Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 1 (21), 2007
ОБЗОРЫ КОНФЕРЕНЦИЙ

Социальная ответственность корпораций и католическая социальная мысль
(Рим, 5-7 октября 2006 г.)

Последнее время в России и Беларуси широко обсуждается проблема социальной ответственности бизнеса перед природой, обществом и будущими поколениями. Для крупных корпораций социальная ответственность давно уже стала обязательной составляющей деятельности, вошла в стандартные отчеты, стала элементом рутинной работы. Тем не менее, при всем обилии литературы по этому вопросу достаточно мало сделано для уяснения этических основ концепции социальной ответственности бизнеса. Во многом для решения этой задачи в папском университете св. Фомы (Angelicum) в Риме 5-7 октября 2006 г. был проведен международный симпозиум `Компания, творящая добро: диалог между католической социальной мыслью и концепцией о социальной ответственности корпораций`. [*] На конференции прозвучало более ста докладов, распределенных по секциям.
Как предполагает формат конференций доклады наиболее маститых участников были вынесены в общие слушания. Несмотря на то, что симпозиум проходил в здании доминиканского монастыря, основное время в пленарных заседаниях было отдано экономистам. Профессор экономики Болонского университета Стефано Заманьи (Stefano Zamagni) представил свое видение того, как католическая мысль, а точнее этика добродетели (the ethics virtue) может сделать осмысленной идею корпоративной ответственности бизнеса. Профессор экономики университета г. Цюриха Бруно Фрай (Bruno Frey) попытался описать мотивацию менеджеров, которые принимают социально ответственные решения, и пришел к выводу, что наиболее универсальная политика должна состоять в комплексе мер, делающих эти решения более дешевыми. Профессор экономики университета Восточной Англии Роберт Сагден (Robert Sugden) предложил отказаться от концепции рыночного взаимодействия А. Смита, а обратившись к его современнику - основателю кафедры политической экономии в Неаполитанском университете Антонио Дженовези (Antonio Genovesi, 1712-1769) - разработать на современном уровне концепцию рынка, исходящую не из корыстного интереса, а из братства и взаимопомощи. Наконец, центральный доклад сестры Хелен Алфорд (Helen Alford), декана факультета социальных наук папского университета св. Фомы (Angelicum) в Риме, был призван показать недостатки деонтологической и кантианской этики и наметить пути по разработке католических идей о персоне и общем благе, которые могли бы внести гармонию в `теорию стейкхолдеров`. Наиболее яркое выступление в прениях принадлежало профессору экономики университета г. Тренто Лоренцо Саккони (Lorenzo Sacconi), который постарался защитить социальную теорию контрактов от критики со стороны неотомизма. В данном обзоре мы фрагментарно представим наиболее интересные пленарные доклады, развивающие и обсуждающие вклад католической социальной мысли (С. Заманьи, Х. Алфорд и Л. Саккони), а также идеи наших собственных выступлений.
Профессор Стефано Заманьи открыл конференцию докладом на тему: `Чем католическая социальная мысль (CST) могла бы обогатить концепцию социальной ответственности корпораций (CSR)?`. [*] Рассуждения о социальной ответственности бизнеса приобретают смысл только в том случае, если этика и бизнес не разделены. За CSR неизбежно стоит определенная этика. Заманьи последовательно разбирает и отвергает, указывая на непоследовательность и слабые стороны, `этику намерений`, `этику просвещенного эгоизма`, `этику ответственности`. Его цель показать преимущества `этики добродетели`, ведущей свое начало от Аристотеля. `Этика намерений`, ограничиваясь в описании этического принятия решения совестью и законом, не принимает во внимание последствий экономических решений для общества. `Цель оправдывает последствия`, а `хороший бизнес - это хорошая этика`. `Этика просвещенного эгоизма` сводит этику к еще одному ограничению для бизнеса. Согласно этой концепции, с ростом богатства возрастает и спрос на этическое поведение, этика мыслится как побочный продукт экономического роста, а недостаток этического поведения как производное от бедности. `Этика ответственности`, опирающаяся на Канта и Вебера, и получившая наибольшее распространение в обосновании CSR, по мысли Заманьи, также неспособна привести в гармонию интересы различных взаимосвязанных сторон. Методологический индивидуализм и механизм репутации компании не предлагает однозначного решения и может вводить в заблуждение.
