|
| | | | Проблемы современной экономики, N 3 (31), 2009 | | | | ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. МАКРОЭКОНОМИКА | | | Исаева С. А.
первый заместитель генерального директора ООО «Конкорд»,
кандидат экономических наук
| |
| | | | | Статья посвящена анализу существующих в экономической литературе взглядов на экономическую роль государства. Проанализированы взгляды сторонников либерального и институционального подходов на роль государства в экономике, с учетом проблем в экономической жизни разных стран, порожденных экономическим кризисом. Отмечены особенности взаимоотношений государства и предпринимательства в России с учетом исторической специфики формирования российского государства, учтена современная проблема легитимности прав собственности в России. Поставлен вопрос о практическом значении теории циклических колебаний интенсивности государственного вмешательства в экономику | | Ключевые слова: государственный капитализм, государство, экономическая реформа, экономическая трансформация, государственное вмешательство в экономику, предпринимательство, легитимность прав собственности |
Последние события в мировой экономической системе заставляют многих теоретиков в очередной раз пересматривать взгляды на роль государства в экономической системе общества. Палитра точек зрения разнообразна, но все сходятся как минимум на одном — в период кризиса экономическая функция государства должна возрастать. При этом кто-то рассматривает эту тенденцию как временную и вынужденную, кто-то как закономерный долгосрочный исторически обусловленный тренд.
Среди первой группы оценок достаточно часто встречается позиция ученых, которые придерживаются концепции «маятника» в отношениях государства и рынка. Эта позиция ясно выражена у А. Шаститко: «Новейшая экономическая история дает основания утверждать, что существует определенная цикличность в изменении соотношения между масштабами государственного вмешательства и действием рыночного механизма» ... «Рефлекторная реакция на кризисные явления — усиление государственного вмешательства, поскольку предшествующий период характеризовался значительным расширением свободы рынка. Доминирующая оценка текущего состояния мировой экономики сводится к тому, что финансовые рынки были чрезмерно либерализованы. Такая «рефлекторная реакция» — важнейший элемент в маятниковом движении соотношения между государственным регулированием и самоорганизацией рыночного механизма, между коллективной и атомистической адаптацией к изменяющимся условиям экономических обменов» [10, C. 134].
Ряд специалистов рассматривает усиление роли государства не только как временное явление, но и явление негативное, которое снижает эффективность общественного производства и является угрозой прогрессивному развитию современного общества. Ректор Академии народного хозяйства при правительстве России В. Мау и член наблюдательного совета Finisterre Capital Н. Сундстром следующим образом оценивают политику большинства стран в условиях развернувшегося мирового кризиса и ее перспективы: «Поворот к социализму является, несомненно, попыткой получить время для передышки, переосмыслить ценности. Пока еще рано судить, надолго ли он. Но точно не навсегда. Всякое избыточное госрегулирование противоречит гибкому и динамичному характеру современных производительных сил, вызовам постиндустриальной эпохи — так же как рыночная стихия плохо монтировалась с задачами ускоренной индустриализации начала ХХ в. Именно поэтому рыночная модель нэпа была свернута уже через несколько лет. И именно поэтому вряд ли можно про нынешние этатистско-социалистические тенденции говорить, что они «всерьез и надолго» [7].
В приведенном высказывании, наряду с отрицанием благотворности государственного регулирования в условиях постиндустриального общества высказана распространенная идея о том, что отливы и приливы в государственном вмешательстве в экономику связаны не только с кризисными явлениями. Многие специалисты говорят о необходимости интенсивной государственной поддержки экономических процессов в период индустриализации и становлении цивилизованных рыночных отношений, которая должна носить временный, но обязательный характер. Типично в этом отношении высказывание И. Осадчей: «Вернемся к России. Начиная реформы, наши младореформаторы явно надеялись, что Россия проскочит госкапиталистическую стадию, полагая, что свободный рынок сам приведет к образованию крупного конкурентоспособного бизнеса во всех отраслях экономики, а не только в таких, как газовая и нефтяная. Но перепрыгнуть эту стадию развития не удалось. Так что наша тенденция к госкапитализму, видимо, имеет исторически обусловленный характер» [2, C. 21].
Вполне естественно появляется вопрос о том, какая форма общественного устройства возникает после госкапиталистической стадии. Заметим, что при существовании ряда стратегических проблем, которые принципиально не решаются без активной позиции государства, этот вопрос нельзя оставить без внимания. Можно предположить, что после успешного прохождения госкапиталистической стадии общество переходит в постиндустриальную стадию своего развития. Подобной точки зрения придерживаются В. Мау и Н. Сундстром, указывая на то, что избыточное госрегулирование в условиях постиндустриализма недопустимо [7]. Но при этом остаются еще два вопроса. Во-первых, можно ли сегодняшнее мировое экономическое устройство в полной мере назвать постиндустриальной стадией. И, во-вторых, механизм решения стратегических задач присущ этой стадии.
На первый вопрос многие ученые дают отрицательный ответ. Исследуя причины, приведшие мир к глобальному кризису, Г. Попов пишет: «И здесь, и в остальных областях экономики сложилась ситуация, требующая пересмотра не частностей, а самых фундаментальных идей и представлений о ней. Современной экономической жизнью и экономической действительностью руководят не рынок, как это должно быть при капитализме, не Госплан, как было при социализме, а корпорации спекулянтов, которые создали для себя искусственный мир, в котором можно спокойно наживаться, не боясь быть пойманным за руку» [8, C. 115].
Примерно такой же позиции придерживается профессор Иннсбрукского университета А. Тауш, отвечая частично и на второй вопрос: «Государства, проводящие промышленную политику, выигрывают в конкурентной борьбе с транснациональным капиталом...и...адекватная промышленная политика — это бесспорное условие реального европейского ответа на стратегию глобальной власти кейсианского милитаризма Соединенных Штатов, которая всегда ставит выгоду американских транснациональных корпораций выше идеологии «единства Запада», «трансатлантической солидарности» и т.д. Действенность такой промышленной политики зависит от организации рынков, структуры политических институтов и традиций отношений между государством и частными предприятиями, способных помочь разрешить проблему нарастания тревожных тенденций в развитии Европы» [9, C. 71].
Нельзя не согласиться с Г.Поповым и А. Таушем в том, что современное мироустройство не выглядит в полной мере постиндустриальным обществом, если исходить из того, что оно является более высокой ступенью развития по сравнению с капитализмом. Поэтому отправлять национальное государство во второй экономический эшелон преждевременно. Да и непонятно, почему в постиндустриальном обществе оно должно находиться на вторых ролях и почему так называемые «социалистические» тенденции носят временный характер. Г. Попов задает эти же вопросы и дает на них ответы: «Нужно по-настоящему разделить государственный и частный сектора. Надо определить, что остается в руках государства в постиндустриальном обществе. Почему частный сектор должен иметь какое-то отношение к природным ресурсам, добыче полезных ископаемых и т. д.? Почему крупные банки должны быть частными, хотя они — элемент государственного регулирования? Частные банки необходимо строго ограничивать по размерам и формам деятельности, нельзя допускать их к распределению государственных финансов» [8, С. 118].
Позиции экономистов, отрицающих очевидный исторический тренд в отношениях государства и рынка, выглядят неубедительно. И напротив, убедительно звучат высказывания ученых о постоянном усилении роли государства и государственной собственности в ходе общественного развития: «России надлежит отыскать оптимальный способ разрешения исторического противоречия между частнокапиталистической и государственно-корпоративной собственностью, и соответственно — между частнохозяйственными и народнохозяйственными началами системы общественного воспроизводства.
Если учиться на опыте предшествующих поколений, то нельзя не видеть, что история человечества продолжается лишь постольку, поскольку частное подчиняется, в конечном счете, общему. Страны и целые цивилизации исчезали бесследно, как только жертвовали общим в угоду частному. Напротив, с давних времен и до сих пор страны и цивилизации прогрессируют в той мере, в какой поддерживают господство общего над частным и подчиняют частное общему» [3, C. 23].
В настоящее время в производительных силах и экономических отношениях общества происходят кардинальные изменения, которые заставляют по-новому взглянуть на роль и место государства в экономике, на его взаимоотношения с бизнесом. Происходящие в обществе как прогрессивные, так и негативные процессы объективно приводят к усилению роли государства в решении стратегических проблем, стоящих перед обществом, в том числе глобальных общемировых проблем. Современные производительные силы становятся столь мощными, что без государственного контроля могут играть отнюдь не только положительную роль в развитии человеческого общества. Их потенциальные возможности на основе только частного предпринимательства вообще нереализуемы. Современное государство практически во всем мире играет решающую роль в ходе структурных перестроек народного хозяйства, при реализации фундаментальных технологических прорывов, в решении острых социальных и экологических проблем.
Особенно остро этот вопрос стоит для России. Помимо общемировых тенденций, на роль государства оказывает влияние необходимость решения конкретных проблем, возникающих в ходе глубокой трансформации экономических отношений. Во-первых, чисто рыночные механизмы не способны решать многие стратегические вопросы, стоящие перед страной. Во-вторых, сами эти механизмы в российской экономике в настоящее время не развиты и находятся только в стадии становления. Как это ни странно выглядит с точки зрения теории и практики, но на первых порах реформ становление нового российского рынка для многих представлялось, как результат простого устранения государства из экономической жизни и автоматического включения стихийных рыночных сил.
В связи с этим был выбран не самый верный вариант взаимоотношений государства и бизнеса. Речь не идет о том, что шоковая терапия невозможна, но она оказалась пустой, ничем не подкрепленной декларацией для России 90-х годов и обернулась элементарной анархией. На коротком историческом отрезке веками складывающиеся институты сами по себе не меняются и не исчезают без какого-то внешнего воздействия. В России таким толчком могла быть только соответствующая экономическая политика государства. Однако, в начальный период реформирования глубокого научного обоснования проводимых мероприятий не осуществлялось. Представители власти исходили из общих соображений — чем меньше государства, тем больше рынка и, убрав одно — получим в полной мере другое. С такой упрощенной оценкой происходивших реформ можно не соглашаться, но имеющиеся факты упорно подталкивают к подобным выводам.
Существовавший в то время подход к реформированию экономики полностью противоречит мировому опыту, который свидетельствует, что успешный переход к рыночным отношениям требует, прежде всего, на первом этапе активной государственной поддержки. Российские реформы начала 1990-х годов своими неутешительными результатами только подтвердили эту общую закономерность. По мнению французского ученого Ф. Бенаройи, опыт перехода России к рынку имеет общемировое значение. Он дал возможность по-новому взглянуть на природу рыночной экономики. Первый урок, который мировая наука должна извлечь из опыта России, по его мнению, состоял в том, что в переходный период необходимо усиление роли государственных институтов и выработка совокупности правил, которые способствовали бы «желательному поведению в области экономики». Второй «урок» можно определить как необходимость помнить о том, что для своего нормального функционирования рыночная экономика нуждается в поддержке государства и эффективной деятельности некоррумпированных органов власти — судов, полиции, налоговой службы, таможни и т. д. Отстраненность государства от этого процесса, как это было в России, ведет к катастрофическим последствиям [Цит по: 4, С. 52].
Французский ученый считает, что произошедшее в России является результатом игнорирования общих мировых закономерностей перехода к рыночной экономике, и с этим нельзя не согласиться. Однако, следует учитывать и то, что на эти общие закономерности также легла печать собственно российской специфики отношений государства и предпринимательства. Для России всегда была характерна тесная связь государства с предпринимательством. Речь не идет только о социалистическом прошлом нашей страны, на что, прежде всего, обращают внимание. Российское государство было почти всю свою историю тоталитарным и практически всегда стремилось к централизованному управлению хозяйственной жизнью страны, которое адекватно данной политической системе. В условиях существовавшей в России административно-командной системы свободное предпринимательство было скорее дестабилизирующим систему фактором. В условиях самодержавия предпринимательство выступало условием успешного развития, страны. Кроме этого различия, факт высокой роли государства в экономическом развитии России остается базовым на протяжении всей ее истории.
Крупного предпринимательства на Руси не было очень долго, даже после появления масштабного по тем временам промышленного производства, отцом которого по праву называют Петра I. Но совершенно справедливо А.А.Галаган считает Петра I отцом российской промышленности, но ни в коем случае не отцом российского предпринимательства. Главным и неопровержимым доказательством отсутствия в тот период предпринимательства является тот факт, что «при Петре I не было частной собственности на промышленные средства производства. Петровские фабриканты и «кумпанейщики» пользовались лишь правом владения, которое давалось им до тех пор, пока они удовлетворяли потребности госзаказа. Полным собственником всех фабрик, шахт, рудников и пр. являлось государство» [1, С. 50].
Об этом же применительно к сегодняшнему дню пишет В. Карачаровский: «В России государство традиционно выступало в качестве центра концентрации основных ресурсов и субъекта системообразующих инноваций. Однако в последнее десятилетие XX в. в рамках политики либерализации был целенаправленно создан альтернативный государству институциональный агент, который гипотетически обещал более эффективно выполнять функцию катализатора экономического развития, нежели государство, чье вмешательство в экономику в либерализме принято считать большей частью неэффективным. В качестве теоретически подходящего для этих целей институционального агента стало связанное с властью крупное предпринимательство, искусственно созданное «сверху» и основанное главным образом на доходах рентного происхождения в сырьевом секторе» [6, С.15].
Автор считает отстранение государства от экономической жизни системной ошибкой, которая до сих пор не дает осуществить структурную перестройку народного хозяйства, острую необходимость которой признают все специалисты. Дело даже не в том, что лидером перестройки был ошибочно выбран крупный бизнес, а в том, что он впервые был выбран в таком качестве и не имеет для выполнения такой миссии ни навыков, ни мотивации. Он сам нуждается в грамотном руководителе, поскольку привык за многовековую историю находиться под строгой опекой со стороны государства, еще не обучен стабильному, если хотите самостоятельному стратегическому поведению, а оно тоже требует воспитания долгими годами.
На незрелость крупного российского бизнеса обращает внимание и академик В.А. Мартынов: «...нельзя не признать, что частный капитализм России остается незрелым и еще аномальным с точки зрения модели современной контрактной экономики. Он весьма слабо проявляет свои способности, говоря словами Й. Шумпетера, к фундаментальному переустройству общества. Все еще малочислен слой предпринимателей, составляющих, как известно из экономической истории, динамичную силу капиталистического роста. Поэтому в наших условиях лишь государство оказывается не только рычагом, но и главной хозяйственной силой, проводящей и осуществляющей основные экономические и социальные задачи по переустройству страны (модернизации экономики, приданию ей инновационного характера, созданию современной инфраструктуры, обеспечению социальной безопасности и социального благополучия и т.д.)» [2, С. 12-13].
Справедливости ради надо отметить еще одну существенную особенность поведения крупного российского бизнеса, которую нужно искать в его родовой принадлежности, то есть происхождении, поскольку в глазах многих российских граждан он «незаконнорожденный». Возникновение российского крупного бизнеса не противоречит современному отечественному законодательству. Но в действительности нередко законность и легитимность расходятся, и порой значительно. Легальность на основе законности опирается на формальные механизмы, а легитимность связана с неформальными механизмами признания чьих-либо прав на собственность. Чем шире расхождение между этими понятиями, тем выше уровень предпринимательского риска, вплоть до уровня, парализующего активную деятельность.
Нет сомнений, что в ходе крупномасштабной приватизации были допущены серьезные ошибки, затронуты интересы всех слоев населения. И, по понятной причине, проведенная в России и постсоциалистических странах приватизация, до сих пор является объектом для споров теоретиков и политиков. Среди множества серьезных исследований, посвященных этим проблемам, можно выделить статью Р. Капелюшникова, в которой обобщены подходы к данной проблеме и выработаны разумные рекомендации по решению целого ряда теоретических и практических вопросов [5]. Ученый называет возникшую нелегитимность «размытой», когда некое размытое множество людей убеждено в том, что в руки некоего размытого множества собственников нечестными путями перешло некое размытое множество активов. Можно согласиться, что «размытая» нелегитимность крупного капитала является одной из серьезных причин низкой эффективности и пассивности российского предпринимательства.
Каковы бы ни были причины низкой активности отечественного бизнеса, но факт такого поведения признается всеми. Жизнь в очередной раз показывает неприемлемость резких изменений в экономической политике и поспешного использования в ней самых внешне привлекательных теоретических концепций. На наш взгляд негативное влияние государства действительно может существовать в России. Но не из-за того, что оно не приемлемо в принципе, а из-за конкретных форм этого вмешательства или невмешательства. Вмешательство государства всегда может быть альтернативным. Как со знаком плюс, так и минус.
Таким образом, большинство отечественных и зарубежных ученых придерживается той точки зрения, что современная экономика не может нормально функционировать без активного вмешательства государства. При этом обязательно обращается внимание на наполнение новым содержанием инструментов этого вмешательства, на поиск новых методов и форм. Сегодняшняя ситуация в мировой экономике только в очередной раз подтвердила правильность выдвигаемого положения.
Можно закрывать на это глаза, но фундаментальная причина развернувшегося кризиса заключается в стремлении ряда теоретиков и политических деятелей максимально уменьшить роль государства в экономической жизни современного общества. В связи с этим можно усомниться в корректности теории «маятника». Приливы и отливы в экономической активности государства действительно наблюдаются. Но приливы в его активности, в крайнем случае, сопровождаются снижением эффективности производства, да и то слабо теоретически доказанным. А отливы, когда контроль над экономикой, особенно в финансовой сфере, ослабевает, оборачиваются серьезными экономическими потрясениями, которые, никто отрицать не возьмется, особенно сегодня. |
| |
|
|
