|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (52), 2014 | | | | НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ | | | Нисанов Я. И.
научный сотрудник кафедры народонаселения экономического факультета
Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова,
кандидат экономических наук
Сухина Т. С.
научный сотрудник лаборатории философии хозяйства экономического факультета
Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова
| |
| | | | | Рассматривая многообразие факторов международного воспроизводственного обустройства евразийского (постсоветского) пространства, взвешивая все возможные мотивы поведения большого числа людей, народностей, этнических групп, национальностей и религиозных конфессий, автор выделяет нечто общее, что составляет предметное поле понятия «государственная юрисдикция» в широком смысле | | Ключевые слова: философская и экономическая антропология, экономическая теория народонаселения, евразийская юрисдикция, общинная юрисдикция, орхоно-енисейская письменность, евразийская концепция Льва Гумилева | | УДК 330.88; ББК 65 Стр: 427 - 429 |
Размышляя над возможным единством мотивов объединения государств Евразийского пространства, приходится сталкиваться с большим комплексом вопросов философии, теологии, этики, права, политэкономии, экономики и других социальных наук, которые были рассмотрены и объемно представлены в описании категории «государственная юрисдикция» в рамках теорий государства и права [1].
Несмотря на долгую историю этого вопроса, для нашей общественной науки он остается мало изученным. Наибольший пробел представляется ввиду изоляции всех источников знаний от религиозных источников, хотя, исторически очевидно, что формированию государственной юрисдикции современного вида предшествовал институт функционирования местных религиозных общин. Но это остается сегодня неизученной областью и нам остается принять его без доказательств (на некоторое время) [2].
Рассматривая многообразие факторов международного воспроизводственного обустройства евразийского (постсоветского) пространства (что является темой проходящей конференции), взвешивая все возможные мотивы поведения большого числа людей, народностей, этнических групп, национальностей и религиозных конфессий, интуитивно чувствуется нечто общее, что составляет предметное поле понятия «государственная юрисдикция» в широком смысле. И найти это единство — сокровенное и важное знание для доктрины существования государства, тот «философский камень», который государство либо обосновывает, либо ... сваливает, (даже «на полном ходу») [3].
Обозначая, как уточнение предмета нашего исследования, поиски в области государственной юрисдикции Евразийского пространства, важно также продвинуться глубже в суть, определяющую наполнение этого предмета. Представляется, что это — типовость характеров поведения человека: экономического, хозяйственного, социального, духовного во всем многообразии представителей народонаселения евразийского (постсоветского) пространства. Такой вывод, своеобразный трансфер гуманитарной инновации в понимании направления для углубления исследований по государственной юрисдикции, также нуждается в исследованиях, обоснованиях и доказательствах, не развитых в достаточной мере в настоящее время, и предлагается без доказательств, в статусе гипотезы, развиваемой в последние годы в рамках научной школы философии хозяйства [4, 5, 6].
Похоже, что совсем неслучайно столь важные вопросы мало представлены в публичной науке, ведь их ценность сравнима с ценой государственного суверенитета. Но с другой стороны, закрытость противоречит принципу развития научного знания, где новые исследования основываются на известных открытиях ученых предыдущих поколений. И эта особенность некоторых научных знаний определяет необходимость заниматься не только научным исследованием, но и, в некоторых случаях, «научным расследованием» по выяснению скрытых фактов и взаимосвязей [7].
Похоже, что объективное рассмотрение явлений формирования факторов и компонентов Евразийской государственной юрисдикции потребует и использования такого нетипичного для науки метода — научного расследования. Заниматься им возможно с дополнительными условиями, отличающими «расследование» в порядке «следствия» в «исследовательских» научных целях [8].
Одним из заслуживающих внимания (как пример для иллюстрации последующих исследований) типов поведения евразийского народонаселения, описанных еще в работах Л.Н. Гумилева, как «конвиксии» и «консорции», в просторечии называют часто по названию растения «перекати-поле». Переносное значение понятия «перекати-поле» подразумевает людей, которые постоянно кочуют, перемещаются с места на место. Хотя для экстраполяции интересен и прямой смысл: «Перекати-поле, травянистые растения степей и пустынь, приобретающие ко времени созревания семян, а иногда и раньше более или менее шарообразную кустистую форму. К этому времени стебли Перекати-поле у основания легко отламываются, и вся надземная масса, подхваченная ветром, катится по земле и переносится часто на большие расстояния (отсюда название), рассеивая при этом семена...» (статья «Перекати-поле» в «Большой советской энциклопедии»).
Подбираясь к типизации образов поведения народонаселения Евразийской юрисдикции, научно «расследуя» факты миграций и переселений, нельзя не вспомнить работы Льва Николаевича Гумилева (показательна его биография, наполненная «расследованиями-исследованиями»), начиная с самой первой работы, кандидатской диссертации «Подробная политическая история первого тюркского каганата»...
Орхоно-енисейская письменность (древнетюркское руническое письмо) позволяет рассмотреть признаки типового единства для емкого мира истории и географии народонаселения Евразийской государственной юрисдикции (далее по тексту будет использована аббревиатура «ЕГЮ»). Орхоно-енисейская письменность обслуживала единый литературный язык (наддиалектный «койня») того времени, который обычно называется языком орхоно-енисейских надписей.
Исследователями выделяются 7 групп принадлежащих, соответственно, территориям существовавших ЕГЮ:
— ленско-прибайкальская (курыканска ЕГЮ),
— енисейская (Кыргызская ЕГЮ),
— монгольская (Восточно-тюркская ЕГЮ),
— алтайская (Западно-тюркская ЕГЮ),
— восточно-туркестанская (Уйгурская ЕГЮ в Монголии),
— среднеазиатская (Уйгурская ЕГЮ в Восточном Туркестане),
— восточно-европейская (булгарская ЕГЮ, хазарская ЕГЮ и ЕГЮ печенегов).
Названия Орхоно-енисейской письменности даны: 1) по форме знаков, напоминающих германские руны; 2) по местам находок в долине Орхона (Вторая тюркская ЕГЮ) и верховьях Енисея (Кыргызская ЕГЮ).
Рассматривая географию расположения вышеупомянутых ЕГЮ, мы находим сходство с современным Евразийским союзом. Но и эта география расширяется после исследования истории письма.
Сходство некоторых знаков (а также общий угловатый стиль, направление письма, совпадение фонетических значений) позволило предположить родство с ранними видами семитской письменности: библейской и финикийской.
По предположению ряда учёных, тюркские руны были созданы около начала VIII века на базе согдийского письма, возможно, с добавлением знаков из других алфавитных систем, путём трансформации курсивных начертаний букв в геометризованные формы. Предлагались также гипотезы о происхождении из фонетических знаков китайского письма. Интересно, что история и география народонаселения всех упоминаемых источников очень подробно и устойчиво повторяет и сегодня складывающиеся союзы, включая Северную Корею, Иран и дружественное Средиземноморье.
Изложенный выше фактический материал позволяет оценить необходимость продолжать начатое направление исследования, (с элементами «расследования»), которое должно бы исследовать и раскрыть во всех проявлениях основополагающий тезис о том, насколько и в какой мере первичной социальной стратой, прообразом государственной юрисдикции, является местная религиозная община. Междисциплинарная сложность такого исследования представлялась до настоящего времени труднопреодолимым препятствием, и, как показывают последние десятилетия развития отечественной экономической теории, отражается в научных поисках возрождающейся школы философии хозяйства. Другой важной спецификой такого формата исследования является беспрецедентная глубинная связь в неисследованных характерных особенностях типов экономического поведения многочисленных и разнообразных этносов, наций и народов государств Евразийского континента, объединенной по признакам такого сходства в понятие «народонаселение евразийской государственной юрисдикции». Возможно, проиллюстрировать важность этого единства, первый и основной этап для продолжения работ по типологизации экономического поведения народонаселения Евразийской юрисдикции. Отечественная научная школа экономической теории народонаселения, исследования по моделированию экономического и хозяйственного поведения человека потребуют дальнейшего развития для исследований в означенном направлении. А результатом исследования, в случае создания описанной типологизации, может стать обоснование антропологической незыблемости и глубокой укладной обоснованности особого «неевропейского» типа хозяйствования большой группы государств с характерными схожими чертами «народонаселения евразийской государственной юрисдикции», проявляющейся, в первую очередь, в единстве «структурирующего чувства» (по терминологии Л.Н. Гумилева) типов экономического и хозяйственного поведения человека [9]. |
| |
|
|
