|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (24), 2007 | | | | ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ | | | Абрамова И. О.
заместитель директора Института Африки РАН (г.Москва),
кандидат экономических наук
| |
| | | |
Международная трудовая миграция получила дополнительные импульсы развития в эпоху глобализации. Перемещения рабочей силы между странами, обусловленные структурными сдвигами в экономике и переливами инвестиций, связывают национальные трудовые рынки в единый рынок, дополняя движение товаров и услуг в рамках создаваемого общего экономического пространства.
По данным ООН, к 2005 г. общее число международных мигрантов, т.е. лиц, проживающих за пределами стран происхождения, достигло 200 млн. человек, более чем удвоившись за последние 25 лет, и равнялось примерно 3% населения планеты. При этом около 30 млн. мигрантов – выходцы с Африканского континента [1].
Чаще всего происходит миграция из менее развитых стран Востока и Юга в более развитые страны Запада и Севера. В последней четверти ХХ века к традиционным центрам притяжения мигрантов – США, Канаде и Австралии – добавились новые. Это страны Западной Европы, Азиатско-Тихоокеанского региона, нефтедобывающие страны Ближнего Востока, Аргентина и Венесуэла в Латинской Америке, а также наиболее развитые африканские государства (Ливия, ЮАР, Ботсвана). Согласно статистике ООН 60% всех мигрантов сосредоточено в развитых странах, в то время как остальные 40% перемещаются по линии «Юг-Юг», т.е. из одной развивающейся страны в другую. Из них 49 млн. проживают сегодня в Азии, 16 млн. – в Африке и 6 млн. – в Латинской Америке и Карибском регионе [1].
В ближайшие 10–15 лет миграция из развивающихся, в том числе из африканских, стран будет увеличиваться, что обусловлено рядом факторов.
В первую очередь рост миграционных потоков по линии Юг-Север связан с процессом старения населения в развитых странах, который совпадает с быстрым ростом числа жителей в развивающихся странах. Среднегодовые темпы демографического прироста в последних составляли в 2000–2005 гг. 1,6%, т.е. были в 5,3 раза выше, чем в развитых государствах. Именно развивающиеся страны обеспечивают в настоящее время 95% мирового прироста населения, а в ближайшие 25 лет их вклад достигнет 100%. При этом темпы роста населения Африки южнее Сахары сегодня существенно выше, чем в других развивающихся странах и составляют примерно 2,5–3% в год. Сегодня на одну африканскую женщину детородного возраста в среднем приходится 5–6 детей против 1–2 в Европе. Африканский континент в ближайшие 20 лет, даже с учетом пандемии СПИДа, станет одним из основных источников роста мирового населения. Согласно оценкам экспертов ООН, население Африки увеличится с 794 млн. в 2000 г. до 1,1 млрд. в 2025 г. и до 2 млрд. в 2050 г. [2]. По данным Всемирного Банка, глобальный рынок труда увеличится с 3 млрд. человек в 2004 г. до 3,4 млрд. к 2010 г. При этом в ближайшие 40 лет прогнозируется сокращение коренного населения трудоспособного возраста в большинстве развитых стран и, в первую очередь, европейских. Так, ежегодный прирост трудовых ресурсов составит 40 млн. человек, при этом 38 млн. этого прироста будут давать развивающиеся страны и лишь 2 млн. – развитые. Чтобы компенсировать нехватку рабочих рук, развитые страны будут привлекать мигрантов из развивающихся, в том числе из африканских, государств. [3]
Реализация программ либерализации и структурной перестройки экономики, рекомендованных МВФ и Всемирным Банком африканским государствам не привела к увеличению занятости в этих странах. Напротив, возможности для африканского населения найти работу в своей стране в последние 10 лет сократились. Все это привело к тому, что с 1994 по 2004 г. число работников в Африке южнее Сахары, доходы которых составляют менее одного доллара в день, увеличилось на 28 млн. человек [4]. Настоящим социальным бичом стала массовая безработица, в том числе среди молодежи, которая пополнила и продолжает пополнять ряды мигрантов. По оценкам экспертов ООН, количество рабочих мест, создаваемых в африканских государствах в последние 5 лет, лишь на 30–40% покрывает приток новых трудовых ресурсов. Сегодня безработица охватила, по неофициальным данным, 20–25% самодеятельного населения этих стран [5]. В этих условиях эмиграция представляется зачастую как единственное средство «спасения» от нищеты.
Но главной причиной трудовой миграции по линии Юг-Север продолжает оставаться неравенство доходов населения развитых и развивающихся стран. В 1975 г. среднедушевой доход в странах с высокими доходами был в 41 раз выше, чем в странах с низкими доходами, а сегодня этот разрыв равен 66 [6]. Низкие темпы экономического роста в ряде государств, в первую очередь, Тропической Африки приводят к расширению масштабов бедности. Поэтому в эмиграции многие африканцы видят единственный способ улучшения своих жизненных условий и условий своих семей.
С другой стороны, предприниматели развитых стран также заинтересованы в использовании труда иммигрантов. Это обусловлено, прежде всего, стремлением снизить производственные издержки (в частности, расходы на рабочую силу), а также с необходимостью привлечения рабочей силы в период роста производства и с дефицитом рабочих рук в производственных сферах, связанных с тяжелыми или неблагоприятными условиями труда. В эпоху глобализации экономики снижение производственных затрат является важнейшим условием конкуренции на внутреннем и внешнем рынках. Сегодня именно в странах ЕС издержки на рабочую силу коренного происхождения в перерасчете на один час работы примерно на 20–30% выше, чем у их основных конкурентов (США и Японии), и в 2–3 раза выше, чем у промышленно развитых государств ЮВА (Гонконг, Тайвань, Сингапур, Республика Корея) [7]. Подобное положение болезненно воспринимается европейскими странами, поскольку их экономика в большой степени ориентирована на внешние рынки. Поэтому многие западноевропейские фирмы стремятся сегодня привлекать иммигрантов, в том числе и африканцев, к работе в экспортные отрасли экономики.
Не следует забывать и о таком важном социально-психологическом факторе, как получение жителями африканских государств, благодаря развитию современных средств коммуникации, знания о разрыве в уровне жизни и о его истинных масштабах. Под воздействием бурного развития средств массовой информации подобное знание стало важным элементом формирования массового сознания в самых отдаленных и бедных уголках мира, в том числе и на Африканском континенте. В этом же направлении действует и ускоренное развитие современных видов транспорта, что в значительной мере упрощает и удешевляет передвижение к «центрам благополучия» из отдаленной бедной глубинки.
Еще одной причиной усилия миграционных потоков в странах Африки служит отсталая структура занятости в ряде государств континента. Более половины трудоспособного населения Африки занято в мелкотоварном низко продуктивном сельском хозяйстве, которое испытывает конкуренцию со стороны современного и субсидируемого государством аграрного сектора развитых стран. Миллионы крестьянских семей в Африке ежегодно разоряются и вливаются в ряды внутренних (деревня-город), региональных и международных мигрантов.
Нестабильная военно-политическая ситуация во многих африканских государствах также увеличивает масштабы как внутренней, так и внешней миграции. После 45 лет независимости Африка по-прежнему остается зоной кризисов. Ежегодно в мире отмечаются от 20 до 80 вооруженных конфликтов, причем 10–30 из них – на Африканском континенте. В 2004 г. конфликтами была затронута ¼ африканских стран. И хотя удалось стабилизировать ситуацию в ряде конфликтных зон (Ангола, ДРК, Бурунди), тот же 2003 г. стал свидетелем кризисов в ЦАР, Мавритании, Сан-Томе и Принсипи, Гвинее-Бисау, а 2004–2006 гг. – в Судане. Конфликты наносят колоссальный ущерб вовлеченным в них странам; их следствия – развал экономики, растущая бедность населения. Сегодня мировое сообщество является свидетелем разложения африканских государств. При этом восстановление эффективности государства каждой отдельной африканской страны достаточно проблематично, поскольку абсолютное большинство нынешних стран Африки не имело в прошлом стройной системы государственного управления, а многие даже не обладали основами государственности. Конфликты и кризис государственности в Африке ведут к росту потоков беженцев. По данным Верховного Комиссара ООН по делам беженцев, в 2002 г. в Африке было 3,3 млн. беженцев – почти 30% от общего их числа в мире. Согласно данным Норвежского Совета по беженцам, опубликованным в 2005 г., около 15 млн. (половина 29-миллионного числа перемещенных лиц) приходилось на Африку [8].
Современная Африка – один из регионов наиболее активной миграции людей. Однако эта высокая миграционная подвижность характерна не только для последнего времени. Она традиционна: многие существующие ныне модели, а также направления африканской миграции сложились задолго до политического освобождения африканских колоний. Границы между последними устанавливались чиновниками колониальных держав в основном без учета традиционных экономических, этнических и культурных факторов, определявших многообразные (включая миграционные) связи местного населения. Такие границы не останавливали действие этих факторов ни в колониальном прошлом, ни в постколониальный период. Во многих случаях они являются весьма «пористыми» и игнорируются населением приграничных районов. Отсюда размытость, нечеткость различий между внутренней (внутристрановой) и внешней (трансграничной) миграциями, а также между легальными и нелегальными (не имеющими соответствующих документов) мигрантами [9].
Миграционные процессы в Африке, как и в других регионах, включают, прежде всего, экономическую, или трудовую миграцию – перемещение рабочей силы по экономическим мотивам между деревней и городом в рамках одной страны, между разными странами в пределах одного субрегиона или – реже – всего континента и, наконец, – за пределы последнего.
Межстрановая африканская трудовая миграция совершается, как правило, между государствами с разными уровнями экономического развития. Из стран с особо тяжелыми социально-экономическими условиями мигранты в поисках работы и лучшей жизни направляются в более благополучные государства. В каждом субрегионе имеются одна или несколько стран с относительно сильными экономиками, притягивающими работников из соседних менее развитых государств. Основные потоки африканской межстрановой миграции идут из внутриконтинентальных в прибрежные страны и из лишенных значительных сырьевых ресурсов в страны, обладающие таковыми. У этого «правила», однако, довольно много исключений. Например, континентальная Зимбабве до недавнего времени имела такой полюс притяжения мигрантов из соседних стран, как высокотоварное сельское хозяйство потомков белых поселенцев; Алжир экспортирует не только энергоносители, но и – в значительных количествах – рабочую силу, и т.д.
В соотношении отправляющих и принимающих стран явно преобладают первые. Крупнейшими экспортерами мигрантов являются Алжир, Ангола, Бенин, Египет, Камерун, Марокко, Свазиленд, Тунис (арабские страны в этом перечне «поставляют» мигрантов в основном за пределы континента). Главными полюсами притяжения трудовой миграции выступают страны-экспортеры углеводородного и минерального сырья – Ливия, Габон, Конго (Киншаса), Конго (Браззавиль), Замбия, Кот-д’Ивуар, ЮАР, Ботсвана, а также (в меньшей мере) страны с относительно развитым капиталистическим сектором сельского хозяйства – Кения, Зимбабве, Танзания. Сотни тысяч сезонных мигрантов из Сенегала, Буркина-Фасо, Бенина, Камеруна ежегодно направляются в Кот д’Ивуар, Гамбию и Гану в период сбора урожая кофе, какао, арахиса, сорго и других сельскохозяйственных культур. Крупным миграционным центром является Нигерия в роли и принимающей, и отправляющей страны. В ряде случаев миграционные потоки идут одновременно в противоположных направлениях (миграции между Суданом и Эфиопией, Эфиопией и Сомали, Зимбабве и Замбией, и др.).
Одной из насущных проблем африканских стран является продажа детской рабочей силы за границу. В мае 2004 г. правительства Буркина-Фасо и Кот-д’Ивуара сотрудничали, чтобы репатриировать 104 детей из Кот-д’Ивуара. В июне 2004 г., 10 детей из Нигера, возрастом 6–15 лет, были перехвачены буркинийской полицией в Дори. Также в 2004 г. полиция арестовала 3 жителей Ганы за торговлю детьми. Еще в январе 2002 должностные лица ряда государств Западной и Центральной Африки посетили встречу, организованную Правительством Кот-д’Ивуара, в сотрудничестве с ИНТЕРПОЛОМ, чтобы обсудить детскую торговлю в этом субрегионе [10]. Проблемы, которые были затронуты, включали предотвращение торговли и реабилитацию жертв торговли. Была разработана программа, известная как «Проект поддержки и реабилитации детей, подвергшихся худшим формам труда и торговли в сельскохозяйственном секторе «Она финансируется в соответствии с международной Программой по ликвидации детского труда (подразделение основанной в Женеве Международной организации труда). В итоговой декларации участники конференции обязались обмениваться скоординированной информацией о детской торговле.
Что касается классификации миграционных процессов внутри Африканского континента, то их условно можно разделить на два сегмента. Первый немногочисленный сегмент – это миграция высококвалифицированных кадров в рамках различных программ содействия и развития, а также образовательная миграция. Второй сегмент, более многочисленный, – миграция неквалифицированного трудоспособного населения. География распространения первого типа миграции в Африке достаточно разнообразна. В качестве примера можно рассмотреть ситуацию в Бенине, где в 2000 г. работала группа экспертов ООН по проблемам миграции. В рамках программы «Миграция для Развития Африки» (Migration for Development in Africa) в 2000 г. в Бенине работало 159 высококвалифицированных специалистов из Бурунди, Конго и Руанды, причем сотрудничество с этими государствами в данной сфере ведется и в настоящее время. В рамках подобных программ в Бенине, помимо африканцев, работают высококвалифицированные специалисты и консультанты из европейских стран, главным образом из Франции, Италии и Португалии. В Бенине действует несколько образовательных программ по подготовке собственных квалифицированных кадров. Главными поставщиками образовательных услуг в республику являются вышеперечисленные страны ЕС, в особенности Франция, а также Российская Федерация [11]. В настоящее время в различных регионах России проходят обучение более 80 студентов из Республики Бенин. Этот вид миграции рабочей силы имеет огромное значение для становления собственной научной базы государства, способной самостоятельно подготавливать квалифицированные кадры для работы на важнейших предприятиях страны. Гораздо более существенные масштабы имеет миграция неквалифицированного населения. По данным ООН на 2000 г., в Бенине проживало 101 тыс. иммигрантов, что составляет приблизительно 1,6% численности населения. Величина чистой миграции Республики Бенин имеет отрицательное значение, то есть иммиграция превышает эмиграцию, вследствие чего Бенин является государством, принимающим иностранную рабочую силу. Основная масса неквалифицированного населения, иммигрирующего в Бенин, приходится на соседние республики, главным образом на Того, где достаточно нестабильна политическая система. Например, в результате выборов в Того 24 апреля 2005 г. в Бенин иммигрировало 5754 человека, 750 из которых до сих пор живут в палаточном городке для беженцев в 80 км от Котону [12].
К группе стран, и посылающих, и использующих трудовые ресурсы, относится Буркина-Фасо. Экономика страны существенно зависит от доходов, получаемых мигрантами. Большая часть мужской рабочей силы мигрирует ежегодно к соседним странам для сезонной занятости. Экспорт рабочей силы происходит в основном в Кот-д’Ивуар и Гану для работы на плантациях кофе и какао, а также в качестве неквалифицированных рабочих в городах этих стран. Эмиграция рабочей силы в Буркина-Фасо значительно увеличилась в последние годы. В конце 1990-х годов ежегодно мигрировали около 450 тыс. крестьян [13].
Правительство Кот-д’Ивуара негативно относится к притоку мигрантов из Буркина-Фасо. В недалеком прошлом центральные власти, одержимые идеей превосходства своей страны, клеймили позором, угрожали и изгоняли приезжих граждан других государств. Недавние волнения в Кот-д’Ивуаре и северной Гане привели к тому, что около 300 000 граждан Буркина-Фасо были вынуждены вернуться из Кот-д’Ивуара на родину, где их перспективы найти работу были весьма сомнительными [13].
Еще одной особенностью миграционных потоков в Западной Африке, связанной с наличием сезонности в сельском хозяйстве, является массовый приток мигрантов из Сенегала в Гамбию в период уборки арахиса и других культур. Этот период совпадает с окончанием сухого зимнего сезона (апрель, май, реже – июнь). В это время года Гамбия, при всей своей перенаселенности, испытывает недостаток рабочей силы. Это связано с трудоемкостью выращивания и сбора арахиса, риса, сорго и других культур, а также с низкой производительностью труда в данном секторе экономики. Количественно оценить данный поток крайне сложно по целому ряду причин. К ним относятся отсутствие системы слежения миграционных потоков, возможность свободного пересечения границ и тому подобное. В дождливый же сезон уже часть населения Гамбии, в основном крестьяне, мигрирует в Сенегал и другие страны Западной Африки. В Гамбии промышленность не так развита, как в том же Сенегале, поэтому крестьяне вынуждены искать заработок за пределами своей страны.
В 70-е годы в связи с бурным ростом нефтяного сектора имел место масштабный приток рабочей силы из западноафриканских государств в Нигерию, однако в первой половине 80-х гг. из страны на фоне религиозных конфликтов были изгнаны свыше 2,7 млн. выходцев из соседних африканских стран. Сегодня правительство Нигерии поощряет официальный экспорт трудовых услуг, как в развитые страны, так и в соседние африканские государства. Неофициальная трудовая миграция осуществляется главным образом в соседние страны (Нигер, Чад), а также в ЮАР и Ливию [14].
Крупнейший в Африке импортер рабочей силы – ЮАР. Вплоть до 80-х гг. ХХ века персонал южноафриканских шахт более чем на ¾ состоял из иностранцев. С конца 70-х гг. был взят курс на увеличение занятости собственной рабочей силы. Доля иностранных рабочих в горнорудной промышленности уменьшилась за 1973–1990 гг. вдвое – с 80 до 40% [15].
С ликвидацией режима апартеида иммиграционная политика страны претерпела существенные перемены. Увеличилась потребность в квалифицированных рабочих, техниках, менеджерах и других высокопрофессиональных кадрах. Дефицит таких кадров среди коренного населения ЮАР вызвал их привлечение из других стран, и не только африканских (в частности – «афроамериканцев» из США). ЮАР в известной мере заменила Европу и Северную Америку в качестве пункта назначения для высокообразованных африканских эмигрантов, усугубив и без того серьезную проблему «утечки мозгов».
Что касается рядовой рабочей силы, то высокая безработица в ЮАР, превышающая в некоторых возрастных группах 40% [16], вынуждает власти страны изыскивать пути увеличения занятости негритянского большинства собственного населения. Правительство ЮАР усиливает также пограничный контроль, принимает меры по сокращению нелегальной иммиграции. Эффективность этой политики не может, разумеется, проявиться в короткие сроки. К тому же ее проведение осложняется нежеланием дискриминировать в миграционном отношении соседние страны, особенно Мозамбик и Зимбабве, реально поддерживавшие борьбу против режима апартеида.
В последние годы весьма привлекательной страной для мигрантов стала Ботсвана. Эта страна быстро превратилась из страны-экспортера в страну-импортера рабочей силы. По своему развитию Ботсвана входила в 20 беднейших стран мира, доход на душу населения в 1966 г. составлял там всего 300 долларов США. Тысячи рабочих вынуждены были покинуть Ботсвану, чтобы работать по контракту в других странах Южной Африки.
Начиная с 1970-х гг. быстрый экономический рост Ботсваны потребовал притока дополнительной рабочей силы в страну, а весьма либеральное миграционное законодательство позволило привлечь рабочую силу со всего Африканского континента. Число эмигрантов из Ботсваны сократилось с 45 735 в 1971г. до 38 606 в 1991 г. и до 28 210 в 2001 г., а число легальных иммигрантов, живущих в Ботсване, возросло в три раза с 1971 по 1991 г. (с 10 861 человек до 29 557 человек), и в шесть раз (до 60 716 человек) в 2004 г. [17]. В последние годы приток рабочей силы в Ботсвану из соседних государств продолжает увеличиваться. В сложившихся условиях правительству Ботсваны пришлось пересмотреть миграционное законодательство в сторону его ужесточения. С одной стороны, это было связано со стремлением властей обеспечить работой собственных граждан, в первую очередь, молодежь, образовательный уровень и квалификация которой за последние 10–15 лет существенно возросли в связи с крупными денежными вложениями государства в сферу образования и повышения квалификации граждан Ботсваны. С другой стороны, ужесточение миграционной политики было ускорено непредвиденным прибытием тысяч нелегальных иммигрантов из Зимбабве, уезжающих из политически и экономически нестабильной страны. Правительство Ботсваны отреагировало быстро, вводя новый контроль границ и более резкое наказание за незаконную миграцию.
Крупным центром притяжения африканских мигрантов была и остается Ливия. Специфика Ливии – нехватка национальной рабочей силы. Трудоспособное население Ливии составляло: в 1964 г. – 400 тыс. чел., в 1981 г. – 871 тыс., в 1991 г. – около 1 млн. чел., 2004 г. – 1,2 млн. чел. [18]. Поэтому ливийские власти в недавнем прошлом широко поощряли иностранную миграцию. Уменьшение притока нефтедолларов после 1982 г. и ухудшение международной обстановки вокруг Ливии в 90-х гг., особенно после принятия Советом Безопасности ООН санкций против этой страны в связи со взрывом самолета «Пан-Американ» над шотландским городом Локерби, в чем обвинялись ливийские граждане, привело к тому, что иностранная колония в Джамахирии стала быстро таять. После приостановки действия санкций в 1999 г. число иммигрантов в Ливии вновь увеличилось. Ливия занимает сегодня первое место среди стран Магриба по количеству иммигрантов. В ней проживают 2–2,5 млн. иммигрантов (25–30% от общей численности населения), включая 1–1,5 млн. африканцев. В этой стране живут более 500 тыс. египтян, 200 тыс. марокканцев, 60 тыс. тунисцев и 20–30 тыс. алжирцев [19]. Мигранты из арабских стран легче приспосабливаются на рынках труда Ливии, потому что они владеют языком. Обычно они работают в ресторанном и гостиничном секторах. Кроме работы в сфере услуг и на низкоквалифицированных должностях, многие иммигранты из арабских стран также заняты на работах, требующих большей квалификации, как в частном, так и государственном секторах. К последним, в большинстве своем, относятся египтяне. Обычно миграция из арабских стран первоначально планируется как временная, но многие египтяне, тунисцы и марокканцы заводят в Ливии семьи и остаются навсегда.
После переориентации внешнеполитического курса М. Каддафи с арабских на африканские страны, гражданам африканских государств был предложен свободный визовый режим. Это стимулировало приток рабочей силы в Ливию из стран южнее Сахары. Мощный поток неквалифицированных рабочих рук из стран Тропической Африки порождает сегодня множество споров внутри ливийского общества. Иммиграцию из соседних с Ливией африканских государств связывают с ростом уровня преступности и распространением наркотиков, с проблемой создания конкуренции местной рабочей силе, с трудностями контроля за нелегальной иммиграцией в Европу через Ливию. Последняя проблема особенно актуальна сейчас, так как нелегальные иммигранты, следующие в Европу, часто остаются в Ливии на длительный период времени. В последние несколько лет в своей миграционной политике руководство Ливии все более отходит от панафриканизма в сторону ограничения иммиграции для освобождения рабочих мест собственным гражданам. Это объясняется как высоким уровнем безработицы среди коренного населения (по некоторым оценкам он достигает 30%), а также ростом расходов государства на содержание иммигрантов которые достигают сейчас по некоторым оценкам 10% ВНП. Триполи настойчиво требует сокращения численности иммигрантов, особенно работающих без официально зарегистрированных контрактов. Такая политика руководства Ливии уже дала свои результаты: в период с 2001 по 2004 г. число работающих ливийцев увеличилось на 15,6%, а численность иностранной рабочей силы уменьшилась на 53,7% [20].
Если говорить о межконтинентальной миграции, то основная масса африканских мигрантов направляется в Западную Европу (Францию, Италию, Испанию, Германию, Великобританию), США и в страны Персидского залива. Последние были главным центром притяжения мигрантов из Северной Африки после так называемого нефтяного бума 70-х гг. Однако к началу 90-х гг. направление миграционных потоков из североафриканских стран вновь претерпело изменения. В первую очередь, это было связано с иракско-кувейтским конфликтом и резким ухудшением экономической ситуации в Ираке, когда после операции «Буря в пустыне» страну покинуло более 1 млн. арабских эмигрантов. Одновременно произошло резкое падение цен на нефть, что вынудило правительства стран Персидского залива предпочесть арабским специалистам существенно более дешевую рабочую силу из Южной и Юго-Восточной Азии. В этих условиях Западная Европа вновь стала привлекательной для североафриканских мигрантов.
Разделение африканской иммиграции между принимающими странами во многом определяется историческим (колониальная принадлежность страны эмиграции той или иной метрополии) и тесно с ним связанным лингвистическим факторами. Так, в Тропической и Северной Африке франкоязычные страны (бывшие колонии Франции) как экспортеры мигрантов в бывшую метрополию на порядок превосходят англоязычные. Примерно таково же – но с обратным превосходством – соотношение англо- и франкоязычных стран как источников миграции в Великобританию. Выходцы из бывших португальских колоний в Африке составляют большинство иммигрантов в Португалии.
Прибыв в чужую страну, эмигрант в большинстве случаев вынужден соглашаться на ту работу, которую предлагают и которая далеко не всегда соответствует его специальности и квалификации. Поэтому профессиональный состав работающих иммигрантов может значительно отличаться от такого состава до их выезда в эмиграцию. При этом существенное значение имеет то, куда прибывает эмигрант: в развитую западноевропейскую страну или в Аравийскую монархию.
Чаще всего уделом эмигрантов в развитых странах остается неквалифицированная либо мало квалифицированная работа. Принимающие страны не стремятся, да и не заинтересованы в том, чтобы повышать уровень их квалификации. Большинство африканцев заняты в обрабатывающей промышленности, торговле и обслуживании. Вместе с тем, в Европе в последние годы наметился некоторый сдвиг в традиционной структуре занятости иммигрантов из Африки. Увеличивается процент африканцев, работающих в сфере услуг. Наблюдается снижение занятости в сталелитейной промышленности, металлообработке, автомобилестроении.
Главный поток афро-европейской миграции идет во Францию и (частично) далее к северу. В то же время сегодня возрастает роль – и транзитная, и принимающая – Испании и Италии, стран, которые в недавнем прошлом сами были поставщиками рабочей силы в более богатые европейские страны. Во Франции находятся около 97 % алжирских, 68 проц. тунисских и 47 % марокканских иммигрантов [21], большинство иммигрантов из Сенегала, Конго (Браззавиль), Мали, Маврикия, Камеруна, других франкоязычных стран. Марокканцы оседают также в Голландии, Бельгии, Испании, Италии, Германии; тунисцы – в Германии и Италии. На линию «англоязычные страны – Великобритания» приходится лишь весьма скромная часть миграционного движения.
Крупным североафриканским экспортером рабочей силы является также Египет, испытывающий хронический разрыв между ростом трудоспособного населения и созданием новых рабочих мест в египетской экономике. По оценке МОТ, в 2003 г. число египетских эмигрантов достигало 3 млн. человек [5]. Большинство из них работало в Ливии и Саудовской Аравии, однако доля мигрантов, отправляющихся на заработки в Европу, постоянно увеличивалась.
Мигрантами чаще всего являются трудоспособные, преимущественно молодые (до 35 лет), мужчины различного профессионально-квалификационного уровня – от неграмотных до специалистов с высшим образованием. Эмигранты из государств Северной Африки распределились по своему образовательному уровню следующим образом: неграмотные составляют 37%, с начальным образованием – 42%, с неполным средним и профессиональным – 14%, с полным средним и высшим – 7% от общего числа эмигрантов [22].
При этом существует известная связь между образовательным и квалификационным уровнем и целью мигранта, в свою очередь определяющей дальность его передвижения. Если «пределом мечтаний» малограмотного сельского бедняка обычно является более или менее стабильный городской заработок в своей стране, то выпускник университета стремится, естественно, найти адекватную работу. При невозможности этого на родине он направляется за границу, предпочтительно в экономически развитую часть мира. «Утечка мозгов» из Африки в Западную Европу и даже в Северную Америку увеличивалась по мере роста числа специалистов с высшим образованием, не находивших работу в собственных странах. По оценкам ЮНКТАД, среднегодовое число высококвалифицированных мигрантов, выезжавших из Африки, в 1960–1974 гг. составляло 1800, в 1975–1984 гг. – 4400, в 1985–1987 гг. – 23 000, в 1990–1995 – 28 000, а в 1996–2003 – 35 000 человек. Эксперты Всемирного Банка полагают, что в период 1960–2003 гг. из Африки эмигрировали более полумиллиона специалистов разного профиля (30% высококвалифицированных работников) [23]. Несмотря на то, что доля квалифицированных кадров в общей численности рабочей силы к югу от Сахары не превышает 4%, на этих трудящихся приходится более 40% мигрантов. Уровень миграции квалифицированных кадров в пяти африканских странах превышает 50%, в том числе в Кабо-Верде – 67,5%, в Гамбии – 63,3%, на Сейшельских островах – 55,9%, на Маврикии – 56,2% и в Сьерра-Леоне – 52,5% [24]. На западном и восточном побережьях Африки очень высокий уровень миграции квалифицированных кадров (более 30%) наблюдается в Гане, Мозамбике, Кении, Уганде, Анголе и Сомали. По данным ООН, в период с 2000 по 2004 г. из Африки в Великобританию переехали 16 000 медицинских сестер. Из 600 врачей, подготовленных в Замбии, всего 50 практикуют на родине, а только в одном английском городе Манчестере докторов из Малави больше, чем во всей этой африканской стране [1]. И это не удивительно, поскольку разница в оплате составляет в среднем 30–40 раз. Отъезд высококвалифицированных специалистов является большой потерей для самих африканских государств. Сегодня страны Африки, по существу, дополнительно субсидируют развитие и без того богатых западных стран, избавляя их от дорогостоящей задачи готовить национальные кадры в тех масштабах, которые им необходимы. Учитывая возрастающий масштаб утечки мозгов в ряде африканских стран и негативный эффект в связи с отъездом высококвалифицированных кадров, страны назначения должны, видимо, сотрудничать со странами–источниками миграции с целью поиска оптимального решения данной проблемы.
Рост масштабов трудовой миграции закономерно ведет к увеличению объемов денежных переводов мигрантов. Сегодня доля Африканского континента в общем объеме официальных денежных переводов мигрантов сравнительно невелика и составляет 15%, а стран Тропической Африки – всего 5%. Основными получателями денежных переводов являются такие страны, как Египет, Марокко, Тунис, Нигерия, Судан, Уганда, Лесото, Сенегал и Маврикий. Во многих странах денежные переводы составляют существенную часть ВВП. В первую очередь это касается Лесото (23%), а также Кабо-Верде (13,5%), Буркина-Фасо (6%) и Бенина (4,5%). Всего по официальным каналам на Африканский континент в 2003 г. поступило примерно 14 млрд. денежных переводов мигрантов [25]. Учитывая тот факт, что банковская система в африканских странах развита недостаточно, значительная часть переводов поступает по неофициальным каналам. Предпочтение неофициальным переводам отдается также по причине высокой стоимости официальных переводов, которая достигает порой 10–15% всей суммы переводимых средств. По оценкам экспертов Всемирного Банка, сумма неофициальных переводов в африканские государства в 2–3 раза превышает объем средств, переводимых официальным путем [25]. В такой стране, как Уганда, например, на долю официальных переводов приходится всего 20% всех средств, поступающих в страну от эмигрантов [26].
Денежные переводы мигрантов являются немалым финансовым подспорьем. Так, например, только из Буркина-Фасо ежегодно на заработки выезжают более 400 тыс. крестьян, в основном в соседний Кот д’Ивуар. Суммы, переводимые эмигрантами, живущими в Кот-д’Ивуаре, помогают семьям выживать. Деньги расходуются на продукты питания, оплату учебы в школе или медицинских услуг, покупку крупного рогатого скота, плугов или сельхозмашин, приобретение мельниц или магазинов, на инвестиции, покупку наделов земли для выращивания сельхозпродуктов, постройку жилья и т.д. Переводы следуют двумя путями: один официальный, другой неофициальный. Официальный путь осуществляется через почтовые отделения, банки, денежные заказы и специализированные компании типа Вестерн Юнион. В 2000 г. Международный Банк Буркина-Фасо начал сотрудничать с банком в Кот-д’Ивуаре по схеме, позволяющей мигрантам из Буркина-Фасо открывать в Кот-д’Ивуаре банковские счета для перевода своих сбережений. До возвращения клиента на родину его деньги перечислялись на имя родственника или друга. Другой, полуофициальный или неформальный метод состоит в том, чтобы доверять деньги другу, родственнику или знакомому, которые возвращаются в страну и берут на себя обязательство передать деньги нужному получателю. Некоторые из этих денег никогда не доходят до получателя. Эти перевозчики денег по пути подвергаются кражам, они должны давать многочисленные взятки представителям власти (полицейские посты, проверки, таможни, жандармы, разного рода военные, систематические обыски, конфискации документов, которые обратно нужно выкупить).
Наиболее распространенной и значимой системой неофициальных денежных переводов служит в последние годы хавала. Хавала – это быстрый, высокоэкономичный и надежный перевод денег мигрантов во всемирном масштабе, особенно для людей с низкими доходами. В отличие от банковских переводов, стоимость услуг дилеров хавалы, как правило, не превышает 0,25–1% от суммы перевода. Понять привлекательность хавалы легче, исследуя отдельную передачу в ее рамках. Так, иммигрант из Буркина-Фасо заплатил часть пересылаемой суммы хаваладару в Кот-д’Ивуаре. Тот, в свою очередь, сообщил хаваладару в Буркина-Фасо имя получателя и названный код (чаще всего порядок цифр на купюре). В течение суток денежный перевод мигранта будет доставлен в его родную деревню, где получатель должен назвать код. Все это выглядит так, как будто «деньги» просто погружаются на одной стороне границы и без каких-либо осложнений выныривают с другой ее стороны. В случае переводов мигрантов родство, этнические связи и личные отношения между хаваладаром и мигрантом делают эту систему более удобной и привычной. Гибкий режим работы и близость хаваладара ценятся мигрантским сообществом. Чтобы еще более привязать клиента к системе, хаваладары порой просят коллег поставить деньги получателю даже до того, как мигранты сделают платежи. Кроме того, традиции поощряют рабочих-мигрантов переводить деньги через хавалу из соображений удобства для членов семейства на родине. Многие сообщества мигрантов являются исключительно мужскими. Жены и другие члены семьи остаются в родной стране, где традиционно поддерживают минимальные контакты с внешним миром. Хаваладар, которому доверяют, известный в деревне и знакомый с кодексом поведения, является приемлемым посредником, защищающим женщин от прямых деловых контактов с банками и другими агентами.
При возвращении на родину мигранты инвестируют деньги в экспорт-импорт, транспорт или гостиницы. Большинство крупных отелей столицы Буркина-Фасо – Уагадугу – принадлежат людям, жившим долгое время за пределами страны. Такая же ситуация характерна и в отношении транспортных компаний.
Сходная ситуация наблюдается и в других африканских странах. Во многих государствах Африканского континента денежные переводы играют существенную роль в жизни общества. Для миллионов бедных африканских семей они составляют почти половину всех денежных доходов, которые они тратят на улучшение жилищных условий, на приобретение потребительских товаров, а также инвестируют в создание собственного бизнеса, на образование и здравоохранение.
Наряду с экономической мотивацией, миграции вызываются политическими причинами (войны, межэтнические конфликты), а также экологическими бедствиями (засухи, наводнения и т.п.): и то, и другое порождает потоки беженцев. Практически перманентная политическая нестабильность в разных субрегионах Африки делает эти потоки весьма заметной составляющей всей миграции. За 1960–1986 гг. число вынужденных переселенцев увеличилось в 13 раз – с 300 тыс. до 4 млн. Согласно некоторым оценкам, к 2004 г. масса африканских беженцев возросла до 20–25 млн. чел. По масштабам этого феномена Африка далеко впереди других регионов: каждый второй беженец в мире – африканец [3].
Основная масса беженцев обычно не имеет средств для перемещения на большие расстояния. Это, а также стремление к возвращению при первой же возможности в места постоянного проживания, побуждает таких людей искать временное пристанище прежде всего в своей стране («внутренние» беженцы) * и только затем – вне ее, в соседних странах. В 1990-е гг. в Эфиопии находились около 300 тыс. сомалийцев, в Заире (ныне ДРК) – 676 тыс. беженцев из лимитрофных стран, особенно из Руанды. Первое место по числу беженцев в Африке занимает Гвинея. В этой стране к началу 2000-х гг. находилось примерно 800 тыс. беженцев в основном из Либерии и Сьерра-Леоне, что составляло 10 % населения этой африканской страны [27]. Лишь малая часть всей армии вынужденных переселенцев оказывалась за пределами континента на положении «ищущих убежище» и «беженцев».
В последние годы существенно возросли масштабы нелегальной миграции из Африки в Европу. По оценкам Еврокомиссии, в 15 странах ЕС находятся от 3 до 5 миллионов нелегальных иммигрантов [28], в том числе из африканских государств. Африканские мигранты главным образом пытаются достичь южного побережья Европы через Ливию, Алжир и Тунис. Одним из самых популярных маршрутов в последние годы стал путь из Марокко в Испанию через Гибралтарский пролив (13,9 км). Ежегодно Средиземное море пересекают 100–120 тыс. нелегальных мигрантов, из которых 35 тыс. – выходцы из Тропической Африки [1]. Незаконная миграция стала настоящим бедствием и для Ливии. В 2005 г. власти задержали свыше 40 тыс. нелегальных мигрантов. Практически ежедневно поступают сообщения о попытках граждан африканских государств нелегально попасть в европейские страны с территории Ливии. До 20% населения этой страны составляют иммигранты, планирующие перебраться дальше на север. Только в 2005 году ливийским властям удалось выявить и ликвидировать более 40 организованных преступных группировок, специализирующихся на переправке нелегалов за рубеж [29]. Перевозят их, как правило, в трюмах грузовых кораблей или на старых суденышках. В результате сотни людей гибнут, так и не добравшись до Европы.
Беспокойство в ЕС по поводу нелегальной миграции обусловлено теми угрозами и рисками, которые она несет с собой. Прежде всего, она бросает вызов сфере занятости, на рынке труда. Наплыв нелегальных мигрантов подрывает суверенитет, правовую систему, внутреннюю безопасность государства, ставит под сомнение его способность контролировать въезд и выезд. Нередко нелегальная миграция выступает как катализатор преступности, особенно контрабанды и трафика наркотиков, оружия, людей. В странах Европы существует также проблема терроризма и политического экстремизма иностранцев, в том числе их членство в организациях, угрожающих безопасности европейских государств.
Большим злом, нежели для других членов ЕС, нелегальная миграция обращается для южных государств ЕС. В южноевропейских странах, еще недавно являвшихся основными поставщиками рабочей силы на европейском континенте, уже в конце 1990-х г. – начале XX века, насчитываются сотни тысяч нелегальных иммигрантов, особенно в Испании и Италии (1,5 миллиона) и в Португалии (около 300 тыс.). В течение 2005 г. мы были свидетелями неоднократных попыток этих государств как-то урегулировать вопросы миграции с главными транзитными государствами – Марокко и Ливией. Проблема осложняется тем, что на территории Африканского континента расположены два испанских полуанклава – Сеута и Мелилья. Только в 2004 г. в Сеуту и Мелилью пытались прорваться 55 тыс. незаконных иммигрантов, еще 16 тыс. были перехвачены испанскими ВМС, при этом были задержаны 740 лодок и катеров.
Еще один коридор для проникновения из Африки в Евросоюз – итальянский остров Лампедуза, расположенный в 300 км к северу от побережья Ливии и в 200 км к югу от Сицилии. Только в 2004–2005 гг. там было задержано 30 тыс. незаконных мигрантов.
Для решения проблемы незаконной миграции из Черной Африки в 2002 г. была введена в действие «Атлантическая стена», которая представляет собой систему тотального контроля за морским пространством от Канарских островов на юге до испанской области Андалузия. Стена состоит из 25 станций слежения, 20 мобильных радарных комплексов и такого же количества патрульных кораблей. Евросоюз потратил на ее сооружение 300 млн. евро, однако стена ограничивает проникновение нелегальных мигрантов в Испанию только со стороны Атлантики. Основные же пути в Европу начинаются с побережья Западной и Восточной Африки. На западе мигранты из Либерии, Кот-д’Ивуара, Ганы, Того, Бенина, Буркина-Фасо, Нигерии, Камеруна и западной части Конго стекаются в город Агадес (Нигер). Оттуда они движутся по трем направлениям: в Ливию, Тунис и Алжир. Из Ливии и Алжира они также стремятся попасть на Мальту или в Италию. Тот же поток, который достигает Алжира, затем устремляется в Марокко, а затем через Гибралтарский пролив в Европу. Перед марокканской границей даже возник стихийно созданный нелегальный лагерь Магния. Именно здесь мигранты переходят границу и устремляются к поселку Уджда (Уйда) – неофициальной «столице нелегальной миграции».
В Восточной Африке пунктом сбора мигрантов из Уганды, Руанды, Бурунди, Сомали и Эфиопии служит столица Судана – Хартум. Далее этот путь ведет на юг Ливии, откуда мигранты разделяются на 2 потока: одни пытаются прорваться из ливийского порта Бенгази на Мальту или на Лампедузу, другие – проделать тот же путь, но уже через Триполи.
В среднем мигранту из Тропической Африки требуется 12–16 месяцев, чтобы добраться до Европы. При этом он вынужден заплатить примерно 2 тыс. евро за этот путь, который контролируют преступные группировки, специализирующиеся на незаконной переброске мигрантов.
Наряду с «Атлантической стеной» Евросоюз пытается создать сеть лагерей на территории Ливии, Алжира, Марокко и Туниса. Пока, правда, только Ливия согласилась на создание у себя подобных центров. В этих центрах или лагерях иммиграционная служба ЕС будет рассматривать заявки мигрантов на получение статуса беженцев или временного права на проживание на территории Евросоюза. Все остальные мигранты будут отправляться на родину или находиться в подобных лагерях неопределенно долгое время. Однако многие специалисты по миграции сомневаются, что эти центры станут эффективным средством борьбы с нелегальной миграцией.
В переговорах с африканскими странами ЕС всегда увязывал предоставление им каких-либо преференций с принятием на себя обязательства по реадмиссии мигрантов (возвращение нелегальных мигрантов в ту последнюю страну–не член ЕС, с территории которой они прибыли). Соглашения о реадмиссии подписаны у Испании с Алжиром, Марокко, Мавританией и Нигерией, а у Италии – с Алжиром, Ливией, Марокко и Нигерией. В целом, страны Юга Европы настаивают на более жесткой миграционной политике. Однако эти усилия наталкиваются на противодействие более удаленных государств, таких как Швеция, Дания, Норвегия.
В настоящее время 80% европейцев выступают за усиление контроля на внешних границах ЕС, при этом, правда, 56% не против целевого приглашения иностранных рабочих и специалистов [30]. Опросы общественного мнения показывают, что европейцы все чаще заявляют о необходимости защиты собственной культуры, собственного образа жизни.
Критики стратегии усиления контроля за миграционными потоками утверждают, что эти планы просто не могут обеспечить желаемого эффекта. Выход они видят в другом: весь Запад должен помочь себе, помогая социальному и экономическому развитию Африки, чтобы там появились возможности трудоустройства, постепенно повышался уровень жизни, что приведет к сокращению масштабов межконтинентальной миграции.
В целом, массовый приток легальных и нелегальных мигрантов из африканских государств в Европу и Америку, с одной стороны, позволил сгладить остроту проблемы нехватки рабочей силы в «непрестижных» сферах национальной экономики развитых стран, но с другой – создал массу социально-экономических проблем.
Этнические анклавы выходцев из африканских стран интегрировались в общественную, политическую и экономическую структуру стран-реципиентов как замкнутые образования, не ассимилируясь в ней, но, тем не менее, претендуя на все социальные услуги. Кроме того, эти анклавы часто выступали опорой для формирования и бурного развития криминальных структур, теневой экономики и, в некоторых случаях, террористической деятельности. В конце 90-х годов все это привело к обострению межэтнических конфликтов в странах-реципиентах.
Конечно, было бы преувеличением абсолютизировать тенденцию «анклавности» иммигрантских общин. Будучи основной для иммигрантов последней волны, она тем не менее не является единственной, и принцип ассимиляции не утратил своей актуальности. Одним из существенных критериев здесь служит рост такого показателя, как смешанные браки. Вместе с тем эта встречная тенденция не меняет общей картины усиления изоляции переселенцев. Во многом это связано с тем, что этнические общины постоянно пополняются новыми поступлениями мигрантов. К тому же этим общинам свойственен очень высокий естественный прирост, заметно превышающий общестрановые показатели принимающей страны.
В этой связи Евросоюз, по всей видимости, нуждается в новой концепции, рассматривающей миграцию не столько в негативном, сколько в позитивном ключе. Совершенно ясно, что политика резкого ограничения миграции не соответствует ни экономической, ни демографической ситуации в Европе и в других развитых государствах. Вместо того, чтобы пытаться предотвратить иммиграцию, нужно, с одной стороны, контролировать ее в соответствии с потребностями ЕС в трудовых ресурсах, поощряя трудовую и ограничивая нелегальную миграцию, а с другой – воздействовать на причины, порождающие массовый исход африканцев из их собственных стран.
В феврале 1994 г. в знаменитой работе «Приближающаяся анархия» Роберт Каплан предсказал общемировой кризис в результате разложения государств в регионе Западной Африки, что приведет к мощному «иммиграционному выбросу». Мигранты из Африки, писал он, будут пытаться добраться до благополучных государств Магриба и Европы. Сегодня эти предсказания сбываются. Демографический взрыв на Африканском континенте сопровождается крахом государственных структур и массовой эмиграцией населения. Решение этой проблемы может быть найдено только тогда, когда возобновится экономическое и социальное развитие стран Африки, что невозможно без совместных усилий африканских государств и всего мирового сообщества. Между тем в мировой практике уже накоплен большой «отрицательный» опыт помощи странам Африки. На сегодняшний день наиболее значительные международные программы помощи действуют в Бурунди, Кот-д’Ивуаре, Конго, Судане, Сьерра-Леоне и Либерии. Анализ их неудач свидетельствует, что государства региона, переживающие внутренний кризис, требуют не краткосрочных программ, рассчитанных на немедленное получение результата, а помощи, имеющей долгосрочный и комплексный характер. |
| |
|
|
