| | Проблемы современной экономики, N 1 (25), 2008 | | ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. МАКРОЭКОНОМИКА | | Нейматова Б. А. докторант Московского государственного университета дизайна и технологии,
кандидат экономических наук
| |
| | Закономерности и тенденции развития современной экономики объективно не могут быть отражены ни методологией индивидуализма, ни методологией холизма, если рассматривать их как отдельные, противостоящие друг другу подходы. В последнее время становится все более очевидной необходимость поиска новых базисных концепций или, хотя бы, методологических инноваций, отражающих действительную «диалектику вещей». Механистический взгляд на данную проблему мог бы заключаться в том, чтобы «соединить» методологический индивидуализм с методологическим холизмом, что создало бы некий исследовательский «простор» для формирования «единой» экономической теории, в рамках которой интересы индивида и интересы общества были бы не «разорваны», а оптимизированы. Однако такое обновление процесса исследования постиндустриальной и интеллектуальной экономики едва ли правомерно, поскольку методология не может навязываться «сверху»; она должна следовать из предметной области самой объективной действительности. Не вдаваясь в специфическую проблематику взаимосвязи теории и методологии, только отметим, что методология есть следствие теоретических обобщений и умозаключений, являющих собой высшую форму знания о каком-либо явлении и процессе. Но сама теория формируется в условиях четко очерченного предмета исследования, ибо только в предмете «в снятом виде» материализованы будущие теоретические концепции и методологические парадигмы.
1. Предметная область методологии исследования интеллектуального капитала
Применительно к проблематике, связанной с интеллектуальной экономикой, предметной областью исследования является сфера воспроизводства новых и новейших созидательных знаний. Имеется в виду то самое дискурсивное экономическое пространство, в котором осуществляется живой обмен деятельностью как форма и способ производства знаний, и где в явном виде не присутствует рыночный, то есть эквивалентный обмен ценностями. Во всяком случае, рыночного обмена нет в основании дискурсивного экономического пространства, поскольку обмен знаниями в процессе созидательной деятельности не предполагает отчуждения этих знаний друг у друга. Рыночные эквивалентные контракты могут иметь место впоследствии, когда будут созданы и пущены в хозяйственный оборот внешние продукты интеллектуального производства, в которых новые знания найдут свое материальное воплощение. Но даже если новые знания не воплотятся в каком-либо конкретном товарном продукте, предназначенном для отчуждения от собственника, то от этого никуда не исчезают гипотетическая ценность этих знаний и, тем более, механизм их внутреннего производства, осуществляемого в ходе человеческих созидательных трансакций.
Нам представляется, что именно в процессе расширенного воспроизводства новейших созидательных знаний, как основы интеллектуального производства, может быть обнаружено органическое единство методологического индивидуализма и методологического холизма, что позволяет говорить о возможности формирования методологического подхода, который мог бы быть обозначен как методологический конвенционализм. В самом деле, процесс создания любой ценности представляет собой единство индивидуального и коллективного, личного и общего. Само производство как таковое никогда не могло бы начаться, если бы оно не концентрировало в себе опыт человеческих взаимодействий и коллективных усилий. Другими словами, экономическая цивилизация не знает и не может знать какого-либо блага, созданию которого она была бы обязана исключительно деятельности и знаниям какого-либо одного индивида. И чем сложнее благо, тем более интенсивному обмену-общению оно обязано своим происхождением. Таким образом, любое производимое благо является продуктом обмена (текущего или настоящего) человеческой деятельностью, продуктом неотчуждаемых знаний, умений и способностей людей. В этом смысле благо заключает в себе коллективно-общественную, или «холистическую», природу. В то же время, всякая производимая человеком ценность являет собой результат знаний и усилий каждой отдельной личности. Если продукт создается одним человеком, то здесь имеет место скрытый обмен-общение с другими людьми. Если же участие отдельной личности в создании ценности носит фрагментарный характер, то в этом случае дискурсивное пространство принимает открытую форму. В данном смысле продукт заключает в себе индивидуально-личностную, или «индивидуалистическую», природу. Но в любом случае, имеет место органическая взаимосвязь личного и коллективно-общественного начала в создании блага.
Отмеченная взаимосвязь позволяет взглянуть на методологический конвенционализм как на систему, представляющую собой взаимосвязанное и развивающееся единство методологического индивидуализма и холизма. Такой подход выступает закономерным итогом обобщения реальной действительности, в которой переплетаются рыночные и нерыночные трансакции обмена при безусловном приоритете живого обмена деятельностью и производства новейших знаний. В этом плане закономерной видится новая научная парадигма, в которой диалектически взаимоувязываются интересы индивидуального и общего. Рабочей моделью исследования в указанной парадигме становится личность как «свернувшееся» общество и общество как «развернутая» личность.
Используя основной критерий интеллектуального производства, то есть создание ценностей на основе использования воспроизводимых факторов производства и экономических ресурсов, методологический конвенционализм еще более актуализируется и дополняется методологическим мегахолизмом. Суть такого дополнения заключается в том, что сохранность используемого в хозяйственной деятельности природного капитала, а также расширенное воспроизводство всего набора жизненных ценностей, удовлетворяющих растущие и быстро меняющиеся потребности людей, объективно требует и нового качества дискурсивного пространства. Подобное пространство, во-первых, должно быть всеохватывающим, наднациональным, к нему должны иметь доступ хозяйственные агенты любого уровня индивидуального, общественного и мегаобщественного воспроизводства. Во-вторых, оно должно быть «густым», интенсивным пространством, в котором потоки новых знаний столь многообразны и значительны, что охватывают практически все сферы производственной деятельности человека. В-третьих, единое информационное пространство, как единый мегаобщественный экономический ресурс, должно «подкрепляться» имманентным механизмом трансформации новой информации в актуальные новейшие знания.
Последнее обстоятельство превращает информацию из экономического ресурса в экономический фактор производства жизненных ценностей. Теперь мы можем обоснованно «дополнить» методологический конвенционализм методологическим мегахолизмом, хотя, по сути, речь идет об органическом взаимодействии названных исследовательских программ. Важнейшим выводом, следующим из логико-гносеологического анализа формирования новой методологии исследования интеллектуальной экономики, является положение о том, что высокоэффективное становление основ интеллектуальной экономики, как и эволюционный процесс ее интеллектуализации, объективно невозможны вне рамок единого экономического информационного мегапространства. Очевидно, что формируется и осознается потребность в четком обозначении реально существующего явления и, следовательно, расширенном воспроизводстве мирового интеллектуального капитала. Данный капитал представляет собой некую реальность, однако она требует соответствующей институционализации, прежде всего, на формальном уровне.
Таким образом, методологией исследования процесса интеллектуализации современной экономики является методологический конвенционализм, – исследовательская программа, в которой личность выступает как «свернувшееся» общество и мировое сообщество, а общество и мировое сообщество предстают как «развернутая» личность. Экономическая теория, основывающаяся на методологическом конвенционализме, может называться теорией гуманистически ориентированной экономики, отражающей императивы экоэкономического равновесия при расширенном воспроизводстве человеческого капитала не за счет «угасания» капитала природного, а за счет использования воспроизводимых ресурсов. Вслед за «жестким ядром» интеллектуальной экономики формируется и соответствующая «институциональная экономика конвенционализма». Содержательный смысл этой институциональной экономики может быть понят путем принятия допущения о том, что генезис норм и правил имеет «двоякую» природу. Человек как индивид и человек как член различных организаций создает и воспроизводит социально-экономические институты «снизу», но тот же человек, выступающий уже как член общества и мирового сообщества, формирует и тиражирует институты «сверху». Здесь важно подчеркнуть, что как таковые границы между институтами «снизу» и институтами «сверху» достаточно размыты, и о них можно вести речь преимущественно с учебно-познавательной, а не практической целью. Каковы же основные содержательные характеристики методологического конвенционализма, или какова его аксиоматика?
2. Аксиоматика методологического конвенционализма
В концепции методологического конвенционализма человек одновременно предстает как индивид, как член различных организаций и социальных групп, а также как член общества и мирового сообщества. Это обстоятельство позволяет на теоретическом уровне «снять» остроту противоречия между личностью и государством, между работником и предпринимателем, творцом новых идей и их потребителем и т.д. Научно-практическое значение данного обстоятельства заключается в том, что таким образом «вымывается» почва из-под традиционных представлений как о «надличностном» бытии современного государства, так и об «автономности» индивида в экономическом пространстве. Формируется ясность в онтологии экономической власти, которая не может быть представлена лишь в качестве «естественного» инструмента, применяемого государством в решении социально-экономических задач, а в большей степени является институциональным и инструментальным выразителем воли человека как члена общества. Таким образом, качественно меняется понимание природы экономической власти, собственником которой является государство не как таковое, а как уполномоченный обществом (единством граждан как членов общества) институт. И не государственная собственность является базовой системой присвоения общественных благ, включая властные полномочия, а именно общество, поскольку оно является базовым, а не производным субъектом собственности.
В рассматриваемой концепции элементы экономической неоднородности, обнаруживаемые в практике современного хозяйствования, оказываются преодоленными, «примиряются». Но в то же время, она высвечивает и растущую приоритетность нерыночных форм социально-экономических взаимодействий. Другими словами, экономическое пространство живого обмена деятельностью и производства новейших знаний (дискурсивная сфера экономической деятельности) в условиях интеллектуализации хозяйственных взаимодействий становится преобладающим относительно пространства рыночного обмена конечными продуктами (функциональная сфера экономической деятельности). Качественное отличие дискурсивного пространства от рыночного заключается в том, что здесь в ходе обменов не происходит смены собственника, и сами обмены не «претендуют» на соблюдение принципа эквивалентности. Все сказанное выше означает, что ранее используемые «рыночные» методологические программы и научно-практические алгоритмы постепенно утрачивают свою актуальность, хотя никуда не исчезают и продолжают играть определенную роль в современной экономике. Научно-практическое значение отмеченного обстоятельства заключается в том, что актуализируется необходимость радикальной смены всех, ранее существовавших и широко используемых исследовательских программ и концепций как в блоке фундаментальных, так и в системе прикладных социально-экономических научных парадигм и учебно-образовательных дисциплин.
В-третьих, являясь научной парадигмой процесса интеллектуализации современной экономики, методологический конвенционализм, по сути, предстает как фундаментальное обоснование расширенного воспроизводства новейших созидательных знаний. Можно констатировать, что в основе экономической теории воспроизводства знаний (экономики знаний) лежит методологический конвенционализм, интегрально отражающий сложную систему интересов человека, создающего различные ценности на всех уровнях хозяйствования. Именно экономическая теория воспроизводства новейших знаний сегодня предстает в качестве основополагающей дисциплины, что и предопределяет вектор реформирования всей образовательной системы, при осуществлении которого основной акцент должен быть сделан на определении таких параметров, как непрерывность и опережающий характер познавательной человеческой деятельности. Речь может идти как о знаниях, создаваемых и передаваемых в системе «коллективный и совокупный производитель ценности», где не происходит смены собственника, а ценность присваивается сами процессом ее создания, так и о знаниях в системе динамических рыночных трансакций, в ходе которых ценности обмениваются на принципах эквивалентности, и происходит смена собственника.
В результате выявленных методологических подходов к исследованию интеллектуализации современной экономики можно сделать следующие выводы и умозаключения.
Во-первых, действующие сегодня исследовательские научные парадигмы, возникшие, по сути, в позапрошлом столетии, объективно не могут явиться инструментами логико-гносеологического анализа не только интеллектуализации современной экономики, но и постиндустриальной экономики. Объясняется это обстоятельство тем, что сегодняшний «центр» аналитической «тяжести» смещается в сторону выявления гуманистических основ и, одновременно, целей созидательного бытия. Концепции методологического индивидуализма и холизма, рассматриваемые раздельно, не обеспечивают оптимизации социально-экономических интересов в современной экономике и гармонизации возникающих при этом созидательных трансакций. В связи с этим закономерной видится потребность в новой исследовательской программе, которую, не без некоторых условностей, можно назвать методологическим конвенционализмом. Опорным пунктом этой программы становится индивид, основной целью которого является не максимизация полезности или доходности, а оптимизация системы социально-экономических интересов. Человек в таком случае выступает одновременно как индивид и как член общества. С определенной степенью условности методологический конвенционализм может быть охарактеризован как «методологический синергизм», поскольку взаимосвязанное единство интересов и действий человека как индивида и как члена общества объективно не может не давать «поводов» для мультипликации соответствующих созидательных эффектов.
Во-вторых, объективный характер «очеловечивания» экономических отношений и соответствующих взаимодействий закономерно выводит основной вектор исследовательской и научно-практической деятельности в сторону пространства живого обмена-общения, в сфере которого создается и расширенно воспроизводится сам человек как созидающий субъект экономики. При этом если раньше живой обмен деятельностью лишь «сопровождал» систему рыночных трансакций, «работал» на производство товаров и услуг, предназначенных для рыночного обмена, то теперь возникает обратная ситуация: рыночные трансакции все чаще рассматриваются как средство для обеспечения роста продуктивности именно живого обмена, или производства новейших знаний и способностей человека-созидателя. Не человек ради рыночной экономики, а конкурентно-рыночная экономика для человека, причем все более актуализируется не поверхностная «социальная ориентация» экономики, а имманентная хозяйственной постиндустриальной действительности гуманизация всей сферы, где расширенно воспроизводятся жизненные ценности. Эквивалентность в системе живого обмена-общения не является ключевым детерминантом его правового характера, поскольку, во-первых, живой обмен знаниями и способностями не связан с их отчуждением от собственников; во-вторых, «потребительская удовлетворенность» здесь возникает не столько от получения (потребления) новых идей, сколько от самореализации, от самой возможности сделать свои умозаключения достоянием сотрудников.
В-третьих, актуализация роли и значения дискурсивного пространства экономических обменов обусловливает необходимость специального акцентирования исследовательских усилий и практических мер на хозяйственном секторе, где воспроизводятся новейшие знания. Экономика ноосферных (разумных, созидательных, гуманистически направленных) знаний представляется естественной основой интеллектуальной экономики в целом. При этом деление всей хозяйственной действительности на дискурсивное и функционально-рыночное экономическое пространство носит несколько условный характер. Объясняется это тем, что опосредованно обмен знаниями и умениями всегда сопровождает рыночный обмен благами, который, в свою очередь, «частично» может присутствовать в системе «чистого» производства знаний в форме неявного стремления к «удовлетворительной эквивалентности» обмена знаниями. Этим обстоятельством определяется сложность формирующегося институционального пространства и всего институционального сектора экономики, где должны тесно взаимодействовать нормы и правила как нерыночных форм обменных трансакций, так и эквивалентно-рыночных отношений. В связи с этим, мы подчеркиваем, что не институты плана и институты рынка представляются сегодня важнейшим объектом исследовательского внимания, а институты дискурсивного и функционально-рыночного экономического пространства. При этом в рамках первого пространства приоритет принадлежит неформальным нормам и правилам, а в рамках второго – формальным.
В-четвертых, если интеллектуализация производства непосредственно увязывается с воспроизводством новейших знаний, то именно эта сфера экономической деятельности становится основным объектом управления на всех уровнях экономического бытия. Однако теперь этот простой тезис несколько конкретизируется, поскольку сферы управляющего воздействия (объектная структура) становятся более «прозрачными». Так, специального управленческого воздействия требует основная сфера интеллектуального хозяйствования – производство и использование новейших знаний в области дискурсивного пространства обменов. Объектом управления является сфера «нерыночных» знаний в области рыночных трансакций, или некая дискурсивная «оболочка», где проверяется, в том числе, и переговорная сила сторон. Наконец, непосредственная область рыночных обменов и соответствующих взаимодействий является объектом управленческого воздействия и соответствующей институционализации. Таким образом, закономерно формируется некая система управления знаниями, которую можно идентифицировать с системой управления интеллектуальным капиталом определенного субъекта. Но выявление закономерностей этого управления онтологически предопределено внутренними противоречиями и тенденциями развития интеллектуального капитала, в частности, какой-либо созидающей организации, например, промышленного предприятия. |
| |
|
|