|
| | | | Проблемы современной экономики, N 3 (47), 2013 | | | | ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. МАКРОЭКОНОМИКА | | | Залетный А. А.
старший научный сотрудник лаборатории по изучению рыночной экономики Экономического факультета
Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова,
кандидат экономических наук, кандидат философских наук
| |
| | | | | Предмет статьи — внутреннее рейдерство как противолегальный захват активов бизнес-единицы и/или самой бизнес-единицы, осуществляемый инсайдерами последней, в частности, из числа ее сотрудников | | Ключевые слова: внутреннее рейдерство, внешнее рейдерство, экономический агент, инсайдер, корпоративная культура, оппортунистическое поведение, банкротство, экономический (корпоративный) социал-империализм, перманентная приватизация | | УДК 005; ББК 32.81 Стр: 98 - 101 |
Наш предмет — не сама по себе сущность рейдерства как явления переходной экономики в России. Но зафиксируем ее при помощи определения, данного в 2008 году непосредственно перед началом последнего «кризиса»: «Рейдерство — это недружественное поглощение имущества, земельных комплексов и прав собственности, которое осуществляется с использованием недостаточности правовой базы и с коррупционным использованием государственных, административных и силовых ресурсов» [8, 5].
Определение это, безусловно, далеко не единственное из существующих. Но в демонстрационных целях мы выбрали именно его. Почему? Ибо если не полнота, но значительная степень интегративности этой дефиниции симптоматична с учетом исторического отрезка ее появления и той «кризисной» точки, в которую этот отрезок привел российскую трансформационную экономику не в первый и не во второй раз за два с лишним десятилетия.
Аспект, на котором мы остановимся в нашем рассмотрении здесь, в общем-то специфичен.
«Традиционно» многими считается за аксиому, что захват бизнес-единицы (предприятия, организации, имущества и т.п. — будем использовать этот относительно широкий термин, ибо основными активами организации может быть не недвижимое имущество, а, например, лицензии) происходит извне ее, то есть лицами (экономическими агентами), которые ранее (до начала подготовки процесса захвата) не были ее инсайдерами и вообще не имели формализованно-институциональных (и даже неформальных) отношений к ней. Такой захват мы назовем «внешним» рейдерством, ибо его субъекты, получающие в итоге контроль над бизнес-единицей, до обретения этого контроля стояли вне последней.
Но это не единственный вариант рейдерства. Нередко в роли рейдеров, что наблюдал (и в ряде случаев успешно тормозил) автор в ходе своей практической деятельности в бизнес-единицах, выступают инсайдеры бизнес-единицы. В том числе действующие сотрудники компании. И не обязательно сотрудники руководящих звеньев. Рейдерство осуществляется таким образом и изнутри бизнес-единицы, и его корректно будет назвать «внутренним» рейдерством. Так мы его и назовем.
Поставим следующий вопрос и ответим на него: какие факторы не просто способствуют, но вообще создают возможность существования «внутреннего» рейдерства?
1. Физическая невозможность тотального контроля собственников (бенефициаров) бизнес-единиц за деятельностью последних, необходимость делегирования части ответственности и полномочий на «средние» и «низкие» уровни принятия бизнес-решений.
2. Ориентация собственников (бенефициаров) бизнес-единиц на вывод за пределы России и прибыли, и собственно капитала, в целом — активов (авуаров). В результате этого многие собственники (бенефициары) проводят значительную часть времени не только вне управления «своими» бизнес-единицами, но и вне России. При этом они не осуществляют порой даже должного дистанционного контроля за «российскими» бизнес-единицами, будучи озабоченными вопросами личного (приобретение жилой недвижимости в «развитых» странах, вида на жительство там, впоследствии — второго гражданства, становящегося позднее нередко единственным).
3. Чрезмерное увлечение (как правило, не непосредственно собственниками, но высшими из числа «наемных» управленцев) вопросами «корпоративной культуры». Диапазон этих вопросов — от «корпоративов» как мероприятий по случаю Нового года, юбилея бизнес-единицы и т.п. до подконтрольных управленцам профсоюзов (да, бывает и такое, вспомним недавно нашумевший в хорошем смысле фильм «За Маркса...»). По форме «корпоративная культура» направлена на сплочение коллектива сотрудников с целью создания мотивации на работу в интересах собственников. По содержанию же — в условиях недостатка прямого контроля со стороны собственника — методы «корпоративной культуры» становятся инструментом создания и продвижения собственных интересов групп работников, притом таких интересов, которые связаны с уводом части активов у собственника незаметно для последнего, то есть тех интересов, которые входят в содержание понятия «оппортунистическое поведение».
4. Отсутствие принципиальной неприемлемости «оппортунистического поведения» своих сотрудников для собственников бизнес-единицы: последние реализуют свои персональные экономические интересы, выводя активы из РФ, а сотрудники — изобретая и реализуя «схемы» обращения остающихся «российских» активов собственников в свою пользу.
5. И, наконец, как бы банально это ни звучало — общая диффузия социальных ценностей в российском обществе, самое позднее, с конца 1980-х — начала 1990-х годов. В результате этой диффузии не только возросло внимание к потреблению ценою падения внимания к производству. Есть последствие, куда более опасное для экономики и общества в целом: неинституционализированное воровство по месту работы вообще перестало рассматриваться как социально-девиантное поведение. Небезразлична в нашем контексте и общемировая тенденция — оборотная сторона распространения новейших информационных технологий, когда некритичное усвоение «готовых рецептов» социального поведения, какими бы деструктивными эти «рецепты» ни были, не просто отучает человека от способности самостоятельно думать, но и в ряде случаев не позволяет ему интеллектуально взрослеть. В заслуживающей внимания статье CNN [21] от марта 2013 г. мичиганский профессор Сьюзан Дуглас заслуженно, на наш взгляд, сетует, что «мысль о том, что взрослость высоко ценится в нашей культуре, испаряется, и это действительно неприятно» [21].
Охарактеризованные факторы обусловливают алгоритм «внутреннего» рейдерства. Личное наблюдение (но не интроспекция!) автора позволяет реконструировать следующие этапы типичного процесса «внутреннего» рейдерства:
1. «Группирование». Речь идет о создании неформальной группы (далее по тексту так и будем ее именовать — «группа», «неформальная группа») сотрудников бизнес-единицы, объединенной не только (а порой и не столько) общими интересами и задачами, напрямую не лежащими в сфере экономики (от общих гастрономических вкусов до поиска партнера в личной жизни), сколько наличием трудноисполнимых обязательств финансового характера (типичный пример — ипотечный кредит). Потенциальные члены группы оказываются «рабами» навязываемого пропагандой с августа 1991 года образа роскоши как критерия «успешности», по сути — вебленовского «демонстративного потребления». Сказанное создает достаточную мотивацию к оппортунистическому поведению, тем более в условиях вышеохарактеризованной диффузии ценностей. Неформальная группа может и не иметь единого лидера, функции (например, аналитика, контакты) в ней могут распределяться в зависимости от склонностей и способностей членов. Особое внимание, что неудивительно, уделяется выбору члена (членов) группы, которые впоследствии будут осуществлять контакты с собственниками бизнес-единицы — на роль подобных «корпоративных власовцев» (не побоимся такого термина) обычно избираются сотрудники, уже имеющие определенный «кредит доверия» (а то и «идиосинкразический кредит») со стороны собственников. Обобщая здесь, сказать можно одно: «экспериментирование одновременно с текущей деятельностью» и многие другие черты, которые CNN [22] в оригинальной статье от февраля 2013 года характеризовала как черты успешного бизнесмена, подобные чертам джазовых музыкантов, обычно присущи членам таких «неформальных групп» будущих «внутренних рейдеров», но, безусловно, достойны лучшего применения.
2. Выявление «узких мест» в российской бизнес-единице, которые потенциально могут стать источником трудноразрешимых проблем для ее собственников. Такими «узкими местами» может быть невыстроенность корпоративной структуры (например, наличие «номинальных», но фактически неподконтрольных собственникам участников и акционеров организаций, входящих в бизнес-единицу), наличие не исполняющих контракты подрядчиков и/или аутсорсеров, неупорядоченность документооборота и многое другое. Мы не забываем, что само по себе выявление подобных «узких мест» есть обязанность, в принципе, любого служащего компании. Но в данном случае выявляются именно такие «узкие места», которые могут стать предметом дальнейшей манипуляции собственником и его российскими (а впоследствии и не только российскими) активами; иные же «узкие места» намеренно замалчиваются.
3. Подготовка вариантов квази-»устранения» подобных «узких мест» в интересах неформальной группы. Например, нахождение подрядчика/аутсорсера, который готов уплачивать оппортунистически-»коррупционное» вознаграждение («откат») членам группы из части средств, полученных от организации-заказчика (бизнес-единицы). При этом «выявляются» «преимущества» подобного «нового» подрядчика по отношению к «старому» с целью дискредитации последнего перед собственниками или иными лицами, принимающими решения. На более «дальнюю» перспективу — перевод контроля финансовых потоков в пользу неформальной группы — открываются новые счета бизнес-единицы в других банках, чем имеющиеся, с изобретением подобной же мотивации.
4. Дискредитация тех сотрудников, в том числе и руководителей, компании (бизнес-единицы), которые не разделяют целей и ценностей неформальной группы или даже просто не желают принимать какого-либо участия в ее деятельности, желая «просто» работать в интересах собственника и получать фиксированный, порой весьма высокий, доход в виде заработной платы (и — в ряде случаев — премий/бонусов). Такое желание рассматривается членами группы как нелояльность — и это в то время, когда на Западе, что уже общеизвестно, всерьез разрабатываются механизмы не только добровольного, но и принудительного ограничения размеров доходов высших руководителей бизнес-единиц [10] (что неудивительно, когда объектом процессов банкротства оказываются в нынешних условиях целые города США — и не просто города, а такие промышленные центры, как Детройт [9], и это не единственный подобный город, подвергающийся процедурам банкротства). Об одном конкретном методе дискредитации — изображение нелояльного лица «псевдоспециалистом» — см. ниже в настоящей статье.
5. Ключевой этап. Представление (презентация) собственникам компании членами группы «узких мест» и — что важно — предлагаемых путей их устранения. В том числе — кандидатуры предлагаемых к увольнению нелояльных группе сотрудников, которые нередко изображаются (portray) «псевдоспециалистами», лицами, которые якобы выдавали себя за тех специалистов, каковыми они в действительности якобы не являются, о чем они якобы знали (именно поэтому используется приставка «псевдо-», а не «квази-») и якобы сознательно вводили собственников в заблуждение. И на этом основании члены группы будущих «внутренних рейдеров» выдвигают против этих «нелояльных» чуть ли не уголовные обвинения в мошенничестве. Расчет делается на то, что собственники, будучи озабоченными упрочением их положения вне России, но не в ней, не будут критически анализировать предлагаемые группой пути устранения «узких мест», а будут впечатлены внешней (именно внешней) видимостью логичности и проработанности подобных «путей». Едва ли не в большинстве случаев подобный расчет оправдывается, и члены группы получают соответствующий «мандат» от собственников.
6. Реализация «мандата», полученного от собственников на устранение «узких мест». Сюда входит и смена подрядчиков (арендаторов, аутсорсеров, других контрагентов), и смена операционных компаний (юридических лиц), входящих в бизнес-единицу, с формализацией там интересов членов группы, и другие подобные мероприятия. Сущность проводимого на данном этапе одна — система бизнес-контактов и отношений российского сегмента бизнес-единицы становится полностью зависящей от членов группы, без которых российский сегмент бизнес-единицы просто перестает функционировать, что в российских реалиях означает его банкротство. Особенно жесткой подобная зависимость становится в бизнес-единицах, работающих на финансовом рынке (имеются в виду не только банки, но и, например, управляющие компании инвестиционных фондов, депозитарии и другие подобные организации), вообще в сфере фиктивного финансового капитала, в том числе глобального ([1], [2], [4], [6], [7]) где члены группы имеют специальные статусы (квалификационные аттестаты руководителей и специалистов финансового рынка, требуемые государственным регулирующим органом) и потому не могут быть моментально заменены собственниками как в силу долговременности поиска равноценных им сотрудников с подобными специальными статусами, так и в силу обладаемого такими сотрудниками большого и специфического объема информации, «распредмечивание» (с позволения сказать) которого требует весьма специальных знаний, навыков, квалификации. Перед нами только что прошло важное нефинансовое измерение фиктивного капитала: зависимость собственников бизнес-единиц фиктивного капитала от скомпрометировавших себя сотрудников.
7. И заключительный этап процесса «внутреннего рейдерства» — формализация статуса «неформальной группы» в виде создания параллельной (по отношению к существующей) управленческой структуры (совета директоров, правления и т.п.) из состава членов группы, к которой таким образом и переходит реальная корпоративная власть в российском сегменте компании (бизнес-единицы). Собственники во многих случаях признают эту власть (фактически делегируя ее группе), так как она освобождает их от повседневного контроля за второстепенным для них российским сегментом их бизнеса, когда первостепенный заключается в укоренении их за пределами РФ.
Так происходит (точнее, производится) «внутреннее» рейдерство. Еще одна его опасность — в том, что с внешней стороны оно может быть вообще незаметным, а для совсем уж «искушенного» наблюдателя выглядеть не более чем как «оптимизация процессов управления». В силу слабости в России институциональной среды действительно независимого аудита, «дью-дилидженса», действительно независимых членов совета директоров внутреннее рейдерство может остаться незаметным для «града и мира» даже в компаниях, именующих себя «публичными». В отношении собственности — публичными по форме, но во многих случаях полумафиозными по содержанию. В отношении «человеческих ресурсов» — с кажущимся сплоченным коллективом, в действительности испытывающим страх за сохранение рабочих мест не только и не столько перед собственником, сколько перед членами «неформальной группы» «внутренних рейдеров». Безусловно, для ликвидации негативных тенденций в бизнесе необходимо иметь значительную долю личного мужества, подобную той, которую продемонстрировал ставший известным в марте 2012 года член руководства банка «Голдман Сакс» Грег Смит [20].
Российская компания второго десятилетия двадцать первого века, как и некоторые государства второй половины века двадцатого, все чаще оказывается социальной (общественной, а то и «народной») по форме, но империалистической по содержанию. Подобное положение дел еще В.И. Ленин [5, 407], а вслед за ним и государственные деятели «прокитайской» части социалистического содружества 1960 — начала 1980-х гг. называли четко и метко: «социал-империализм» [11].
Вот и охарактеризованное нами «внутреннее рейдерство» в компаниях есть, по существу, экономический (корпоративный) социал-империализм. «Пересмотр итогов приватизации», о недопустимости которого столь много говорят руководители нашей страны различных уровней едва ли не с 24 августа 1991 года, фактически начал происходить параллельно с самим процессом «первичной» приватизации. Практически в любой смене собственника (конечного бенефициара) бизнес-единицы в современной РФ присутствуют элементы и недружественности, и недобровольности, и коррупционности в самом широком ее понимании (о коррупционности подробнее см. [3]). Процесс смены собственников бизнес-единиц (вполне «нормальный» для «классической» рыночной экономики) в условиях трансформационной экономики современной России может быть назван вполне по-троцкистски: перманентная приватизация. И практически в любой своей точке эта самая «перманентная приватизация» содержит признаки рейдерства. «Внешнее» это рейдерство или «внутреннее» — не сущностный вопрос для квалификации (термин «квалификация» мы употребляем здесь в несколько юридизированном смысле) процесса «перманентной приватизации». «Внутреннее» стало предметом нашего особого рассмотрения лишь потому, что оно не так очевидно «невооруженным глазом», как «внешнее», и таким образом намного коварнее.
Не боясь нетипичных для научного текста лексических форм, в заключение скажем: «внутреннее» рейдерство — это клубок подколодных змей на пути возрождения российской экономики. Раскрытие факторов, способствующих «внутреннему» рейдерству, и его архитектоники должно позволить выявлять и нейтрализовывать потенциальные «внутренне-рейдерские» неформальные группы уже на первом этапе их формирования, правдиво преподнося их опасность для собственников бизнеса как в России, так и за ее пределами. Ведь утрата контроля за «российским» сегментом бизнеса означает ослабление и последующую потерю и зарубежной его «гавани». Не будем забывать, что за рубежом потребность в российских активах (авуарах), мягко говоря, значительно выше, чем благосклонность к их обладателям не только на неформальном, но и на формальном уровне. Даже на весьма формальном уровне миграционных служб соответствующих стран. Весьма симптоматична в этом плане статья компании CNN [12] о необходимости большей лояльности к иммигрантам в США в свете ужесточенной в последние годы иммиграционной политики: речь в статье идет не о человеческом потенциале иммигрантов, а о потенциальном спросе с их стороны на недвижимость, о стимулировании нового строительства. Сразу возникает вопрос: что при очередном перенасыщении рынка недвижимостью помешает новому изгнанию иммигрантов? В частности и из числа наших соотечественников.
Размышляя о путях нейтрализации описанных «неформальных групп внутренних рейдеров», можно обратиться к опыту компании Yahoo, одно время предоставлявшей сотрудникам широкие возможности работать не на рабочем месте, а на дому [23]. Будучи безусловно полезной в ряде случаев (семейные обстоятельства — едва ли не наиболее типичный пример), сами же сотрудники Yahoo, по данным CNN [23], чувствовали осязаемое затруднение рабочего взаимодействия между ними самими, сотрудниками, при таком «домашнем» режиме работы. Мог бы возникнуть соблазн: а не будет ли полезен этот опыт Yahoo для конкретной российской реалии — для предотвращения создания подобных «неформальных групп внутренних рейдеров»? Ответ напрашивается все же отрицательный. Автору известна весьма репрезентативная выборка российских компаний, практиковавших Yahoo-подобный «домашний» режим работы, но «внутреннего рейдерства» там было не меньше, чем в российских же компаниях, подобного режима не применявших.
И правда. Дело не в том, где и когда «неформальная внутренняя рейдерская группа» создается и собирается — дома у кого-либо из ее членов, в «элитном» ресторане, в офисной переговорной. Дело в ее мотивации. В созидательной, а не компрадорской, экономике нет и не может быть массовой потребности в формировании «стартового капитала» на любой «бизнес-проект» путем получения активов у своего работодателя обманным путем. В переходной же экономике современной РФ имеется не только такая потребность, но и потребность в роскошной жизни как самоцель, как «демонстративное потребление» по Т. Веблену, как средство показать urbi et orbi (граду и миру — лат.), что «роскошествующий» человек достоин следующих этапов «карьеры» в большей степени, чем более скромный внешне. Но вот посмотрим, что пишет Пол Кругман в статье «Манифест Твинки» в «Нью-Йорк Таймс» (далее — NYT) от 19 ноября 2012 г. [17]: «В 1955 году журнал Fortune опубликовал очерк «Как живут высшие руководители», где подчеркивалось, каким скромным стал их [высших руководителей. — А.З.] стиль жизни в сравнении с былыми временами [имелись в виду в первую очередь времена, предшествовавшие «Великой депрессии» 1929–1933 гг. — А.З.]. Не стало просторных особняков, армий прислуги, огромных яхт, что были в 1920-е гг.; к 1955 году типичный руководитель, утверждал журнал Fortune, жил в небольшом пригородном доме, полагался на «приходящий» домашний персонал и управлял своей относительно небольшой лодкой» [17]. Заметим: не просто скромность, а пропаганда скромности! И это притом, что чуть более чем десятью годами ранее территория США практически не пострадала от Второй мировой войны! Именно возведение скромности в престиж, можно мотивированно думать, испарит мотивацию рейдерства и у потенциальных собственников бизнес-единиц (потенциальных «внешних» рейдеров), и у «неформальных внутренних рейдерских групп». Престиж скромности — пусть и не панацея, но conditio sine qua non (неотъемлемое условие — лат.) для искоренения и внутреннего, и внешнего рейдерства. И их феноменологии, и их самой глубинной сущности. |
| |
|
|
