|
| | | | Проблемы современной экономики, N 3 (23), 2007 | | | | ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. МАКРОЭКОНОМИКА | | | Тараканов Г. И.
аспирант Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук (г. Москва)
| |
| | | |
Проблема экономического роста в мире является актуальной на протяжении нескольких десятилетий. Все возрастающий интерес к ней в большой степени обусловлен неравномерностью темпов развития разных государств, замедлением скорости роста промышленно развитых стран в конце ХХ века и постоянно увеличивающимся отставанием беднейших государств от ведущих мировых держав. При этом в ряде развивающихся стран, таких как Китай, Малайзия, Сингапур, Таиланд и Корея, на определенных этапах развития наблюдались стабильно высокие темпы роста ВВП, что позволило им добиться существенных успехов в сокращении разрыва в благосостоянии с развитыми государствами.
Выявление механизмов, способствующих ускоренному развитию одних стран и тормозящих рост ВВП других, стало одной из основных проблем мировой экономической литературы второй половины ХХ века. Именно в этот период был разработан ряд теорий экономического роста, послуживших базой для проведения многочисленных эмпирических исследований. На основе анализа полученных в них результатов был сформирован список факторов, положительно влияющих на темпы экономического роста [35]. В этот список вошли такие показатели, как высокий уровень инвестиций в физический капитал, быстрое накопление человеческого капитала, низкая степень неравенства доходов, низкая рождаемость, расположение страны на большом расстоянии от экватора, низкий уровень заболеваемости тропическими болезнями, наличие выхода к морю, благоприятные погодные условия, снижение роли государства в реализации финансируемых им проектов, открытость торговой политики, развитие рынков капитала, политическая независимость, экономическая свобода, этническая однородность населения, британское колониальное прошлое, законодательство, основанное на общем праве, защита прав собственности и норм права, эффективная деятельность правительства, политическая стабильность, наличие развитой инфраструктуры, рыночный метод ценообразования и установления обменного курса, успешное привлечение прямых иностранных инвестиций и предоставляемая на определенных условиях помощь международных организаций. Большинство из этих факторов рассматривалось в качестве детерминант роста в работах, опиравшихся на одну из трех теорий экономического развития, рассматриваемых в данной статье.
В настоящей работе предполагалось проследить эволюцию теории экономического роста во второй половине ХХ века и оценить эффективность применения основных ее моделей при проведении эмпирических исследований.
1. Кейнсианская теория экономического роста во второй половине ХХ в.
Основы современной теории роста были заложены в трудах Р. Харрода по экономической динамике1. В разработанной им модели предполагалось, что темпы роста выпуска прямо пропорциональны доле сбережений и обратно пропорциональны капиталоемкости [2, c.99-132]. В случае сбалансированного роста (когда структура экономики остается неизменной вследствие равенства темпов роста всех ее секторов и темпов роста численности населения) ожидаемый прирост дохода должен быть равен фактическому, что приводит к полной загрузке производственных мощностей. Темп роста, при котором достигается описанное равновесие, называется гарантированным. При нем, по определению Харрода, "производители будут удовлетворены тем, что они делают" [2, c. 116]. В действительности фактический рост может отличаться от гарантированного, хотя все производители стремятся минимизировать это отличие. С течением времени разрыв между рассматриваемыми показателями лишь увеличивается, вследствие чего возрастает неустойчивость экономической системы.
Если фактический темп роста будет больше гарантированного, фактическая капиталоемкость окажется меньше, чем при гарантированном росте. Это приведет к повышению спроса на инвестиционные товары (предприниматели сочтут количество оборудования недостаточным для поддержания оборота) и к дальнейшему увеличению объемов производства. Если же фактический темп роста будет меньше гарантированного, то коэффициент капиталоемкости окажется выше прогнозируемого значения. Тогда предприниматели решат, что их запасы сырья и оборудования избыточны, и сократят закупки, что приведет к постепенному замедлению роста.
Описанное состояние неустойчивости капиталистической экономики позволило Харроду сделать вывод о том, что она "балансирует на острие ножа" [2, c. 120]. Отклонения фактического темпа роста от гарантированного являются причиной краткосрочных циклических колебаний. Более значительные флуктуации фактических темпов роста объясняются их расхождением с естественным темпом роста, который может быть достигнут лишь при полной занятости трудовых ресурсов. Отсюда следует, что для полной загрузки капитальных и человеческих ресурсов необходимо, чтобы темпы гарантированного и естественного роста совпадали, что практически невозможно. Их расхождение ведет к инфляции (в случае перегрузки мощностей) или к хронической безработице.
Таким образом, Харроду удалось создать теорию экономической динамики, описывающую краткосрочную и циклическую нестабильность капиталистической экономики. Эта теория была положительно воспринята кейнсианцами и стала основой для создания Н. Калдором, Дж. Робинсон и другими представителями посткейнсианства новых моделей экономического роста [28; 19]. Тем не менее эта теория вызвала бурную критику со стороны неоклассиков и марксистов. Среди последних можно выделить американского теоретика П. Барана, обвинявшего Харрода и его сторонников в том, что "они заменяют капиталистическую экономику воображаемой рациональной системой, которая не имеет ничего общего с капитализмом, кроме названия" [3, с. 44-45]. В качестве иллюстрации этого тезиса он приводил введенное в модель Харрода предположение о возможности преодоления возникающей нестабильности путем государственного регулирования процессов накопления капитала, хотя такая возможность отсутствует в реальной экономике.
2. Неоклассическая критика кейнсианской теории роста
С другой стороны, неоклассики активно критиковали утверждение Харрода о нестабильности капиталистической системы. Они считали, что капиталоемкость и норма накопления тесно связаны между собой в определенном соотношении (а не независимы, как у Харрода), что позволяет поддерживать устойчивый рост [4, c.67-71]. Другим объектом критики стал тезис о нейтральном характере научно-технического прогресса, при котором положительный эффект от трудосберегающих и капиталосберегающих инноваций совпадает. Сторонники неоклассической теории утверждали, что необходимо разделять нейтральный научно-технический прогресс на два подвида, так как эффекты от изобретений, экономящих труд и капитал, различны. Наибольшей критике со стороны неоклассиков подверглось предположение Харрода о том, что экономический рост зависит только от увеличения инвестиций и не подвержен влиянию труда, капитала, природных ресурсов, а также научно-технического прогресса [4, c.67-71]. Несмотря на ряд успешных попыток использования теории Харрода на практике, например, при планировании экономического роста в Японии 1960-х гг. [2, c. 21], в целом ее использование для стимулирования роста развивающихся стран было малоэффективным. Так, поиск устойчивой статистически значимой зависимости между инвестициями и ростом, проведенный на основании данных о 138 странах мира, показал, что она имеет место лишь в четырех государствах (Израиль, Либерия, Реюньон и Тунис) [17, c. 39]. Данный результат свидетельствует о крайне низкой работоспособности теории Харрода.
В противовес однофакторной модели Харрода неоклассики разработали ряд многофакторных моделей роста экономики [14; 20; 24; 31; 34]. Наиболее значимой из них является модель Р. Солоу, сыгравшая важную роль в процессе формирования неоклассической теории роста. Принципиальное отличие этой модели от кейнсианской заключается в отсутствии фиксированного соотношения между капиталом и трудом, которое являлось одним из главных факторов неустойчивости экономики в модели Харрода. Вместо этого Солоу, как и другие неоклассики, использовал производственную функцию Кобба-Дугласа, включавшую труд и капитал в качестве двух независимых факторов, соотношение между которыми может постоянно изменяться. Оно зависит от относительных цен данных факторов и определяется производителями, стремящимися минимизировать издержки. Так же как и Харрод, Солоу предполагал, что инвестиции пропорциональны доходу, их объем определяется нормой сбережения, а скорость увеличения численности населения постоянна.
Основное уравнение модели Солоу показывает, что прирост капиталовооруженности одного работника равен разности между удельным объемом инвестиций и затратами на обеспечение капитальными благами всех новых работников. Таким образом, если удельные инвестиции равны расходам на обеспечение капиталом новых работников, то капиталовооруженность остается неизменной и экономика растет сбалансировано. Если капиталовооруженность ниже, чем при сбалансированном росте, ее уровень будет постепенно увеличиваться (за счет превышения удельных инвестиций над расходами на обеспечение капиталом новых работников). В случае когда уровень капиталовооруженности превышает величину, соответствующую сбалансированному росту, значение этого показателя будет постепенно сокращаться.
Следует особо отметить роль сбережений в модели Солоу. Норма сбережения имеет значение только при выходе экономики на траекторию устойчивого развития, так как чем выше значение данного показателя, тем большая капиталовооруженность будет характерна для сбалансированного роста. Однако при достижении сбалансированного состояния дальнейшее экономическое развитие системы будет зависеть исключительно от повышения численности населения и технологического прогресса.
Поскольку рост экономики не является самоцелью, закономерно возникает вопрос о том, какие темпы роста ВВП являются оптимальными для развития страны. Ответ на этот вопрос был предложен Эдмундом Фелпсом. Исследовав, какой объем капитала необходим обществу, находящемуся на траектории сбалансированного роста, он сформулировал "золотое правило" модели Солоу: оптимальным является такой уровень капиталовооруженности, при котором предельная производительность капитала равна темпам роста численности населения, а следовательно, и всей экономики [27].
Модель Солоу, с одной стороны, позволила решить проблему неустойчивости развития капиталистической экономики и дала возможность оценить вклад труда и капитала в ее рост. С другой стороны, значительная часть роста, обусловленная влиянием экзогенных факторов, не нашла в ней адекватного объяснения. Как установил сам автор модели, эта часть роста, получившая название "остаток Солоу", отражает положительное влияние технического прогресса на развитие экономики. По расчетам Солоу, уже в середине ХХ века доля научно-технического прогресса в росте ВВП превышала 80% [32]. Необходимо отметить, что в данном случае под техническим прогрессом понималось влияние широкого круга не учтенных в модели факторов: инноваций, повышения уровня образования работников, возрастания эффективности управления производством и др. Технический прогресс в виде отдельной переменной был включен в более поздние модели, однако при этом он сохранял экзогенный характер [24; 32].
Анализ ряда эмпирических работ, опирающихся на модель Солоу, показал, что глобальные технологические изменения являются, по сути, локомотивом долгосрочного экономического роста как в отдельных странах, так и в мире в целом [16; 30]. В то же время внедрение одной и той же технологии в разных государствах не приводит к одинаковым результатам. Это обусловлено особенностями процесса внедрения инноваций и их сочетанием с уже существующими технологиями. Из-за различий в стоимости факторов производства, уровне процентных ставок и начальном уровне производительности во многих государствах желаемое увеличение ВВП в результате адаптации технологий может быть не достигнуто [36]. Следует особо отметить, что внедрение инноваций дает наибольший эффект в том случае, когда оно происходит одновременно в нескольких отраслях промышленности. Концентрация технологических изменений в одном секторе, напротив, приводит к медленному развитию экономики [13; 26].
Последующие исследования показали, что, как правило, внедрение инноваций развивающимися государствами лишь увеличивает их отставание от развитых стран. Дело в том, что развивающиеся государства перенимают новые технологии в последнюю очередь [11]. В результате, из-за низкого первоначального уровня развития и скудности ресурсов происходит лишь частичное внедрение инноваций. При этом активное копирование технологий, которое обходится значительно дешевле, чем их создание, ведет к уменьшению числа не скопированных развивающимися странами идей. В результате возрастают издержки их внедрения, что приводит к замедлению темпов экономического роста [11].
Не менее значимым фактором развития экономики является человеческий капитал. Так, в странах с высокой долей населения со средним образованием наблюдаются более высокие темпы развития, чем в государствах с низкой вовлеченностью населения в учебный процесс [9; 22]. Повышение уровня образования женщин до стандарта средней школы приводит к снижению рождаемости, а рост доли закончивших среднюю школу среди всего населения - к снижению младенческой смертности и увеличению продолжительности жизни. Все это способствует экономическому росту [37; 10]. Наряду с уровнем образования населения страны на рост ее ВВП влияет и преобладающая специализация выпускников учебных заведений. Так, Мерфи, Шляйфер и Вишни показали, что государства, готовящие преимущественно инженеров и технических специалистов, развиваются быстрее, чем страны, среди выпускников учебных заведений которых доминируют юристы [25]. Согласно концепции указанных авторов, это объясняется тем, что наиболее талантливые люди обычно организуют деятельность других, распространяя таким образом свои способности и стимулируя развитие экономики через открытие новых фирм и создание инноваций. Если же эти люди выбирают рентоориентированное поведение, они лишь перераспределяют богатство и замедляют экономический рост государства.
Тесная связь между здоровьем населения, уровнем образования и развитием экономики наиболее ярко проявляется на примере африканских стран. Исходя из теории конвергенции, эти страны, значительно отстававшие от развитых государств в 1960 г., должны были быстрыми темпами сокращать свое отставание, однако этого не произошло. На производительности труда и рождаемости отрицательно сказывались низкий уровень образования (лишь около 40% населения посещало начальную школу) и слаборазвитая система здравоохранения. Это способствовало распространению в африканских государствах эпидемий малярии, практически искорененной в других регионах мира, а позднее и эпидемий СПИДа. В результате средняя ожидаемая продолжительность жизни на континенте, находившаяся в начале периода на крайне низком уровне (40 лет против 67 в странах ОЭСР и 62 в Юго-Восточной Азии), практически не выросла [5].
3. Теории экономического роста с эндогенным НТП
Значительный вклад технического прогресса в рост экономики (изменявшийся от 33% в 1909-1929 гг. до 78% в 1929-1957 гг. [12]) и все ярче проявлявшиеся недостатки неоклассической теории развития (утверждавшей, что все страны, получившие равный доступ к современным технологиям, должны иметь в пределе сближающиеся между собой темпы производительности труда, и не учитывавшей вклад человеческого капитала в рост ВВП) явились стимулом для создания моделей, включающих технологический прогресс в качестве эндогенного фактора. В середине 1980-х гг. рядом ученых (Ф. Агийон, Р. Лукас, П. Ромер и П. Хоувитт) были разработаны модели экономического роста, в рамках которых предусматривалось создание технологий, присущих описываемой экономической системе [6; 23; 29]. В соответствии с указанной моделью внедрение таких технологий стимулировало развитие системы при неизменности соотношения затрат на традиционные факторы роста экономики - труд и капитал. Основным источником ресурсов для развития технологий в моделях эндогенного роста является накопление человеческого капитала.
В качестве примера модели эндогенного роста рассмотрим теорию Ф. Агийона и П. Хоувитта, положивших в основу своего исследования идею Й. Шумпетера о созидательном разрушении. В разработанной ими модели экономический рост обусловлен технологическим прогрессом, который обеспечивается благодаря конкуренции между инновационными компаниями, создающими и внедряющими новые технологии. Каждое изобретение позволяет произвести новый продукт, который будет более эффективно, чем аналоги из предыдущих поколений, использоваться для получения конечной продукции. Главным стимулом для создания новых технологий инновационными фирмами служит перспектива получения монопольной ренты за счет бессрочного патента на изобретение. Рента позволяет компенсировать расходы на исследования и разработки, но ее объем резко сокращается при появлении на рынке более современных товаров.
Помимо технологического прогресса данная модель учитывает и человеческий капитал: в ней предполагается разделение рабочей силы на три категории. Первую из них составляют низкоквалифицированные работники, принимающие участие в производстве конечных товаров. Ко второй категории относятся квалифицированные работники, которые способны производить промежуточные товары и участвовать в научно-исследовательских разработках. Третья группа состоит из исследователей, занимающихся исключительно созданием новых изобретений.
Иной механизм воздействия технологического прогресса на экономический рост описан в модели Агийона-Хоувитта и выглядит следующим образом. Увеличение интенсивности потока инноваций, масштаба их влияния на экономику и доли рабочей силы, занятой в исследовательском секторе, ведет на равновесной траектории развития к повышению темпов роста экономики.
Эндогенные модели роста подверглись активной критике со стороны неоклассиков. Так, Солоу считал, что они опираются на значительное число предположений о характере научной деятельности и принципах развития технологических процессов, требующих дополнительной эмпирической проверки [33]. Джонс подчеркивал, что теоретические предположения о наличии эффекта масштаба от направляемых в научно-исследовательский сектор ресурсов не находят подтверждения в эмпирических данных США [18]. Однако несмотря на справедливость приведенных замечаний модели эндогенного роста представляют собой наиболее современное описание механизмов развития экономики и все более широко используются в различных эмпирических исследованиях.
Модель эндогенного роста в первую очередь применяется в работах, изучающих влияние инноваций на развитие экономики. Так, Лин и Руссо показали, что при сокращении налогообложения секторов экономики наибольший эффект дает уменьшение налогового бремени компаний, занимающихся исследовательской деятельностью [21]. Другим аспектом применения теории эндогенного роста является анализ влияния государственной политики на экономическое развитие страны. Установлено, что повышение объемов государственных расходов до определенного уровня ведет к увеличению нормы накопления и темпов роста экономики, однако дальнейшее повышение значения этого показателя начинает сдерживать рост ВВП [8]. В то же время модели эндогенного роста позволили определить механизмы, которые обеспечат возможность для быстрого перехода к инновационному росту российской экономики. Для этого необходимо развивать инвестиционный бизнес и венчурное финансирование и совершенствовать налоговое регулирование исследовательской деятельности [1].
4. Заключение
В настоящей работе прослежена эволюция теории экономического роста от кейнсианской модели динамики до современных моделей эндогенного роста. Изложены основные положения теорий и отмечена тенденция к их усложнению за счет расширения числа рассматриваемых переменных. Проведен краткий анализ эффективности применения каждого из трех основных типов моделей экономического роста для эмпирических исследований, показавший, что кейнсианская модель Харрода слабо отражает реалии рыночной экономики, в то время как неоклассическая модель и модель эндогенного роста позволяют изучать широкий круг вопросов теории развития. |
| |
|
|
