| | Проблемы современной экономики, N 3 (31), 2009 | | ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ | | Абрамова И. О. заместитель директора Института Африки РАН (г.Москва),
кандидат экономических наук
| |
| | В статье комплексно исследуется процесс африканской урбанизации на примере крупнейшей страны Арабского Востока — АРЕ. Анализируются предпосылки городского роста, связи и противоречия между городом и деревней, определяются критерии сельско-городских миграций, исследуются изменения отраслевой и социальной структуры египетского населения и основные противоречия урбанизации на фоне аналогичных процессов в других странах мира в условиях глобализации | Ключевые слова: урбанизация, африканское государство, АРЕ, демография, миграция, занятость, потребление, социальный сдвиг | Характерная черта современной цивилизации — небывалое ускорение процесса урбанизации во всем мире. Рост городов связан с общей тенденцией исторического развития, ведущей к нивелировке образа жизни людей и его стандартизации. Вопреки утопическим мечтам о разумно устроенных «городах Солнца» или «городах-садах», реальное развитие шло по пути роста гигантских людских поселений. Продуктом городского роста стали огромные мегаполисы во всех частях света, в том числе и на Африканском континенте, породившие множество острых социально-экономических и экологических проблем.
Любой крупный город — это концентрат, узел всех противоречий современной жизни. В то же время — это своего рода опытная лаборатория, где испытываются новые формы коммунального сожительства множества людей, самых разных в социальном, этническом, культурном и имущественном отношении. Эти уникальные наднациональные образования рождают новые жизненные реалии и новую стратегию выживания людей в условиях современной цивилизации при переходе ее к постиндустриальной стадии. С этой точки зрения новые мегаполисы, к которым относятся и африканские города — Каир, Лагос, Абиджан, Касабланка, Дакар, Дар-эс-Салам, Луанда, — являются своеобразными экспериментальными моделями, примером того, как может сложиться судьба человеческих поселений в третьем тысячелетии.
Условия жизни в таких мегаполисах и свойственная им особая энергетика урбанизма оказывают мощное воздействие на все сферы материальной и культурной жизни их населения и ведут к глубинным изменениям в социальной атмосфере, поведении людей, их психике. Если в античные времена жители городов отличались качествами, определяемыми латинским словом «urbanitas», которое переводится как «культурность», «учтивость», «толерантность», «внимательное отношение к окружающему», то жителям современных крупных городов часто свойственны иные, порою противоположные, качества — агрессивность, изолированность, равнодушие к проблемам ближнего, нечувствительность к нарушениям этики и прочие отклонения от нравственной нормы. Одновременно города выступают мощными катализаторами социальной и политической нестабильности в современном обществе. Поэтому одной из стратегических задач современной цивилизации является сохранение позитивных и преодоление негативных сторон урбанизации и глобализации, а задача ученых — предлагать свои варианты для решения этих проблем.
При анализе перспектив развития современных городов нужно учитывать весь опыт истории и все взаимосвязи различных культур. К этому обязывают процессы глобализации, в которые сейчас втянуты многие страны. Как бы ни относиться к глобализации, как бы ни критиковать ее (с протестами против глобализации выступают массовые движения в современном мире), но обретение человечеством все большего единства, одной из форм проявления которого выступает урбанизация, усиление интеграционных процессов — все это является объективной закономерностью мирового общественного развития в 21 веке. Поэтому так важно знать своеобразие облика и развития городов в разных регионах мира, социально-экономические, исторические и национальные особенности их структуры, эпохальные изменения городов и их образа в сознании людей.
Египет — один из первых очагов цивилизации на Земле — имеет давнюю городскую традицию, которая, в отличие от Европы, практически не прерывалась на протяжении ряда тысячелетий, а лишь подвергалась определенным изменениям в результате воздействия различных факторов исторического, экономического и социально-политического порядка. Египетское докапиталистическое общество было не аграрным, как принято говорить, а аграрно-урбанистическим: доля городских жителей во всем населении страны достигала в греко-римском Египте, а также Египте VII-ХIV вв. по меньшей мере 20–30% [1].
Египетская цивилизация уже на ранних этапах развития имела в своем распоряжении компактный ареал плодородных земель, который в сочетании с ирригационной системой дал жизнь необычайно продуктивному и высокоинтенсивному сектору хозяйства, сконцентрировавшему значительное производящее земледельческое население. Все это давало возможность “выхода” огромного прибавочного продукта и открывало перспективу быстрого роста городского населения, повышения его удельного веса. Уникальная комбинация природных, хозяйственно-экономических и социально-политических причин дала жизнь не аграрному, как принято говорить, а аграрно-урбанистическому обществу.
