Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 2 (30), 2009
ПРОБЛЕМЫ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИКЕ
Пахомова Н. В.
член-корреспондент РАЕН,
профессор кафедры экономической теории экономического факультета
Санкт-Петербургского государственного университета,
доктор экономических наук

Казьмин А. А.
аспирант кафедры экономической теории Санкт-Петербургского государственного университета

Структура рынка, технологические возможности и инновационная активность:
что важно учесть при модернизации конкурентной политики
В статье обобщаются основные положения исследований в области воздействия различных типов рыночных структур на инновационную деятельность в промышленном секторе. В данном контексте выявляются возможности использования аналитических средств, которыми располагает экономика отраслевых рынков
Ключевые слова: мировая экономика, национальная экономика, рыночная структура, инновации, конкуренция, монополия

В современном мире развитие экономики оценивается, в конечном счете, по тому, какой уровень инновационной активности достигается предпринимательским сектором. Инновации связаны с появлением новых продуктов, услуг, технологий, форм организации бизнеса, а последние обеспечивают конкурентоспособность не только отдельных фирм, но и страны в целом. Особую актуальность, в том числе для России, поворот к инновационному варианту развития приобретает в условиях мирового финансово-экономического кризиса. Как показывает опыт ряда развитых стран, а также глобально конкурентоспособных фирм, долгосрочный и устойчивый эффект от проводимой повсеместно бизнесом в условиях усложнения конъюнктуры реструктуризации может быть получен лишь в том случае, если она сопровождается переходом на инновационный вариант развития, характерный для активных форм реструктуризации [1].
Вопросы интенсификации инновационной деятельности компаний исследуются специалистами разных областей, включая инновационный и стратегический менеджмент и маркетинг, постиндустриальную экономику и экономику знаний, теорию фирмы и др. Авторы статьи привлекают внимание к возможностям, которыми располагает в этой области экономика отраслевых рынков (Economics of Industrial Organization), важным достоинством которой является одновременное проведение взаимосвязанного микро- и макроэкономического анализа. С учетом данного ракурса в статье обобщаются основные положения проведенных ранее специалистами исследований в области воздействия различных типов рыночных структур на инновационную деятельность в промышленном секторе. Далее представляется ряд новых результатов, полученных на базе обобщения и обработки эконометрическими методами данных Европейской комиссии за 2003–2007 гг., в которых содержится подробная информация о 2000 наиболее инновационно активных фирм мира [2]. Объектом специального внимания при этом является обратное воздействие инновационной активности компаний различных отраслей и располагаемых ими технологических возможностей на рыночные структуры, включая динамику уровня концентрации и возможность проявления элементов сговора и монопольной власти.
Типология рыночных структур и стимулы к инновациям: исходные принципы анализа. В рамках экономики отраслевых рынков (ЭКООТР) соотношение между структурными факторами и инновационной активностью компаний анализируется в двух основных взаимосвязанных «проекциях». Во-первых, — в рамках анализа взаимосвязи между структурой рынка и инновациями и, во-вторых, — при изучении тех сравнительных преимуществ, которыми обладают в области инновационного развития фирмы разных размеров, включая специальный анализ соответствующих стимулов и возможностей крупных фирм. Основное внимание в статье будет уделено первой из этих проекций.
Схематично, с учетом современного состояния базовой парадигмы ЭКООТР «структура — поведение — результативность», взаимосвязь между ее составляющими представлена на рис.1. Сложившиеся в отраслях рыночные структуры (в качестве которых анализируются, как правило, их базовые разновидности, т.е. монополия, олигополия, а также монополистическая и «совершенная» конкуренция) предопределяют тип инновационного поведения фирмы, который, в свою очередь, детерминирует результаты инновационной активности. Наряду с выделенными на рис. 1 разновидностями инновационного поведения, могут анализироваться и другие их варианты, в том числе предложенная Х. Фриманом и Л. Соэте классификация стратегий, включающая наступательную (offensive strategy), оборонительную (defensive) и стратегию имитации (imitative), а также свойственную фирмам, работающим на условиях субконтрактов, стратегию зависимо­сти (dependent strategy) [3].
Применительно к условиям современной инновационной экономики, базовый подход ЭКООТР нуждается в некоторых дополнениях. Во-первых, встает задача исследования обратного воздействия инновационной деятельности и ее результатов (в форме получения патентов, изобретений, объема продаж инновационной продукции и т.п.), на конкурентную ситуацию в соответствующей отрасли и, как следствие, — на тип рыночной структуры. И, во-вторых, — обоснование направлений модернизации связанной с отраслевыми рынками политики государ­ства, которая не может не учитывать существенное воздействие, оказываемое на динамику рыночных структур и конкурентную ситуацию в них активно развивающейся ныне инновационной деятельностью. Но для лучшего понимания специфики современных подходов к изучению всех этих взаимосвязанных проблем целесообразно вкратце остановиться на истории развития соответствующих взглядов.
Типология рыночных структур и стимулы к инновациям: краткий исторический экскурс. Формулируя в середине 1950-х годов базовую парадигму ЭКООТР, Джо Бейн исходил из предположения, что наиболее сильные стимулы для реализации инновационной деятельности складываются в условиях совершенной конкуренции под воздействием интенсивного соперничества между множеством рыночных игроков [4].
Вывод Бейна вполне согласовывался со стандартными неоклассическими представлениями о соотношении конкуренции и монополии. Согласно этим представлениям, монополии, в противовес совершенной конкуренции, отличаются неэффективностью и в производстве, и в распределении, поскольку, будучи защищены от жесткой конкурентной борьбы, они могут приобретать свойства самодовольства и не подчиняться жесткой необходимости производить должный объем продукции по минимально достижимым издержкам. Следствием подобных рассуждений о свойствах статического рыночного равновесия и был вывод, что монополия в качестве рыночной структуры не способна обеспечить быстрый технологический прогресс.
В 1962 году близкие по смыслу выводы, хотя с применением несколько иной аргументации, были представлены К. Эрроу, в модели, где он сравнил последствия инноваций, обусловливающих сбережение издержек, для монополии и для конкурентной отрасли при предположениях постоянства отдачи от масштаба, а также несущественной экономии на издержках от инновации [5]. Для данного конкретного случая и при сопо­ставлении рыночных ситуаций до и после инновации вывод заключался в том, что монополист получит меньший выигрыш от инновации (например, в виде патентов), чем фирма-инноватор, работающая на конкурентном рынке. Причина этого, по Эрроу, в том, что монополист в ситуации до инновации и так получает сверхприбыль, а после инновации произойдет замещение одного вида прибыльной деятельности другим. Этот, именуемый специалистами эффект замещения, и обусловливает меньшие стимулы реализовывать инновацию для монополии в сравнении с конкурентным рынком.
Рис. 1. Структура рынка, поведение фирм и результативность
в инновационной сфере: современное представление

Последующий критический анализ этой модели и более внимательный взгляд на рыночные структуры, включая моделирование ситуации для случая существенной экономии на издержках от инноваций и с учетом динамического аспекта, привел к радикальной переоценке взглядов. Особое значение имело снятие предпосылки присутствия на рынке лишь одной компании-монополиста. При введении отвечающего реальности предположения о том, что крупные фирмы могут конкурировать за право, реализовав инновацию, устойчиво получать дополнительные доходы, стимулы к инновациям для них приобретут первостепенное значение. Монополист, защищая с учетом динамического эффекта поток монопольной ренты, приобретает сильную мотивацию к инновациям, причем более высокую в сравнении с дуопольной рыночной структурой, которая возникнет, если вошедшая в рынок новая фирма сама будет осуществлять инновацию [6].
На формирование современных представлений о взаимосвязи рыночных структур и отвечающих им размеров фирм, с одной стороны, и инновационной активности, — с другой, существенное воздействие оказали идеи Й.Шумпетера, известные в науке под названием созидательного разрушения. Будучи опубликованы в 1942 году, т.е. еще до представления базовой парадигмы ЭКООТР, эти идеи в последние годы вновь оказались в центре внимания специалистов. Й. Шумпетер обосновал особую роль, которую играют крупные фирмы и монопольная рыночная структура в инновационной деятельности. Преимущества крупных компаний были им увязаны со следующими основными обстоятельствами: свойственной им экономией от масштаба затрат на НИОКР и управление, значительными потенциальными возможностями по распределения риска, так или иначе сопровождающего любую инновационную деятельность, а также преимуществами по финансированию инноваций [7].
Й. Шумпетер подчеркивал, что представления о больших, квази-монополистических концернах, которые для получения максимальной прибыли намеренно сокращают объемы производства и этим подрывают возможность достижения высоких жизненных стандартов в обществе, не заслуживают более доверия и не отвечают реалиям. Если фирма зарабатывает сверхприбыль, то из этого автоматически не следует, что она эксплуатирует свою рыночную власть за счет потребителей. Сверхприбыль может быть результатом более высокой эффективности производства на фирмах, благодаря чему они приобретают на время монопольный статус и зарабатывают монопольную прибыль. Этим определяется роль монопольной прибыли как стимула в конкурентной борьбе. Движущей силой конкуренции являются инновации. Инициируя инновации, предприниматель играет ключевую роль в техническом прогрессе. В итоге успешный инноватор вознаграждается на определенное время монопольным положением на рынке и монопольной прибылью. Однако, следуя логике Шумпетера, подобное положение не является устойчивым. И здесь проявляется в определенном смысле деструктивный аспект технологических изменений, поскольку введение новых технологий неизбежно подрывает рыночную власть фирм-старожилов, которые остаются приверженными старым техническим и организационным решениям. Процесс созидательного разрушения, тем самым вознаграждает успешных инноваторов и наказывает отстающих. Высокие коммерческие результаты и рыночная власть, завоеванные успешным инноватором, являются, однако, временными. Работающие на рынке компании должны быть постоянно настороже. С одной стороны, повышенная прибыль привлекает на данный рынок имитаторов, разрушающих первоначальную монополию инноватора. С другой стороны, сходный эффект может быть связан с действиями других инноваторов, развивающих новые продукты, процессы, которые могут принести еще более значимые результаты. И, по мысли Шумпетера, для подлинного предпринимателя достаточно даже не реализованной, а мысленно представляемой угрозы, чтобы стимулировать его инициативу и активность.
Проводимые с конца 1960-х годов исследования характера взаимосвязи между типом рыночных структур и стимулами к инновациям позволили сделать важный вывод о наличии нелинейной, — перевернутой «U-образной» зависимости между уровнем концентрации продавцов и стимулами для инноваций и соответствующей инновационной активностью. Этот вывод был, в частности, получен Ф.М. Шерером по результатам проведенного им по 56 отраслям США исследования. Как было выявлено, интенсивность НИОКР (точнее, расходов по R&D) первоначально возрастает и достигает максимума при уровне концентрации для 4-х фирм (CR4), равной от 50 до 55%, но далее со снижением индекса концентрации, инновационная активность ослабевала. Отрасли же с долей 4-х фирм ниже 15% характеризовались «фатально низкими стимулами в поддержке НИОКР» [8]. Наличие перевернутой «U-образной» взаимосвязи между интенсивностью конкуренции и активностью компаний в области инноваций в последующем тестировался рядом авторов при использовании менее агрегированных данных. Ричард Левин с соавторами выявил, что относительный показатель объема расходов на R&D к денежному обороту компаний достигал своего максимума при CR4, равном 52% [9]. Аналогичные результаты были получены Джоном Скотом с соавторами для CR4, равного 64 % [10].
Эти и подобные им результаты легли в основу предположения, которое находило свое подтверждение на практике, что именно олигополия является рыночной структурой, наиболее склонной к инновационной активности. Суммируя аргументы в пользу данной позиции с учетом подключения к анализу динамического аспекта в форме диффузии инноваций [11], специалисты отмечают, что именно компании, работающие на олигополистических рынках [12], испытывая давление конкуренции, располагают и средствами, необходимыми для инноваций, и имеют для этого стимулы [13]. Эти выводы имеют важные последствия с точки зрения формирования современной конкурентной политики, к которым мы обратимся ниже.
Вместе с тем положение о перевернутой «U-образной» зависимости между конкуренцией и инновационной интенсивностью не во всех исследованиях получало безусловное подтверждение, в том числе, и со стороны тех авторов, которые первоначально приложили значительные усилия по ее аргументации [14]. В ходе продолжения изучения проблемы было обращено внимание на чувствительность получаемых результатов к специфике отраслевых условий, включая прежде всего технологические, и необходимость проведения более дифференцированного анализа. Итогом критических размышлений стали рекомендации, которым следует большинство авторов, проводящих современный анализ. А именно, — целесообразно сфокусировать внимание на ряде фундаментальных факторов, которые оказывают существенное воздействие на развертывание инновационного процесса. К таковым относят: рыночный спрос, технологиче­ские возможности отраслей (измеряемые через интенсивность затрат на исследования и разработки) и условия присвоения результатов инноваций (appropriability conditions) [15]. Действие рыночного спроса проявляет себя в общем случае в том, что интенсивность инвестиций в R&D возрастает с ростом рынка и повышением темпов этого роста [16]. Под условиями присвоения понимаются применяемые условия защиты результатов инноваций от конкурентов, как и средства присвоения этих результатов (например, в форме патентов и лицензий) [17].
Структура рынка, технологические возможности и стимулы к инновациям: важные выводы для современной конкурентной политики. В текущем десятилетии релевантность перевернутой «U-образной» взаимосвязи между конкуренцией и инновационной активностью подтвердили Ф. Агион, Н. Блоум, Р. Бландел, Р. Гриффит и П.Хоувитт в ставшей хрестоматийной статье (2005 г.) на основе анализа панельных данных по компаниям Великобритании за период с 1968 по 1997 гг. [18]. Авторами было предложено и теоретическое объяснение перевернутой «U-образной» взаимосвязи при фокусировке внимания на ренте компаний до и после инноваций. Согласно их выводам, конкуренция поддерживает инновации среди находящихся на рынке технологических лидеров; одновременно «шумпетерианский» эффект конкуренции (по снижению инновационной интенсивности с существенным ростом числа компаний на рынке) может быть доминирующим для отстающих фирм.
Что касается России и других стран с трансформируемой экономикой, то в первой половине текущего десятилетия аналогичная гипотеза для них тестировалась В. Карлиным с соавторами. Вывод для этого периода состоял в наличии в этих странах менее четко выраженной перевернутой «U-образной» взаимосвязи, при которой присутствие на рынке нескольких крупных конкурентов оказывает более существенное воздействие на результативность инновационных усилий, чем наличие множества соперников [19]. Интересные результаты по экономике России была получены и в исследовании К. Козлова, Д. Соколова и К. Юдаевой, выборку для которого составили 724 предприятия, представляющие российскую промышленность [20]. При этом выборка была немного смещена в сторону предприятий машиностроения и состояла преимущественно из «старых» предприятий, созданных еще в «советский» период. Во всех спецификациях авторами была обнаружена перевернутая «U-образная» форма зависимости между интенсивностью конкуренции в соответствующей отрасли и инновационной деятельностью. Иными словами, пока конкуренция была не слишком сильной, она оказывала стимулирующее влияние на инновационную активность. Вместе с тем выявился своеобразный порог, после которого воздействие возрастания интенсивности конкуренции на инновационную активность становится отрицательным.
Проведенные одним из авторов данной статьи исследования по России для периода 2000–2003 гг. также подтвердили наличие перевернутой «U-образной» формы зависимости между интенсивностью конкуренции и инновационной деятельностью фирм. При этом для тех ее видов, где конкурентное давление было незначительным, основной тактикой инновационного поведения выступало кооперативное, позволяющее снижать риски неопределенности и увеличивать инновационную ренту для всех ее участников. При усилении конкурентного давления более целесообразной становилась самостоятельная инновационная деятельность [21].
Отличительной чертой современных подходов, как уже отмечалось, является активизация внимания к изучению обратного воздействия инновационной активности на характер рыночных структур, включая соответствующий уровень концентрации и ее динамику [22]. Именно этот анализ представляет первоочередной интерес с позиции обоснования конкурентной политики. На проводимые в данном направлении современные исследования несомненное воздействие оказал подход Джона Саттона (1991, 1998), сконцентрировавшего внимание на той роли, которую играют исследования, разработки и технологические инновации в формировании рыночных структур [23].
Принципиально идея Дж.Саттона состояла в том, что среди многих факторов, которые воздействуют на отраслевую структуру, важную роль играет интенсивность НИОКР (точнее, R&D), которая задает нижнюю границу (lower bound) возможного уровня концентрации в отрасли. В особенности отрасли с высоким уровнем расходов на R&D не могут находиться в стабильном состоянии, если рынок делит между собой множество мелких компаний (т.е. при низкой концентрации). Данный вывод он аргументировал, во-первых, тем, что затратам на R&D свойственна возрастающая отдача от масштаба и, во-вторых, если на рынке низка концентрация, то вход на него становится прибыльным для крупных фирм. Используя теоретико-игровой подход, Дж.Саттон показал, что в отраслях, для которых характерна высокая эффективность деятельности по R&D (измеряемая через отношение затрат на исследования и разработки к объему продаж или выигрышу в прибылях), с ростом интенсивности усилий по R&D должен возрастать и уровень концентрации продавцов [24].
Интересным примером тестирования этой гипотезы (с использованием для обработки данных Eurostat методами дескриптивной статистики и регрессионного анализа) служит исследование, проведенное в 2008 году Н. Крапом и Й. Штефаном (Институт экономических исследований г. Халле, Германия). Авторы данного исследования провели оценку воздействия на уровень концентрации и рыночные структуры промышленного сектора ряда стран ЕС показателей, характеризующих знаниеемкость отраслей (knowledge intensity). Изменив, следуя Дж.Саттону, традиционное направление анализа (т.е., от рыночных структур к поведению фирм и его результативности — рис. 1) на противоположное, авторы преследовали цель обосновать рекомендации по формированию конкурентной политики ЕС и созданию в данном регионе конкурентных преимуществ, базирующихся на технологическом превосходстве. Среди основных стояла задача тестирования на примере знаниеемкого сектора ряда стран ЕС, обладающих достаточно представительной отраслевой структурой (к числу таковых были отнесены Франция, Англия, Германия, Венгрия, Румыния, Финляндия, Португалия и Австрия) следующей гипотезы. Обусловливает ли высокая интенсивность инвестиций в новые знания и тесно связанная с ними инновационная активность рост концентрации в соответствующих отраслях, в том числе, вследствие развития кооперирования между фирмами, а также в результате слияний компаний? При этом для оценки знаниеемкости, как это сложилось в литературе, использовались следующие параметры: отношение расходов на НИОКР к денежному обороту и доля занятых в НИОКР подразделениях. Само исследование охватило период с 1995 по 2003 гг.
Полученные результаты подтвердили проверяемую гипотезу, а именно, — с повышением значения параметров, характеризующих знаниеемкость в соответствующих отраслях, возрастал и уровень концентрации. При этом наиболее высокие значения показатели знаниеемкости имели все же при умеренных уровнях концентрации. Этот факт авторы увязали со спецификой феномена экономики знаний. Общим выводом стала необходимость более терпимого отношения к повышению уровня концентрации в инновационном секторе экономике и в целом в отраслях, характеризующихся интенсивными вложениями в новые знания [25]. Данный результат, в свою очередь, подтвердил целесообразность модернизации Лиссабонской Декларации ЕС (2005) по повышению конкурентоспособности [26] с точки зрения реализации более экономического подхода к конкурентной политике [27].
Обращаясь к вопросу о релевантности аналогичных выводов в деле модернизации конкурентной политики России, следует отметить целесообразность проведения аналогичных исследований и для нашей страны. Но общий вывод о необходимости учета обратного воздействия инновационной активности на отраслевые структуры в направлении возможного повышения в них уровня концентрации и активизации процессов кооперирования и слияний должен быть, разумеется, принят во внимание. В этих целях возможно введение дифференцированных пороговых значений доминирования компаний на рынке для различных отраслей с учетом технологических условий и инновационной активности. Рекомендации специалистов должны учитываться и в ходе проведения государственными органами мониторинга сделок M&A, как и формирования вертикально интегрированных компаний.
Важным направлением современной конкурентной политики является мониторинг конкурентной ситуации на рынках с олигополистической структурой, особенно при так называемой «жесткой» олигополии, в целях предотвращения попыток компаний вступать в сговоры. Вместе с тем, как отмечалось выше, именно рынки с олигополистической структурой часто обладают наиболее благоприятными предпосылками для инноваций. Деятельность в области НИОКР формирует неценовые стратегии бизнеса. В этой связи закономерен вопрос, проявляется ли и в этой сфере характерное для ценовой конкуренции стремление олигополий к сговорам и если это так, то каким образом к такой разновидности стратегий следует относиться регулирующим органам? Прежде всего, в отличие от ценовых сговоров, параметры которых легко определить заранее и контролировать их соблюдение, в случае НИОКР соглашения компаний характеризовались бы значительной степенью неопределенности. Их соблюдение предполагает решение сложных вопросов имущест­венных прав на интеллектуальную собственность, а несоблюдение договоренностей относительно совместно проводимых в какой-либо области исследований может иметь разрушительные последствия для «честной» стороны. И, тем не менее, как подтверждает практика, подобные соглашения все же возможны, особенно на доконкурентной фазе инновационного процесса, когда компании совместно используют некоторые научно-технические знания, скажем для предотвращения дублирования исследований. С учетом этих обстоятельств, даже разделяющие либеральные взгляды специалисты и, как следствие, — политики, как правило, весьма терпимо стали относиться к возможным соглашениям крупных компаний в области НИОКР [28].
Одним из авторов данной статьи был проведен эконометрический анализ взаимосвязи между размером фирмы, структурой рынка и затратами на исследования и разработки (R&D) с точки зрения технологических возможностей отраслей. Информационную базу составили микроэкономические данные по 1500 наиболее инновационно активным фирм мира за 2003–2007 гг. опубликованных исследовательским центром Европейской комиссии [29]. В качестве результирующей переменной выступали затраты фирм на исследования и разработки (R&D), а в качестве объясняющих — общие продажи, общее количество сотрудников фирм. Уравнение тестировалось для четырех секторов с точки зрения технологической интенсивно­сти, а именно: с высокой интенсивностью затрат на исследования и разработки (high R&D intensity), со средневысокой интенсивно­стью этих затрат (medium-high R&D intensity), со средне-низкой интенсивностью затрат (medium-low R&D intensity) и с низкой интенсивностью затрат на исследования и разработки (low R&D intensity). В результате исследования было прежде всего обнаружено, что наиболее статистически значимо влияние размера фирмы на затраты на R&D описывает показатель общих продаж фирм, а не численность соответствующих работников. Для фирм сектора высоких технологий форма и характер влияния размера фирмы на затраты на R&D является нелинейной, что соответствует перевернутой «U-образной» форме.
На практике для отраслей данного сектора характерно наличие как олигополистических структур, так и более конкурентных вариантов, включая так называемые ослабленные олигополии [30]. К первым относятся производство «телекоммуникационного» и «компьютерного» оборудования. Так, в секторе телекоммуникационного оборудования первая мировая «семерка» компаний в 2007 году (Nokia, Alcatel-Lucent, Ericsson, Cisco Systems, Motorola, Qualcomm, Nortel Networks) инвестировала в R&D 82,5% от общих затрат на данные цели ведущих телекоммуникационных компаний, и это при том, что их доля в мировых продажах составляла 77,3% от общего объема. В отрасли производства компьютерного оборудования первая мировая «шестерка» (Hitachi, Hewlett-Packard, Toshiba и др.), имея 67,4% мировых продаж продукции, инвестировали в R&D 75,3%. Более конкурентная среда среди отраслей высоких технологий сложилась в фармацевтике, где 18 мировых лидеров в области фармацевтического производства (GlaxoSmithKline, Merck, Pfizer, Johnson & Johnson и др.) инвестировали в инновации 83,5% всех затрат ведущих фармацевтических компаний при доле в мировых продажах в 75,7%,. Сходные оценки можно сделать и для биотехнологии, где первые шесть компаний, имея 51,6% мировых продаж, инвестировали 47,1% от общих затрат на R&D в данной отрасли.
Подводя итоги проведенных специалистами, включая авторов статьи, исследований, следует заметить, что вопрос учета технологических возможностей при выработке эффективной конкурентной политики является остро актуальным. Мировыми лидерами в области инноваций являются преимущественно крупные бизнес-структуры, хотя они, разумеется, могут вовлекать в инновационный процесс, в частности на условиях суб-контрактов, множество мелких и средних компаний, образующих для крупных игроков своеобразный инновационный «планктон». Важные преимущества малых и средних инновационных фирм, включая оперативность реагирования на новые вызовы, взятие на себя наиболее рискованных проектов, отсутствие издержек от бюрократизации, как и предоставление населению широких возможностей занятости и развития предпринимательских способностей, должны быть обязательно учтены, в частности, при формировании промышленно-инновационной политики государства и поддержке малого бизнеса. Но вместе с тем задачи укрепления международной конкурентоспособности в условиях глобализации, одним из важнейших проявлений которой является расширение географических границ многих рынков, как и обозначенные выше новые акценты в конкурентной политике и антимонопольном регулировании, реализуемые в ЕС и в других регионах мира, требуют адекватного и оперативного реагирования.
В этих условиях необоснованные ограничения, накладываемые на бизнес-развитие национальных промышленных «лидеров», могут ослаблять их конкурентные позиции на мировом рынке. Конкурентная политика и антимонопольное регулирование все в большей степени должны учитывать последствия принимаемых решений для промышленных фирм, формирующих глобальную конкурентоспособность. Это может, в частности, проявляться через продуманную реализацию получившего популярность в практике антимонопольного регулирования в США и ЕС «правила взвешенного подхода». Согласно ему, даже потенциально опасные для конкуренции сделки или формы контрактов могут допускаться, если они сопровождаются ожидаемым ростом эффективности, причем, добавим от себя, не только экономической, но и социальной. Важной задачей в свете мирового финансового кризиса является организация постоянного государственного мониторинга за деятельностью крупных, в том числе инновационно активных, компаний на предмет соблюдения ими не только норм в области антимонопольного регулирования, но и принципов корпоративного руководства (corporate governance), включая те их них, которые зафиксированы в Global Reporting Initiative (Глобальная инициатива отчетности в области устойчивого развития).


Литература
1. См. также: Розанова Н. Структура рынка и стимулы к инновациям // Проблемы прогнозирования. — 2003. — № 2. — С. 93–108; Авдашева С.Б., Шаститко А.Е., Кузнецов Б.В. Конкуренция и структура рынков: что мы можем узнать из эмпирических исследований о России // Российский журнал менеджмента. — 2006. — Т.4. С.13.
2. Подробнее см.: The 2008 EU R&D Investment Scoreboard. (2008) Joint Research Centre (JRC) and Research (DG RTD) Directorates-General of the European Commission. P.1–100.
3. Freeman C. and Soete L. The economics of Industrial Innovation. 3-rd edition. Cambridge, MA: MIT Press., 1997.
4. Bain J.S. Barriers to New Competition. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1956.
5. Arrow K.J. Economic welfare and the allocation of resources for invention // The Rate and Direction of Inventory Activity. National Bureau of Economic Research Conference Report. Princeton, N.J: Princeton University Press, 1962. — P. 609–625.
6. Подробнее см.: Church J., Ware R. Industrial Organisation. A Strategic Approach. Boston. The McGraw-Hill Companies. — 2000. — P. 581–582.
7. В русском переводе см.: Шумпетер Й.А. (1995) Капитализм, Социализм и Демократия: Пер. с англ. / Предисл. и общ. ред. В.С. Автономова. М.: Экономика.
8. В русском переводе см.: Шерер Ф., Росс Д. Структура отраслевых рынков: Пер. с англ. М.: ИНФРА-М, 1997. VI. С.633.
9. См.: Levin R.C., Cohen W.M., Mowery D.C. R&D, Appropriability and Market Structure: New Evidence and Some Schumpeterian Hypotheses // American Economic Review. — 1985. — 75. May. P. 524–531.
10. Scott J.T. Firm versus Industry Variability in R&D Intensity // in Zvi Criliches (ed.) R&D, Patents, and Productivity. Chicago: University of Chicago Press, 1984. — P. 200–224.
11. Scherer F.M. Innovation and Growth: Schumpeterian Perspectives. Cambridge MA: MIT Press., 1984. — P. 120-129.
12. См.: Waldman D.E., Jensen E.J. Industrial Organization: Theory and Practice. 3-rd ed. Boston, San Francisco, New York, London: Pearson Education, Inc. — 2007. — P. 475–480.
13. К числу отраслей, устойчиво имеющих олигополистическую структуру, специалисты относят изготовление компьютерного оборудования, автомобилестроение и авиастроение, электроника, табачная и пивная отрасли, энергомашиностроение, фотографическое оборудование (Ibid. P. 475).
14. См.: Шерер Ф., Росс Д. Структура отраслевых рынков: Пер. с англ. М.: ИНФРА-М., 1997. — С. 634–635.
15. См.: Handbook of Industrial Organization. — Amsterdam: North Holland., 1989. — P.1079–1098.; Malerba F. Innovation and dynamics and evolution of industries // International Journal of Industrial Organization. — 2007. — 25/4. P. 675–699.
16. См.: Schmookler J. Invention and Economic Growth. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1966.
17. См.: Marsili O. Technological Regimes: Theory and Evidence // Eindhoven (The Netherlands). Eindhoven University of Technology. Working Paper. — 1999. — November.
18. См: Aghion P., Bloom N., Blundell R., Griffith R., Howitt P. Competition and Innovation: an in inverted U relationship. 2002. October. Working Paper 9269(http://www.nber.org/papers/w9269). P.34–41.
19. См.: Carlin W., Schaffer M., Seabright P. A Minimum of Rivalry: Evidence from Transition Economies on the Importance of Competition for Innovation and Growth // Contributions to Economic Analysis and Policy, Vol.3. Iss.1, Article 17.
20. Козлов К., Соколов Д., Юдаева К. Инновационная активность российских фирм // Экономический журнал ВШЭ. — 2004. — № 3. С.399–419.
21. См.: Казьмин А.А. Структура рынка, размер фирмы и инновационная активность: анализ эмпирических результатов по России. // Н.В. Пахомова, К.К. Рихтер. Экономика отраслевых рынков и политика государства. — М.: Экономика, 2009. C.737–748.
22. См.: Malerba F. Innovation and the dynamics and evolution of industries: Progress and challenges. Р. 675–699.
23. Sutton J. Sunk Costs and Market Structure: Price Competition, Advertising, and the Evolution of Concentration. Cambridge. MA, MIT Press, 1991; Sutton J. Technology and Market Structure: Theory and History. MIT Press. Cambridge: MA, 1998.
24. См. также: Scherer F.M. Professor Sutton’s Technology and Market Structure // The Journal of Industrial Economics. — 2000. — Vol.48. June. P. 215–223.
25. Krap N. and Stephan J. The Relationship between Knowledge Intensity and Market Concentration in European Industries: An Inverted U-Shape // Institut fur Wirtschaftsforschung. Halle: IWH-Discussion Papers. — 2008. — 3.
26. Подробное о Лиссабонской Декларации ЕС и об основных направлениях современной конкурентной политики, в том числе в ЕС и России см.: Пахомова Н.В. Современная конкурентная политика: теоретический анализ и опыт применения (на примере ЕС и России) // Вестник Санкт-Петербургского ун-та. Сер.5. Экономика. — 2008. — Вып. 2. — С. 3–24.
27. Gual J., et al. An Economic Approach to Article 82. Report by the European Advisory Group on Competition Policy. Discussion Paper of the Department of Economics. University of Munich, 2005.
28. См.: Baumol W.J. When is inter-firm coordination beneficial? The case of innovation // International Journal of Industrial Organization. — 2001. — 19. P. 727–737.
29. Подробнее см.: The 2008 EU R&D Investment Scoreboard. Joint Research Centre (JRC) and Research (DG RTD) Directorates-General of the European Commission., 2008. — P.1–100.
30. Подробнее о разнообразии реально функционирующих в современной экономике рыночных структур и их характеристиках см.: Пахомова Н.В., Рихтер К.К. Экономика отраслевых рынков и политика государства. — М.: Экономика, 2009. — С. 217–225.

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия