|
| | | | Проблемы современной экономики, N 1 (33), 2010 | | | | ПРОБЛЕМЫ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИКЕ | | | Абдуллаев К. Н.
докторант кафедры экономического анализа эффективности хозяйственной деятельности Санкт-Петербургского государственного университета экономики и финансов,
кандидат экономических наук
Алпакова Н. Д.
руководитель Пойковского филиала Тюменского государственного университета,
кандидат социологических наук
| |
| | | | | В статье рассматривается промышленная политика как комплексный инструмент эффективного формирования микросреды бизнеса. В основу анализа исследования микросреды бизнеса положены элементы известной структуры М. Портера («портеровского алмаза»). Рассмотрены базисные элементы качества деловой среды. Выявлены элементы микросреды, которые должны служить объектом воздействия промышленной политики | | Ключевые слова: промышленная политика, микросреда бизнеса |
Экономическая политика государства может обеспечить эффективное развитие страны в целом и отдельных регионов за счет продуманных воздействий на макроуровне [1]. Но это при условии, что аналогичная активность будет иметь место и на микроуровне, т.е. на конкретных промышленных предприятиях, объединениях, кластерах т.д. Именно поэтому промышленная политика как важнейший элемент экономической предполагает эффективное формирование микросреды бизнеса. Эта проблема и является предметом рассмотрения в настоящей статье.
Первый вопрос, возникающий здесь — структурная основа будущего анализа. В качестве таковой мы приняли хорошо известный «портеровский алмаз» [9]. В работе, на которую мы ссылаемся, эта структура представлена в наиболее полном виде, но в интересах большей практической ориентации исследования мы сосредоточились на тех ее элементах, которые более адекватны условиям пореформенного развития промышленности, характерным практически для всех стран СНГ. Таковых элементов в «алмазе» четыре.
Что касается качества деловой среды (факторов производства, условий для надежной стратегии и соперничества, условий спроса, связанных и поддерживающих отрасли), то здесь наличие природных ресурсов — вопрос первостепенный. Однако мировой опыт показывает примеры исключительно эффективного развития как стран, обладавших этими ресурсами (США), так и тех, которые практически лишены их (Япония). Внешняя противоречивость в оценке роли этого фактора снимается, на наш взгляд, обоснованной точкой зрения на роль и место приобретенного и унаследованного богатства. Показателен в этой связи пример России, где высокие мировые цены на углеводородное сырье, по мнению многих исследователей, способствовали не столько инновационному развитию страны и ее промышленности, сколько консервации имевшегося технологического базиса. По нашему мнению, это — вина в первую очередь отсутствия в стране продуманной, хорошо структурированной и четко трансформированной в конкретной задаче промышленной политики. Именно она и является тем рычагом, который позволяет превращать унаследованное богатство в приобретенное, но не в смысле сомнительного просто накопления финансовых ресурсов, а в отношении интенсивного технологического развития, как отраслевого, так и (особенно сегодня) межотраслевого характера. И не случаен тот факт, что именно промышленная политика Японии уже долгие годы является образцом, как для развивающихся стран, так и в значительной мере для тех развитых, которые на разных этапах вынуждены существенным образом ее пересматривать.
Если брать такой элемент «алмаза», как человеческие ресурсы, то экономическая политика в целом должна обеспечивать адекватные условия репродукции, а также школьного и вузовского образования. Но только промышленная политика дает адекватное направление и формирует регулирующие механизмы, которые разворачивают внутри этого общего пространства особую линию выращивания и развития кадрового потенциала, отвечающего современным требованиям технологического прогресса. Все это происходит в структуре «прикладные исследования — разработки и проектирование — производство — продажа — сервис». Разумеется, эта структура охватывает связанные и поддерживающие отрасли.
Особой стороной вопроса является регулирование через механизмы промышленной политики наиболее проблемной сегодня для многих стран сферы трудовой миграции, а особенно в отношении высококвалифицированного персонала. Заметим, что нормативные акты миграционных ведомств — не более чем исполнительный механизм той стратегии, которую формирует в этой сфере промышленная политика государства.
Проблема доступности капитала (как внешнего, так и внутристранового), необходимого для финансирования развития промышленности, по нашему мнению, формирует наиболее значительную в современных условиях связь экономической и промышленной политики, с точки зрения воздействия на микросреду бизнеса. Первая создает общие условия (прежде всего — экономической заинтересованности и правовых гарантий) привлечения и функционирования капитала. Но только грамотная промышленная политика эффективно направляет «потоки капиталов» именно в те точки промышленно-технологической структуры страны, первоочередное развитие которых отвечает ее интересам. Для примера: именно так промышленная политика Ирландии обеспечила ей абсолютное первое место в индустрии производства программных средств в Европе, хотя эту страну точно нельзя отнести к европейским гигантам ни по какому стандартному показателю. Заметим, что важнейшими регуляторами в этой сфере стали: политика Ирландии в части преференций для иностранного бизнеса, идущего в сферу программирования; уникальные программы подготовки необходимых кадров программистов и мощнейшие вливания государственных средств в инфраструктуру поддержки пользователей (бесплатные колл-центры, связанные со всем компьютерным сообществом, стали своего рода символом прогресса страны).
Не менее важна в этой связи и устойчивость привлечения капиталов. Негативный опыт многих российских промышленных фирм, в том числе — крупнейших, которые в условиях кризиса лишились «сбежавших» иностранных финансовых ресурсов — тому наглядное доказательство. И дело здесь, прежде всего, в тех же регуляторах промышленной политики. Причем — именно в части микросреды. Нередко высказывается мнение о необходимости установить на уровне государства соответствующие «нормативы внешних заимствований», но по нашему мнению, эта точка зрения вряд ли обоснованна, поскольку это — попытка решить задачу методами экономической политики. А вопрос состоит в том, чтобы именно через регулирование посредством промышленной политики осуществить в рамках микросреды бизнеса гораздо более тонкую настройку этого механизма. Только тогда это регулирование даст конкретные плоды с учетом специфики отдельных элементов микросреды, то есть — промышленных предприятий, комплексов и т.д. И в этой связи — еще одно замечание о также негативном российском опыте.
Как известно, в самый острый период кризиса государство предоставило банкам значительные средства на поддержку промышленных предприятий. В абсолютном большинстве случаев эти средства достаточно долго не доходили до промышленности. Главным аргументом банков была боязнь невозврата кредитов. Но как свидетельствовали соответствующие расследования (и не только журналистские), во многих случаях за этим стоял элементарный экономический интерес самих банков. Понадобилось много усилий, в том числе — и прямых мер воздействия со стороны высших государственных органов, чтобы исправить положение, пусть даже и не в полной мере. Но на вопрос о том, почему так получилось, мы бы ответили следующим образом: государство попыталось решить проблему методами экономической политики в то время как ее эффективное решение лежало в плоскости именно промышленной. Если бы таковая у страны на тот момент была, она бы могла четко направить потоки финансовых ресурсов именно в те точки промышленной микросреды, которые в условиях кризиса могли бы эффективно их воспринять и результативно использовать. И в этой связи — еще одно замечание: как показывает опыт всех развитых государств, в рамках любой промышленной политики должен быть четко прописан раздел, отражающий те меры и методы, которые государство признает уместными в так называемых особых условиях, то есть, прежде всего, в условиях кризисов.
Отдельно следует остановиться на таком элементе «алмаза», как инфраструктура современного бизнеса — она все в большей мере определяет и его технологический уровень, и общую эффективность. В условиях перехода к экономике знаний та ее часть, которая связана с исследованиями и разработками и с информационной поддержкой бизнеса, становится основой приобретения и развития ключевых компетенций промышленных фирм, которые обеспечивают потом реальные технологические прорывы. На наш взгляд, здесь интересен не только хорошо известный японский опыт (особо — та его часть, которая связана с созданием в стране в 50–70-е гг. прошлого века национального научно-информационного комплекса), но и практика Франции. Особо отметим тот факт, что на каждом очередном этапе развития промышленной политики страны соответствующие правительственные ведомства гибко меняли подходы к обновлению и развитию научно-технической инфраструктуры. Франция одной из первых в Европе включила в состав инструментов этой политики целую систему преференций за эффективное использование промышленными фирмами результатов научных исследований, выполненных национальными исследовательскими центрами (напомним в этой связи, что в зарубежных научных работах Францию нередко называли «лидером науки и аутсайдером технологии») [11, 12].
Отдельно — о проблемах, с которыми в этой сфере сталкивается разработка эффективной промышленной политики. На наш взгляд, все они лежат в двух областях: во-первых, в области определения того, какие именно элементы инфраструктуры должны иметь приоритет, и, во-вторых, в области оценки реальных достижений промышленных фирм в эффективности использования различных ее элементов. Соответственно вопрос упирается не в инструменты воздействия, а в ценности и цели. Когда в конце XX — начале XXI вв. Финляндия предпринимала огромные усилия для перехода к экономике знаний, то во главу угла был поставлен такой критерий, как наукоемкость ВВП страны. Промышленная политика была жестко ориентирована на одну исключительно важную по тем временам цель. До того экономическая политика государства была в значительной мере ориентирована на хозяйственные связи с Советским Союзом. И это, прежде всего, относилось к отраслям промышленности с невысокой наукоемкостью. Соответственно разработанная тогда промышленная политика и должна была не только переориентировать эти отрасли на связи с другими странами (прежде всего — европейскими и развивающимися), но сделать так, чтобы значительная часть промышленного потенциала одновременно интенсивно прирастала в отношении наукоемкости соответствующих производств. Это в свою очередь приводило к необходимости развития комплекса элементов инфраструктуры бизнеса. Не случаен тот факт, что именно в этот период в относительно небольшой по европейским меркам стране и была создана система инженерного и экономико-управленческого образования, которая сегодня во многом считается образцовой по самым высоким мировым стандартам.
С другой стороны, столь же важная задача — привлекать в собственную страну те элементы передовой инфраструктуры, которые соответствуют лучшим мировым достижениям. И здесь — интересный момент межгосударственного взаимодействия промышленных политик. Эта тема, насколько нам известно, пока не привлекла достаточного внимания исследователей, и в этой связи ограничимся одним, на наш взгляд, показательным примером. Правительство США соответствующими актами серьезно поощряет не только промышленный экспорт как таковой, но и усилия фирм страны по развитию всех тех элементов, которые ему способствуют. Именно здесь весьма интересные шаги предпринял гигант мировой электронной и электротехнической промышленности «Дженерал Электрик», когда создал свои научно-исследовательские лаборатории в Китае, Индии и иных развивающихся странах. Идея достаточно прозрачна, поскольку в итоге их работы рождаются такие машины и оборудование, которые в полной мере отвечают местным условиям.
С другой же стороны, промышленные политики Китая и Индии серьезно стимулируют развитие на своей территории передовой научной инфраструктуры, прежде всего — исследовательских центров, и именно таковыми и являются лаборатории «Дженерал Электрик». На наш взгляд, практически важным выводом из этого примера следует считать необходимость учета того, что в промышленной политике данной страны и в промышленных политиках тех стран, с которыми она сотрудничает, могут быть элементы, позволяющие с полным основанием говорить о своего рода синергетическом эффекте. Соответственно — важный элемент подхода — это просто хорошее знание профессионалов в отношении того, где и как этот эффект может сработать.
Возможно, приведенное выше замечание — хороший переход к четвертому из анализируемых нами элементов «алмаза», а именно — к рассмотрению роли и места административной структуры, которая способна формировать, поддерживать и развивать промышленную политику. Представляется, что этот элемент «портеровского алмаза» связан с решением трех проблем эффективности функционирования такой структуры. В первую очередь, это — уровень профессионализма, и особым вопросом здесь становится сочетание у работающих администраторов опыта управления промышленными комплексами, с одной стороны, и образования, адекватного сложности задачи, с другой. Заметим в этой связи, что в Японии действуют законодательные акты, стимулирующие привлечение в органы государственного управления 10% лучших выпускников наиболее престижных японских университетов.
На второе (условно) место следует поставить проблему кооперации, то есть взаимодействия различных управляющих структур между собою как на этапах выработки промышленной политики, так и, особенно, в период ее реализации (здесь конфликты на почве различного рода сбоев и неувязок становятся практически нормой функционирования: это показывает опыт всех без исключения стран). Наконец, третье по номеру, но первое по важности — проблема этики и морали тех, кто делает промышленную политику. Следует откровенно признать, что вся она завязана на использовании государственных финансовых ресурсов и предоставлении тех или иных привилегий промышленным предприятиям, кластерам, регионам и т.д. С сожалением приходится констатировать, что в международных оценках уровня коррупционности страны СНГ практически занимают крайне непрезентабельные места.
Выше мы основное внимание уделили тем четырем элементам «портеровского алмаза», которые в рамках взаимодействия экономической и промышленной политики играют ключевую роль для стран Содружества в условиях переходной экономики и тем более — с учетом резко негативного влияния кризиса. Тем не менее, оставшиеся три элемента, хотя и заслуживают меньшего внимания, но должны также в известной мере учитываться. А общий взгляд на проблему здесь таков: они, по нашему мнению, в гораздо большей мере связаны с экономической политикой, хотя тут особняком стоят кластеры.
Условия для надежной стратегии определяются, в первую очередь, стабильностью той среды, в которой функционирует бизнес, или тем, что называется «правилами игры». А это, безусловно, важнейшая сторона экономической политики государства (согласимся, что в данном случае все правовые нормы являются просто юридическими инструментами ее реализации). Совершенно так же эффективное соперничество фирм подчиняется все тем же регулирующим воздействиям. Есть, на наш взгляд, только одно исключение, которое определяется приоритетами промышленной политики. Речь идет о преференциях, которые предоставляются в интересах развития отсталых и застойных регионов. Так, европейский опыт показывает, что в свое время попытки Италии развивать отсталые регионы юга страны привели к существенным привилегиям для промышленных фирм этих областей. Но это крайне позитивно повлияло на общий конкурентный фон, поскольку (хотя бы в некоторых отраслях и подотраслях) отсталые в прошлом фирмы юга получили некие шансы в борьбе со своими конкурентами с севера. Или иными словами, в определенной мере здесь следует учитывать возможные влияния неких аспектов промышленной политики.
Говоря о следующем элементе «портеровского алмаза» (искушенный потребитель), следует учесть, опять-таки, безусловное влияние длительного исторического развития и сочетания одновременно экономических и социально-политических воздействий именно на государственном уровне. Конечно, потребитель, ориентированный на высокое качество продукции, безопасность и экологические стандарты, в определенной мере формируется усилиями промышленной политики, но это скорее — поддерживающий, а не системообразующий элемент.
Как мы и отмечали выше, кластеры — предмет особого рассмотрения, поскольку внешне представляется, что именно они, в первую очередь, должны стать объектом воздействия со стороны эффективной промышленной политики.
Выскажем, тем не менее, дискуссионную, но имеющую право на существование мысль: если кластеры не являются естественным продуктом общего развития экономики в целом и промышленности, прежде всего, то вряд ли они могут быть основой устойчивого индустриального потенциала страны. Конечно, отдельный кластер, как и отдельная технология (пример — усилия по развитию нанотехнологий в России), могут стать объектами «точечного регулирования», но какой эффект это принесет в конечном итоге, вне рамок сбалансированного развития потенциала в целом — большой вопрос. Именно поэтому мы по-прежнему придерживаемся той точки зрения, что кластеризация как общий подход к развитию промышленности любой страны зиждется на эффективной экономической политике.
Завершим наше изложение основным выводом: методологически четыре базисных элемента «портеровского алмаза» вполне могут служить адекватной базой систематизации усилий, которые промышленная политика государства должна сбалансированно распределять по основным объектам своего воздействия. Приведенные примеры из зарубежного и отечественного опыта, на наш взгляд, в значительной мере подтверждают этот вывод. |
| |
|
|
