|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (28), 2008 | | | | ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ | | | Листопад М. Е.
преподаватель кафедры мировой экономики Кубанского государственного университета (г. Краснодар),
кандидат экономических наук
| |
| | | | | В статье исследуются отношения, возникающие между субъектами мирового хозяйства в ходе постиндустриальной трансформации и глобализации мировой экономики. Анализируются особенности формирования конкурентоспособности национальной экономики в условиях глобализации, предложены рекомендации по построению стратегии роста конкурентоспособности России в глобальном экономическом пространстве | | Ключевые слова: мировая экономика, Россия, постиндустриальная стадия, глобализация, конкурентоспособность, транснациональная компания |
Глобальное экономическое пространство не является однородным, — в нем выделяются «центр» и «периферия», играющие, соответственно, определяющую и подчиненную роли. Отношения меду центром и периферией напоминают отношения метрополий и колониальных владений, что объясняется безраздельной экономической властью, которой обладают экономически развитые государства, являясь собственниками таких важнейших ресурсов как капитал и новейшие технологии. В сложившихся условиях основной геополитический вопрос, который встает перед каждым государством в начале XXI в., — окажется ли оно в состоянии эффективно интегрироваться и реализовать свои конкурентные преимущества в глобальном экономическом пространстве?
Перед таким вызовом стоит сейчас и Россия, находящаяся в довольно сильной зависимости от крупного международного капитала, который закрепляет ее на периферии мировой экономики в качестве источника сырья и дешевой рабочей силы. Перед страной с ее огромными пространствами и запасами природных ресурсов, ключевым геополитическим положением, пока еще сохраняющимся научно-техническим потенциалом стоит задача занять достойное место в новой мировой цивилизации. Насколько этой задаче соответствует современное состояние российской экономики, и в каких направлениях следует решать имеющиеся проблемы?
Поиск ответов на поставленные вопросы, как справедливо полагают многие ведущие отечественные и зарубежные специалисты (И. Валлерстайн, М. Кастельс, А. Неклесса, Н. Елецкий и др.), предполагает формирование новой парадигмы функционирования и развития мирового хозяйства, учитывающей произошедшие под действием трансформационных процессов изменения количественных и качественных параметров, векторов эволюции, коридора экономической свободы с объективно существующими противоречиями, пределами и ограничениями. Эта парадигма должна также создать контекст, в рамках которого формируются отличительные черты и свойства основных эшелонов современной мировой экономики — его центра или ядра, переходных, транзитивных экономик и традиционных или периферийных экономических систем.
С нашей точки зрения, для экономической теории важнейший аспект исследования процесса глобализации заключается в том, что первично-сущностные закономерности возникновения и развития постиндустриальной экономики формируются уже не на национально-государственном, а на глобальном уровне. Причем первичность глобальных закономерностей способствует тому, что межстрановое взаимодействие приобретает вторичный, производный характер.
В качестве одной из закономерностей, присущих глобализации, исследователи отмечают неравномерность ее развития, способность приостанавливаться, а затем осуществлять прорыв на качественно новый уровень, оказывая при этом различное влияние на мировое хозяйство и экономику отдельных стран [1, с.34].
В целом процессы экономической глобализации развиваются объективно и, несмотря на присущие им многообразные противоречия, отражают сущностные черты и вектор цивилизационной эволюции современного общества. Их ведущим субъектом выступает транснациональный финансовый капитал, а результатом является формирование системы глобального хозяйства — экономической системы, возникающей вследствие глобализации производительных сил, приобретения общемировыми производственными отношениями первично-сущностного характера и выхода на глобальный уровень как процессов обобществления производства, так и экономических противоречий.
Возрастание системной целостности всемирного хозяйства и происходящие в этой связи кардинальные изменения в социально-экономической организации общества требуют переосмысления предмета традиционных отраслей экономической теории, формирования теоретико-методологического фундамента, позволяющего исследовать новые глобальные формы экономической цивилизации. Вместе с тем следует подчеркнуть, что предметное поле экономической теории остается в настоящее время нестрогим, неопределенным и по многим аспектам дискуссионным. Обращает на себя внимание также концентрация большинства исследований на экономических проблемах глобализации. [13, с.101]. Формирование новой экономической парадигмы, отражающей существенные черты хозяйственной глобализации, по нашему мнению, требует детальных исследований в четырех проблемных областях.
Первая проблемная область связана с установлением места и роли глобализации в процессе трансформации экономических систем и оценкой ее возможных последствий для выбора стратегий функционирования и развития национальных экономик.
Глобализация как основополагающая и крайне противоречивая тенденция современного экономического развития не одно десятилетие находится в центре внимания российской и зарубежной экономической науки. Однако единство мнений в вопросе определения сущности глобализации и ее возможных последствий до сих пор не достигнуто. Часть исследователей (Г. Брунер, Е. Драчева, П.Ф. Друкер, А.М Либман, Д.С. Львов, А. Неклесса, В.Т. Рязанов, Н. Симония, Л. Туроу, Н. Фридман и др.), рассматривают глобализацию как следствие развития мировых интеграционных процессов, роста открытости национальных экономик. Одновременно они видят в ней сложное, противоречивое, многофакторное и многослойное явление, касающееся разнообразных сторон общественной жизни [2, 15–17]. Следует также отметить, что по мере развития процесса глобализации представления о ней существенно изменяются. Так, М. Фридмен первоначально определял глобализацию как мировую интеграцию финансовых рынков и технологий внутри свободного капиталистического рынка [14, с. 134]. В более поздних исследованиях он говорит уже о глобальном сжатии рынков, технологий, телекоммуникационных систем для обеспечения компактности мира, возможностей каждого из нас действовать быстрее, эффективнее и с меньшими затратами, чем когда-либо прежде [16, с. 198].
Другие исследователи (С. Амин, Дж.К. Гэлбрейт, В.Н. Малейченко, А.Дж. Тойнби) усматривают в возникновении глобальных тенденций проявление системного кризиса капитализма, вызывающего необходимость поглощения сравнительных преимуществ других стран и трансформацию всей системы общественно-экономических отношений. При этом глобализация воспринимается ими как форма экспансии мирового финансово-олигархического капитала, возглавляемого США, с целью навязывания миру своей экономической и политической власти [4, с.80].
И в первом, и во втором случае глобализация рассматривается как качественно новое явление и процесс, органически присущие современному состоянию мировой экономики. Однако существует и другая точка зрения, согласно которой глобализация — лишь один из этапов интернационализации хозяйственной жизни, начало которого следует искать в XIX, а то и в XVI веке [9, с.159–163]. Сторонники данного подхода утверждают, что уже в 70-х гг. XIX века степень экономической взаимозависимости индустриальных стран по многим из этих параметров была не ниже, чем в конце XX века. Близким, по сути, является и объяснение природы глобализации, тяготеющие к теории «больших волн» Н.Д. Кондратьева.
Несмотря на существенные отличия в подходах, большинство исследователей сходятся во мнении, что глобализация — это реальность ХХI века, процесс интеграции человечества, соединяющий в себе научно-техническую революцию, развитие мировой экономики, качественно меняющиеся рыночные взаимоотношения и взаимоотношения между отдельными странами [7, с.175].
Не меньше споров вызывает и вопрос о судьбе национальных государств в глобализирующемся мире. Глобальная ориентация ведущих хозяйствующих субъектов закономерно уменьшает для них значение национальных экономик, идет процесс формирования наднациональной, игнорирующей государственные границы экономической системы, в которой центр тяжести предпринимательских стратегий перемещается с национального на всемирный уровень. В этих условиях национальное государство уже не может в той мере, как прежде, защищать национальные интересы от нежелательных внешних воздействий. Оно тем более не в состоянии эффективно воздействовать на те экономические, социальные и культурные процессы, которые вышли за пределы национальных границ, переросли из межстрановых, регулируемых национальными государствами в одностороннем, двустороннем или многостороннем порядке, во внестрановые, не поддающиеся государственному регулированию.
В этой связи некоторые специалисты склоняются к мысли, что в будущем данная тенденция приведет к полному переходу не только экономической, но и политической власти к новым геоэкономическим персонажам. Л. Туроу, например, так характеризует становление глобальной хозяйственной системы: «В конце XIX века локальные хозяйственные системы были замещены национальными хозяйствами. В конце XX века они, в свою очередь, замещаются глобальной экономикой» [13, с.6]. Похожие идеи высказывает Дж. Шолте, считающий, что под воздействием глобализации происходит ликвидация национальных границ и доминирующую роль в мире приобретают транснациональные страты (элиты), а не государства [17, с.92, 105]. В.Н. Овчинников в числе глобальных императив также выделяет формирование центра общепланетарного управления как некоего мегасубъекта организации всемирного экономического порядка, монополизирующего основные ресурсы мирового экономического развития и соединяющего их с потенциалом военной, политической и экономической власти глобалистической номенклатуры [8, с.4].
Популярность концепций постепенного отмирания национальных государств и особенно упразднения их регулирующей функции в экономике спровоцировала всплеск неолиберализма, предполагающего отказ от государственного вмешательства в экономику. Именно на государственное регулирование хозяйственной жизни они возлагают ответственность за появление новых противоречий и конфликтных ситуаций в развитии мировой экономики в последней трети XX столетия. Идеология неолиберальной модели глобализации вытекает из постулатов либеральной экономической мысли, получивших свое развитие в публикациях ОЭСР, ГАТТ, МВФ. По мнению неолибералов, государственный контроль превратился в «виртуальную реальность»: «Раньше хозяйство практически каждой страны представляло собой самовоспроизводящую систему. Теперь такая система — только мировое хозяйство в целом... Сама роль национального государства отходит на второй план, транснациональный капитал находится вне юрисдикции этих государств... Надежды на регулирующую роль национального рынка бессмысленны в условиях глобализации» [19, c.7].
В свою очередь, один из противников неолиберального варианта глобализации М. Кастельс пишет: «...никакие технологии или бизнес сами по себе не могли развить глобальную экономику. Главными агентами в становлении глобальной экономики были правительства, особенно правительства стран Большой семерки и их международные институты» [11, c.75–79.]. Дж. Кругман в свою очередь предупреждает о возможном кризисе в реальной экономике и опасном ослаблении арсенала средств антикризисной политики, если будут взяты на вооружение рекомендации по сворачиванию мер государственного регулирования экономики [5, c.29]. В 1997 г. Всемирный банк публикует доклад «Государство в меняющемся мире», в котором делается следующий вывод: «История настойчиво повторяет, что хорошее правительство — это не роскошь, а жизненная необходимость. Без эффективного государства устойчивое развитие, и экономическое, и социальное, невозможно» [19, c.12]. О возможностях государства и его действительной роли в регулировании хозяйственных процессов, внутренних и внешних, можно судить по размерам государственных расходов. За последние 20 лет их удельный вес в ВВП вырос почти во всех ведущих странах мировой экономики, например, в Японии — с 24,9 до 32,0, во Франции — с 42,8 до 50,8, в Италии — с 39,9 до 45,7% [6, c.300].
С нашей точки зрения, роль национального государства в условиях глобализации по-прежнему велика. В национально-государственных границах по-прежнему формируется основной массив факторов и стимулов, ограничителей и регуляторов, влияющих на проявление национальных особенностей в хозяйственном устройстве и определяющих возможности экономического развития каждой страны [12, c.31].
Таким образом, глобализация мирового хозяйства — не линейный, но очень противоречивый, неравномерный процесс, постоянно меняющий свои конкретные формы, направления, механизмы реализации. Об этом свидетельствует и такое явление, как регионализация экономического развития, протекающая параллельно с процессом глобализации. Нельзя не признать, что эти процессы находятся в диалектическом единстве: с одной стороны, формирование региональной интеграционной группировки может рассматриваться как форма глобализации, но с другой — такое объединение представляет собой форму коллективной защиты от негативного влияния самой глобализации, осуществляемой в интересах наиболее сильных экономических игроков. В этом качестве регионализация представляет собой инструмент, который на основе координации и консолидации интересов ее участников способствует укрупнению структуры мировой экономики и выравниванию конкурентных позиций участников мирохозяйственных отношений.
При всей важности научной дискуссии по вопросам содержания и возможных последствий глобализации, следует признать, что на сегодняшний день недостаточное внимание уделяется таким основополагающим проблемам, как определение новых параметров и принципов функционирования геоэкономического пространства и формирование новой парадигмы функционирования и развития национальной экономики в глобальном мире. Вместе с тем без решения этих проблем невозможно ясно определить контуры национальной доктрины развития и не допустить нежелательной деформации национальной экономики под действием геостратегических факторов.
Влияние геоэкономики на национальный стратегический выбор можно свести, на наш взгляд, к следующим направлениям:
1. Изменение организационно-экономической архитектуры мирового хозяйства. Преобладающим становится тип международных хозяйственных инновационных структур с центром в виде узкоспециализированного ядра, в котором концентрируются административное и финансовое руководство, стратегическое планирование, научные исследования. С организационно-правовой точки зрения данные структуры имеют форму ТНК, международных предпринимательских сетей и альянсов. Эти образования окружены множеством принадлежащих различным странам организаций и фирм, выполняющих научно-технические, производственные функции, оказывающих различные виды услуг. Конкурентные возможности этих предприятий не измеряются более накопленным ими потенциалом. Он многократно возрастает за счет использования сравнительных преимуществ различных стран, эффекта синергии и системы «особых» отношений.
2. Изменение характера международного разделения труда. Во-первых, процессы обмена и взаимодействия в современной экономике идут не столько между государствами, сколько между обозначенными наднациональными воспроизводственными центрами и внутри них. Следовательно, основные субъекты разделения труда в современном мировом хозяйстве — крупные ТНК и их объединения. Во-вторых, в условиях свободного перемещения капитала по всему миру существенно изменяется роль сравнительных преимуществ отдельных стран, основанных на факторных условиях, составлявших ранее основу национальной специализации. С одной стороны, ТНК имеют возможность получить доступ к этим преимуществам по всему миру, формируя и распределяя тем самым мировой доход, а с другой — наличие тех или иных факторных преимуществ позволяет отдельным странам использовать их для привлечения транснационального капитала или интеграции национальных предприятий в международные воспроизводственные центры. В-третьих, выделение в современной мировой экономике «центра», обладающего развитым научно-техническим и экономическим потенциалом и отстающей «периферии» способствует тому, что на смену предметно-технологическому разделению труда приходит разделение труда по стадиям жизненного цикла товара. При этом страны «центра» стремятся закрепить за собой научные исследования и разработки, передавая в менее развитые страны их производственное тиражирование. Следствием такого положения становится закрепление технологической отсталости и рост экологической напряженности в менее развитых странах, в то время как развитые страны, напротив, наращивают свой научно-технический потенциал, повышают доход и образовательный уровень населения, обеспечивают свою экологическую безопасность.
3. Изменения в направлениях и структуре международных связей. Во-первых, так как основные процессы международного обмена в современной экономике идут между воспроизводственными центрами, то стыки взаимодействия этих центров представляют собой новые экономические границы, которые могут не совпадать с национальными. По своей конфигурации мировые воспроизводственные центры подвижны, а соответственно, и экономические границы новой глобальной экономики носят постоянно изменяющийся характер. Именно по этим границам в ходе конкурентной борьбы идет непрерывный передел мира. Во-вторых, международная торговля товарами уступила место международному движению капитала и финансовым операциям. Происходят изменения и в самой структуре международного перемещения капитала: с 1990-х гг. международные портфельные инвестиции преобладают над прямыми инвестициями. Такие перемены объясняются ростом рисков предпринимательской деятельности и, как следствие, нежеланием инвесторов связывать свою судьбу с результатами работы одного конкретного предприятия. В-третьих, с середины прошлого века существенно возрастает роль международного движения финансовых инструментов. Из обслуживающей сферы она превратилась в самостоятельную сферу финансовых и валютных спекуляций, в значительной степени оторванную от реального производства. Реальные масштабы деятельности финансовой сферы не поддаются оценке и, соответственно, не могут эффективно контролироваться.
4. Изменения в системе распределительных отношений. В глобальном мире наднациональные структуры выполняют функцию, сходную с функцией перераспределения дохода в национальной экономике. Масштаб ее действия неизмеримо шире, поскольку осуществляется перераспределение получаемого мирового дохода между мощными наднациональными воспроизводственными центрами.
5. Изменение пространства реализации национальных экономических интересов. Реализация экономических интересов страны происходит не только на мировом рынке, но и на так называемом геоэкономическом атласе мира, сформированным наднациональными структурами. Национальная экономика окажется способной к восприятию геоэкономического эффекта только при условии преобразования своей внешнеэкономической деятельности с торгово-посреднической доктрины на производственно-инвестиционную. С этой точки зрения национальные экономики и субъекты хозяйствования должны интегрироваться в мировые интернационализированные воспроизводственные процессы с целью участия в формировании и использовании мирового дохода.
Как показывает мировой опыт, получение национальной экономикой положительных эффектов глобализации во многом определяется уровнем ее развития. В частности, можно с уверенностью утверждать, что современная глобализация осуществляется в пользу ведущих стран мира, достигших постиндустриальной стадии развития. В этой связи второй исследуемой нами проблемной областью, не получившей достаточного отражения в экономической литературе, является изучение взаимосвязи глобализации с процессом постиндустриальной трансформации экономических систем.
Процессы глобализации и постиндустриализации взаимосвязаны и взаимообусловлены. Глобализация создает условия для беспрецедентной концентрации в масштабах мирового хозяйства ресурсов, необходимых для научно-технического развития. А достижения науки, как ведущей сферы постиндустриальной экономики, создают технологическую основу формирования единого экономического пространства и организации производительных сил в глобальном масштабе.
Формирование постиндустриальной экономики и глобального экономического пространства стало неизбежным следствием развития индустриальной экономики. Действительно, с одной стороны, непрерывное возрастание числа производителей и объемов промышленного производства порождало все более напряженную конкурентную борьбу, а достижение конкурентных преимуществ все больше связывалось с возможностями непрерывного совершенствования продукта и технологии его производства. Наука постепенно становилась главной производительной силой общества. С другой стороны, вынесение воспроизводственного процесса за национальные рамки, позволяло использовать сравнительные преимущества других стран в плане снижения издержек и освоения новых рынков. Следствием этого процесса стал разрыв рамок национальных экономических систем.
Постиндустриальная эпоха породила новую экономическую идеологию — постмодернизм, т.е. философию общества, в котором информация и знание становятся непосредственной производительной силой. Возникает экономика, в которой важнейшим ресурсом оказываются нематериальные активы — интеллект, информация, знания. По словам бывшего министра финансов США Л. Саммерса, происходит «сдвиг от экономики, основанной на производстве товаров материального характера, к экономике, основанной на производстве и применении знаний» [18, c. 35].
В условиях постиндустриальной экономики, использующей инновации как главный ресурс развития, инновационная сфера перестает быть изолированной от других сфер жизнедеятельности общества и во все большей степени определяет их прогресс. Не случайно свойственные экономической теории понятия экономической и производственной системы дополняются понятием национальной инновационной системы как совокупности институтов, относящихся к частному и государственному секторам, которые индивидуально и во взаимодействии друг с другом обусловливают развитие и распространение новых технологий в пределах конкретного государства [3, c.11].
Таким образом, творческая составляющая из спутника развития материального производства превращается в его непременное условие. Как следствие, разработка и внедрение инноваций становится непрерывным процессом, что позволяет по-новому взглянуть на процесс воспроизводства экономической системы. Если на индустриальной стадии развития экономики он представлял собой процесс непрерывного возобновления производства и распределения продукта, то в условиях постиндустриальной экономики он трансформируется в непрерывно возобновляемый инновационный процесс. Причем особенности инновационного процесса, связанные с довольно значительным лагом между вложением средств в НИОКР и получением эффекта от их коммерциализации, требует принципиально новой организации воспроизводственного процесса во времени. Этот процесс не может более осуществляться линейно и последовательно. Для обеспечения непрерывности и устойчивости развития экономики инновационные циклы должны определенным образом накладываться друг на друга во времени. Причем разрыв между началом двух последовательных единичных циклов должен быть таким, чтобы к моменту спада эффективности текущего нововведения, последующее прошло фазу роста.
Процесс постиндустриальной трансформации не может рассматриваться вне связи с процессом глобализации в силу их глубокой взаимосвязи и взаимообусловленности. С одной стороны, достижение ведущими странами мира постиндустриальной стадии развития способствует усилению дифференциации стран мира, укреплению зависимости мировой периферии от ее центра, что углубляет взаимосвязь и взаимозависимость национальных экономик. С другой — достижения науки как ведущей сферы постиндустриальной экономики создают технологическую основу формирования единого экономического пространства, организации производительных сил в глобальном масштабе.
Влияние глобализации на организацию воспроизводственного процесса проявляется также в возможности вынесения этого процесса за национальные рамки, что позволяет нарастить потенциал инновационной деятельности и получаемые в ее результате эффекты. Об этом свидетельствуют, например, решения, принятых на заседании Европейского совета в Лиссабоне (2000 г.), предполагающие объединение национальных инновационных систем в единую региональную и даже глобальную сеть. Была, в частности, предложена программа, включающая в себя создание объединенной инновационной системы ЕС и общемировой инфраструктуры знаний.
Третья проблемная область связана с развитием представлений о содержании, условиях обеспечения и измерения конкурентоспособности национальной экономики. Как известно, первоначально конкурентоспособность национальной экономики исследовались применительно к международной торговле, бурное развитие которой требовало формирования теоретических и методических основ выбора эффективной национальной специализации. Основополагающими трудами по данной проблематике явились работы А. Смита, Д. Риккардо, В. Леонтьева, Э. Хекшера, Б. Олина, П. Самуэльсона, В. Стоплера, Т. Рыбчински, П. Кругмана и др., в которых конкурентоспособность рассматривалась через призму различия в издержках и преимуществ, связанных с обладанием факторами производства. В свою очередь, М. Портер и вслед за ним М. Данн доказали возможность возникновения превосходства в отношениях между отдельными странами и в случае единого уровня факторов производства за счет эффекта «технологического разрыва». Основу этого эффекта составляет тот факт, что каждая из стран в какой-либо период времени открывает какое-либо нововведение, которого нет у другой страны (или стран) и на время, пока другая страна не откроет этого новшества, она становится монополистом, экспортируя соответствующий товар и получая в результате дополнительную прибыль [10, c.293–314]. Д. Фагерберг разработал модель международной конкурентоспособности, в которой рыночные квоты были поставлены в зависимость от соотношения факторов, технологий, цен и предшествующих инвестиций. Д. Доллар и Э. Вульф напрямую связали конкурентоспособность с доходами и заработной платой в национальной экономике.
В исследованиях ОЭСР был впервые введен термин «структурная конкурентоспособность страны». Конкурентоспособность стала рассматриваться как показатель, интегрирующий факторы цены, технологии, структуры экономики, состояния институциональной и социальной среды и эффективности использования человеческого капитала. При этом государству отводилась роль своеобразного катализатора конкурентоспособности, оказывающего влияние на все ее основные детерминанты — факторные условия, условия спроса, состояние родственных и поддерживающих отраслей, стратегии компаний.
Анализируя развитие представлений о конкурентоспособности, можно убедиться, что все они ориентированы на страновые преимущества, что не соответствует новым параметрам функционирования мировой экономики. Действительно, если можно согласиться с тем, что основной массив факторов, обеспечивающих сравнительные преимущества стран, действительно формируется в рамках национальных хозяйств, то глобализация создает условия для использования их по всему миру. Последнее обстоятельство позволяет наднациональным воспроизводственным структурам получать и распределять, по сути, мировой доход. Исходя из приведенных соображений, конкурентоспособность национальной экономики может быть определена уже не как способность компаний, отраслей, регионов и наций создавать сравнительно высокий уровень доходов и заработной платы, оставаясь открытыми для международной конкуренции, а как способность получать максимально возможные положительные эффекты глобализации посредством:
— участия в перераспределении в свою пользу большей части мирового дохода;
— способности привлекать по всему миру в необходимом количестве и качестве ресурсы развития;
— наиболее выгодного участия в системе международного разделения труда путем закрепления за собой стадии научных исследований и разработок и производства высокорентабельной наукоемкой продукции.
Таким образом, можно сделать вывод, что хотя конкурентоспособность национальной экономики по-прежнему зависит от формируемых внутри нее факторов, — имеющегося потенциала и качества его использования, — но реализуется она в новых глобальных координатах, которые и задают стратегические направления роста национальной конкурентоспособности.
Отсюда — четвертая проблемная область, связанная с решением задач достижения и поддержания конкурентоспособности национальной экономики в глобальном мире. К решению этой задачи тесно примыкают проблемы субординации национального и наднационального и установления национальной самоопределенности. Как нам представляется, национальная самоопределенность предполагает нахождение наиболее адекватных национальным условиям методов адаптации мирового опыта и тенденций развития. В этом плане несомненными преимуществами обладает метод национальной идентификации. Этот метод в отличие от генерализирующего метода, изучающего общее, и индивидуализирующего метода, изучающего специфическое, позволяет изучать национальные особенности проявления общего и специфического через сопоставление присущих национальному и глобальному атрибутивных качеств. Именно на этой основе можно обеспечивать рациональное сочетание национального и наднационального и решать проблему национальной самоопределенности в глобальном экономическом пространстве.
Применяя сформулированные теоретические положения к условиям российской экономики, попробуем обосновать концептуальные подходы к построению стратегии роста ее конкурентоспособности в современном глобальном мире.
Безусловно, для достижения высоких позиций в глобальной конкурентоспособности экономика России должна пройти процесс постиндустриальной трансформации и быть эффективно интегрированной в глобальное экономическое пространство. Однако мировой опыт показывает, что переход на постиндустриальный путь развития представляет собой сложный и достаточно длительный процесс. Причем именно высочайший уровень развития промышленного производства позволил заложить основы постиндустриализации. Развитое и конкурентоспособное промышленное производство стало источником роста доходов не только предпринимательских структур, но и государственного бюджета, т.е. экономика получала необходимые и достаточные ресурсы для вложения их в инновационную сферу и формирования предложения инноваций.
Одновременно рост наполняемости рынков и напряженности конкурентной борьбы производителей, переход рыночной власти к потребителям делают необходимым для поддержания и укрепления конкурентных позиций непрерывное совершенствование продукта и процесса его производства, т.е. повышение спроса на инновации. Таким образом формируется внутренний механизм инновационного роста, ведущий в конечном итоге к построению постиндустриальной экономики, в которой инновационная сфера перестает быть изолированной от других сфер жизнедеятельности общества и во все большей степени интегрируется в систему рыночных отношений.
Ситуация в российской экономике характеризуется следующими моментами:
— высокая дифференциация регионов по уровню экономического развития;
— отсталость технологической базы большинства отраслей и неудовлетворительные параметры выпускаемой продукции;
— несоответствие отраслевой структуры российской экономики требованиям научно-технического прогресса;
— имеющаяся потребность в технических инновациях не подкрепляется наличием собственных ресурсов предприятий, т.о. не формируется оплаченный спрос, не работает внутренний механизм инновационного роста;
— внешние долгосрочные источники финансирования ограниченны из-за недостаточной макроэкономической стабильности, основанной на благоприятной конъюнктуре цен на энергоносители;
— нет спроса, нет и стимулирования инновационного предложения, нет мотивации к предпринимательской активности в инновационной сфере.
Как в таких условиях России должна пройти процесс постиндустриальной трансформации, преодолеть пропасть, отделяющую технологические и продуктовые инновации от их промышленного воплощения, как сделать науку главной производительной силой?
Как нам представляется, в своем современном состоянии Россия не в состоянии эффективно интегрироваться в глобальное экономическое пространство, т.к. это может привести к ее закреплению на периферии мировой экономики. На наш взгляд, интеграция в систему мирохозяйственных связей должна осуществляться постепенно, в разрезе отдельных отраслей и регионов России, достигших необходимого уровня развития. Эффективность процесса интеграции может быть обеспечена путем:
— последовательной постиндустриальной трансформацией экономики,
— перестройки ее внешнеэкономического взаимодействия (ориентир на участие в глобальных воспроизводственных структурах);
— активизации роли государства в разработке и реализации стратегических целей и приоритетов развития.
Укреплению конкурентных позиций страны может способствовать также ее широкое участие в международных региональных экономических и научно-технических объединениях. |
| |
|
|
