|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (40), 2011 | | | | НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ | | | Проскурина Т. М.
соискатель кафедры экономической теории Казанского национального исследовательского технического университета (КАИ) им. А.Н. Туполева
| |
| | | | | В статье содержится сравнительный анализ некоторых подходов к понятию человеческого капитала в широкой исторической ретроспективе. Раскрываются гносеологические и социально-экономические истоки формирования теории человеческого капитала. Выявляются возможности междисциплинарного дискурса в разработке проблемы | | Ключевые слова: человеческий капитал, рабочая сила, индустриальный капитализм, экономика знаний | | УДК 330.1; ББК 65.01 |
Научное определение понятия почти всегда дается в контексте конкретных теоретических систем и направлений. Притяжение исследователя к той или иной теоретической парадигме означает его приверженность определенной экономической картине мира с доминирующими в ней ценностями и идеологическими предпочтениями, предметным набором проблем, мерой абстрагирования, процедурами и методами познания и т.д. Так, «капитал» и «стоимость» в марксистской версии классической парадигмы и в неоклассике наполнены разными смыслами и раскрываются с использованием различных аналитических инструментов и в разном понятийном окружении.
Однако сказанное не означает, что существует непреодолимый барьер, разделяющий эти теоретические потоки. Даже при сохранении предметных различий междисциплинарные научные коммуникации, включающие взаимный обмен продуктивными идеями, положениями, подходами, регулируются, — если отвлечься от идеологической составляющей, — только интересами познания истины. Концепция человеческого капитала демонстрирует не только теоретико-методологическое расхождение научных направлений, но и открывает возможности их кооперации.
Использование данного термина применительно к вопросам функционирования и развития современных экономических систем (в широком смысле этого слова) стало научной рутиной, хотя содержательный контекст такого использования представителями разных научных направлений может быть далеко неоднозначным. Эта категория входит в круг интересов не только приверженцев рыночной ортодоксии, неоинституционалистов, но и современного марксизма.
Характерно, что интенсивность междисциплинарного дискурса, во всяком случае, в отношении проблематики человеческого капитала, заметно возрастает по мере того, как реальный процесс развития цивилизации постепенно, в тенденции, преодолевает «однобокость» социальных структур, в которых усилия одних социальных групп людей объективно приносятся в жертву интересам других. В этих условиях главной ценностью и целевой функцией общественного производства может быть любая форма богатства кроме самого человека, выступающего как средство производства и накопления этого богатства. Социально расколотое общество неизбежно вызывает к жизни феномен разделенного человека, — феномен, препятствующий научному осмыслению и пониманию человека как самоценности, в его социальной и духовной целостности.
В более широком социально-экономическом контексте инструментом гуманитарного раскола человека являются отчужденные, опосредствующие формы человеческой деятельности — деньги, товар, стоимость, капитал и т.д. К. Маркс, исследуя в начале своего творческого пути проблему отчуждения труда в денежно-стоимостных формах, отмечает: «Отчуждая саму эту опосредствующую деятельность, человек может теперь действовать лишь как потерявший себя, как обесчеловеченный человек; само соотнесение вещей, человеческое оперирование ими, становится оперированием некой сущности, находящейся вне человека и над человеком» [1].
Но и впоследствии автор «Капитала» находил естественным отвлечение классической науки от моральных оценок, а значит и от свободы волевых проявлений как необходимого атрибута личности. Внутренний раскол человека отражает, согласно Марксу, реальности капиталистической системы, где «дело идет о лицах лишь постольку, поскольку они являются олицетворением экономических категорий, носителями определенных классовых отношений и интересов», так что отдельное лицо менее всего «можно считать ответственным за те условия, продуктом которых в социальном смысле оно остается, как бы оно ни возвышалось над ними субъективно» [2].
В известном смысле, феномен разделенного человека характеризует ситуацию, в которой капиталистическая система навязывает индивиду отношение к его собственным личностным свойствам (знаниям и умениям) как к товару или капиталу. Интересно, что Маркс, сам являясь автором теории рабочей силы как товара, резко критически относился к трактовке той же рабочей силы как капитала, приносящему рабочему процент в виде заработной платы. Он указывает на два обстоятельства, опрокидывающих это «безмозглое» представление: «...во-первых, рабочий должен работать, чтобы получать эти проценты, и, во-вторых, он не может обратить в звонкую монету капитальную стоимость своей рабочей силы путем ее передачи другому» [3].
Заметим, что не только Маркс отвергал подход к человеку как к капиталу. Среди экономистов, его современников, эта идея вообще не получила сколько-нибудь широкого признания. Скорее всего, здесь сыграло свою роль обстоятельство, на которое обращает внимание Р.М. Нуреев, — объективно заниженная ценность человеческого фактора в эпоху промышленной революции. Невостребованность творческого потенциала частичного работника в тех условиях, а также массовая безработица, осознанная экономистами как постоянное и «обычное» явление, сформировали убеждение, что «человек — хотя и необходимый, но не очень редкий и, следовательно, не слишком ценный ресурс» [4]. Буржуазный, как сказал бы Маркс, здравый смысл не позволял поставить такой ресурс в один ряд с воплощенным в производственных и финансовых активах капиталом, — ключевым ресурсом индустриального общества, открывающим доступ к экономической системе и обеспечивающим ее развитие.
Притом, что Маркса и либеральных экономистов объединяет критическое отношение к самой идее человеческого капитала, очевидно различие их подходов к данной проблеме. Для Маркса капитал — категория, выражающая движение авансированной стоимости, самовозрастающей благодаря неоплаченному труду рабочих, т.е. — эксплуатации наемного труда. Понятно, что столкновение «двух капиталов», если согласиться с упомянутой трактовкой, снимает вопрос об эксплуатации. В лучшем случае, здесь можно было бы говорить о конкурентном распределении доходов между рабочим и предпринимателем.
Вместе с тем, на позицию автора «Капитала» не могло не повлиять реальное положение рабочего в ту эпоху. Учитывая национальные различия в уровне заработной платы и принимая во внимание не только «естественные», но и «исторически развившиеся жизненные потребности», в том числе издержки на воспитание рабочего, [5] он не упоминает затраты на образование, а также расходы предпринимателя на обучение работника. Отчасти это связано с мизерностью этих расходов и их малозначимостью с точки зрения потребностей производственного процесса. Но решающую роль сыграла несовместимость идеи капитализации рабочей силы с теорией эксплуатации. Категория человеческого капитала не имела ни логического обоснования, ни объективного подтверждения в тех условиях.
«Второе дыхание» теория человеческого капитала приобретает во второй половине ХХ века. Объективной предпосылкой ее «ренессанса» является изменение ресурсной основы общественного производства и экономического роста. Роль ключевого ресурса переходит к интеллектуально-творческому потенциалу человека, что и находит отражение в соответствующем изменении структуры производительного капитала и инвестиционных потоков. В этот период затраты компаний на подготовку и развитие персонала становятся не только сопоставимыми с вложениями в материально-технические условия производства, но и демонстрируют стремительный опережающий рост. За последние полвека в промышленно развитых странах удельный вес человеческого капитала в структуре совокупных активов вырос более чем в два раза.
Г. Беккер, один из основоположников современной теории человеческого капитала, включил в круг рыночных отношений нерыночное поведение человека, прежде всего, его стремление к знаниям. Именно Беккер одним из первых отметил и теоретически обосновал новую устойчивую разновидность денежных потоков, связанных с ростом затрат на образование, и придал им инвестиционный статус. Наиболее очевидными и легко поддающимися микроэкономическому анализу оказались специальные инвестиции — затраты коммерческой фирмы на обучение и повышение квалификации персонала. Присущий инвестиционной модели расчет затрат и доходов здесь обнаруживается наиболее отчетливо. Однако Беккер не ограничился рамками фирмы, применив категорию человеческого капитала к домохозяйству и обществу в целом.
В частности, согласно Г. Беккеру, стратегия семьи должна выстраиваться следующим образом: 1) осуществление инвестиций в человеческий капитал детей, целесообразно осуществлять до момента выравнивания норм доходностей от инвестиций в него с прочими активами; 2) далее целесообразно инвестировать в прочие активы с целью их дальнейшей передачи детям. Отсюда Беккер делает вывод, что семьи, оставляющие наследства, производят инвестиции в человеческий капитал детей в оптимальном размере, тогда как семьи, не оставляющие наследства, чаще всего недоинвестируют в их образование.[6]
Как видно, концепция Г. Беккера представляет собой опыт автономного приложения неоклассической теории к исследованию реальных процессов формирования экономики знаний. Данная теория, сама по себе, не содержит каких либо фундаментальных новаций, отражающих изменения в экономической структуре капиталистического общества. Но, захватывая определенный, рыночный слой экономической реальности, неоклассическая концепция человеческого капитала выступает косвенным подтверждением указанных новаций. Более глубокое их осмысление требует привлечение всего арсенала экономической науки, прежде всего, марксовой теории капиталистического производства.
В той мере, в какой сохраняются отношения наемного труда и капитала, инструменты и методы классического анализа также сохраняют свое значение. Вместе с тем, экономическая структура капиталистического производства, как она представлена в «Капитале», не может не подвергнуться изменениям, связанным с новейшими тенденциями интеллектуализации производства и формирования экономики знаний. Условием эффективного развития современной экономики в целом и рентабельного функционирования компаний, в частности, становится преодоление феномена «разделенного человека», свободное развитие личности, что само по себе глубоко чуждо капиталистической организации, основанной на господстве отчужденных форм.
А. Бузгалин и А. Колганов, характеризуя современный этап развития как систему отношений тотального подчинения человека корпоративному капиталу, отмечают, что соответствующие процессы «добавляют нечто новое, прежде всего ростки подрыва подчинения труда капиталу, пробивающиеся «сквозь» укрепление этого подчинения.
Доминирует в этих тенденциях попытка подчинения капиталу, возникающему в период заката царства необходимости, нового качества труда — творческой деятельности как функции самореализации целостного человека. Направленность на подчинение именно целостной личности и делает такое подчинение тотальным по своей сущности в отличие от классической системы капиталистического подчинения преимущественно репродуктивного труда как функции рабочей силы — одного из качеств частичного работника» [7].
Основное противоречие капитализма, по мысли авторов, трансформируется в новое качество — противоречие человека и капитала. Последнее подразумевает противоречие растущего потенциала свободной творческой деятельности работников, развития личностных качеств Человека (как родового существа), с одной стороны, и глобальной гегемонии капитала, стремящегося подчинить себе даже личность человека, — с другой [7].
Разумеется, эти идеи уязвимы для критики с позиций либеральной теории. Но обращает на себя внимание, что достижения мэйнстрима в части теории человеческого капитала в той или иной степени инкорпорируются в классическую модель, придавая определенный стимул ее развитию. |
| |
|
|
