|
| | | | Проблемы современной экономики, N 1 (45), 2013 | | | | ФИЛОСОФИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ | | | Осипов Ю. М.
директор Центра общественных наук при Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова,
доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ
| |
| | |
| | | Развитие российского хозяйства и социума — важнейшая задача страны, решение которой можно найти на путях мобилизационной консолидации созидательных сил в русле постреформенного обновленческого бытия | | Ключевые слова: Россия, постреформизм, неодирижизм, неолиберализм, экономическая политика, государство, идеология | | ББК Ю252+У010в Стр: 29 - 32 |
Констатация
Все еще проходящие в Российской Федерации социо-хозяйственные, они же и политико-экономические, реформы — поначалу вполне революционные, затем собственно реформные, имеют результатом формирование сугубо присвоительно-распределительной, но никак не производительно-«развитиевной», системы финансово-экономического (капиталистического) хозяйства, встроенной в глобальную, контролируемую, направляемую и ориентируемую из-за пределов России цивилизационную (экономическую, политическую, хозяйственную) систему-мир, или же мир-систему, причем встроенную в качестве зависимой и подотчетной, во многом и колониального свойства, подсистемы, что то же самое — суб-цивилизации, суб-государства, суб-хозяйства, суб-экономики. Такое суб-образование способно воспринимать не более чем суб-модернизацию и осуществлять некоторое суб-развитие — в пределах своей зависимости от глобального контекста и на основе предположенной этим контекстом специализации (энерго-сырьевой, полуфабрикатной, вспомогательной), что то же самое — в русле, на основе и в границах глобальной субординации (по месту, роли и состоянию).
Отсюда нежелательность, невозможность и нереализуемость собственного, самостоятельного, перспективного, опосредованного будущим и на будущее нацеленного, вполне новаторского и творческого развития, выходящего за пределы текущих инноваций (ныне более всего заимствуемых извне) и выражающегося в виде непрерывного процесса качественного (генеративного, совершенствовательного, возвышательного) преобразования национального хозяйства и всего странового социума.
В итоге наличие в пореформенной стране тупика неразвития, еще и неустанно подбадриваемого энтропийной тягой к антиразвитию.
Сверхзадача
Вырыв, а не переход или даже прорыв, к развитию, понимаемому не столько как появление в стране чего-то нового, даже и передового, сколько как обретение особого — нацеленного как раз на развитие — состояния социума и хозяйства. Развитие, если иметь ввиду не просто развитие, а само-развитие — не как развитиевные плоды, которые можно завезти и извне (что ныне в России по преимуществу и делается), а как почва с семенами, способная произвести развитиевное древо, родящее уже самые что ни на есть собственные развитиевные плоды. Потенция к развитию тут важнее самого по себе развития (как реального обновления); предреальность значимее реальности; возможность фундаментальнее действительности. В стране нет сегодня адекватной основы, лучше бы сказать — субстанции — субстанции развития — ни духовной, ни моральной, ни трудовой, ни интеллектуальной, ни творческой, ни технической, ни экономической, ни управленческой. Тенденция антиразвития сильнее тенденции развития, отчего более всего не развитие, а... неразвитие. Отсюда именно вырыв к развитию, а не что-нибудь иное, ибо стране надо не более и не менее как вырваться из трясины — трясины неразвития, обильно орошаемой антиразвитием. Сначала сброс вериг антиразвития, потом прорыв пелены неразвития, а затем уже только рывок к развитию. Это действительно сверх-задача, ибо в тисках обыкновенности она попросту невыполнима. Тут на повестку дня выходит чрезвычайность, способная родить... чудо, если прямо-таки не сверх-чудо!
Сверхметод
Метод это путь — путь решения задачи. И ежели надо решать сверх-задачу, то и метод должен быть сверх-методом. Вполне и чрезвычайным, не менее экстраординарным, чем бодро осуществленная и до сих упорно проводимая в нынешней Российской Федерации частно-присвоительная реформа, она же и самая настоящая, растянувшаяся уже на два десятилетия, антисоциалистическая революция. Чрезвычайным в плане устремленности, настойчивости, изобретательности, изощренности, действенности, плодоносности. Неодирижизм в единении с неолиберализмом, когда неолиберализм снизу, а неодирижизм сверху, посреди же — субстанция развития со своей реальной зоной реального развития, или же развивающаяся Россия в пространстве устаревающей на глазах и самостоятельно не развивающейся пореформенной России. Одна опричь другой! Мобилизационный сдвиг, обеспеченный консолидацией созидательных сил, их соединением в «огненный» очаг развития и расчисткой для этого очага потребного жизненного пространства.
Политический тренд: постреформизм
Укрощение разрушительных, вредоносных и опаснейших для страны, хозяйства и социума частно-присвоительных реформ — вполне уже и безумных, не дающих практически никакого в конструктивно-продуктивном плане позитивного эффекта, в чем-то уже реформ ради реформ, инерционных реформ, слепых и глухих, а потому и тупых, морально непереносимых, вполне и злодейских. Хватит! Страна по горло сыта противоестественными, тянущими в инфернальный низ и не влекущими в сакральный верх реформами, преследующими и убивающими нормальную, плодотворную и перспективно обусловленную жизнь, и остро нуждается в принципиальном развороте от уже унылого и гнетущего реформизма к ободряюще-созидательному постреформизму, способному, погасив злокачественный реформизм, возжечь огонь доброкачественного жизнетворения.
Постреформизм в данном случае — не прекращение вообще преобразований, а всего лишь радикальное изменение их глобального судьбоносного курса — в чем-то и антиреформное, но не прямолинейно контрреформное, а более всего позитивно коррекционное, что предполагает, помимо обретения здоровой бытийственной нормы, еще и выход на достойное великой страны и ее созидательных поколений историческое творчество — идейное, социальное, культурное, научное, технологическое — прочно и надолго овладевающее интеллектуально-организационной энергией элит и трудо-полезным сочувствием народных масс, а главное — всеобщим, достойным человека и общества, будущим!
Развитие как... сверхразвитие
В нынешнюю эпоху — эпоху неоиндустриализма, нано- и меганауки, высоких, тонких и незримых технологий — развитие вовсе не сводится к безудержному росту материально-технической производительной базы, безграничному возрастанию потребительного богатства и столь же безмерному преумножению предметно-полезного разнообразия текущего жизнеотправления, а, наоборот, восходит к качественному обновлению самого человеческого бытия в целях его перспективного совершенствования и перевода в иное, никогда еще не бывшее, природно-неприродное состояние — фантазийное, сказочное, мифоподобное!
Не умаляя важности решения насущных и даже не очень-то насущных, но все же необходимых для полноценного существования человека и общества производственно-потребительных задач, приходится констатировать, что главное в современном развитии не развитие как таковое, к которому привыкло человечество и с которым свыклась академическая мысль, не развитие условий бытия человека и общества, а развитие... уже самого по себе бытия, включая даже не бытие человека и общества, что понятно, а и самого человека с его обществом, иными словами — развитие не вширь, а вглубь — человека и общества, а ежели и чего-то вширь, то не так ради самой шири, как ради чаемой глуби.
На повестке новая парадигма развития, провоцируемая и подкрепляемая наплывающей на человека новой парадигмой бытия, включая самого человека и само общество. На очереди не слишком еще известное и понятное, но уже остро ощущаемое парадигмальное обновление всего и вся. Впереди явно эсхатологическое будущее, приближаемое столь же эсхатологическим развитием, как раз тем самым, которое можно при желании посчитать как за развитие в развитии, так и за развитие развития, но с той важнейшей оговоркой, что это уже развитие... как бы в обратную сторону, во внутрь себя, ввернутое в себя развитие, интра-развитие, ну а по новейшей умственной традиции — нео- или даже пост-развитие, может, и мета-развитие, как знать?, но в любом случае — сверх-развитие!
Парадигма сверхразвития как контрпарадигма
Глобальный Запад всё уже за всех решил: человека — в чиповея, а общество — в чиповейник! Однако остальной мир, а во многом тоже и западный, этого не хочет, а хочет чего-то совсем другого: не пост-человека вовсе, а иного человека или ино-человека, как, соответственно, не пост-общества, а иного общества или ино-общества. Спасение тут не в технике, а в идеях, не в обанкротившемся либерал-гуманизме, а в новой, уже и сверх-над-человеческой, идеологии, освещаемой не вымороченной от собственного всезнайства гуманитарной наукой со все еще подогреваемым ею пустопорожним и античеловеческим атеизмом, а в укорененной среди высшего относительно бренного земного человека ино-мирья Софии, только и могущей сообщить нечто конструктивно-спасительное бытующему на земле все-еще-человеку, не поддавшемуся на ренессансно-просвещенческую провокацию насчет собственного над-природного и вне-сакрального величия и избегшему, в отличие от еврочеловека, модерно-постмодернового пересотворительно-демиургического беснования. Не отрицание человека в ходе его глобального передельческого развития, а утверждение человека в ходе хорошо осознанного им сверхразвития — с софийным обновлением человеческого сознания и всей человеческой натуры, — как раз без «чипов» и без «вейства»!
София
Знание — сила, а ежели оно от Софии — софийное знание — то двойная сила — одновременно конструктивная и спасительная! Софийный человек, он же и под-Софийный — человек меры, разумеется, софийной. Заповеди тут следующие: признание иномирья и высших смыслов; уважение другого, как самого себя; человек в мире-социуме и мир-социум в человеке — взаимодополняемость и взаимоответственность; свободный личный выбор при всеобщей солидарности, вполне и умеренной. Этнос, народ, нация — необходимая, неизбежная и потребная реальность. Отечество, Родина, Пенаты — непререкаемая и неукоснительная ценность, пусть во многом и ирреальная. Благотворная культура, благоносная цивилизация, ответственное государство, всеобщий и всеобъемлющий людской компромисс.
Техника
Техника рядом с человеком, но не в человеке, среди социума, но не в ущерб ему. Покорение техники человеком, а не человека техникой. Техника как управляемый человеком фактор, а не управляющий человеком актор. Оснащенный техникой, но не поглощенный ею человек. Не технический человекобраз, а над-технический человек!
Элита как сверхэлита
Сегодня в России доминирует «либерально-российская», она же и «постмодерново-симуляционная», она же и «профанно-антироссийская», антиэлита, несущая в социум и внедряющая в человека тотальный абсурд — едкий и разлагающий. Противостоящая этой антиэлите антиабсурдная элита в России есть, но она по преимуществу в обороне и в лае. Слово за новой элитой, способной объемно одолеть антиэлиту с ее нарочитым абсурдом в ходе мощного контрнаступления. Отсюда на повестке дня не просто элита, а сверх-элита, выполняющая кажущуюся неисполнимой сверх-задачу: от арьергардной контрабсурдной обороны к авангардному на абсурд натиску! София — в помощь!
Идеология как сверхидеология
Конструктивно-спасительная идеология ныне сверхпотребна! Национальная, созидательная, устремленная в будущее, еще и человеческая, общественная, историческая, мало того — нравственная, трудовая, зовущая к творчеству, в общем — совершенно на сегодня невозможная: текущая практика не просто противоположна такой идеологии, но ей принципиально и вполне угрожающе враждебна. Но делать нечего: без идеологии — новой идеологии! — разворота к сакрально-природо-человеческой норме не совершить, как не осуществить и разворота к развитию, не говоря о сверхразвитии. Вот где тупик, так тупик! В слове, в идеях, в общественном сознании. Однако почва национальная насовсем не иссохла, кое-что плодотворное в ней еще есть — от традиции, от повседневности, от обыденности, а потому идеологический разворот еще возможен, но... вкупе с соответствующими делами, которых еще нет или почти нет, но которые все-таки возможны, ибо необходимы.
И опять сверх-, но теперь вот сверх-идеология, ибо к малой идеологии вынужденного народного жизнеотправления нужно добавить большую идеологию сверх-исторических свершений. И опять сверхзадача, ибо ни наука — эта разрушительница всяких идеологий; ни новомировская философия, оправдавшая бесноватый антропоцентризм с коррозионным атеизмом и вызволившая на волю страстных демонов денег, наживы и потребительства, как и развязного сциентизма с беспощадным техницизмом; ни закосневшие в правильных догматах и не владеющие гибкой современностью религии, не считая, разумеется, прозорливого в тяжкой правде своей Иоаннова «Откровения», тут не помогут.
Оттого и София — эта сверхмудрость, она же и предмудрость, она же и мудрость мудрости: вопрошай, человек, внимай и думай, ищи и обретай, если сможешь... София не против, хотя и не... за, ибо ответственно все тут, очень ответственно!
Россия
Что за слово такое — РОССИЯ?! Почему столь значимо — причем таинственно, магически, трансцендентно? А что оно означает — страну, мир, цивилизацию, народонаселение, историю? А может и самое что ни на есть ... ничто, которое, вроде бы ничего не означая, означает-таки какое-то... нечто, как раз то самое, что висит себе в ноосфере и... влечет к себе, да что влечет — притягивает, втягивает, поглощает! Россия, Россия... Россия! Колдовство какое-то! И все идейное — гео-антропо-социоидейное — почему-то и как-то в этом слове отовсюду сходится и из него непонятным образом на весь мир расходится. Не беги, безумец, от «России», а, остановившись и замерев хотя бы на мгновение, всматривайся и вслушивайся в это слово, думай о нем и вместе с ним и... всё вдруг и откроется — все смыслы, все идеи, все значения, ибо Россия это как раз и есть наша родимая София — загадочная, далекая и близкая, закрыто-открытая, уловимо-неуловимая... Идеология России... в России, можно даже сказать — сама Россия и есть идеология, только читать ее надо уметь, да не одним лишь умом, а и сердцем... через посредство, конечно же... Софии!
Правительство
Оно в тягучей и липучей растерянности: не можется, не хочется, даже и противно, а... надо! Строить в стране надо, инвестировать, производить, изобретать, внедрять, инновировать, научно-технологическую сферу держать, образование совершенствовать не по-болонски, идеологию нравственно-созидательную запускать, личный позитивный пример показывать, с народом откровенно говорить, перспективы неустанно разглядывать, на достойное будущее замахиваться... о-о... много чего надо, в том числе и доходы не в пользу одних богатых и ненужного немассового потребления распределять, и с бедностью бороться, и с коррупцией, и кое-кого в тюрьмы сажать — прямо-таки на пожизненное, и кое-чего решительно национализировать... в общем — много чего надо, много при этом работая — умно, созидательно и по-честному. Фантастика! Чует ли эту своевременно-несвоевременную фантастику российское правительство? Чует, наверное, но... очень и очень не хочется ему к ней подвигаться, оттого и... растерянность — уже прямо-таки субстанциальная. Растерянность управленческая в России, да и перед самой Россией, которая для нынешнего правительства terra incognita, причем опаснейшая. Не правительство тащит Россию к развитию, а Россия гнобит правительство из-за неразвития. Очень неприятная для «правителей» кризисно-катастрофная ситуация! И что же? Ежели не эти сделают жизненно потребное для России, так другие сделают, не другие, так... иные, которые уже на подходе. Есть оно — скрытое историческое напряжение, от масс людей и немассовых элит вполне и независимое, а за напряжением этаким непременно следует... разряжение, — уж какое у реальной истории выходит!
Президент как... невозможный сверхпрезидент
Знает ведь всё, но... не решается! Знает, что без саморазвития России никуда, но то ли все еще верит в пресловутую и вполне и живую «глобально-либеральную рыночность», которая-де будучи никакой не рыночностью и, тем более, никакой не либеральной, дарует вдруг России потребное ей развитие; то ли всерьёз надеется на «иностранный капитал», только-де и думающий о неоиндустриальном процветании России; то ли совсем не верит в возникшую на его глазах и не без его участия пореформенную Россию, ни на что, кроме грабительского самопожирания, не способную; то ли не может поверить в историческую Россию, как раз вполне способную внезапно перестроиться — прямо на марше, собраться с силами и умами, да и выдать рывок вперед — к новому национальному саморазвитию; то ли никак не может осознать, что развитиевной Россией надо управлять, да не как-нибудь, а властительно, а перед тем совершить дисциплинарную революцию сверху, которая уже давно назрела, вовсю о себе вопиет, энергийно подбадриваемая всенародным постреформенным ожиданием-протестом. Знает, но... медлит... с действием, хотя кое о чем потребном уже заговорил. Вот она — острейшая историческая коллизия: от только что свершившегося реформизма с его тупиком неразвития к постреформизму, но уже с открывающейся с ним возможностью развития.
Порожденная недавним реформизмом административная антисистема застряла в своем собственном системно-антисистемном кризисе, ни одному россиянину и всей России ненужная, а потому на очереди не что иное, как направленное на деятельский позитив административное перестроение, разумеется, по инициативе сверху, то самое перестроение с очищением, которое способно дать эффективное управление страной — вполне и державное, но уже не с обычным президентом во главе, а с необычным — сверх-президентом, реализующим сверх-управление и оперативно решающим стратегическую сверх-задачу.
Искрящийся текущий момент
Еще слышатся из народных глубин зовы к переменам, как и слышатся призывы патриотической элиты к всестороннему развитию страны. Россияне... нет, не верят, конечно, а всего лишь... надеются — без всякой при этом реальной надежды! — на поворот от раздаточно-присвоительного экономического деспотизма к деспотизму развития (иного уже, видно, не дано!). Затянувшаяся на годы «минута молчания» с замершей «фигурой умолчания»! Впереди, кажется, одно лишь повторение пройденного, а хотелось бы необычной новизны — реального политического развития! И все сфокусировано, как испокон века принято на Руси, на первом в государстве лице, которое ныне не государь вовсе, не властитель и не правитель, а не более чем дивный образ... э-э... национального лидера — пока более в возможности, чем в реальности, отчего и повисла в российской атмосфере дилемма: или — или! — а дилемма вообще-то есть выбор из двух вариантов, когда оба... хуже, а вырваться из тенет неразвития непременно надо!
Итак: сверх-намерение, сверх-воля, сверх-усилие, сверх-деяние! Нет, ныне уже не государь, не правитель, не вождь, но... вершитель — вместе с верящим в Отечество народом и поверившей в возвышение Отечества элитой.
Вызвать веру и укрепить уверенность: словом и делом! Это-то сегодня и самое трудное!
Государство
Оно вроде бы есть — большое, многочисленное, протяженное, но его как бы и нет, ибо молчит оно — о главном! и бездействует — тоже в главном! Чиновники есть, их очень много, но они не правят, ибо ими правит... нет, не конституция вовсе, а... коррупция. А ведь в России без государства ничего судьбоносного никогда вообще не происходило и, увы, до сих пор не происходит: ни масштабной стройки, ни замысловатой перестройки, ни неизбежного догоняния Запада с мобилизационной модернизацией, ни умеренного реформирования, ни взрывной революции. Государство в России — более чем государство, это главнейший на российской земле охранитель и делатель — то в роли хладнокровного консерватора, то вдруг в роли темпераментного новатора, мало того — это первый, главный и единственный во всероссийском масштабе европеец, хотя при этом и совершенно российский, вовсе и не европейский. Вот и сейчас в России развернута устроенная властями евро-, она же и глобо-, реформа-революция, и как всегда российско-антироссийская, но зато с совершенно неудовлетворительным с позиции нации и государства результатом — с резкими социальными неравенствами и смертоносными проблемами, без всякой потенции к саморазвитию и самосовершенствованию. На очереди вновь государственная революция, она же и антиреволюция, на этот раз уже про-российская, а ежели не так, то жди невозможных потрясений, от которых на Руси-России сладко почему-то никому не кажется!
Предпринимательство
По большому, чуть ли не по гамбургскому, счету своего полнокровного и полноценного предпринимательства на Руси-России никогда не было, вернее, что-то такое было, но ограниченное, вспомогательное, неразвитое, нетворческое, по преимуществу заимствованное: торговое, «добытчевское» или первопроходское, но никак не научно-технико-индустриальное, в общем — не европейское. Никакой предпринимательской революции в России не свершилось, как это возымело место в той же Европе. Отсюда активные экономически россияне — не предпринимательство в полном смысле слова, а всего лишь бизнесменство, ежели и какое-то подобие предпринимательства, то в европейской мере совсем нереализованное: торговое, промысловое, сырьевое, легкопромышленное, в общем — не слишком индустриальное, не техническое, не новаторское, хотя на рубеже XIX–XX вв. таковое вроде бы и появилось, но, увы, ненадолго.
Нынешний российский «рыночник» — никакой не предприниматель, тем более не производительный новатор, а всего лишь монетарно-торгово-посреднический делец. Это некий недо-предприниматель, а лучше бы сказать — пере-приниматель (в аспекте снятия денежных доходов). Такого «предпринимателя» совсем не интересует саморазвитие великой страны, ибо он не европеец и не американец, — он лишь вырвавшийся на простор денежно-присвоительного накопления бывший советский «службец» или же бывший антисоветский «криминалец». Разумеется, ростки всамделишного предпринимательства (инициативного, новаторского, плодоносного) в России всегда были и даже есть сегодня, но лишь ростки, так и не смогшие, тем более, не могущие сегодня, разрастись во всероссийское предпринимательское древо — почва и воздух, видно, не те!
Отсюда острейшая потребность в государственной поддержке не присвоительно-распределительного бизнеса, как сегодня, а инновационно-производительного предпринимательства, что должно быть завтра, но при этом и острая нужда в государственном предпринимательстве, эффективно сочетающемся с соответствующим частно-корпоративным предпринимательством: государственно-корпоративный неодирижизм вкупе с корпоративно-государственным неолиберализмом, — вот, собственно, и все!
Экономика и хозяйство
В сегодняшней России есть вполне развитая экономика с ее деньгами, финансами и капиталами, но нет вполне и всесторонне развивающегося хозяйства с его неоиндустриальным и высокотехнологичным трудо-творчеством. В Европе экономика служила и служит, худо-бедно, производительному хозяйству, хотя нынешний самонадеянный финансизм уже немало ему препятствует (современный мировой кризис — кризис прежде всего паразитарного финансизма). В России же экономика с ее эгоистическим финансизмом и кромешной коррупцией работает против не только развитиевного хозяйства, но и вообще против всякого хозяйства, не давая возможности обеспечить нормальное жизнеотправление человека, общества, нации, государства.
В России нет и почти никогда не было ни свободного хозяйства, ни эффективной ради хозяйства свободной экономики. Россия — другой мир, не европейский, и европейским так и не стал, да уже никогда и не станет — невозможно, ненужно и опасно! И не в «институциях» тут дело, не в «производственных отношениях», а в человеке, который в России вовсе не европеец. Отсюда своеобразие российского развития — оно другое, в другом и по-другому. Хотим мы того или не хотим, но российское развитие не может не быть государственно-общественным — побудительно-дружным, мобилизационно-соборным, вдохновенно-бескорыстным. Дирижистское общеразвитие, долженствующее стать и национальным саморазвитием! Отсюда и постреформизм — как сброс всяких заимствованных извне и дурных по исполнению и результатам реформ, насаждающих глобо-колониальную экономику и приводящих к стагнации, деградации и развалу народного хозяйства. Не заграничные реформы в России потребны, а радикальные внутренние перемены — в политике, экономике, хозяйстве, обществе, государстве, человеке, бытии Что Западу хорошо, то России — смерть! Не к западной джаз-бандовой кокофонии надо российским дирижерам прислушиваться, а к стройному звучанию имперского национального оркестра, демонстрирующего пример именно российского способа бытия — с управителем в центре и общим ладом в окружающем его пространстве!
Неодирижизм и неолиберализм
Неодирижизм — это управление, но по преимуществу через контекст, идеологию и культуру, общественное сознание, как и через поощрение субъектных интенций, что не исключает ни прямых действий, ни регламентаций, ни запретов, ни понуждения. Нео означает, во-первых, новое (не бывшее ранее); во-вторых, с новыми задачами и средствами; в третьих, непременное сопряженное с трудо-творческой свободой (тоже не бывшей ранее). Все дальние и ближние уроки российской истории — в неодирижизм, реально осуществимый, однако, лишь вкупе с неолиберализмом, в котором нео как раз и означает сопряженность с неодирижизмом. Не дирижизм здесь служит либерализму, как на Западе, а либерализм обязан послужить дирижизму. Таково главное условие овладения российской нацией субстанцией развития, а затем и самим национальным саморазвитием!
Россия и саморазвитие
Нынешняя пореформенная Россия не жаждет никакого саморазвития, мало того, она бросила оное в жертву частно-присвоительному обогащению, а вместе с этим и в жертву неразвитию. Это проделала вполне реальная и вполне физическая по бытованию Россия. Но есть и другая Россия — метафизическая, а с этой Россией все обстоит несколько, а может, уже и заметно, иначе: в искореженной аморальным реформизмом стране зарождается и несмотря ни на что поднимает голову, причем вопреки победной на сей момент гадостно-адовой России, новый российский человек, — нет, не евроамериканский предприниматель, порожденный в свое время агрессивно-новаторским Ренессансом и либерально-обновленческой Реформацией, включая и экономико-научно-технологическую революцию, как и не советско-социалистический службист, наспех выкованный неукротимым большевизмом, а свободный в помыслах и жаждущий необычного жизнетворческого действа россиянин — новый россиянин (вовсе не пресловутый «новый русский», а как раз этому более чем гнусному гибриду «советикуса» с «европеоидом» прямая противоположность). И именно этот новый россиянин, еще не очень бытийственно и функционально выраженный, но зато уже метафизически чувствуемый, как раз и стоит за постреформизм и новое развитие, вполне отдавая себе отчет в тягучей невозможности сверхрешения сверхнеобходимой сверхзадачи. Но иного выхода у него и у России нет, и потому чаямый вырыв к развитию должен непременно случиться!
Новая Россия
Ее нет, но она уже есть! Новая Россия мало-помалу сосредоточивается, неуклюже приподнимается и к кое-чему возвышенному и необычному неброско и тяжко готовится! | |
|