`Этика добродетели` взаимосвязана с базовыми принципами CST. Центральное значение в обществе принадлежит человеческой личности, социальная жизнь понимается через призму общего блага и единства интересов (солидарность), и, наконец, социальные институты существуют во имя человека и между ними есть определенное разделение полномочий. Самое главное, что `этика добродетели` дает основания быть этичным. Этика идет от внутренней мотивации, от моральных качеств человека. Снимается противоречие между эгоизмом и альтруизмом, поскольку человек начинает осознавать свои истинные интересы, состоящие в общем благе. Общее благо предполагает общее дело (common action). Решение принимается на основе волеизъявления всех, каждый несет ответственность за то, что делает, все стремятся к общей цели. Такое общее дело соответствует духу `этики добродетели`. Координация сменяется кооперацией и взаимопомощью. Какое же практическое применение может иметь `этика добродетели`, согласно Заманьи?
Тут аргументы Заманьи приобретают радикализм, адаптированный к современности. Дело в том, что основным объектом критики становится авторитарный тип управления и взаимодействия в фирмах. Заманьи считает, что современная капиталистическая фирма должна вслед за политической жизнью демократизироваться. Многое говориться о демократии в политике, но мало кто говорит, что достижение общего блага, настоящей взаимопомощи и солидарности возможно только благодаря демократизации внутреннего устройства самих корпораций. Пока работники не принимают действенного участия в формировании стратегии компаний, говорить об учете не только интересов широкой общественности, но даже самих наемных работников не приходится. Кооперативы и социальные корпорации - вот те формы организации бизнеса, в которых могут быть по-настоящему реализованы идеалы `этики добродетели`.
Сестра Хелен Алфорд, один из организаторов Симпозиума в своем пленарном докладе на тему `Теория стейкхолдеров` (Stakeholder Theory) изложила свое видение `Компании, творящей добро`.
Развитие и реализация человека целиком совершаются через единение с Богом. Таким образом, мы предназначены не для простого участия в благе сообщества, а для `достижения обладания Богом посредством добродетельной жизни`. Подлинная теологическая сущность общего блага не проявляется только в семье, в организации или государстве, ибо ничто из этого не охватывает нашей конечной цели. Мы не должны ожидать от временных сообществ, включая сообщество работы, больше, нежели они могут нам дать. Это должны учитывать те, кто полностью отождествляет свою жизнь с работой, даже если эта работа приносит пользу другим. любые организации заключают в себе то, что Аквинат называет `временным общим благом`. `Временный означает в данном контексте `условный, тот, который будет замещен`. Было бы неверно понимать это как `ничтожный` или ` достойный пренебрежения`. Наше ответственное отношение к благам, находящимся на нашем попечении во временном мире, готовит нас к участию в несравненно больших благах в будущем.
Исходным пунктом анализа Х. Алфорд были отношения между фундаментальными и высшими благами. Как правило, менеджеры контролируют только материальные факторы (отдельные фундаментальные блага: деньги, оборудование и т.п.) и политику компании (общие фундаментальное благо). Процесс принятия решений подобно посреднику между этими целями и благами между политикой и размещением ресурсов. Например, при введении нового продукта менеджер должен проанализировать имеющиеся в распоряжении ресурсы и разработать цели и бизнес-структуры для этой цели. Инновационная политика компании в свою очередь будет влиять на использование и распределение ресурсов организации (отдельные фундаментальные блага). Таким образом, менеджер в своей работе не выходит за рамки фундаментального уровня.
Модель общего блага требует от менеджеров, прежде всего, учета высших благ при принятии каждого решения. Высшие блага должны освящать процесс принятия решений на фундаментальном уровне, а последние - способствовать достижению высших благ развития человека в сообществе. Необходимо одновременно учитывать и фундаментальные и высшие блага. Ошибка модели акционеров состоит в последовательном рассмотрении этих благ; лишь после достижения фундаментального блага - прибыли - модель акционеров анализирует, как она может быть использована для достижения высших благ.
