|
| | | | Проблемы современной экономики, N 2 (30), 2009 | | | | ИЗ ИСТОРИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ И НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА | | | Рубаник В. Е.
главный научный сотрудник отдела теории и истории права, государства и судебной власти Российской академии правосудия (г. Москва),
доктор юридических наук
| |
| | | | | Статья посвящена анализу отражения в трудах дореволюционных отечественных ученых-экономистов концепции отношений собственности как первых подходов к концепции евразийского экономического сообщества. Отстаивается тезис, что в во многом незаслуженно забытые на сегодня труды И.К. Бабста, И.В. Вернадского, В.П. Воронцова, А.Гакстгаузена, Н.И. Зибера, И.И. Иванюкова, А.А. Исаева, Н.А. Каблукова, Е.Ф. Канкрина, И.И. Кауфмана, В.И. Орлова, Г.В. Плеханова, А.С. Посникова, В.В. Флеровского, Л.В. Ходского, Н.Г. Чернышевского, А.К. Шторха, С.Н. Южакова, Ю.Э. Янсона и ряда других выдающихся представителей дореволюционной отечественной экономической науки, не утратившие своей научной ценности и на сегодняшний день, стали тем мощным фундаментом, на котором, исследуя эволюцию отношений собственности и доказывая «евразийскость» отечественной традиции их регулирования, базировались экономическая наука в последующее время | | Ключевые слова: история экономических учений, собственность, право собственности, общественные отношения собственности, евразийство, ученый-экономист |
В современной научной литературе акцентируется внимание на том, что формирование Евразийского экономического сообщества должно происходить на фоне восстановления евразийской цивилизации, сложившейся в ходе многовекового взаимодействия народов Европы и Азии, и «в таком контексте речь может идти об эволюции Сообщества в направлении нового объединения — Евразийского союза, объективными основами которого наряду с воссоздаваемым в ходе интеграционного взаимодействия в рамках ЕврАзЭС экономическим фундаментом являются: общее географическое пространство; общие исторические судьбы...» [*]. По замечанию же П.Н. Савицкого, поскольку мы приписываем понятиям «Европы» и «Азии» также некоторое культурно-историческое содержание, мыслим, как нечто конкретное, круг «европейских» и «азиатско-азийских» культур, обозначение «Евразии» приобретает значение сжатой культурно-исторической характеристики [*].
Отечественная дореволюционная (до 1917 г.) экономическая наука, нащупывая первые подходы к евразийской концепции, уделяла значительное внимание исследованию различных сторон и аспектов отношений собственности как ключевых общественных отношений, формирующих структуру и выражающих общую направленность эволюции самого общества на том или ином этапе исторического развития; эти вопросы находили свое отражение как в общих, так и в специальных работах. Государственная власть тоже не обходила своим вниманием данную проблематику. Так, в 1802–1806 гг. по приказанию министра финансов графа Васильева был осуществлен первый русский перевод книги Адама Смита «О богатстве народов», сделанный Н.Р. Политковским [*]. Идеи Смита пользовались значительной популярностью как в образованном обществе, так и в правительственных сферах: напр., в официальном органе Министерства внутренних дел, «Санкт-Петербургском Журнале», популяризации идей Смита было посвящено несколько статей. В 1805 г. вышел в свет курс профессора Московского университета Хр. Шлецера — «Начальные основания государственного хозяйства», составленный вполне в духе Смита. Курс Хр. Шлецера стал для своего времени выдающимся произведением, потому и был переведен на французский и немецкий языки.
Самым замечательным последователем Смита, писавшим хотя и не по-русски, но в России, был А.К. Шторх [*]. Его «Statistische Gemдlde des russischen Reichs» (1798–1803) представляют собой чрезвычайно полное и точное описание русского хозяйственного строя того времени; его «Cours d’economie politique» (1815) — один из лучших экономических курсов первых десятилетий того века.
Считаясь в первой четверти XIX в. одним из лучших учебников по политической экономии, курс А.К. Шторха имеет особое значение в истории экономической литературы вообще и литературы, посвященной изучению отношений собственности в России. Хорошо знакомый с хозяйственным и общественным строем России, А.Шторх часто иллюстрирует свои теоретические воззрения конкретными примерами из русской жизни. Следуя, главным образом, Адаму Смиту, Шторх пользуется также трудами Гарнье, Ж.Б. Сэ, Сисмонди, Тюрго, Бентама. Несмотря на то, что многие страницы его курса представляют почти буквальное заимствование из сочинений указанных исследователей, автору нельзя отказать в оригинальной разработке некоторых экономических доктрин — напр., учения о ценности, которая, по его мнению, создается полезностью, и учения о «невещественных» благах, а равно в самостоятельной и искусной критике многих положений Адама Смита.
А.К. Шторх отмечает относительное историческое значение различных направлений экономической политики. По его мнению, каждой ступени хозяйственного развития соответствует наиболее выгодный род деятельности: в примитивном строе всего выгоднее сельское хозяйство; по мере развития хозяйственного быта выгоды от сельского хозяйства медленнее прогрессируют, чем прибыли в других сферах деятельности, и сельское хозяйство начинает отставать от быстро растущих торговли и промышленности, причем торговля развивается раньше, чем обрабатывающая промышленность.
По концепции А. Шторха, блага делятся на вещественные и невещественные; совокупность первых составляет национальное богатство (richesse nationale), совокупность вторых — национальную цивилизацию (civilisation nationale); и те, и другие вместе составляют национальное благосостояние (prosperite nationale). Невещественные блага делятся на главные (здоровье, знание, ремесленная ловкость, вкус, нравственность, религиозность) и вспомогательные (безопасность и досуг). А. Шторх полагает, что главные невещественные блага также могут быть накопляемы и обращаемы, как и вещественные блага; отсюда следует, что труд создающий невещественные блага — напр., учителей, врачей, чиновников — следует считать в такой же степени производительным, как и труд земледельца и фабричного рабочего. Если по Смиту все, кто занимаются т.н. «услугами», живет за счет труда земледельцев и промышленных рабочих, то с одинаковым основанием, по мнению А. Шторха, можно сказать, что земледельцы и промышленные рабочие живут за счет тех, кто создает им безопасность, снабжает их знаниями и заботится об их здоровье. Отличая народный доход от частного, А. Шторх относит в состав народного дохода и продукты духовного труда. Сохраняя деление первичного и производного частного дохода, А. Шторх считает производным доходом лишь такой, который приобретается безвозмездно или неправомерно, как, напр., доход, получаемый путем дарения, милостыни, обмана, воровства; в основании же первичного дохода лежит труд физический или умственный.
По вопросу о бережливости, как источнике накопления богатства, А. Шторх обращает внимание на некоторую односторонность Адама Смита, рекомендующего всяческую бережливость с целью обращения чистого народного дохода на производительные отрасли труда; по Шторху, богатство заключается не в сокращении потребностей, а в возможности удовлетворения наибольшего их числа; сокращение потребностей ведет к одичанию и бедности; с умножением потребностей растет и производительность труда.
Оригинальные воззрения А.К. Шторха [*] оказали значительное влияние на европейскую науку (особенно его теория ценности, в основание которой положена мысль, что ценность создается полезностью, и теория «невещественного производства» — учение о производительности труда, не направленного на материальные предметы).
Начало романтического направления в дореволюционной русской экономической науке было положено немцем А. Гакстгаузеном [*], оказавшим глубочайшее влияние на отечественную экономическую мысль. Расхожее мнение, будто бы именно Гакстгаузен открыл в России общину, по сути своей неверно: известно, что общинное владение крестьян многократно описывалось в России и до Гакстгаузена, но его заслуга состоит в том, что он действительно раскрыл огромное значение этого института в общем строе русской жизни. Будучи убежденным консерватором, А. Гакстгаузен нашел в России поразившее его соединение автократического строя с экономическими формами, до некоторой степени соответствующими требованиям западноевропейских социальных реформаторов. «Во всех западноевропейских странах, — писал А. Гакстгаузен в своей замечательной книге: «Studien ьber die inneren Zustande Russlands», — глашатаи социальной революции ополчились против богатства и собственности: уничтожение права наследства и равномерное распределение земли — вот лозунг этих революционеров. В России такая революция невозможна, так как утопия западноевропейских революционеров получила в этой стране свое полное осуществление». Россия обладает крестьянской земельной общиной — «одним из самых замечательных и интересных учреждений, какие только существуют... В русских общинах... живет такая компактная социальная сила, как нигде» [*]. Община, по мысли А.Гакстгаузена, может избавить Россию от главного зла современного ему общественного строя Западной Европы — от пролетариата.
В целом книга А.Гакстгаузена является поворотным пунктом в истории отечественной экономической науки: до него русская наука не пыталась охватить одной общей идеей наш хозяйственный строй во всем его своеобразии — после Гакстгаузена противопоставление народного хозяйства России западноевропейскому стало основным мотивом русской экономической мысли. Нельзя не заметить и того важного обстоятельства, что экономические воззрения как западников, так и славянофилов, сложились под непосредственным влиянием А. Гакстгаузена.
Из общих курсов политической экономии в Николаевскую эпоху, в которых значимое место отведено анализу отношений собственности, следует указать на трехтомное сочинение А.И. Бутовского [*] «Опыт о народном богатстве, или О началах политической экономии» (1847) [*]. Сочинение это интересно в том отношении, что оно является первым обширным курсом экономической науки, автор которого, русский ученый, примыкает к западным экономистам и следует, главным образом, Сэю и Дюнойе. Вместе с тем он, подобно большинству современных ему русских экономистов, крайне идеализирует русские хозяйственные условия.
Значительный интерес представляют экономические сочинения министра императора Николая I — Е.Ф. Канкрина [*]. Подобно А. Гакстгаузену, Е.Ф. Канкрин отдает предпочтение русскому хозяйственному строю перед западноевропейским. Е.Ф. Канкрин причисляется к русско-немецкой школе экономистов и является в области экономической политики противником либеральной школы А.Смита. Многие взгляды Е. Канкрина представляют значительный интерес. Благодаря его симпатиям к государственному вмешательству в народно-хозяйственную жизнь, его частно-хозяйственному пониманию роли государства, наконец, его отношению к промышленности, Е. Канкрина называют русским Кольбером. Стремясь развить промышленность, Е.Ф. Канкрин учредил мануфактурный совет, устраивал промышленные выставки в Санкт-Петербурге и Москве, давал специальные поручения агентам министерства за границей, основал Технологический институт в Санкт-Петербурге, распространял специальные издания.
Уничтожение крепостного права и последующие реформы не могли не повлиять на направление русской экономической мысли. Самым блестящим представителем эпохи великих реформ был Н.Г. Чернышевский. Основные воззрения его на особенности русского хозяйственного строя сложились под влиянием А.Гакстгаузена; но по своему социальному миросозерцанию Чернышевский примыкал к утопическим социалистам (в особенности к школе Ш.Фурье). Тем не менее, ни один русский экономист, ни раньше, ни после, не оказывал такого влияния на русскую экономическую мысль, как Н.Чернышевский. Значение его — в том, что он первый связал в одну законченную общественно-экономическую систему констатированные А.Гакстгаузеном особенности русского хозяйства с идеалами, выработанными на Западе. Н.Г. Чернышевский попытался доказать, что община и артель являются прочным базисом для русского прогресса. Несмотря на свою отсталость, Россия, по мнению Чернышевского, гораздо ближе многих западноевропейских стран к осуществлению идеалов коллективизма, именно в силу особенностей своего хозяйственного строя. С наибольшей ясностью эта точка зрения выражена в статье «Критика философских предубеждений против общинного землевладения». В основание своей аргументации Н.Г. Чернышевский кладет тезис, что «высшая форма развития всегда бывает сходна по форме с началом, от которого развитие отправляется». Так как развитие начинается с коллективных форм владения землей, то и закончится оно должно такими же коллективными формами. Нет, однако, необходимости для каждой страны проходить все фазисы развития: средние фазисы могут выпасть, существовать лишь логически, и в таком случае последний фазис может непосредственно следовать за первым. Именно в таком положении, считал Н.Г. Чернышевский, находится современная ему Россия. Самым обширным экономическим произведением Н.Г. Чернышевского являются его «Примечания к «Политической экономии» Милля», но по оригинальности мысли они значительно уступают его статьям об общине.
К противникам Н.Г. Чернышевского принадлежал профессор И.В. Вернадский [*], его главный оппонент в споре об общине, типичный либерал «эпохи великих реформ», автор нескольких сочинений, посвященных преимущественно истории политической экономии. Как ученый, И.В. Вернадский был последователем манчестерской школы политической экономии. Ему принадлежат следующие труды: «Политическое равновесие и Англия». — М., 1855; СПб., 1877; «Очерк истории политической экономии». — СПб., 1858; а также многие статьи в различных периодических изданиях. Кроме того, Вернадский перевел с французского сочинения Л.В. Тенгоборского «О производительных силах России» (В 3-х ч. — М., 1854–1858) и Г. Шторха: «Курс политической экономии, или Изложение начал, обусловливающих народное благоденствие» (СПб., 1881. — Т. I).
К указанному направлению принадлежал также И.Я. Горлов [*], профессор сначала Казанского, а затем Петербургского университета, автор многих экономических работ, а также обширного курса политической экономии («Начала политической экономии», 1859-1862). Довольно много места в нем отводится специфике хозяйственных условий России и особенностям регулирования отношений собственности.
Одним из самых популярных экономистов 1860-х гг. был профессор Московского университета И.К. Бабст [*]. В 1872 г. вышел первый выпуск его «Изложения начал народного хозяйства», содержащий очерк исторического развития политической экономии и учение о производстве. В своих последующих трудах И.К. Бабст выступает не столько ученым-теоретиком, сколько публицистом, популяризатором политико-экономических идей Рау, Рошера, Сэя и Сисмонди. Особенное внимание научной общественности и власти привлекла речь И. Бабста «О некоторых условиях, способствующих умножению народного капитала», произнесенная им в торжественном собрании Казанского университета 6 июня 1856 г. Речь начинается с протеста против национального самообольщения, бывшего одной из причин застоя в первой половине XIX в. и поражения в Крымской войне. «Главная причина нашей экономической отсталости, — говорил И.К. Бабст, — заключается в недостатке капиталов и в неумении производительно употреблять их. Первым условием для накопления народного капитала служит обеспечение труда и собственности, создаваемое хорошо устроенной администрацией страны. Ничто, ни мор, ни голод, ни нашествие врага не разоряет так страну, как деспотическое и произвольное управление». Далее И. Бабст указывает на вред сословных привилегий и на важность народного образования для роста экономического благосостояния населения и намечает программу некоторых экономических улучшений (устройство кредитных учреждений, сооружение железных дорог и др.).
Власти отнеслись к этой речи с недоброжелательством, но она создала автору широкую известность, и Московский университет в 1857 г. пригласил И.Бабста в преемники И.В. Вернадского по кафедре политической экономии. Мысли, высказанные в речи 1856 г., И. Бабст развил и дополнил в другой речи, произнесенной на торжественном акте Московского университета 12 января 1860 г. — «Мысли о современных нуждах нашего народного хозяйства». В этой речи И. Бабст настаивает на необходимости широкого проведения гласности и общественного контроля во всех делах, касающихся внутреннего управления и в особенности в области финансов, и на важности привлечения местных людей к участию в разработке задумываемых правительством преобразований.
В своих лекциях в Московском университете, читавшихся до 1874 г., И.К. Бабст знакомил аудиторию не только с теорией предмета, но и с русской хозяйственной жизнью; отвлеченные положения науки постоянно переплетались у него с историческими примерами и с иллюстрациями из современного быта. Результатом его лекций явились два труда: «Публичные лекции политической экономии» (1860) и «Изложение начал народного хозяйства» (1872). В других своих трудах (напр., «Исторический метод в политической экономии» // Русский Вестник. — 1856; «О свободе труда» // Атеней. — 1858; и др.) И.К. Бабст тоже подвергал анализу проблему отношений собственности.
Преимущественно к той же эпохе относится и научная деятельность Н.Х. Бунге [*] — министра финансов при императоре Александре III.
В 1852 г. Н.Х. Бунге Киевским университетом Св. Владимира была присуждена степень доктора политических наук за диссертацию «Теория кредита» (Киев, 1852). В 1869 г. он сменил кафедру политической экономии и статистики на кафедру полицейского права. Однако полицейское право не представляется Н. Бунге цельной наукой: в учении о безопасности (законы благочиния) он видит часть государственного права, а в учении о благосостоянии (законы благоустройства) — прикладную часть политической экономии. Сообразно с этим, в его курсе «Полицейского права» (Киев, 1873–1877), который остался неоконченным, и в котором он успел изложить некоторые отделы благоустройства, преобладает экономическая точка зрения. Полицейское право Н.Х. Бунге соответствует тому, что в настоящее время известно под названием экономической политики.
При изложении теории экономической политики автор не ограничивается одними общими началами, так как, по его мнению, изучение одних общих законов без связи с фактами, в которых эти законы обнаруживаются, легко вырождается в сухую и отвлеченную схоластику, могущую иметь интерес для специалистов, но бессильную разрешить жизненные вопросы. Н.Х. Бунге издал для своих слушателей «Основания политической экономии» (Киев, 1870).
В 1880 г. Н.Х. Бунге становится сначала товарищем министра финансов, вскоре затем в 1881 г. — и министром финансов России. В 1885 г. Н.Х. Бунге вошел в Государственный совет с представлением о повсеместной (кроме Сибири) отмене с 1 января 1886 г. подушной подати, составлявшей со времени Петра Великого краеугольный камень отечественной финансовой системы. Эта мера должна была уменьшить ресурсы государственного казначейства на 57 млн руб., часть которых предполагалось возместить увеличением налога на спирт (до 9 копеек за градус), а часть — увеличением оброчной подати с государственных крестьян (от повышения которой правительство в 1886 г. отказалось на 20 лет). Государственный совет, однако, решил перевести государственных крестьян на выкуп, который представлял собой в действительности не что иное, как замаскированное увеличение оброчной подати. Законом от 12 июня 1886 г. был установлен обязательный выкуп для государственных крестьян [*].
Отмена подушной подати должна была повлечь за собой и отмену круговой поруки. И в 1885 г. Н.Х. Бунге в своем представлении государственному совету, указывая на разорительные последствия такого способа взыскания налогов, вызывающего, с одной стороны, «прикрепление крестьян к земле паспортной системой», с другой — «стремление самовольной отлучки для приискания лучших заработков», высказывался в пользу отмены круговой поруки. Государственный совет не согласился с доводами Н. Бунге, и круговая порука была оставлена для налогов, заменивших подушную подать [*].
Огромное значение для дальнейшего экономического развития России имели учрежденные при Н.Х. Бунге новые государственные кредитные установления. Исходя из той точки зрения, что хозяйственное расстройство крестьян происходит, главным образом, вследствие недостаточности и малой производительности их земельных наделов, причем приобретение других земель в собственность представляется для крестьян крайне затруднительным в виду невозможности пользоваться долгосрочным кредитом, Н. Бунге выработал проект государственного ипотечного банка для содействия крестьянам в приобретении ими земли. Устав банка был Высочайше утвержден 18 мая 1882 г. По самому своему уставу банк должен был являться лишь посредником между крестьянами и землевладельцами, уже совершающими сделку по собственной инициативе. И с самого начала назначение банка, как гласили мотивы государственного совета, должно было состоять в содействии зажиточным и имеющим некоторый достаток крестьянам, но не малоземельным. Наряду с этим банком был открыт также и дворянский банк, который был учрежден специально «для помощи дворянству». По идее Н. Бунге банк должен был выдавать ссуды лишь тем дворянам-землевладельцам, которые сами хозяйничают на своей земле. Но Государственный совет принял проект Бунге, устранив всякое ограничение [*].
Главным фактором экономической жизни Н.Х. Бунге считал соперничество. Не соглашаясь вполне ни с одним из классиков и находя значительные неправильности в воззрениях как Смита, Рикардо, Мальтуса, Милля, так и Кэрри, и Бастиа, он придерживался эклектической точки зрения, преимущественно примыкая к теориям Мальтуса и Милля. Главным регулятором экономических явлений он считал спрос и предложение, и ими объяснял почти все экономические явления. Этому взгляду вполне соответствовали и социально-политические воззрения Н.Х. Бунге. За соперничеством Бунге признавал огромное благотворное влияние: без соперничества, по его мнению, наступил бы громадный упадок сил. Однако соперничество оказывается гибельным, когда вступают в борьбу силы неравные, с одной стороны, сплоченные, поддерживаемые монополиями, привилегиями, громадным капиталом, а с другой — раздробленные, лишенные всякой поддержки и необеспеченные в своей деятельности. Поэтому зло, по мнению Н.Х. Бунге, заключается не в соперничестве, а в недостаточном его уравновешении. Тем не менее, в покупке живой рабочей силы, т.е. в найме труда, Бунге не видел ничего порабощающего и унизительного, ибо эта покупка соединена с обоюдной выгодой.
Вмешательство государства в экономическую жизнь Н. Бунге допускал лишь в небольших размерах и в крайних случаях. Эта точка зрения не мешала ему, однако, признавать целесообразность государственного вмешательства в области торговой политики и в области «мер, относящихся к упрочению благосостояния фабричных рабочих».
Что касается законов относительно рабочих, то, именно исходя из признания благотворного влияния соперничества, Бунге считал, что свобода сделок была бы нарушена, если бы рабочие не имели права входить между собою в соглашения относительно установления заработной платы. Не соглашаясь с представителями либеральной школы, возражавшими против пользы стачек, Бунге, тем не менее, не видел в союзах рабочих задатков для правильного развития общественной жизни и считал тред-юнионы шагом назад по сравнению со средневековыми цехами.
Считая задачей законодательства в области экономической жизни охранение свободы сделок, Н.Х. Бунге не допускал никакого ограничения прав частной собственности. По его мнению, несправедливость первоначального приобретения с течением времени сгладилась, ибо собственник вкладывает в землю свой труд, свой капитал и платит налоги от земли.
Хозяйственная свобода не только способствовала поднятию человечества на высшую ступень благосостояния, но и в будущем должна служить непременным фактором развития. Капиталистическое производство, господство соперничества дают человеку надежду на лучшее будущее и делают его свободным.
По своим методологическим взглядам Н.Х. Бунге примыкал к историко-статистическому направлению в политической экономии, но вносил в него целый ряд ограничений. Не соглашаясь с Рошером, Бунге считал, что историческое направление может внести в науку и в практическую жизнь беспринципный «оппортунизм»; он находил опасным отсутствие каких бы то ни было начал, оснований, правил и принятие в руководство исторических примеров, с попыткою следовать им в случаях, ошибочно признаваемых однородными с уже прожитыми человечеством.
Выдающееся место в экономической литературе 1860-х гг. занимает книга А.К. Корсака: «О формах промышленности в Западной Европе и России» (1861). По строгости научного анализа, обилию исторического материала, ясности мысли, она далеко оставляет за собой литературу 1870-х и 1880-х гг. Высказывается мнение, что А.К. Корсак [*] был, быть может, самым крупным русским ученым-экономистом 1860-х гг.
Громадное впечатление на читающую публику произвела изображенной в ней безотрадной картиной жизни русского мужика и рабочего книга В.В. Флеровского [*] «Положение рабочего класса в России» (1869). Одной из главных причин такого положения В.В. Флеровский называл отсутствие собственности на средства производства у крестьян и рабочих.
Огромное влияние на развитие отечественной экономической науки оказал К. Маркс: ни в одной литературе Маркс не пользовался таким авторитетом, как в русской. Русская экономическая литература 1870-х и 1880-х гг. представляет собой попытку связать идеи Н.Г. Чернышевского с идеями автора «Капитала». Мысль о существовании коренных особенностей русского хозяйственного строя прочно укоренилась в умах последователей Чернышевского а экономическое изучение России первое время только содействовало укреплению этой мысли. Особенно замечательны в этом отношении труды московского земства, организованные В.И. Орловым [*], книга которого: «О формах крестьянского землевладения в Московской губернии», представляет собой и едва ли не лучшую работу по вопросу о крестьянском землевладении в отечественной дореволюционной экономической науке.
В 1879 г. В.И. Орлов внес в московское губернское земское собрание подтвержденный статистическими данными доклад «о содействии крестьянам к приобретению земли», имевший последствием открытие московским земством кредита на этот предмет. Труды В.Орлова по исследованию Московской губернии обратили на себя внимание земств различных губерний: к В.И. Орлову стали обращаться за советами с просьбами о содействии и о рекомендации статистиков. Самим В.И. Орловым начаты были работы в губерниях Тамбовской (Борисоглебский уезд, 1880), Курской (Курский уезд, 1881), Воронежской (Воронежский уезд, 1884), Орловской, Самарской; при его же участии организована статистика губернскими земствами смоленским, саратовским, рязанским, полтавским, таврическим, екатеринославским и пермским. Многие земства присылали Орлову свои труды для просмотра, с просьбой издать их в Москве под его наблюдением. В 1882 г. при московском юридическом обществе, при деятельном участии В.И. Орлова, было учреждено статистическое отделение. О постановке земско-статистических исследований и их методах В.И. Орлов написал ряд статей в «Земстве» (1881), «Земском Обзоре» (1884), «Русских Ведомостях» (1877–1878) и «Юридическом Вестнике» (за разные годы) [*]. | |
|