Население Египта производило и потребляло в условиях колоссального богатства природных условий и факторов, что создавало возможность вырабатывать или прямо получать от природы неповторимое богатство продуктов и изделий сельского хозяйства и ремесла. Этим в значительной степени объясняется глубокая дифференциация земледелия, многообразие выращиваемых культур, развитие животноводства, а также высокая степень специализации ремесленного производства в Египте. Вместе с тем, плодородие земель, интенсивный тип хозяйства заложили основы преимущественного развития и живучести мелкого производства, которое в условиях высокой производительности труда, обеспечивающейся главным образом действием природного фактора, позволяло получать значительный прибавочный продукт и в небольших по размеру хозяйствах.
Важнейшей особенностью урбанизации в Египте было возникновение уже на ранних этапах развития египетского общества крупных городов, которые в силу своих размеров становились многофункциональными центрами и создавали собственную сложную систему разделения труда. Высокая концентрация населения в нескольких больших городах также является отличительной особенностью египетской урбанизации, имеющей исторические корни (как в греко-римский период, так и в средние века более 50% горожан проживало в двух-трех-четырех крупных центрах) [2].
Зависимость египетской экономики от орошения, относительная сложность сельскохозяйственных работ привели к необходимости централизованного государственного управления и контроля за функционированием ирригационной системы. Это, в свою очередь, способствовало как выдвижению столичного города в качестве главного административного и руководящего центра страны, так и раннему развитию административной функции у других городов Египта. Таким образом, возникновение многочисленного бюрократического аппарата, осуществляющего регулирование и контроль за всем циклом сельскохозяйственных и оросительных работ, было объективно обусловлено их сложностью. В то же время значительный сельскохозяйственный прибавочный продукт и налаженная система его изъятия и перераспределения способствовали разбуханию бюрократии, усилению ее паразитического начала.
Растущий разрыв в уровнях жизни богатых и неимущих, наиболее ярко проявляющийся в городах, вынуждал правящие классы Египта прибегать к такому средству поддержания политической стабильности, как бесплатные выдачи горожанам продуктов питания и других жизненно важных предметов (одежды, обуви и т.п.), что могло быть, на наш взгляд, как натуральной формой вознаграждения за труд, так и формой государственных субсидий, способствующих сохранению социально-политической стабильности в городах.
Система орошаемого земледелия Египта создавала возможности едва ли не круглогодичной сельскохозяйственной занятости деревенского населения. В этих условиях домашние сельские промыслы не получили широкого развития в докапиталистическом Египте, и местами сосредоточения большинства видов несельскохозяйственной деятельности стали города. При этом высокая степень товарности сельского хозяйства, достигнутая уже на начальных этапах развития египетского общества, стимулировала развитие денежных связей между городом и деревней. Все это привело к рано сложившейся экономической противоположности между городом и деревней в Египте, которая усиливалась социальным разрывом между ними: подавляющее большинство представителей господствующего класса проживало в городах. Дополнительной причиной глубокого отчуждения городского и сельского населения была их культурная, этническая, лингвистическая неоднородность, их происхождение из разных мест.
Рано сложившаяся поляризация египетского общества по линии город-деревня, низкий социальный статус сельского населения затрудняли и ограничивали миграцию сельских жителей в города. По нашему мнению, в греко-римском и средневековом Египте как сельское, так и городское население воспроизводилось в основном за счет естественного прироста, т.е. преимущественно на своей собственной основе.
В отличие от Европы, население которой, не располагая особо благоприятными агроклиматическими условиями, должно было активно изыскивать новые технические и организационно-экономические способы и методы развития производства, Египет как бы довольствовался относительно высоким уровнем производства, отвоеванным им у природы еще в древности, что при прочих равных условиях способствовало постоянному воспроизводству традиционных социально-экономических и политических структур как в городе, так и в деревне. При этом концентрация больших масс натуральных продуктов и денежных средств, изъятых из деревни и оказавшихся в руках господствующих классов, позволяла последним, с одной стороны, поддерживать социальную стабильность в городах, а с другой — содержать и укреплять многочисленный аппарат контроля и подавления, что в свою очередь создавало общественно-политические условия, препятствующие возникновению новых социально-экономических форм.
В конце XVIII — начале XIX вв. на мировое, в первую очередь европейское, развитие начинает оказывать влияние новый фактор — переход от экстенсивной к интенсивной экономике. Промышленная революция в странах Запада повлекла за собой прогрессирующее увеличение производительности труда, постепенно уменьшая отношение массы живого труда к овеществленному, переменного капитала к постоянному.
В этих условиях действие демографического и природного факторов как главных условий экономического роста значительно ослабло.
К тому же бурное развитие промышленности в европейских странах в XVIII-XIX вв. изменило соотношение земледельческого и неземледельческого труда: основным производителем прибавочного продукта стал труд промышленного работника. Быстрое увеличение технического, а значит и экономического потенциала европейских государств, абсолютный рост их богатства объективно способствовали росту численности населения этих стран. Быстроразвивающиеся экономики Европы постоянно нуждались в притоке материальных и человеческих ресурсов, что послужило объективной основой колониальных завоеваний.
Закабаление Египта иностранным капиталом и установление там колониального режима в период разложения средневекового общества глубоко затронули все стороны социально-экономического развития страны. В первую очередь, они сказались на процессе урбанизации: изменился ее механизм, вступили в действие новые факторы роста городского населения, существенно отличающиеся от традиционных.
После оккупации Египта в 1882 г. Англия за довольно короткий срок превратила эту страну в свой аграрно-сырьевой придаток, закрепив исключительно монокультурный характер египетской экономики.
В условиях высокой товарности египетского земледелия и его колониальной зависимости от Великобритании значительная часть прибавочного продукта, производимого в сельском хозяйстве Египта, потреблялась за его пределами. К тому же, вследствие постоянного снижения мировых цен на хлопок в XIX — начале ХХ вв., египетские производители не получали за свой труд достаточной денежной компенсации. Иными словами, излишек сельскохозяйственной продукции, потребляемый внутри страны, сократился и был уже недостаточен для поддержания высокого удельного веса городского населения, нуждающегося в продуктах питания, следствием чего явился все увеличивающийся импорт зерновых в страну.
К тому же колониальная политика англичан нарушила и другой объективный фактор роста числа горожан: экспорт в Египет дешевого английского текстиля и других товаров массового пользования привел к разрушению ремесла и домашнего промысла. Так, в середине XIX в. промышленность, строительство и ремесло с учетом домашних промыслов сосредоточивали не менее 25–30% экономически активного населения [3], в то время как в 1907 г. соответствующий показатель уже не превышал 11% [4]. Между тем в сельском хозяйстве в 1882 г. было занято около 62%, а в 1907 г. уже 69% самодеятельного населения страны [5].
Все перечисленные выше факторы привели к тому, что в Египте на рубеже XIX и ХХ вв. наметилось заметное отставание роста числа жителей городов от роста сельского населения. Так, в 1897–1907 гг. среднегодовой темп прироста городского населения равнялся 1,1%, а сельского — 1,7%. В этих условиях произошло понижение удельного веса горожан во всем населении страны с 20,1 % в 1897 г. до 19,1 % в 1907 г. [6]. В некоторых городах в 1897–1907 гг. наблюдалось даже абсолютное сокращение численности населения: небольшое — в Танте, Заказике и Гизе, значительное — в Кене, Асьюте, Думьяте и др. [7].
Вместе с тем, уже на данном этапе развития страны появились новые причины, повлекшие за собой в дальнейшем постоянное, хотя и неравномерное увеличение доли жителей городов во всем населении Египта. Наиболее важными из них для анализа процесса урбанизации являются возникновение относительного аграрного перенаселения и рост, хотя и ограниченный и непостоянный, спроса на рабочую силу в городах.
Иными словами, колониальная политика Великобритании коренным образом изменила характер и механизм урбанизации, а также трансформировала старые и создала новые предпосылки роста городского населения.
Если в доколониальную эпоху высокопродуктивное сельское хозяйство, производившее значительный излишек прибавочного продукта, могло свободно поддерживать относительно высокий удельный вес городских жителей, то в условиях колониальной зависимости, нарушившей вызревание элементов капиталистических производственных отношений на базе внутренней эволюции египетского общества и переориентировавшей сельское хозяйство Египта на монокультуру хлопка, излишек сельскохозяйственной продукции потреблялся в условиях неэквивалентного обмена преимущественно за пределами страны и производился в форме, удобной для такого рода потребления. В этих условиях внутренние запросы городских жителей в продуктах питания стали удовлетворяться в основном за счет импорта продовольствия, поскольку местное производство уже не отвечало потребностям горожан.
Сложившаяся под решающим воздействием внешнеэкономического фактора — спроса на хлопок на мировом рынке — монокультурная экономическая структура обнаружила свою особую уязвимость после того, как экстенсивные факторы повышения продуктивности земледелия себя исчерпали и начал действовать механизм аграрного перенаселения (начало ХХ в.). Рост городов в значительной степени стал осуществляться за счет миграции сельских жителей из деревни в город. Однако в условиях колониальной зависимости, тормозившей развитие местной промышленности, перелив рабочей силы из сельской местности в города не сопровождался быстрым ростом городской занятости, особенно в отраслях материального производства, увеличивал армию полностью или частично безработных, способствовал разбуханию непроизводственного сектора.
Колониальная направленность египетской экономики усилила тенденцию концентрации городского населения страны в двух крупных центрах. Неравномерность и узость социально-экономического развития, ограниченного крупными городами, где сосредоточивался иностранный и национальный капитал, основные людские ресурсы, привели к огромному разрыву между ними и обширной сельской периферией.
В последние десятилетия процесс урбанизации в Египте протекал под влиянием новых факторов и тенденций как внутреннего, так и внешнего порядка, что привело к существенным изменениям в самом механизме городского роста в одной из крупнейших по численности населения стран Африки.
Египет, остававшийся на протяжении тысячелетий крестьянской страной с абсолютным преобладанием сельского населения, всего за полвека послевоенного развития стал, по существу, страной городской. К началу ХХI века удельный вес горожан Египта приблизился к 50% рубежу, а с учетом 3-4 млн. жителей, которые покинули Египет и нашли приложение своему труду в арабских нефтедобывающих и некоторых западных государствах, преодолел его [8].
Среднегодовой темп прироста городского населения в Египте, составивший за последние 17 лет 2,5%, практически не отличался от общемирового уровня, но был выше, чем в странах Европы, Северной Америки и России, где он колебался в пределах от 0,1 в Италии до 1,3 в Канаде, и ниже, чем во всех арабских странах, где данный показатель наиболее высок в Омане (11,1%), в Йеменской Республике (7,4%), ОАЭ (7%), Саудовской Аравии (6%) и Иордании (5,4%). По темпам прироста городского населения Египет уступал в исследуемом периоде также Эфиопии (5,4%), Китаю (4,3%), ДРК (3,4%), Индии (3%) и Бразилии (2,9%). Лишь в Кувейте (2,4%) и в Аргентине(1,8%) темпы прироста городского населения были ниже аналогичных показателей в АРЕ [9].
Городское население Египта пополнялось из двух основных источников: внутреннего (естественный прирост городского населения) и внешнего (сельско-городские миграции).
При сохраняющейся высокой рождаемости египетского населения на уровне 30-40 промилле [10], что было обусловлено устойчивостью архаичных общественных отношений, резкое снижение смертности, как следствие достижений мировой медицины, вызвало соответствующее увеличение естественного прироста населения как в городе, так и в деревне. Демографический фактор оказал двоякое влияние на процесс урбанизации в АРЕ. С одной стороны, он привел к расширению ее масштабов на основе относительно высокого естественного прироста горожан, а с другой — увеличил отток из деревни в город сельского населения, которое в условиях быстро растущей его численности при крайней ограниченности земельного фонда в АРЕ оказалось «избыточным».
Со второй половины 80-х годов в АРЕ наметились определенные предпосылки для снижения остроты демографической проблемы. Темпы прироста населения сократились с 2,8% в 80-е годы до 1,9% в 2007 г. Такое сокращение темпов демографического роста было связано по преимуществу с уменьшением показателей рождаемости с 35 до 25 промилле [11], материальные и психологические предпосылки которого вызревали в ходе экономического и культурного строительства. Прежде всего такие предпосылки складывались в процессе разложения патриархального уклада, особенно в семейных отношениях, под воздействием процессов модернизации, структурной перестройки экономики и урбанизации, а также благодаря распространению образования среди молодежи, эмансипации женщин и т.п. Все это говорит о том, что демографический кризис отнюдь не фатален и может быть преодолен. В ближайшие десятилетия речь будет идти скорее о скорости процесса демографического перехода и соответственно о цене, которую заплатит государство и народ Египта за переход к рациональному типу воспроизводства населения. Чем короче этот путь, тем ниже цена, и демографическая политика является необходимым инструментом оптимизации демографических процессов в обществе.
Вместе с тем некоторое сокращение темпов прироста населения Египта к началу 21 века еще не означает потерю актуальности демографической проблемы в обозримом будущем. Ожидаемое понижение относительного прироста населения АРЕ, по крайней мере до середины нынешнего века, останется недостаточным, чтобы привести к уменьшению абсолютной величины этого прироста из-за удвоившейся в 1975–2000 гг. общей численности жителей АРЕ. Согласно среднему прогнозу, опубликованному Бюро переписей США, к 2050 г. население Египта достигнет 113 млн. человек [12]. Таким образом, численность населения египетских городов в ближайшие десятилетия во многом будет расти за счет естественного прироста населения. По нашим подсчетам, в настоящее время около 55% прироста городского населения АРЕ дает естественный прирост и 45 % — миграция [13].
Миграции сельских жителей в города определяются как факторами притяжения (индустриализация, расширение сферы обслуживания, возможность удовлетворения в городах качественно новых потребностей, желание мигрантов получить больший доход), так и возрастающим воздействием факторов выталкивания из деревни. Это, как правило, связано как с усилием земельного голода в условиях сокращения темпов прироста обрабатываемых площадей и ускоренного роста сельского населения, так и с резким сокращением капиталовложений в земледелие и, наконец, с воздействием ускорившегося развития капитализма «сверху» и «снизу», на процесс расслоения крестьянства.
Наличие двух разнородных типов причин перемещения сельских жителей в города (выталкивание деревней и притяжение городом) обусловили два вида миграции трудовых ресурсов. К первому относится переселение представителей обездоленных слоев деревенского населения, которые направляются в города в поисках работы, ко второму виду принадлежит миграция лиц с более высоким экономическим и социальным статусом.
Рассматривая социально-экономические последствия миграции, следует подчеркнуть, что значительная часть мигрантов сравнительно быстро находила себе работу. При этом большинство мигрантов улучшало свое материальное положение (средние доходы мигранта в АРЕ до и после миграции соотносились как 1:2) [14], повышало свой профессиональный статус. Вместе с тем, определенная часть мигрантов находила приложение своему труду в неформальном секторе экономики, концентрировавшем в Египте около трети городской занятости, или вообще оставалось без постоянной работы, пополняя ряды маргиналов. На наш взгляд, неправомерны как утверждения о безусловно положительном характере миграции, так и заявления о том, что в ходе миграции происходило простое перемещение безработицы и неполной занятости из сельской местности в города, порождая феномен «сверхурбанизации». В конкретных условиях Египта в последние 20-30 лет процесс миграции из деревни в город имел неоднозначные последствия для различных категорий мигрантов, которые в ряде случаев улучшали свое социально-экономическое положение. В то же время в ходе миграции в ряде случаев происходило перемещение традиционного деревенского уклада жизни в города, порождая такой социальный феномен как «деревня в городе».
Растущее влияние процесса урбанизации на всю социально-экономическую жизнь страны обусловлено не только и даже не столько абсолютным ростом численности городского населения, сколько той огромной ролью, которую играют города в складывании качественно новой структуры занятости, в преобразовании всей системы материальных и духовных запросов жителей того или иного государства.
В ходе урбанизации за два-три десятилетия Египет из аграрно-крестьянской страны превратился в страну с абсолютным преобладанием несельскохозяйственной занятости: к 2007 г. удельный вес лиц, трудовая деятельность которых связана преимущественно с сельским хозяйством, не превышал 20% [15].
Таким образом, в процессе урбанизации в период между переписями населения 1960 и 2006 гг. происходило перераспределение занятости, в первую очередь, мужской, между городом и деревней в пользу города. При этом города обнаруживали также более высокие темпы роста экономической активности населения и усиливающееся вовлечение женщин в сферу наемного труда.
Урбанизация значительно расширила рамки наемного труда (в 2007 г. свыше 75% всех занятых в народном хозяйстве составляли лица, работающие по найму) [16] и тем самым внесла немалый вклад в формирование современной структуры занятости.
Особенно быстро удельный вес наемных рабочих увеличивался в городах: в соответствии с данными всеобщих переписей населения в 1986 году он составил 76,1%, а в 2006 г. — уже 81,4% [17]. Все это свидетельствует об особой роли, которую играют города в перестройке социальной структуры. При этом разрыв между удельным весом наемных работников в городе и в деревне составлял еще в 1976 г. около 37 процентных пунктов. К настоящему времени разрыв в доле лиц наемного труда между городом и деревней продолжает оставаться достаточно высоким, однако имеет постоянную тенденцию к сокращению: в 1986 г. он не превышал 21 процентного пункта, а в 2006 г. снизился до отметки 16. Все это свидетельствует о капитализации и модернизации сельскохозяйственного производства в Египте [18].
Таким образом, к началу ХХI века наемный труд играл ведущую роль в производственном процессе не только в городе, но и в деревне. Однако не следует забывать о двух факторах, которые не учитываются в египетской статистике, но оказывают самое непосредственное влияние на структуру занятости в АРЕ. Во-первых, речь идет о недоучете в сельской местности труда женщин-домохозяек, которых с полным правом можно отнести к категории семейных работников. Во-вторых, часть сельскохозяйственных рабочих в Египте продолжает эксплуатироваться не только капиталистическими, но и полуфеодальными методами и сохраняет остатки собственности или хозяйства и тем самым не может быть полностью отнесена к категории наемных работников. Вместе с тем, общая тенденция распространения более современной структуры занятости и расширения масштабов применения наемного труда как в городе, так и в деревне, безусловно, имела место в Египте в последние 20-30 лет.
Велика прогрессивная роль города и в складывании нового типа потребления, для которого характерна ломка старых потребительских привычек и возникновение потребностей более высокого порядка.
Города значительно расширили количественные масштабы потребления (по нашим подсчетам, в 2000-е гг. удельный вес городских жителей Египта не превышал 50%, а доля горожан во всем потребительском фонде страны составила примерно 75 %) [19], а также внесли весомый вклад в структурную перестройку системы потребностей в сторону сокращения расходов на питание, на товары первой необходимости и расширения затрат на предметы длительного пользования, на образование, здравоохранение и культурный отдых, что, в конечном счете, отражало прогрессивные сдвиги в развитии «человеческого фактора» Египта.
При анализе бюджетов египетских семей обращает на себя внимание тот факт, что даже среди наименее обеспеченных горожан расходы на образование в два раза выше, чем в деревне. У горожан со средним уровнем дохода этот разрыв увеличивается до 4-х раз. Желание получить образование является одной из важнейших причин миграции в город, особенно среди молодежи. Конечно, у богатых и бедных семей возможности продолжения учебы различны, однако многие городские семьи предпочитают экономить на других статьях расходов, справедливо полагая, что образование их детей окупится в будущем сторицей.
То же самое можно сказать и о медицинском обслуживании. Если в деревне в среднем на лекарства и лечение тратится около 1,2 % семейных бюджетов, то в городе — 2,4 %. Учитывая тот факт, что в абсолютном выражении доходы горожанина в 1,9 раза выше, чем у жителя сельской местности, разрыв в реальных расходах на образование составляет 3,8 раза [20].
Сравнивая доходы городских и сельских жителей АРЕ в целом, приходим к выводу, что в городе средний уровень дохода в 2000-е гг. был примерно в 2 раза выше, чем в деревне [21]. Однако повышение уровня доходов в городах нивелируется гораздо большими расходами, связанными, во-первых, с более высокими ценами, а, во-вторых, с возникновением целого ряда потребностей, необходимости в удовлетворении которых в деревне не существовало (транспорт, квартплата и т.п.). В связи с этим черта бедности установлена в городе на более высоком уровне. Вместе с тем, неравномерность в распределении доходов между богатыми и бедными семьями в городе значительно больше. Так, по нашим подсчетам, коэффициенты концентрации Лоренца, характеризующие эту неравномерность, в 2000-е гг. в городах составляли 0,49 единицы, а в деревнях — 0,37 единиц [22]. Следовательно, именно в городах противоречия социально-экономического развития проявляются во много раз отчетливее. И именно в городах концентрация богатства на одном полюсе египетского общества и нищеты — на другом выражены наиболее ярко.
Помимо показателя, характеризующего дифференциацию доходов жителей города и деревни, значительный интерес представляет также коэффициент неравномерности потребления. По нашим подсчетам данный индикатор составил в сельской местности 0,35, а в городской — 0,40 единиц.
В первую очередь обращает на себя внимание тот факт, что в отличие от доходов, потребительские расходы распределяются менее неравномерно между различными слоями египетского общества как в городе, так и в деревне. Вместе с тем, хотя дифференциация потребления в городе остается более глубокой по сравнению с аграрными районами страны, разрыв между коэффициентами концентрации Лоренца, рассчитанными по сельским и городским потребительским расходам, значительно меньше. На наш взгляд, это может быть связано с субсидированием некоторых продуктов питания (в первую очередь, хлеба) в городах, мерой, к которой все еще вынуждено прибегать правительство Египта с целью поддержания потребления городских низов на определенном минимальном уровне, а значит, и с целью стабилизации социально-политической ситуации в египетских городах.
При этом противоречие между новыми потребностями населения и реальным уровнем потребления в городах выражено ярче еще и потому, что городская жизнь по сравнению с сельской дает более широкий простор для возникновения качественно новых запросов, а невысокий уровень жизни большинства горожан объективно ограничивает возможности их удовлетворения. Иными словами, на одном полюсе общества возникает безудержное непроизводительное потребление, на другом — спрос беднейших слоев стоит ниже самых крайних границ их физической потребности.
Новые потребности, к которым относятся в первую очередь современные товары и услуги, например, желание получить хорошее образование, купить современный автомобиль, компьютер, пользоваться интернетом и мобильным телефоном, затрагивают, как правило, городскую элиту, средние слои, а также в той или иной степени индустриальный пролетариат, связанный с современным сектором экономики. Потребление же городской бедноты остается крайне ограниченным как по своей структуре, так и по способу удовлетворения основных запросов и осуществляется в основном за счет традиционного сектора экономики. В то же время разрыв в возможностях потребления между бедными и богатыми наиболее ощутим в городе, где огромное по численности население сосредоточено на весьма ограниченном территориальном пространстве, а богатые магазины, дома, автомобили доступны взору любого бедняка ежедневно и ежечасно.
Такой ограниченный спрос на современные товары и услуги, формирующийся в основном за счет зажиточной верхушки египетского общества, сужает возможности местной промышленности, многие предприятия которой работают с хронической недогрузкой. Одновременно диверсификация потребностей египтян в результате воздействия демонстрационного эффекта расширяет абсолютные и относительные объемы импорта потребительских товаров, произвести которые на конкурентно способном уровне местная промышленность не в состоянии. При неблагоприятной конъюнктуре мирового рынка рост импорта ведет к росту дефицита торгового баланса, увеличению внешнего долга и другим неблагоприятным последствиям для египетской экономики.
Быстрый рост населения города и деревни повышает актуальность таких социально-экономических вопросов, как продовольственная проблема, поддержание и увеличение уровня потребления, жилищная проблема, рост расходов на образование и медицинское обслуживание.
Проблема ускоренного роста городов тесно связана и с экологией. В последнее время появляется все больше доказательств того, что во взаимоотношениях человека и природы происходят качественные изменения, свидетельствующие о пересечении критических порогов в природных системах. Особенно это актуально для территории, где концентрация населения небывало высока (это, в первую очередь, относится к крупным городам), а значит и негативное воздействие человека на окружающую среду намного интенсивнее, чем во многих странах мира. Если не удастся изменить существующие тенденции, уменьшив давление жителей Египта на среду их обитания, быстрое увеличение населения АРЕ и, прежде всего, городского может привести в ближайшее время к тому, что под угрозой окажется само существование биосферы. При этом следует учитывать, что разрушение природной сферы происходит как вследствие экономического развития и роста материальных потребностей, так и в результате сохранения элементов отставания в развитии, в первую очередь роста абсолютной бедности, когда повседневная борьба за выживание вынуждает бедные семьи египетских феллахов доводить до истощения почвы, лишь бы получить урожай в этом году, а существующих за чертой бедности городские семьи жить в немыслимых жилищных условиях, нарушая тем самым стабильность экосистем городов, повышая опасность различных заболеваний.
Урбанизация в Арабской Республике Египет, отражая качественные изменения в социально-экономической и общественно-политической жизни страны, фокусирует одновременно все сложности и противоречия египетского общества, неравномерность его развития.
Одним из проявлений этой неравномерности в ее территориально-пространственном аспекте стал усилившийся в последние годы разрыв между городом и деревней по целому ряду социально-экономических показателей: производительности труда, доходам, социально-бытовым условиям, медицинскому обслуживанию, образовательному уровню населения, способам проведения досуга. При этом постепенно изменялась также структура и характер материально-вещественных потоков между городом и деревней. Разумеется, город по-прежнему был заинтересован в поступлении из деревни продовольствия и традиционных видов сырья для текстильной и пищевой промышленности. Однако, в силу отмеченных ранее факторов, возрастающую роль в продовольственных и, отчасти, сырьевых поставках стал играть импорт из других стран. Иными словами, традиционная связь между городом и деревней все в большей степени переносилась из внутренней во внешнюю сферу и выступала как связь египетских городов, с одной стороны, и «деревней», а точнее сельским хозяйством развитых капиталистических стран — с другой. К тому же появление новых отраслей промышленности (металлургии, машиностроения, химического производства) означало усиление их зависимости от поступления минерального, а не сельскохозяйственного сырья, а также комплектующих изделий и других промышленных товаров, производимых в самом Египте или за его пределами. Все это означало, что роль сельского хозяйства в его прямых связях с национальной промышленностью объективно относительно уменьшалась. Одновременно, по мере расширения воздействия «зеленой революции», процессов механизации и химизации сельского хозяйства, последнее оказывалось в своих связях все более зависимым от национальной промышленности, а также от импортных поставок из-за рубежа. Такой «асимметричный» тип зависимости усиливал экономическое размежевание города и деревни, что, в конечном счете, вело к усилению различий в интересах многих слоев сельских и городских жителей АРЕ.
В ходе урбанизации усиливались социальные контрасты и в самих египетских городах. При общем более высоком по сравнению с сельской местностью уровне жизни горожан, неравномерность в распределении доходов между ними значительно больше. Именно в городах концентрация богатства на одном полюсе египетского общества и нищеты — на другом — выражена наиболее ярко.
Процесс урбанизации в Египте сопровождался ростом безработицы и неполной занятости в городах: к 2007 г. число египтян, полностью или частично лишенных работы, достигало по некоторым оценкам 25%, причем большинство их было сосредоточено в городах [23]. Важным элементом в структуре городской занятости продолжал оставаться «неформальный сектор», обеспечивающий работой около трети городского населения страны, но при этом существенно снижающий общий уровень производительности труда в экономике.
Расширение масштабов потребления, повышение его качества в ходе урбанизации — процессы, безусловно, прогрессивные. Вместе с тем в результате воздействия «демонстрационного эффекта», затрагивающего в первую очередь городских жителей, в условиях социально-экономических трудностей, переживаемых страной, разрыв между все возрастающими потребностями и ограниченными возможностями национального производства увеличивался. Частично противоречие между производством и потреблением в Египте разрешалось путем импорта товаров и услуг. При этом на смену зависимости в основных и особенно промежуточных товарах, а также предметах длительного пользования, потребности в которых вследствие успехов политики индустриализации Египет уже сейчас удовлетворяет на 40–60% за счет местного производства, пришла новая, продовольственная, зависимость, затрагивающая самые основы процесса потребления египтян, что давало западным партнерам АРЕ мощные рычаги для оказания давления, как на внутреннюю, так и на внешнюю политику крупнейшей страны арабского мира. В последние 20 лет в результате роста урожайности сельскохозяйственных структур, повышения закупочных цен на продовольственные культуры, освоения новых земель удалось повысить темпы прироста сельскохозяйственного производства почти в 2 раза [24]. Однако это повышение все равно было недостаточным для удовлетворения потребностей 70-миллионного населения страны. Египет по-прежнему импортирует значительную часть продовольствия, в том числе более 50% пшеницы. Существенный прогресс в аграрной сфере Египта может быть обеспечен не только в результате совершенствования материально-вещественных факторов развития сельскохозяйственного производства, но и при условии трансформации архаичных общественных отношений, сохраняющихся в большинстве египетских деревень.
Одним из проявлений противоречивого характера урбанизационного процесса в Египте является также гипертрофированное развитие двух крупнейших городов — Большого Каира и Александрии, концентрировавших к началу ХХI века 70% городского населения страны, 73% промышленного потенциала, около 70% всех капиталовложений, свыше 65% городской занятости, 70% лиц с высшим образованием [25]. Небывалая концентрация экономических и людских ресурсов на сравнительно небольшом территориальном пространстве до предела обостряет жилищную, транспортную, экологическую проблемы. Многомиллионные Каир и Александрия по-прежнему остаются основными очагами социально-политической нестабильности в стране.
Осознание важной роли урбанизации в социально-экономическом развитии и обострение ее проблем стали основными причинами активизации государственной политики по регулированию роста городов, которая сводилась в АРЕ к трем направлениям: разработке программ по снижению рождаемости, введению в оборот новых земель и преимущественному развитию мелких и средних городов, в том числе городов спутников вокруг столичного мегаполиса. Однако, как показывают приведенные выше факты, несмотря на определенные успехи, достигнутые страной за последние 20 лет, в снижении темпов прироста населения, особенно городского, освоению новых земель, развитию городов-спутников вокруг Каира, проблемы, связанные с быстрым увеличением жителей Египта, в том числе и в городах, в ближайшие 2–3 десятилетия останутся одними из самых острых.
Неутешительные итоги прежних попыток ряда африканских государств предотвратить миграцию из сельских районов в города или ускорить рост городов в определенной местности позволяют сделать однозначный вывод: правительства не способны принимать решения о том, где должны проживать люди и размещаться компании. В вопросах регулирования городского роста наиболее разумная, на наш взгляд, политика государства должна заключатся в обеспечении равных условий для развития с тем, чтобы крупные и мелкие города могли на равной основе конкурировать друг с другом.
Проведение такой политики связано не просто с отменой субсидий и налоговых льгот, но и с расширением инвестиций в государственную инфраструктуру. Для развития промышленного производства в удаленных районах необходимы межрегиональные средства коммуникации, дороги, электроснабжение, банковское обслуживание. Только в этом случае станет возможным производить там конкурентно способную продукцию, вывозить ее на основные рынки и общаться с покупателями и продавцами. Именно национальным правительствам в Африке должна принадлежать ключевая роль в принятии решения о том, производить ли соответствующие инвестиции в данном регионе и, если да, то когда.
В целом, процесс урбанизации в африканских государствах привел к глубоким сдвигам в жизни миллионов людей, которые на протяжении довольно короткого промежутка времени сменили профессию, место и тип поселения, характер труда, общественно-бытовую среду обитания, социальную принадлежность, многие материальные и духовные запросы. Возникающее в ходе этих изменений противоречие между новыми условиями жизни горожан и традиционным характером их представлений и привычек, сложившихся на протяжении многих веков, неизбежно ведет к росту напряженности в африканских городах, массовым выступлениям представителей самых различных классов и социальных групп городского общества. Недовольство значительной части населения, в первую очередь, городского, так называемыми ценностями западной цивилизации и новыми социально-экономическими условиями своего существования проявляется сегодня как в умеренных (обращение к религиозным ценностям ислама) так и в экстремальных формах (терроризм).
Социальная напряженность в африканских городах многократно усилится в результате набирающего обороты мирового финансово-экономического кризиса. Именно городская экономика большинства государств Африки, в отличие от сельской местности, где сохраняются элементы полунатурального хозяйства, является составной частью мирового рынка и подвержена всем его колебаниям. Попытки руководства африканских государств сгладить остроту социальных проблем, многократно усилившуюся в годы «политики структурных реформ», используя продовольственные поставки по каналам «помощи», расширяя масштабы занятости путем увеличения численности государственных служащих и поощрения эмиграции рабочей силы за рубеж, до недавнего времени были достаточно реальными. Однако в условиях спада мировой экономики и резкого ухудшения положения в развитых странах масштабы реальной помощи последних Африке резко сократятся. В новых условиях именно африканские города, особенно крупные, могут стать эпицентрами масштабных социальных протестов.
Усиление противоречий африканской урбанизации в последние годы, своеобразное переплетение традиционных и современных, внутренних и внешних факторов роста городов во многом обусловливает необходимость радикального преобразования многих составляющих социально-экономической и политической структуры Африки, а также ее положения в системе мирохозяйственных связей. Решение острых проблем, связанных с ускоренной урбанизацией и ее последствиями, возможно лишь на основе комплексного подхода, требующего изменения динамики, характера и направленности воспроизводственных процессов в рамках всего народного хозяйства африканских государств. |
| |
|
|