Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 4 (28), 2008
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ
Марьяненко В. П.
доцент кафедры общей экономической теории Санкт-Петербургского государственного экономического университета,
кандидат экономических наук


«Инновационные волны» и эрозия «триады»
В статье анализируются условия перехода к многополярному миру под воздействием глобальных инновационных процессов, инициируемых деятельностью МНК на основе аутсорсинга. Автор обосновывает тезис реверсирования инновационных волн между мировыми «центром» и «периферией», что приводит к размыванию экономической мощи группы промышленно развитых стран и усилению конкурентных позиций других субъектов глобальной экономики
Ключевые слова: глобальная экономика, МНК, инновации, аутсорсинг, многополярный мир

Не обязательно быть пифагорейцем, чтобы иметь некоторое представление о сакральной природе числа «три». Так, широко известна абсолютная устойчивость любой конструкции, покоящейся на трех точках. Однако геополитическая карта мира существенно отличается от геометрических теорем. Тем не менее, концепция Триады (Япония, Европейский Союз, США), — иногда, при добавлении в эту конструкцию Канады, именуемая «Квада» [23, с.26], — как модели мировой экономики, введенная в научный оборот японским исследователем Кеничи Омэ, занимает более четверти века прочное место в западных учебниках, имеющих отношение к мировой экономике и международному бизнесу, и, следовательно, — в умах западных и прозападных экономистов и политиков, взращенных в университетах на этих учебниках. Действительно, в прошлом веке страны Триады лишь увеличивали свою долю в мировом ВВП, а именно: 1970 — 72%; 2000 — 74%; однако уже в 2006 г. эта доля сократилась до 59% [35], причем основной вклад в это изменение внесли «развивающиеся» страны Юго-Восточной Азии и Тихоокеанского бассейна, где особенно заметен вклад Индии (мировой лидер экспорта услуг) и Китая (мировой лидер экспорта промышленных конечных товаров).
При всей популярности данной концепции она далеко не столь убедительна, как выглядит на первый взгляд. Во-первых, вряд ли стоит выделять Канаду и превращать Триаду в мало кому известную «Кваду». Скорее, в формуле Триады следует заменить США на NAFTA — интеграционную группировку, в которой представлены и США, и Канада. Во-вторых, мировая экономика начала третьего тысячелетия стоит на пороге создания многополярного мира, где странам «золотого миллиарда» (по приблизительной суммарной численности населения ПРС) придется потесниться на геополитической карте мира в связи с интенсивно набирающими силу так называемыми странами БРИК, к которым стали теперь добавлять ЮАР [35]. Термин БРИК (акроним из первым букв стран: Бразилия, Россия, Индия, Китай) введен в оборот в 2003 г. инвестиционным банком США Goldman&Sachs, сделавшим вывод, что «если не произойдет нечто непредвиденное, что потрясет нынешние мировые основы, то к 2050 году экономики этих государств выйдут на первые места в мире», представляя 40% всего мирового населения с суммарным ВВП в 14,951 трлн долларов США [5].
Поскольку инновационное развитие национальных экономик, в соответствии с законом неравномерности экономического и политического развития капитализма в эпоху империализма [6], создает градиент международной инновационности, между различными национальными инновационными системами (НИС) возникают пространственные «инновационные волны», распространяющихся между и от инновационных центров, сконцентрированных в странах Триады, в сторону изменяющейся в пространстве-времени «инновационной периферии» (например, ускоренно переходящих в фазу постиндуст­риального общества стран: «тигров», «драконов», «становящихся рынков»).
Это инновационное движение, поддерживаемое непреходящим стремлением капитала к увеличению добавленной стоимости, порождает, на наш взгляд, противоречие, присущее современной глобальной экономике, основанной на экспансии МНК, в частно­сти, путем аутсорсинга. Стремление к воспроизводству глобального конкурентного преимущества МНК за счет экономии на издержках производства и контрактной передачи производственно-технологических и иных бизнес-процессов сторонним организациям приводит (в тенденции) к потере экономической власти МНК на фоне создания конкурирующих производств товаров-аналогов, зача­стую превосходящих по своим техниче­ским или качественным характеристикам исходные образцы. Таким образом, стремление к усилению власти МНК приводит к обратному результату. Воспроизводящимся результатом разрешения этого противоречия на глобальном уровне оказывается создание гибких глобальных бизнес-сетей, а в геополитическом отношении — переход от конструкции Триады к многополярному миру.
В рамках концепции многополярного мира (как наиболее вероятной альтернативе Триаде) важнейшее место занимает Китай. Во-первых, однополярность мира при лидерстве США не устраивает амбициозный Китай, получивший экономическое и военно-техническое подкрепление идеологической доктрины исторической предназначенности «Поднебесной Империи». А во-вторых, многополярный мир обеспечивает большие возможности для КНР, чтобы расширять внешнеэкономические связи, направление и контент которых регулируются государством и его ведущим институтом — Коммуни­стической партией Китая (КПК) [7]. Поэтому основным примером для изучения эрозионного действия инновационных волн на Триаду взят именно Китай (что, впрочем, легко экстраполируется для первой половины XXI в. и на другие три страны БРИК).
Экономическая теория вплоть до последней четверти прошлого века имела общую тенденцию рассматривать интернационализацию хозяйствующих единиц, осуществляемую в рамках философии и технологии международного маркетинга, как процесс, который в основном формируется за счет пространственного международного размещения внутрикорпоративных ресурсов и способностей. Тому были вполне понятные причины. Практика развития МНК показала, что они преимущест­венно опирались на создание международных производственно-маркетинговых структур, включая такие максимально протяженные (из сферы производст­ва в сферу потребления), интегрированные маркетинговые каналы, как, например, японские «спрятанные конгломераты» — кейретсу и сого сЈся [30, 11]). Теоретическую модель такой структуры предложил профессор В.И.Черенков [13]. Эта модель глобальной маркетинговой среды (ГМС) представляет МНК на мезоуровне ГМС и трактуется как «квазиоптимальная модель маркетинговой мезосреды» [14, гл.2].
Раскроем значение этого малораспространенного термина. МНК, как географически распределенная производственно-маркетинговая система, представляет взаимосвязанную совокупность узлов множественных звеньев, создающих цепочки ценности (по Портеру) и составляющих бизнес-сеть, объединительным условием которой выступает единая корпоративная собственность. Географическое и, как правило, интернациональное дистанцирование отдельных узлов сети предполагает локализацию и некоторую специфику менеджмента в каждом из узлов этой сети. Понятие сеть, или бизнес-сеть, возникло относительно недавно и связывается с результатами изучения взаимодействия компаний на В2В-рынках [33]. Создание и развитие глобальных стратегических бизнес-сетей, которые также именуют просто «стратегическими сетями» [16] (мы используем термин «бизнес-сеть», где абстрагирование от реального бизнеса не так велико), составляет относительно новый подход МНК к созданию и воспроизводству глобального конкурентного преимущества в условиях тотальной глобализации мировой экономики. Развитие этого подхода связывается с деятельностью группы IMP (Industrial Marketing and Purchasing), которая, будучи в значительной степени представлена скандинавской школой маркетинга [33, р.3–23], продвинулась в изучении сетеобразования на мировом рынке, опередив американскую школу маркетинга, бывшую единственной маркетинговой доминантой, но преимущественно опиравшуюся и изучавшую закономерности потребительских рынков.
По сути дела, при всем семантическом многообразии в терминологической парадигме организации и управления современным международным бизнесом, — например, виртуальная организация (virtual organization) [18, р.392], сферическая структура (spherical structure) [26, р.589], гетерархическая структура (heterarchical structure) [17, р.636], глокальная компания или глокал (glocal) [22, р.684], и т.п., — все эти организационно-управленческие структуры в той или иной степени соответствуют пониманию только входящего в российский научный оборот термина «глобальная фабрика» [24]. Концепция глобальной фабрики предполагает расширение в практике международного бизнеса аутсорсинга, или оффшоринга, не только информационных технологий (IT), производственных и обеспечивающих функций, но и НИОКР, что традиционно считалось залогом и гарантией сохранения силы и управления в головном офисе МНК.
Питер Бакли и Марк Кэссон [19], развивая концепцию «глобальной фабрики» (global factory), раскрывающую суть глобального контрактного сетеобразования, или «сетизации» (global networking) [11], создающего производственно-маркетинговые системы (бизнес-сети), отмечали, что в них заключаются «различные виды деятельности глобальной фирмы или глобальной сети фирм, которые организуют производство, дистрибьюцию, маркетинг, НИОКР и брэндинг для определенного, изменяющегося во времени и пространстве ряда товаров и/или услуг». Не требует особого доказатель­ства, что всем этим видам деятельности присущи черты инновационного процесса. Собственно, в бизнес-сети, если она постоянно воспроизводится на конкурентной основе, наличие указанных черт доказывается самим фактом выживания этой сети. Любая бизнес-сеть выживает лишь тогда, когда ее поведение соответствует выполнению принципа маркетингового экологического равновесия, а именно: возможности (ресурсы) этой сети должны позволять ей устанавливать такие взаимоотношения (как между элементами этой сети, так и с ее стейкхолдерами), чтобы, с учетом воздействия неуправляемых маркетинговых переменных (макро- и метауровня ГМС) эта сеть могла бы обеспечить, как минимум, свое простое воспроизводство. Поскольку, в рамках глобальной фабрики (в отличие от традиционной МНК) выводимые на рынок товары и услуги, равно как и используемые для их производства сырье и комплектующие изделия, а также нематериальные факторы производства (включая бизнес-концепции) не могут в один момент времени принадлежать какой-либо единственной фирме, то важнейшим явлением предстает система источников и потоков всех ранее перечисленных факторов производства. Эта сеть, в условиях допущения о реализации ею инновативной стратегии, должна предстать комплексным каналом, обеспечивающим развитие инновационного процесса (то есть, коммерциализацию продуктивных научно-технических и бизнес-идей), порождающего ее глобальное конкурентное преимущество.
По сути дела, нынешнее глобальное сетеобразование, с точки зрения его причин и последствий, может быть лучше понято в контексте исследования стратегий МНК [2]. В этом мы видим важнейшую методологическую посылку, предоставляемую концепцией «глобальной фабрики» для исследования всемирной диффузии инноваций.
Глобальную фабрику не следует считать очередным модным новообразованием вроде того, что имеет место в терминологической «путанице» между акронимами МНК и ТНК (транснациональная компания), где на наш взгляд, было больше политических причин, вызванных действиями в ООН так называемых «развивающихся стран», чем глубокого экономического смысла. В принципе, современная ИТ-компания, используя онлайновые возможности может быть куда как более глобальной, чем, например, добывающая железную руду МНК с активами превышающими в несколько раз нашу гипотетическую ИТ-компанию. Глобальность — это скорее потенция, чем реальная необходимость бизнеса, если только дело не касается компаний, относимых к топливно-энергетическому рынку. Более того, мы считаем понятие глобальное скорее адекватным качественному состоянию бизнеса, чем его количественным характеристикам. Не быть везде, а иметь возможность быть везде (если это не противоречит экономической целесообразности и ресурсной мощности хозяйствующего субъекта) — в сферах производства, обмена и даже потребления. Добавим, вновь вернувшись к достаточным условиям глобализации [12], что наступило то время, когда такая экономическая абстракция Августа Леша как «всемирная транспортная поверхность» [28, р.36–37] стала реальностью. Реализация этой концепции в виде глобальных бизнес-сетей физической транспортной логистики вкупе с Интернетом как воплощением концепции ноосферы [1], сделали возможной глобализацию практически любого бизнеса.
Появление такого образования сетевой экономики как глобальная фабрика, изначально связано с вызванной глобальной конкуренцией необходимостью существенного сокращения издержек МНК за счет географического распределения бизнес-функций глобальной фабрики, или, — в терминах «фабрики», — ее «цехов» и «участков». Снискавший исключительную популярность в современном бизнесе аутсорсинг, предполагающий покупку у третьей стороны, а не собственное производство, как товаров, так и бизнес-процессов, а также предполагающий разрешение так называемой коузианской дилеммы «экстернализировать или интернализировать» [20], выступает как оффшорный аутсорсинг. Сокращая издержки при помощи оффшорного аутсорсинга, МНК также должны уделять значительное внимание улучшению качества бизнес-процессов, расширению уровня сервисных возможностей, универсальности и специализации как основным компонентам новой бизнес-модели, довольно адекватно описывающей основные характеристики глобальной фабрики [21].
Использование оффшорного аутсорсинга, или оффшоринга, растет с каждым годом на 20-25% практически без признаков замедления, поскольку эта международная бизнес-операция поддерживает функционально-технологическую целостность глобальной фабрики вне зависимости от географического размещения ее «цехов». Растущая популярность оффшоринга связана с восприятием этого механизма как инст­румента экономии собственных ресурсов и средств МНК. Однако, как мы уже отмечали, многие очевидные преимущества оффшоринга несут в себе зародыши существенных рисков, рассматриваемых нами в рамках настоящей работы лишь с позиции заказчика, то есть, МНК, представляющей головной офис глобальной фабрики, чем-то напоминающий штаб-квартиру интергломерата по Маджаро [29, р.25–28]) или головной офис виртуальной компании [34]. В силу воспринимаемых стейкхолдерами головного офиса рисков традиционно считалось, что на аутсорсинг следует передавать лишь второстепенные, или периферийные, функции, некритичные для конкурентоспособности МНК, основная же деятельность, дающая долгосрочное глобальное конкурентное преимущество, должна быть жестко контролируема и тщательно защищена [27]. Последнее всегда касалось НИОКР как источника воспроизводства инновационного процесса, обеспечивающего МНК глобальное технологическое лидерство и специфические отношения со своими «цехами» в духе «технологического неоколониализма». Этой точки зрения придерживается Н. Конина: «Годными для аутсорсинга считаются функции зрелые, т.е. те, в которых не прогнозируется инновация, способная дать компании стратегическое преимущество» [4] [курсив наш — В.М.]. Позволим себе с этим не согласиться (по крайне мере полностью), поскольку в международном бизнесе есть такие ситуации, когда аутсорсинг (оффшоринг) основных, способных «дать компании стратегическое преимущество» функций может быть весьма полезен, а иногда и просто необходим. Мы предлагаем именовать такую ситуацию — императив аутсорсинга в международном бизнесе. Например, если компания существенно отстала от своих конкурентов, она может передать часть основной деятельности кому-то из них, чтобы приобрести необходимые знания; или, если в мире происходит технологический скачок (смена технологической парадигмы), а компания не может самостоятельно успеть за разработкой инновационных технологий. Может также произойти смещение источника получения прибыли в цепочке добавления стоимости, тогда функции, рассматриваемые как ключевые, резко отодвинутся на периферию и могут быть переданы на аутсорсинг. Наконец, не потеряла своей актуальности для МНК экономия на издержках производства и на транзакционных издержках.
Аутсорсинговые отношения следует понимать как, в первую очередь, контрактные отношения формально независимых сторон. С истечением срока контракта (в зависимости от его условий) может быть возвращено оборудование, технологическая документация, неиспользованные узлы и комплектующие и т.п. Однако полученное в результате обучения знание не только остается у аутсорсера, но в силу природы самого знания, чем больше им пользуются, тем больше шансов на его расширенное воспроизводство, то есть на появление нового знания. Следовательно, имеются шансы на то, что аутсорсер МНК сможет появиться на рынке в качестве конкурента той же самой МНК, создавшей при помощи этого интегрирующего механизма глобальную фабрику. Этому способствует действие закона неравномерности развития капитализма, который в иных терминах создает территориальные градиенты развития НИС. Результатом такого развития выступает перелив капитала и передача полезного научно-технического и менеджерского знания (иными словами, инноваций) в принимающие, как правило, быстро индустриализирующиеся страны.
Дальнейшее принятие концепции глобальной фабрики многими МНК приводит к радикальному изменению экономической и геополитической карты мира. Уже сейчас страны БРИК рассматриваются как новые центры силы надвигающегося будущего многополярного мира. Так, например, накопленное Китаем Знание во многих отраслях дошло до «критической массы», что позволяет многим китайским компаниям начать «самоподдерживающуюся цепную реакцию» создания нового Знания. Иными словами, китайские компании из исключительно импортеров Знания, становятся его отечественными производителями, овеществляющими это Знание в конечных экспортируемых товарах. Произошло радикальное изменение направления «инновационных волн» — бывшие «приемники» стали генераторами инноваций.
Таким образом, концепцию глобальной фабрики следует рассматривать не только с экономических, но и с геополитических позиций. Диалектика этого процесса такова, что вопреки национальным интересам своих стран МНК перекраивают геополитическую карту, ускоряя, в частности, эрозию Триады и становление геополитического лидерства Китая, а за ним и других стран БРИК. Толкование МНК как гибкой глобальной бизнес-сети вполне соответствует достигнутому уровню глобализации мировой экономики. МНК как движители глобализации, стремясь усилить свое глобальное конкурентное преимущество, переводят на глобальный аутсорсинг все большее число бизнес-процессов, стратегическим результатом чего нам видится изменение геополитической карты мира уже в первой четверти нашего века. Поэтому представляемые порой в духе критики «технологического неоколониализма» тезисы, где с пафосом описывается, как ядро мировой экономики «вытягивает» из периферии наиболее качественные ресурсы, навязывая последней удобные МНК стандарты и закрепляя монопольное положение МНК в сфере технологического обмена, едва ли соответствуют глобальной экономической реальности. Напротив, практика экспансии МНК за счет аутсорсинга показывает признаки эрозии Триады, «размываемой» изменением направления «инновационных волн» и потерю власти.
Наконец, несмотря на то, что мы напрямую не рассматривали в данной главе концепцию глобальной фабрики применительно к России, нам представляется, что дальнейшее изучение этой концепции и ее развития в мировой экономике следует вести по двум основным направлениям: во-первых, изучать и практиковать включение российских предприятий в структуру глобальных фабрик с целью перенаправления инновационного потока в отечественную экономику, где не более 1% национальной экономики может считаться инновационной; во-вторых, достаточно глубоко продумывать вопросы трансфера и спилловера (включая промышленный шпионаж) собственных национальных инноваций, чтобы не повторять создания условий для их зарубежного клонирования и технологической чехарды, что соответствует выполнению требований национальной экономической безопасности.


Литература
1. Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. — М.: Наука, 1991.
2. Дженстер П. Хасси Д. Анализ сильных и слабых сторон компании: Определение стратегических возможно­стей. — М.: Издательский дом «Вильямс», 2004.
3. Климовец О.В. Стратегические интересы России в международном экономическом альянсе БРИК. — Ставрополь: СтГАУ, «АГРУС», 2007.
4. Конина М.Ю. Менеджмент в международных компаниях: как побеждать в конкурентной борьбе. — М.: ТК Велби, 2008 — С.337.
5. Корсини, А. БРИК: Четверка, непревзойденная в развитии // Monitor Mercantil, 15.05.2007 — http://www.inosmi.ru/translation/234504.html
6. Ленин В.И. Империализм как высшая стадия капитализма / Полн. собр. соч. Т.27.
7. Маленькие проблемы большого Китая // http://www.dumaem.ru/print.php?st_id = 324&PHPSESSID = b972c9f0e85debca7efe01bd266a9050
8. Маркс К. Капитал. Т.1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 изд. Т.23.
9. Михайлов Д.М. Аутсорсинг. Новая система организации бизнеса. — М.: КноРус, 2006.
10. Панин В.В. Феномен японских торговых домов: у истоков «экономического чуда». — СПб.: Изд-во Чернышева, 1996.
11. Патюрель Р. Создание сетевых организационных структур. — http://www.vasilievaa.narod.ru/ptpu/15_3_97.htm
12. Проблемы глобализации мировой экономики / Под ред. Л.С. Тарасевича и А.И. Евдокимова. — СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2005. — Гл.2.
13. Черенков В.И. Глобальная маркетинговая среда: Опыт концептуальной интеграции. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003.
14. Черенков В.И. Международный маркетинг. — СПб.: Знание, 1998. Гл.2.
15. Черенков В.И., Уханов В.А. Маркетинговый аудит инновационных проектов // Инновации. — 2003. — № 2–3 (59–60).
16. Шерешева М.Ю. Межфирменные сети. — М.: ТЕИС, 2006.
17. Albaum, G., Duerr, E., Strandskov, J. International Marketing and Export Management. — Financial Times–Prentice-Hall, Harlow, England, etc., 2005. — P.636.
18. Boddy, D, Management. An Introduction. — FT-Prentice-Hall, Harlow, England, etc., 2005. — P.392.
19. Buckley, P.J., Casson, M. The future of the multinational enterprise, Macmillan. Palgrave, 1991.
20. Coase, R.H. «The nature of the firm» Economica, (1937) (n.s) 4: 386–405. Цит по: Buckley P.J. The Global Factory: An Overview and Introduction// Centre for International Business, University of Leeds (CIBUL), Leeds University Business School, 2007.
21. Davison, D. Top 10 Risks of Offshore Outsourcing, December 9, 2003 // http://techupdate.zdnet.com/techupdate/stories/main/Top_10_Risks_Offshore_Outsourcing.html
22. Czinkota, M.R., Ronkainen, I.A. International Marketing. — The Dryden Press, Fort Worth, etc., 1998. — P.684.
23. Griffin, R.W., Pustay, M.W. International Business: A Managerial Perspective. Prentice-Hall, Upper Saddle River, NJ, 2003.
24. Grunwald, J., Flamm, K. The Global Factory: Foreign Assembly // International Trade Journal of International Business Studies, Vol. 17, No. 2 (Summer, 1986).
25. Hill, Ch.W.L. International Business: Competing in the Global Marketplace. Irwin — McGraw-Hill, Boston, etc., 2000. — P. 8–13.
26. Kotabe, M., Helsen, K. Global Marketing Management. — John Wiley & Sons, Inc., New York, etc., 2001. — P.589.
27. Lacity M. C., Willcocks L. P., Feeny D. E. IT Outsourcing: maximize flexibility and control // Harvard business review. 1998, Vol. 73 (3).
28. Losch, A. The Economics of Location. — Yale, 1952. — P.36–37.
29. Majaro, S. International Marketing. A Strategic Approach to World Markets — Revised Ed. Routledge, etc., 1993. — P. 26–28.
30. Miyashita, К., Russell, D. Keiretsu: Inside the Hidden Japanese Conglomerates. McGraw-Hill, Inc., New York, 1995.
31. Ohmae, K. Triad Power, The Coming Shape of Global Competition — The Free Press, New York, 1985.
32. Sideri, S. Globalisation and Regional Integration // European Journal of Development Research, 1997, 9 (1), pp. 38–81.
33. Understanding Business Markets: Interaction, Relationships and Networks. The Dryden Press, London, etc., 1997.
34. Venkatraman, N., Henderson, J.C. Real strategies for virtual organizing // MIT Sloan Management Review, 1998, vol.40. № 1.
35. www.worldbank.org

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия