|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (28), 2008 | | | | МОЛОДЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ | | | Мишарин Д. А.
аспирант кафедры экономической теории и экономической политики экономического факультета Санкт-Петербургского государственного университета
| |
| | | | | В статье содержится анализ тенденций развития естественных монополий в российской экономике в 2008 г. Статья посвящена отдельным аспектам государственного регулирования в естественных монополиях, в том числе проблемам олигархического воздействия и коррупции | | Ключевые слова: олигархия, коррупция, монополия, естественная монополия |
Коррупция является оборотной стороной деятельности любого централизованного государства, которое претендует на широкий учет и контроль.
В первобытных и раннеклассовых обществах плата жрецу, вождю или военачальнику за личное обращение к их помощи рассматривалась как универсальная норма. Ситуация стала меняться по мере усложнения и профессионализации государственного аппарата. Правители высшего ранга требовали, чтобы нижестоящие «служащие» довольствовались только фиксированным «жалованием». Напротив, чиновники низших рангов предпочитали тайно получать от просителей (или требовать у них) дополнительную плату за исполнение своих служебных обязанностей.
На ранних этапах истории античных обществ (древнегреческие города-государства, республиканский Рим), когда еще не было профессиональных государственных чиновников, коррупция почти отсутствовала. Это явление начало расцветать лишь в эпоху упадка античности, когда появились такие государственные чиновники, о которых говорили: «Он приехал бедным в богатую провинцию, а уехал богатым из бедной провинции». В это время в римском праве появился специальный термин «corrumpire», который был синонимом слов «портить», «подкупать» и служил для обозначения любых должностных злоупотреблений.
Там, где власть центрального правительства была слабой (например, в Европе в эпоху раннего средневековья), использование служебного положения для личных поборов с населения часто становилось общепринятой нормой. Так, в средневековой России «кормления» воевод и присвоение ими платы за разрешение конфликтов считались обычным доходом служивых людей, наряду с жалованием из казны или получением поместий.
Чем более централизованным являлось государство, тем более строго оно ограничивало самостоятельность граждан, провоцируя чиновников низшего и высшего звена к тайному нарушению закона в пользу подданных, желающих избавиться от строгого надзора. Показательные наказания коррумпированных чиновников обычно не давали почти никакого результата, потому что на месте устраненных (разжалованных или казненных) появлялись новые вымогатели взяток. Поскольку у центрального правительства обычно не было сил для тотального контроля за деятельностью чиновников, оно обычно довольствовалось поддержанием некоей «терпимой нормы» коррупции, пресекая лишь слишком опасные ее проявления.
Коренной перелом в отношении общества к личным доходам государственных чиновников произошел только в Западной Европе эпохи нового времени. Идеология общественного договора провозглашала, что подданные платят налоги государству в обмен на то, что оно разумно вырабатывает законы и строго следит за их неукоснительным выполнением. Личные отношения стали уступать место чисто служебным, а потому получение чиновником личного дохода, помимо положенного ему жалования, начали трактовать как вопиющее нарушение общественной морали и норм закона. Кроме того, обоснованная представителями неоклассической экономической теории идеология экономической свободы требовала, чтобы государство «предоставило людям самим делать свои дела и предоставило делам идти своим ходом». Если у чиновников уменьшались возможности для регулирующего вмешательства, то падали и их возможности вымогать взятки. В конечном счете в централизованных государствах нового времени коррупция чиновников хотя и не исчезла, но резко сократилась.
Новым этапом в эволюции коррупции в развитых странах стал рубеж XIX–ХХ вв. С одной стороны, начался новый подъем мер государственного регулирования и, соответственно, власти чиновников. С другой, рождался крупный бизнес, который в конкурентной борьбе стал прибегать к «скупке государства» — уже не к эпизодическому подкупу отдельных мелких государственных служащих, а к прямому подчинению деятельности политиков и высших чиновников делу защиты интересов капитала. По мере роста значения политических партий в развитых странах (особенно, в странах Западной Европы после Второй мировой войны) получила развитие партийная коррупция, когда за лоббирование своих интересов крупные фирмы платили не лично политикам, а в партийную кассу. Крупные политики стали все чаще рассматривать свое положение как источник личных доходов. Так, в Японии и в наши дни политические деятели, помогающие частным корпорациям получать выгодные контракты, рассчитывают на получение процента от сделки. В это же время начала расти самостоятельность внутрифирменных служащих, которые также имеют возможности злоупотреблять своим положением.
Рост мирохозяйственных отношений также стимулировал развитие коррупции. При заключении контрактов с зарубежными покупателями крупные транснациональные корпорации стали даже легально включать в издержки переговоров расходы на «подарки». В 1970-е гг. на весь мир прогремел скандал с американской фирмой «Локхид», которая для продажи своих не слишком хороших самолетов давала крупные взятки высокопоставленным политикам и чиновникам ФРГ, Японии и других стран. Примерно с этого времени коррупция стала осознаваться как одна из глобальных проблем современности, мешающая развитию всех стран мира.
Еще более актуальной проблема стала в 1990-е, когда постсоциалистические страны продемонстрировали размах коррупции, сопоставимый с ситуацией в развивающихся странах. Часто возникала парадоксальная ситуация, когда одно и то же лицо одновременно занимало важные посты и в государственном, и в коммерческом секторах экономики. В результате многие чиновники злоупотребляли своим положением, даже не принимая взяток, а непосредственно защищая свои личные коммерческие интересы.
Таким образом, общие тенденции эволюции коррупционных отношений в ХХ в. — это постепенное умножение их форм, переход от эпизодической и низовой коррупции к систематической верхушечной и международной. Соответственно, коррупционная деятельность считается одним из основных видов теневой экономики.
Олигархический слой в современной России сформировался вне рамок рыночных механизмов. Основой формирования олигархического альянса был процесс приватизации: в начале 1990-х гг. власть почти безвозмездно передала субъектам этого альянса наиболее привлекательные объекты собственности естественных монополий на территории России (в первую очередь, промышленные и инфраструктурные). В продолжении ваучерной приватизации в ноябре-декабре 1995 г. были проведены аукционы на предоставление правительству кредитов под залог крупных пакетов акций таких естественных монополий, как «Норильский никель», ЮКОС, «Сибнефть», «Сургутнефтегаз», СИДАНКО и ряда других компаний. Отдавать кредиты, конечно, никто не собирался, так что залоговые аукционы стали второй волной приватизации. Справедливости ради надо сказать, что российское правительство в 1995–1996 гг. испытывало острую нехватку денег, вылившуюся в многомесячные долги по зарплатам и пенсиям, усугублявшиеся высокой инфляцией. Кроме того, рыночной оценки государственных активов тогда не существовало, поэтому утверждения о «дешевой распродаже», в которую вылились залоговые аукционы, являются по меньшей мере спорными.
Можно констатировать, что весь переходный период в современной России стал активным переделом собственности при активном (прямом или косвенном) участии в нем властных структур.
В самом переделе собственности как таковом нет ничего удивительного или плохого. Волна слияний и поглощений, оптимизирующая структуру компаний, — нормальное явление в мировой экономике в эпоху глобализации. По ее результатам на базе менее конкурентоспособных участников рынка, как правило, формируются более сильные и устойчивые компании. Особенно это актуально для России, где конфигурация компаний, сложившаяся по итогам приватизации и ранних стадий передела собственности, объективно требует корректировки.
Проблема нынешнего российского передела — в том, что он происходит с активным участием государства, использующего административный ресурс для помощи одним игрокам и поддержания барьеров — для других.
Однако чрезмерно активное влияние государства на слияния и поглощения вовсе не обязательно приведет к оптимизации структуры предприятий и появлению на рынке конкурентоспособных компаний. Скорее наоборот, неприятными последствиями могут стать монополизация рынков и разрушение институтов — инвесторы окончательно потеряют доверие и к независимости судов, и к объективности государственного регулирования.
Рассматривая коррупцию в масштабах государства, подразумеваем получение взяток, незаконных денежных доходов государственными бюрократами, которые вымогают их у граждан ради личного обогащения. Однако в общем, участниками коррупционных отношений могут быть не только государственные чиновники, но и, например, менеджеры фирм; взятки могут давать не деньгами, а в иной форме; инициаторами коррупционных отношений часто выступают не только госчиновники, но и сами предприниматели. Поскольку формы злоупотреблений служебным положением очень многообразны, следует выделять различные виды коррупции, представленные в таблице: | | | Таблица 1 [2]
Типология коррупционных отношений |  |
Президент Российской Федерации Д. Медведев провозгласил борьбу с коррупцией приоритетной задачей государства: «Коррупция превратилась в системную проблему. И этой системной проблеме мы обязаны противопоставить системный ответ» [3].
В Госдуме немедленно отреагировали на это созданием соответствующей комиссии, которая, как ожидается, будет не столько контролировать правоохранительные органы на предмет, достаточно ли там наловили лоббистов и взяткодателей, сколько отслеживать собственные, думские законопроекты. Ведь не секрет, что в ряде случаев законотворческая активность депутатов материально стимулируется заинтересованными в принятии того или иного закона лицами.
Согласно данным международной организации Transparency International, в 2007 г. в международном рейтинге подверженности влиянию коррупции Россия заняла 143-е место, между тем годом раньше дела у нас шли получше: мы были на 121-м месте. Конечно, можно говорить об ангажированности западных общественных организаций, мечтающих вставить России шпильку, но ведь мы и сами все прекрасно видим. Начиная с инспектора ГИБДД, извлекающего из протянутых нарушителем прав пятисотенную, и заканчивая крупным чиновником министерства, принимающим «откат», наше общество пронизано коррупционными связями. И это, безусловно, причина большинства российских бед — в этом тоже нет никаких сомнений. Вопрос лишь в том, реально ли изменить подобную ситуацию.
Пока же по данным фонда «Индем» [4], ежегодный коррупционный оборот в России в 2001 г. составлял 36 млрд долларов, а уже к 2005 г. достиг 319 млрд, и с тех пор статистика не слишком изменилась. По словам президента фонда «Индем» Г. Сатарова, за последние три года эта цифра не сильно изменилась: по самой минимальной оценке, сегодняшний коррупционный оборот превышает 300 млрд долларов. Для сравнения: на конец прошлого (2007 г.) размер российского Стабфонда исчислялся суммой, равной примерно 160 млрд долл. Таким образом, ежегодный объем коррупции — два Стабфонда.
Д.А. Медведев в личных беседах с депутатами Госдумы убеждал как можно быстрее и тщательнее доработать законопроект «О противодействии коррупции». В законопроекте впервые давалось определение таким понятиям, как «коррупция», «коррупционное правонарушение», «противодействие коррупции». Кроме того, перечислялись и сами «противоправные действия, являющиеся наиболее рельефным проявлением сущности коррупции, состоящей в незаконном использовании публичным должностным лицом своего властного или служебного положения вопреки законным интересам общества и государства, сопряженном с получением личной выгоды». Как и настаивал Д. Медведев, акцент в законопроекте сделан на мерах предупредительного, профилактического характера.
Национальный план противодействия коррупции был подписан Президентом Д. Медведевым 31.07.2008. Документ состоит из 4 разделов. Каждый из них посвящен группе конкретных мер — от законодательных до организационных. В плане не идет речь об ужесточении наказания выявленным коррупционерам: акцент сделан на его неотвратимости.
В Российской Федерации в основном сформированы и функционируют правовая и организационная основы противодействия коррупции. Серьезный антикоррупционный потенциал заложен в Концепции административной реформы в Российской Федерации в 2006–2010 гг. и плане мероприятий по ее проведению, одобренных распоряжением Правительства РФ от 25.10.2005 № 1789-р, а также в законодательстве Российской Федерации, регулирующем вопросы государственной службы.
Несмотря на предпринимаемые меры, коррупция, являясь неизбежным следствием избыточного администрирования со стороны государства, по-прежнему серьезно затрудняет нормальное функционирование всех общественных механизмов, препятствует проведению социальных преобразований и повышению эффективности национальной экономики, вызывает в российском обществе серьезную тревогу и недоверие к государственным институтам, создает негативный имидж России на международной арене и правомерно рассматривается как одна из угроз безопасности Российской Федерации.
В связи с этим разработка мер по противодействию коррупции, прежде всего в целях устранения ее коренных причин, и реализация таких мер в контексте обеспечения развития страны в целом становятся настоятельной необходимостью [5]. |
| |
|
|