С точки зрения общего блага модель стейкхолдеров (причастных к компании лиц), несомненно предпочтительней модели акционеров, ибо, по крайней мере, расширяет цели организации, включая развитие человека. В этой модели учитываются такие `человеческие` аспекты как прожиточный минимум и справедливая заработная плата, антропоцентризм при дизайне работы и т.д. И, тем не менее, модель неадекватно описывает цель организации. Если согласно этой модели целью организации является максимизация благосостояния стейкхолдеров (в отличие от благосостояния акционеров в модели акционеров), то такая цель потерпит крах при встрече с первым же препятствием. Вновь приоритет будет отдан не высшим, а фундаментальным благам. Иными словами, поменяется истинный порядок этих благ, подобно тому, как это происходило в модели акционеров.
Считая модель стейкхолдеров неполноценной при определении цели организации, Х. Алфорд признает анализ стейкхолдеров необходимым для общего блага. Он имеет огромное значение, ибо подталкивает менеджмент компании к детальной и глубокой оценке масштаба и разнообразия целей, присущих экономической деятельности. Более того, модель стейкхолдеров указывает на действительный риск, сопряженный с применением модели общего блага, то есть на риск искажения цели сообщества, если оно ставит общее благо выше личности и требует безоговорочного служения обманчивому идеалу.
Хотя модель общего блага сложна в применении из-за отсутствия простых процедур, она напоминает опыт большинства менеджеров при принятии решений. В частности, модель содержит элементы логики миссии организации. Придавая значение усилиям компаний установить связи и ответить на человеческие стремления, от которых компании зависят, миссия неким образом должна пересекаться с общим благом. Так, например, миссия компании `Каргилл` - `поднять мировой уровень жизни, доставляя повышенную ценность производителями и потребителями`. Соединяя свою производственную деятельность с целью и благом развития, Каргилл движется к общему благу, поддерживая творчество, внимание и заинтересованность своих сотрудников. Делает это Каргилл доступным и личностным путем, не отрицая стратегических и финансовых целей.
И хотя цель общего блага может привести кого-то в замешательство, ее постановка необходима, чтобы связать нашу работу с социальным и духовным аспектом нашей человеческой природы. В своем практическом применении модель общего блага не так развита, как модель акционеров или стейкхолдеров; причина очевидна: ее не применяли явно. В силу этого она может показаться несколько сырой и недоработанной в некоторых технических аспектах. Это типичная ситуация всех моделей, не используемых широко.
Тем не менее, в ходе своего исследования сестра Алфорд находит компании, имеющие явно коммунитарный, или христианский, взгляд на работу и бизнес, которые не могут быть отнесены ни к модели акционеров, ни к модели стейкхолдеров. Одни имеют подход, основанный скорее на `естественном` праве, другие - скорее на вере. Но и те, и другие разделяют желание создать истинные сообщества работы, в которых люди могут развиваться с помощью друг друга и друг с другом. Огромным преимуществом данной модели является ее реализм. В отличие от моделей акционеров и стейкхолдеров, она уважает то, кем мы являемся, и представляет компанию как часть жизни и развития человека.
В ходе обсуждения с обстоятельными возражениями в защиту контрактной теории и `теории стейкхолдеров` выступил Лоренцо Саккони, директор межуниверситетского центра по хозяйственной этике и социальной ответственности корпораций (EconEtica). Нижеследующие аргументы Х. Алфорд он счел не вполне обоснованными: индивидуалистическая этика не отражает природу фирмы, описание фирмы как `пучка контрактов` неадекватно, а социальная теория контрактов не способна предоставить этическую базу для CSR (поскольку является инструментальной, гипотетической моделью, не предполагает наличие внутренней мотивации). Опираясь на аппарат теории игр, Саккони попытался показать, что методологический индивидуализм может учитывать совместные интересы и социальное взаимодействие. Основная критика католической социальной мысли применительно к CSR состояла в обнаружении того факта, что понятие общего блага требует дополнительных теологических и метафизических допущений. Саккони же вслед за Роулзом считает, что справедливость социально-экономического устройства должна исходить из политических, а не метафизических аргументов.
Тем самым, обсуждение показало, что существенную роль в обосновании этической первоосновы CSR играют изначальные теологические, метафизические и философские допущения. Учебные пособия по этике бизнеса, официальная концепция CSR, принятая в ЕС, в большей степени базируются на технически более совершенных теориях, восходящих к кантианской традиции. Католический, неотомистский взгляд менее известен. Тем не менее, он содержит много интересных наработок, которые могут приоткрыть новые горизонты в разрешении проблемы социальной ответственности бизнеса.
Доклады С.В. Лукина и Д.Е. Раскова были заслушаны в секции `Теологические перспективы`. С.В.Лукин, член редакционного совета `Проблем современной экономики`, представлявший Белорусский государственный экономический университет (Минск), выступил с докладом на тему `Политика корпоративной социальной ответственности и цели бизнеса`. Основная идея его выступления - цели политики корпоративной социальной ответственности (CSR) и религиозный взгляд на миссию фирмы принципиально различаются. Важнейшей внутренней причиной формирования политики СSR компаний стало осознание их менеджментом и собственниками прямой связи между экономическими показателями деятельности предприятия и его имиджем, его поведением в отношении к персоналу, партнерам, окружающей среде, обществу в целом. Имидж может быть средством коммерческого успеха. Такое соотношение цели и средств ведет к тому, что политика СSR начинает строиться не на вечных этических принципах, укорененных в христианской вере, а на `конъюнктурной этике`, на общественном мнении. Безусловно, есть и компании, смысл деятельности которых менеджментом и собственниками видится, или, во всяком случае, провозглашается, в здоровом развитии корпорации как организма, благе всех, причастных к компании (стейкхолдеров), общества в целом и среды обитания. Такой подход наиболее близок к подходу, сформулированному в католическом социальном учении. В нем понятие ответственности компании шире и глубже чем в СSR. Оно включает в себя ответственность перед Богом и людьми за свою деятельность, служение Ему в сфере предпринимательства.
В дореволюционной России был накоплен богатый опыт корпоративной благотворительности. Посткоммунистический период в России и Белоруссии характеризуется, одновременно, медленным проникновением с Запада идей СSR, рецидивами коммунистического взгляда на социальную ответственность и медленным возрождением собственных традиций благотворительности и социальной ответственности предпринимателей. В современном переходном обществе России и Белоруссии существует сложный симбиоз этих явлений. Государство стремится сохранить, особенно в Беларуси, имидж единственного реального социально-ответственного института. В этой связи трудно переоценить роль христианского социального учения, восстанавливающего утраченные ценностные ориентации людей, ставящего перед бизнесом высокие цели богоугодной деятельности.
Д.Е. Расков, представлявший экономический факультет СПбГУ, выступил с докладом на тему: `Homo œconomicus и его альтернативы: экономический и теологический подходы`. Основная идея доклада - сравнить изначальные представления о природе человека и его месте в мире в контексте возможного диалога между социальной мыслью христианства (в частности, католичества) и современными идеями о социальной ответственности бизнеса. Такое сравнение выявляет как разнонаправленность этих двух идейных течений, так и возможные точки соприкосновения в будущем.
Если исходить из интеллектуальной традиции, которая питала экономическую теорию, начиная, по крайней мере, с Адама Смита, и затем органично `перекочевала` в менеджмент, т.е. представлять человека в экономике как рационального эгоиста, то единственно правильный и последовательный взгляд на социальную ответственность бизнеса был выражен Милтоном Фридманом. `Дело бизнеса - заниматься бизнесом`, что по-английски звучит еще более тавтологично, но не менее убедительно: `Business of business is business`. Дело бизнеса - зарабатывать прибыль, исправно платить налоги и заработную плату и не нарушать законодательство. Если явно или неявно предполагать, что в хозяйственной жизни действует человек экономический, то аргументы защитников концепции социальной ответственности бизнеса лишаются основательности и могут быть легко заподозрены в лицемерии (`это всего лишь еще один способ заработать`) и непоследовательности. Самое интересное, что четкая критика в адрес этих идей звучит именно со стороны экономистов, которые понимают шаткость и зыбкость оснований этой концепции. Достаточно вспомнить скептический выпуск журнала Economist в январе 2005 г., ответом на который и стала проводимая в Риме конференция.
Этот скепсис понятен экономистам, поскольку на протяжении нескольких веков казалось, что именно с разделением экономики и этики и был связан прогресс данной области знания. Достаточно вспомнить идеи Мандевилля и Смита о том, что частные интересы в сложном обществе могут лучше служить общему благу, чем намеренные действия в этом направлении. Учение было созвучно и реальным изменениям в обществе, в котором экономика все более отделялась от социальной, политической и религиозной жизни. Социальный организм с его иерархией сменился автономностью экономической сферы, личные отношения, которые могли регулироваться этически, все более вытеснялись безличным обменом. Регуляторами хозяйственной жизни все больше становились цена и закон, а не этика, религия или представления о благой жизни.
Теперь экономисты, чиновники, представители деловой элиты, воспитанные на этих идеях, вернулись к этической составляющей бизнеса. Ответственность компаний перед обществом не может основываться на `рациональных ответах на различные внешние вызовы`. Рассуждения же о долговременной стратегии развития бизнеса как заботящегося о природе и обществе заставляют вспомнить рассуждения Бенджамина Франклина о том, что молодой торговец должен казаться кредитоспособным человеком, чтобы преуспеть.
Тем самым, для того чтобы избежать такого скептического видения необходимо вернуться к хорошо разработанным этическим концепциям той поры, когда экономика и этика принципиально не разделялись, а человек мыслился, прежде всего, как человек религиозный - homo credens. Значительный интерес представляет социальное учение католической церкви. В особенности же представления о человеке и обществе у Аристотеля и Фомы Аквинского. Самое первое представление о человеке исходит из того, что Бог сотворил человека по Своему образу и подобию (Бытие, 1:27). Человек наделен телом и бессмертной душой. Человек может различать добро и зло, свободен грешить или вести благую жизнь. Только теологическое представление о человеке дает истинное понимание в вопросе о том, как по совести построить благой монастырь или `компанию, творящую добро`. Проводимая конференция фактически возвращается к вопросу о том, как, исходя из добродетели, построить хозяйственную жизнь. А это в точности тот вопрос, который ставил Аристотель, когда рассуждал об `ойкономии` как искусстве управления домом в противовес `хрематистике` как искусству наживать состояние. Огромной ценностью обладает и наследие Фомы Аквинского, который разработал практические вопросы, связанные со справедливостью в экономике.
Тем самым, вопрос о `благой компании` не может быть решен исходя из стандартного постулата экономистов о природе человека. Основой для обсуждения этого вопроса в христианских и т.н. постхристианских странах могло бы быть возвращение к этическим основам и представлениям о человеке в христианстве (в частности у Фомы Аквинского). Предстоит ответить и на такие сложные вопросы: Какими способами (кроме исповеди и совести) можно регулировать поведение менеджеров? Можно ли применять концепцию homo credens в обществах, где большая часть населения не является верующими людьми? Как различать добро и зло в экономике, где прямые и косвенные последствия деятельности не всегда очевидны и понятны? Возможно именно теперь наступает то время, когда пора вернуться к концепции homo credens, именно то время, о котором писал Дж. М. Кейнс в его работе `Экономические возможности наших внуков`: ` : я вижу нас свободными для того, чтобы вернуться к некоторым наиболее бесспорным и надежным принципам религии и традиционной добродетели, утверждающим, что жадность - это порок, а взимание процента недостойно человека: Мы вновь будем ценить цель, а не средства и предпочитать добро пользе`.


С.В. Лукин,
заведующий кафедрой бизнес-менеджмента Высшей школы управления и бизнеса Белорусского государственного экономического университета (г.Минск),
доктор экономических наук
Д.Е. Расков,
доцент кафедры экономической теории Санкт-Петербургского государственного университета,
кандидат экономических наук

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия