязанный жестко с социальными границами) потенциал, а также в маргинальных слоях. Поэтому при возникновении социальных проблем в условиях глобализации наибольшие затраты несут средние слои общества и увеличивается андеркласс, что способствует понижению социальной активности большинства и повышению адаптационной способности общества в целом.
Другой дихотомией является использование в социальной адаптации специфических и неспецифических средств. Известно, что специфические средства в социальной патологии направлены против асоциальных сил. К ним можно отнести реформирование, правовое и политическое регулирование, военное и силовое управление и другое. Неспецифические средства направлены не на устранение социального возмущения, а на усиление способности макросоциума сопротивляться развитию патологического процесса, что предполагает решение социальных задач социума, появление насыщенной полноценной жизни субъектов, их самодостаточности.
Конечно, соотношение между специфическими и неспецифическими средствами относительно: те и другие воздействуют как на собственно проблемные асоциальные локальные общности, так и на реактивные сдвиги в социуме.
В реальности стабилизирующий и ведущий эффекты отбора адаптационных стратегий, как правило, неразрывно связаны, т.е. одновременно происходит и стабилизация сложившейся адаптивной нормы, и в то же время включение в адаптивную норму признаков, аномальных для данной (старой) нормы, но оказывающихся полезными в новых условиях существования. Одной из характеристик несовершенства организации социальных систем служит неспособность к перестройкам структуры при резком изменении условий внешней среды. Особенно когда в ней не сохраняется или отсутствует необходимый объем связанных с социальной единицей структур, выступающих оппонентами или `Другими` для адаптирующихся субъектов.
Это определяет противоречивость социума: он стабилен, устойчив, адаптирован, коадаптирован и конкурентоспособен, что определяется гомеостазисом; в то же время он лабилен, имеет размытые границы и способен к развитию при нарушении `нормы`, что понимается как гомеорезис. Чтобы социальная структура могла развиваться и оптимально функционировать, статическое равновесие не должно быть большим. Переход к новой адаптивной норме возможен не только путем постепенной перестройки (на основе малых изменений), но и путем `одноактной` смены нормы (на основе `системных` трансформаций, имеющих быстрый и `объемный` характер).
Этот факт позволяет сделать принципиально важный вывод для оценки социальной адаптации: для нормального развития недостаточно оптимальной адаптированности к данным конкретным условиям среды; требуется своеобразный `запас адаптированности`, который в данных условиях может быть как нейтральным для социальной системы, так и в определенной степени вредным. Следовательно, норма реакции должна обладать избыточностью, позволяющей изменить (скорректировать) сложившуюся адаптивную норму. Исследование нормального состояния любой системы не может быть ограничено рамками имманентной организации этой системы, выведено только из нее самой, вне связей с системами более высокого и низкого порядка. С другой стороны, нормальное состояние социальной системы не может быть осмыслено лишь в ее статике, поскольку противоречивость нормы проявляется в отношениях между единичным и обобщенным.
Обобщенные выводы позволяют очертить и выделить в социальном пространстве структуры, в которых проблемы социальной адаптации находят адекватное решение - это маргинальные зоны. При современном уровне дифференциации общества каждый из социальных слоев имеет свои различные маргинальные общности. Как подчеркивает К.Фреске, социальная маргинальность на одном уровне общественной жизни необязательно должна тянуть за собой маргинальность на другом уровне, как-то влиять на нее. В современной общественно-политической системе механизмы социального контроля, как официального, так и неофициального, охватывают практически всех граждан. `Абсолютных маргиналов в современном обществе так же мало, как и тех, чья жизнь всегда и с любой точки зрения подчиняется правилам социальных институтов`[8, c. 91]. Как мне видится более четкое выделение центров и соответствующей им периферии требует модернизации социальной адаптации, проявляющейся, в частности, в стирании культурного, языкового, поведенческого и др. многообразия. Унификация и усредненные параметры культуры необходимы для сохранения социальной целостности. Происходит своеобразное `сшивание` социального конструкта в соответствующих общностях: социальная элита сочетается с представителями своего уровня, средние слои со средними, субъекты маргинального уровня с сообществами подобными себе.
К.Фреске отмечает, что структурное решение проблем, создаваемых различными видами социальной маргинальности, состоит в развитии особых форм профессиональной активизации, индивидуальной предприимчивости, так называемой активной политики рынка труда и т.п. В повседневной жизни, однако, все эти формы малопригодны, например, для одинокой матери, воспитывающей нескольких детей, или женщины, борющейся с пьянством мужа. Так же мало они пригодны для людей функционально безграмотных, например сезонных рабочих, имеющих только физическую силу, которая, впрочем, может быть ослаблена образом жизни [8]. Как считает К. Фреске, общепринятые характеристики маргиналов как лиц, находящихся вне `основного общества` или социально исключенных, опираются на обыденный опыт и не подходят для систематического научного анализа. Показатели того или иного сегмента социальной структуры, как правило, имеют сложную природу и при анализе могут дать неадекватную картину в исследовании макросоциальных структур. Это позволяет говорить, что не все представители андеркласса обладают чертами, приписываемыми данной страте. Усредненные характеристики, обобщенные понятия описывают макроструктуры и малопригодны для анализа структурно-творческих процессов, влияющих на распределение реальных социальных позиций [8]. Поэтому, на мой взгляд, в условиях глобализации вновь начинают активно разрабатываться соответствующие методологии, опирающиеся на повседневный опыт людей - этнометодология и феноменология.
Социальная маргинальность - необходимая реальность современного мира. Ее распространенность объясняется, как указывалось выше, институциональной пустотой, нетерпимостью к андерклассу, потерей сбалансированности в процессах приспособления к новой глобальной реальности, нежеланием или невозможностью ресурсного обеспечения и как следствие ослаблением контроля за определенной частью социального пространства. Маргинальность, с соответствующей ресурсной базой, обладает высокой степенью свободы, в виду недостаточных ресурсов - иррациональной (потому и более адекватной бифуркационным средам) пассивностью и активностью и, следовательно, меньшей зависимостью от них, выступает оппонирующей силой, другим миром, культурой в социальном конструировании глобализирующегося мира. Наличие этого социального конструкта и его поддержание позволяет говорить о полноценной социальной адаптации, содержит в себе необходимый саморазвивающийся потенциал и, одновременно, вызывает неприятие, отказ от решения проблем его субъектов или недопустимое безразличное к нему отношение.
Рассматривая тенденции современного мира можно подчеркнуть его неоднозначный характер. Поэтому современные требования к социальным адаптационным механизмам отличаются большей гибкостью, широтой допусков и учетом возможности постоянных трансформаций. Однако границы возможных изменений должны быть подконтрольны социальным адаптантам, выступающим друг для друга определенной величиной и задающим сетку координат адаптации. Данные механизмы должны иметь в своей структуре компоненту самонастраивания и обновления, что позволит адекватно конструировать пространство с учетом необходимой социальной адаптации.


Литература:
1. Федотов А.П. Глобалистика: Начала науки о современном мире: Курс лекций. - М., 2002. - 224 с.
2. Иванов И.С. Внешняя политика России в эпоху глобализации: Статьи и выступления. - М., 2002. - 415 с.
3. Корель Л.В.Социология адаптации: Вопросы теории, методологии и методики. Новосибирск, 2005. - 424 с.
4. Pieterse J.N. Globalization and human integration: we are all migrants // Futures. - N.Y., 2000. - Vol. 32, N 8. - P.385-398.
5. Широков Г. Историко-экономическая `анатомия` глобализации// Международные процессы: Журнал теории международных отношений и мировой политики. - 2003. - N 2 - С. 4-16
6. Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма - ответы на глобализацию: Пер. с нем. А.Григорьева и В. Сидельника; общ. ред. и посл.А.Филиппова. - М., 2001. - 304 с.
7. Шмальгаузен И.И. Кибернетические вопросы биологии. - М., 1968.
8. Фреске К. Социальная маргинальность: за пределами принципа взаимности //Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология / РАН. ИНИОН. Центр социальных науч. информ. исслед. Отд.социологии и социальной психологии. - 2003. - N3. - С. 90-94.

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия