Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 2 (30), 2009
МОЛОДЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ
Галевский С. Г.
аспирант экономического факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Экономический и юридический аспекты несостоятельности
В статье проведен анализ различий юридического определения несостоятельности и фактической возможности признания должника несостоятельным. Выявлено несоответствие экономических предпосылок несостоятельности и совокупности факторов, ведущих к банкротству. Введено понятие экономической несостоятельности как предмета прогнозирования в рамках экономического анализа
Ключевые слова: несостоятельность предприятия, банкротство, прогнозирование, диагностика несостоятельности

Институт банкротства известен с древнейших времен. Впервые подробная система норм и правил относительно несостоятельности была разработана и законодательно закреплена в Древнеримском праве, дальнейшее развитие она получила в юридической практике средневековых итальянских городов, а также передовых в экономическом отношении европейских стран, таких как Франция, Германия, Англия. В наше время институт несостоятельности является одним из наиболее разработанных элементов права большинства развитых стран, а само понятие несостоятельности (банкротства) – ключевым в юридической и экономической практике.
В Древней Руси, Московии, Российской империи вопросу несостоятельности было посвящено немало указов, положений и иных нормативно-правовых актов. Однако при переходе к плановой экономике, предполагавшей функционирование ряда заведомо убыточных предприятий, необходимость в данном институте отпала. Заново его основы были заложены после перехода России к рыночным отношениям, в начале 1990-х гг., Законом РФ от 19 ноября 1992 г. № 3929-1 «О несостоятельности (банкротстве) предприятий». [1]
Уже само название данного нормативно-правового акта подчеркивало полную взаимозаменяемость терминов «несостоятельность» и «банкротство». Следует отметить, что в процессе обсуждения данного Закона рассматривался вопрос о сходстве и различии понятий «несостоятельность» и «банкротство», однако в результате было принято решение использовать эти термины как синонимы.[2] Такая практика была закреплена при дальнейшем совершенствовании правового регулирования несостоятельности (банкротства), основные положения которого в последующем нашли закрепление в целом ряде статей Гражданского кодекса РФ, Арбитражного процессуального кодекса РФ и Уголовного кодекса РФ. Позже был принят Федеральный закон от 08 января 1998 г. № 6-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)». [3] Этот закон был более совершенным, однако уже в 1999 г. возникли высказывания о необходимости дальнейшего реформирования.[4] Практика его применения выявила ряд недостатков и пробелов, а некоторые его положения были признаны Конституционным судом Российской Федерации не соответствующими Конституции РФ. [5] Была очевидна потребность в дальнейшем совершенствовании этой области законодательства, и в итоге был принят Федеральный закон от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», являющийся на данный момент основным регулирующим документом в сфере несостоятельности (банкротства). [6] Как в названии, так и в тексте нормативно-правового акта, новые редакции Закона сохранили полную взаимозаменяемость терминов «несостоятельность» и «банкротство».
Столь вольное замещение термина «несостоятельность» термином «банкротство» и употребление то одного, то другого для обозначения одного и того же явления возникло под влиянием законодательства и судебной практики стран англосаксонской системы права.[7] Тем не менее, даже в законодательстве этих государств термин «банкротство» имеет узкое, строго специальное значение, описывающее частный случай несостоятельности, когда должник совершает виновные деяния, наносящие ущерб кредиторам. В зарубежном законодательстве термин «несостоятельность» (insolvency) относится к институту частного права, а термин «банкротство» (bankruptcy) применим лишь к уголовно наказуемым деяниям. Такое деление косвенно отражено и в российском законодательстве. Так, названия статей Уголовного кодекса РФ, имеющих отношение к несостоятельности (банкротству) звучат как «Неправомерные действия при банкротстве» (ст. 195), «Преднамеренное банкротство» (ст. 196), «Фиктивное банкротство» (ст. 197). Тем не менее, при характеристике объективной стороны состава преступлений в части 2 статьи 195 УК РФ можно найти термин «несостоятельность (банкротство)». Таким образом, современное российское законодательство о несостоятельности, в том числе и Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)», не дифференцирует понятия «несостоятельность» и «банкротство» и употребляет данные термины как синонимы.
Ст. 2 Федерального закона № 127-ФЗ определяет несостоятельность (банкротство) как признанную арбитражным судом неспособность должника в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей. Данное определение прочно закрепилось и повсеместно используется не только в юридической, но и в экономической практике. Так, в финансовом анализе существует множество методик, называемых методиками прогнозирования (диагностики) банкротства, основанных исключительно на количественном либо качественном анализе тех или иных показателей предприятия-должника. При этом очевидно, что, в соответствии с Федеральным законом, должник может быть признан несостоятельным лишь по решению арбитражного суда, независимо от его финансового состояния. Таким образом, следует выделять юридическую несостоятельность, т.е. подтвержденную судом неспособность должника удовлетворить требования кредиторов, и экономическую несостоятельность, т.е. финансовое состояние должника, при котором он неспособен удовлетворить требования кредиторов и, как следствие, при котором в случае возбуждения дела о банкротстве должник будет признан несостоятельным.
На первый взгляд, данное разделение понятий выглядит чисто условным и не имеющим практического применения, поскольку представляется логичным, что именно экономическая несостоятельность, и только она, должна с неизбежностью приводить к несостоятельности юридической. Однако в условиях действующего законодательства, на практике нередко можно наблюдать ситуации, когда суд признает банкротом успешное, стабильно функционирующее предприятие, и, наоборот, когда очевидно неспособное отвечать по своим обязательствам предприятие успешно функционирует в течение длительного периода времени.
Данное несоответствие как раз и обусловлено различием несостоятельности как юридического факта и несостоятельности как финансово-экономической характеристики состояния предприятия. Так, в соответствии со ст. 3 и ст. 6 Федерального закона № 127-ФЗ, юридическое лицо считается неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или) обязанность не исполнены им в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены, а для рассмотрения дела о банкротстве достаточно, чтобы требования к должнику - юридическому лицу в совокупности составляли не менее 100 тыс. руб. Таким образом, соблюдение этих двух требований достаточно для судебного признания предприятия несостоятельным. С экономической же точки зрения, предприятие неспособно удовлетворить требования кредиторов лишь в случае, если стоимость его имущества (активов) меньше суммарных требований к данному предприятию. Иными словами, экономически несостоятельным является предприятие, активы которого меньше суммы четвертого и пятого разделов пассива баланса. Это несоответствие на практике привело к тому, что в России принудительное банкротство из объективного процесса оздоровления экономики превратилось в один из наиболее эффективных инструментов враждебного поглощения, и его жертвой может стать даже вполне успешное, платежеспособное предприятие.
С другой стороны, в случае, если кредиторы существенно заинтересованы в сохранении должника как контрагента, или если и кредиторы, и должник интегрированы в структуру одной компании, то даже значительные объемы просроченной задолженности и очевидная неспособность (или нежелание) должника удовлетворить требования кредиторов редко приводят к обращению последних в суд с просьбой признать его несостоятельным. Как следствие, предприятие-должник, несмотря на неудовлетворительное финансовое состояние, функционирует на протяжении длительного периода времени.
Ярким примером смешения экономического и юридического аспектов несостоятельности в российской хозяйственной практике является Распоряжение Федерального управления по делам о несостоятельности (банкротстве) от 12 августа 1994 г. №31-р [8]. В целях обеспечения единого методического подхода при проведении анализа финансового состояния предприятия и принятия на основе результатов такого анализа обоснованных решений, ФУДН разработала и утвердила «Методические положения по оценке финансового состояния предприятий и установлению неудовлетворительной структуры баланса». В соответствии с данным документом, решение о признании должника банкротом осуществлялось на основании оценки структуры баланса. При этом в зависимости от ситуации производился расчет двух либо трех показателей: коэффициента текущей ликвидности, коэффициента обеспеченности собственными средствами и коэффициента восстановления (утраты) платежеспособности, который признавался основным показателем, характеризующим наличие реальной возможности у предприятия восстановить свою платежеспособность в течение определенного периода. Нормативными значениями для данных показателей признавались соответственно 2, 0,1 и 1. Основанием для признания структуры баланса должника неудовлетворительной являлось несоответствие коэффициента текущей ликвидности или коэффициента обеспеченности собственными оборотными средствами нормативному значению (меньше или равен нормативу). В этом случае рассчитывался коэффициент восстановления платежеспособности, определяемый как отношение расчетного коэффициента текущей ликвидности к его установленному значению. При этом расчетный коэффициент текущей ликвидности рассчитывался как сумма фактического значения коэффициента текущей ликвидности на конец отчетного периода и изменения значения этого коэффициента между окончанием и началом отчетного периода в пересчете на период восстановления платежеспособности, установленный равным шести месяцам. Считалось, что если коэффициент восстановления платежеспособности меньше единицы, то для данного предприятия отсутствует реальная возможность восстановить платежеспособность.
На основе результатов, полученных с использованием данной методики, в соответствии с постановлением Правительства РФ от 20 мая 1994 г. «О некоторых мерах по реализации законодательства о несостоятельности (банкротстве) предприятий» принимались решения о признании должника банкротом. [9] При этом нормативные значения коэффициентов были взяты из мировой практики, что не отвечало (и по сей день не отвечает) реальной ситуации на отечественных предприятиях. Кроме того, нормативы едины для всех должников, а, значит, методика ФУДН не учитывала отраслевые особенности предприятий и тип производства, в то время как за рубежом нормативные значения подобных коэффициентов дифференцированы по отраслям и подотраслям. Так, по данным министерства торговли США, коэффициент текущей ликвидности в 1990 г. имел следующие средние значения: производственная сфера – 1,47; производство продуктов питания – 1,25; издательское дело – 1,67; химическая промышленность – 1; машиностроение – 1,85; производство электрооборудования и электронной техники – 1,47; розничная торговля – 1,5. [10] Неудивительно, что следствием использования в судебной практике данной методики, в соответствии с которой практически любое успешно функционирующее предприятие могло быть признано несостоятельным, стало лишь еще более активное использование института банкротства в качестве инструмента враждебных поглощений.
Это подтверждает, что в хозяйственной практике несостоятельность как юридический факт далеко не всегда является следствием неудовлетворительного экономического положения должника, и далеко не всегда его неспособность (или нежелание) своевременно удовлетворить требования кредиторов влечет за собой вынесение арбитражным судом решения о его несостоятельности. Следовательно, говорить в рамках экономического анализа о прогнозировании (диагностике) несостоятельности как юридического факта неправомерно.
Во-первых, все авторские количественные методики прогнозирования банкротства, поскольку они используются лишь в досудебной практике и не могут напрямую повлиять на решение арбитражного суда, по сути своей прогнозируют не несостоятельность (и тем более не банкротство как уголовно-наказуемую составляющую несостоятельности) в юридическом смысле. Скорее, речь идет о прогнозировании наступления такого состояния хозяйствующего субъекта, которое может привести к признанию его несостоятельным.
Во-вторых, при разработке эмпирических моделей прогнозирования банкротства, основанных на скоринговом и дискриминантном анализе, используются статистические данные по предприятиям, ставшим банкротами юридически (не обязательно вследствие неудовлетворительного экономического положения), и функционирующими предприятиями (возможно, находящимися при этом в неудовлетворительном экономическом положении). Соответственно, исходные данные для построения целевой функции и расчета результирующего показателя представляют собой смешение как экономических, так и внеэкономических факторов. На основе этих исходных данных посредствам методов экономического анализа (расчете некоторой совокупности финансовых коэффициентов и последующем определении целевого показателя) разрабатывается методика, результаты которой, по замыслу авторов, должны свидетельствовать о вероятности признания должника банкротом, то есть о потенциальной юридической несостоятельности. Очевидное противоречие между характером исходных данных, используемых методов и декларируемых результатов заставляет усомниться в справедливости применяемого при разработке данных методик подхода.
Качественные методики, на первый взгляд, в определенной степени способны оценивать риск признания предприятия несостоятельным юридически. Например, на качественном уровне представляется возможным оценить риск враждебного поглощения с использованием процедуры банкротства. Однако даже располагая всей полнотой внешней и внутренней информации о предприятии (которая недоступна подавляющему большинству экспертов), чрезвычайно сложно осуществить точную независимую оценку. Более того, признание (или не признание) предприятия юридически несостоятельным зависит от множества факторов, выявить которые до начала судебного разбирательства по делу о банкротстве не представляется возможным. Следовательно, качественные методики тоже не могут служить эффективным индикатором риска признания должника банкротом. Однако и в них зачастую для определения конечного результата проводится оценка юридических факторов. Например, в методе Аргенти в качестве окончательных симптомов кризиса указаны судебные иски.
Таким образом, на сегодняшний момент практически во всех методиках прогнозирования банкротства, являющихся инструментами экономического анализа, при расчетах используются данные, имеющие отношение к несостоятельности юридической. Представляется, однако, что в рамках экономического анализа должна производиться оценка риска экономической несостоятельности. В противном случае, смешение экономического и юридического начал в рамках одной методики приводит к противоречию сути целевого показателя и используемых при его расчете исходных данных, что затрудняет интерпретацию демонстрируемых методикой результатов и существенно снижает ее научную и практическую ценность.
Все это указывает на необходимость дальнейшего расширения и совершенствования инструментария прогнозирования банкротства, поиска новых методов его диагностики, в рамках которых внимание исследователей будет акцентировано на прогнозировании именно экономической несостоятельности.


Литература
1. Закон РФ от 19 ноября 1992 г. N 3929-1 «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. - 1993. - №1. - С. 6.
2. Кулагин М.И. Государственно-монополистический капитализм и юридическое лицо. - М.: Наука, 1997.
3. Федеральный закон от 8 января 1998 г. №6-ФЗ “О несостоятельности (банкротстве)” // Собрание законодательства Российской Федерации. - 1998. - №2. - С. 222.
4. Витрянский В.В. Как реформировать законодательство о банкротстве // Законодательство. -1999. - №5.
5. Зевайкина С.Н. Диагностика вероятности банкротства организации // Аудитор. - 2005. - №9. - С. 31-38.
6. Федеральный закон от 26 октября 2002 г. №127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» // Собрание законодательства Российской Федерации. - 2002. - №43. - С. 4190.
7. Масевич М.Г., Орловский Ю.П., Павлодский Е.А. Комментарий к Федеральному закону РФ «О несостоятельности (банкротстве)». - М.: Филинъ, 1998.
8. Распоряжение ФУДН при Госкомимуществе РФ от 12 августа 1994 г. №31-р «Об утверждении методических положений по оценке финансового состояния предприятий и установлению неудовлетворительной структуры баланса» // Экономика и жизнь. -1994. - №44.
9. Постановление Правительства РФ от 20 мая 1994 г. №498 «О некоторых мерах по реализации законодательства о несостоятельности (банкротстве) предприятий» // Российская газета. - 1994. - №99.
10. Ковалев В.В. Финансовый анализ: управление капиталом, выбор инвестиций, анализ отчетности. – М.: Финансы и статистика, 2000.

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия