Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 3 (55), 2015
ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. МАКРОЭКОНОМИКА
Боенко Н. И.
доцент кафедры социологии культуры и коммуникации факультета социологии
Санкт-Петербургского государственного университета,
кандидат экономических наук


Проблемы формирования культуры взаимодействия в современной экономике России
В статье предпринята попытка обосновать необходимость и эффективность интеграции методологических, технологических и экономических инноваций в экономике современной России, культуре и занятости населения как необходимой стратегии ответа на современные вызовы, включающей решение в том числе ситуационных проблем. При этом рассматривается роль мега-, мезо-, а также добровольных форм сотрудничества, позволяющих решать «мелкие», на первый взгляд, проблемы людей
Ключевые слова: инновационная экономика, интеграция, взаимодействие, культура
ББК У9(2)-13(2З)я431   Стр: 137 - 139

Современная ситуация характеризуется взаимозависимостью жизнедеятельности разных стран, вызывая необходимость как теоретического поиска, так и рассмотрения практических действий. Характерным для российского положения дел является растущее понимание значимости интегративного рассмотрения воздействующих на ситуацию факторов различной природы. Пожалуй, одним из факторов влияния выступает «скученность» стран и их экономик, существующих отнюдь не только на соседних территориях. История знает экономические теории и практики и «централизованного» бюрократического планирования в экономике дефицита», и программирования в смешанной рыночной экономике. При этом применяются «методы и механизмы снятия провалов рынка и государства». Для современной России характерно то, что многие экономисты, рассуждая о стратегии опережающего развития, используют критерий «экономика для человека», выделяя «человеческий» аспект. Так, В.М. Кульков пишет о значимости традиционно российских ценностей, выделяя приоритет духовного, а не материального, что обеспечивает необходимость «делать акцент не на количественной динамике, а на качестве развития», а также на том, что «анализ сложившейся экономической модели выносится в сферу социально-экономических моделей. Примечательно, что ряд экономистов применяет лозунг «экономика для человека» и говорит о «человеческом аспекте» экономики, о необходимости качественно нового содержания труда. На наш взгляд, именно взаимодействие сферы не только труда, но и в целом занятости (что шире) и признание значимости человеческих ценностей позволяет разработать концепцию взаимодействия объективных и субъективных факторов, человека и экономики» [8].
Интересны и подходы социологов. Санкт-Петербургский социолог Д.В. Иванов констатирует формирование новой рабочей повестки социологического сообщества, задающей «направленность и тон как теоретических, так и эмпирико-прикладных проектов...». Один из выводов на выходе рассуждений социолога состоит в том, что социальная реальность трансобъективна и подвержена трансформации [6]. Представляется, что данный выход, во-первых, может быть решающим для теоретического изучения экономической реальности. Во-вторых, он может также быть перспективным для проектирования и использования данных при разработке новой трансобъективной, многоаспектной, сетевой и изменяющейся экономиче­ской политики и осуществления экономической деятельности, требующих корректировки. Более того, современная мировая ситуация для ее безопасности и успешности требует постоянного взаимодействия социального и экономического пластов бытия. Естественно поэтому, что в западных исследованиях уже в семидесятых годах XX в. в экономической социологии тоже стал наблюдаться интерес к сетям взаимоотношений, который все же был менее заметен среди представителей социальных наук. Однако, несмотря на все более захватывающую умы новую идею, западные ученые подчеркивали неоднозначность ее понимания. Так. Уолтер Пауэлл и Лорель Смит-Дор на основе социологии и истории организаций отмечали два сложившихся подхода к исследованию сетей. Один, появившийся на основе социологии и теории организации, предполагал акцент на социальные отношения (доверие, репутация и т.п.) В другом подходе рассматривались сетевые маневры как управление отношениями между акторами хозяйствования, т.е. как формы управления [9].
Несомненно, важны оба аспекта, значимость каждого из которых может временами превалировать в зависимости от сложной и неоднозначной ситуации, зависящей от различных факторов. Здесь уместно вспомнить о термине «трансобъективность», означающем неизбежность потокового характера структуры. В 90-х гг. европейские экономисты отмечали, что сети, основанные на обмене информацией, способствуют переходу от эры машин к эре информации.
Тем не менее, трудно не согласиться с тем, что в целом индустриальная экономика сменилась не социально-инновационной, а рентно-долговой [1, С. 8]. Высказавшие такую точку зрения Л.С. Бляхман и Н.Ф. Газизуллин пишут о необходимости стремиться к формированию социально-инновационной экономики, основанной на принципах взаимодействия, и предложили ряд входящих в нее составляющих. По их мнению, следует обеспечить
1) переход от государственной к конвенциональной (общественно-договорной) политике;
2) план как основу глобальной рыночной экономики;
3) развитие интеллектуальной собственности и капитала;
4) переход к инновационной организации бизнеса;
5) использование инвестиций как ключевого звена инноваций.
Трансформации подвержены экономика и социальная сфера многих стран. Лозунг «Экономика для человека» говорит о «человеческом аспекте» экономики, о необходимости качественно нового содержания труда. На наш взгляд, именно взаимодействие сферы труда и в целом занятости, а также признание значимости человеческих ценностей, позволяет разработать концепцию взаимодействия объективных и субъективных факторов, человека и экономики. Современная обстановка требует с позиций стратегий, прежде всего, обеспечить безопасность страны, гарантирующую устойчивость ее границ и экономики в целом. Это может быть обеспечено наличием эффективной обороноспособности, включающей как технику, так и военную состоятельность кадров, т.е. определенные человеческие качества, знания, умения. Можно считать, что сегодня решающим фактором является экономическая конкурентоспособность страны, гарантирующая инновационность экономики.
Не остались в стороне и философы. Развитие любого общества определяется спецификой взаимодействия, но и спецификой деятельности (как более широкого понятия) и поведения на макро-, мезо- и микроуровнях (социальных институтов, социальных групп, предприятий, индивидов), а устойчивость общества и, соответственно, безопасность — степенью согласованности данного взаимодействия. Не случайно С.Н. Булгаков, известный философ начала XX в., утверждал, что «хозяйство» есть «психологический феномен» и «явление духовной жизни в такой же мере, в какой «всякая хозяйственная эпоха имеет свой дух, и, в свою очередь, является порождением этого духа» [4]. Любые изменения, даже прогрессивные инновации, могут повлечь за собой повышение неупорядоченности, материальных, финансовых и социальных издержек, если экономические, политические и социокультурные подсистемы, имеющие соб­ственные циклы, ритмы и цели развития, находятся на разных стадиях их жизненных циклов.
Согласно концепции современного философа В.П. Бранского, набор возможных путей развития определяется бифуркацией — точкой разветвления эволюционной линии системы, возникающей в результате качественного скачка при достижении критического значения параметров, характеризующих фундаментальные свойства диссипативной (открытой) системы. В результате происходит как бы разветвление исходного качества на новые качества. Число ветвей, исходящих из данной бифуркационной точки, определяет дискретный набор новых возможных диссипативных структур, в любую из которых может перейти данная (актуально существующая) структура [3]. Бифуркационный скачок, согласно В.П. Бранскому, не случаен. Он детерминирован внутренним взаимодействием между элементами системы, которая играет роль детектора (того, кто определяет набор и того, кто определяет отбор) и представляет собой столкновение противоборствующих причин, часть из которых находится в отношениях конкуренции, а другая — кооперации». Конечный результат отбора определяется равнодейст­вующей всех причин, которая определяется «соотношением сил» между противодействующими причинами, в свою очередь зависящим от распределения кооперативных тенденций между субъектами и институтами социальных изменений.
В качестве одного из наиболее значимых следствий синергетической теории развития В.П. Бранский выделят тенденцию открытых систем «к объединению при определенных условиях взаимодействия с внешней средой (интеграцию) [3]. Такое объединение повышает устойчивость системы благодаря замене интеграции конкурентности интеграцией кооперации. Принцип же максимальной устойчивости требует воспроизведения интеграции на более высоком уровне. Это определяет тенденцию к повышению систем в процессе развития, а развитие — процесс отбора, факторами которого выступают разного рода взаимодействия. Степень реализации общезначимого идеала зависит от активности и «качества» социальных субъектов и от устойчивости системы, которая обеспечивается согласованностью деятельности и поведения социальных макросубъектов, массовых социальных субъектов и от устойчивости системы, которая обеспечивается согласованностью деятельности и поведения макросубъекта. Согласованность же во многом обусловлена сходством ценностей и социальных норм.
Представляется, что можно на новом уровне подойти к методологии совместного изучения современных субъектов и институтов, а именно с позиций согласованности сознания и поведения представителей элит, различных слоев населения и субъектов деятельности.
Динамику изменений, происходящих в России, можно представить следующим образом: 1) объективные перемены, происходящие внутри страны; 2) социокультурные перемены, т. е. тенденции и инерция сложившихся национальной и цивилизационной культур, 3) особенности социальных групп и субъектов; 4) зависимость от контекста общемирового развития. Четвертая группа факторов именно в сегодняшнее время играет особую роль. Путь к конкурентоспособности экономики начался достаточно давно. Еще на границе ХIX–XX вв. началось формирование финансовых групп. Финансовый капитал настолько возрос, что потребовалась его концентрация, а для этого стала нужна выработка общих целей и правил поведения для всех участников ради получения максимальной прибыли. Как пишет П.А. Кохно, преимуществом финансовых магнатов уже в то время оказалось создание мощного финансового капитала в форме акций транснациональных компаний, что привело к созданию транснациональных компаний.
В настоящее время финансовые ресурсы современных западных мегакорпораций превосходят ВВП подавляющего большинства стран мира, притом не только в десятки, но и в сотни раз. Распространение знаний и информации выступает в качестве непосредственного производственного ресурса. Выявилось, что главная выгода американских компаний от проведения слияний в промышленности связана с экономией на долгосрочных разработках и созданием новых видов продукции, а также капиталовложением в новые технологии. Анализ международного трансфера технологий показал, что импорт собственно технологий осуществляется лишь в 30% сделок. Удельный же вес сделок в такой прогрессивной форме, как приобретение патентов и лицензий, только в 2012 г. снизился с 3,5% до 2,5%.. В этой связи ряд западных специалистов, по мнению П.А. Кохно, считает, что происходит революция в менеджменте, которая приведет к формированию экономических систем принципиально нового типа. Их эффективность будет определяться не конкуренцией, а реализацией инновационного эффекта на основе коллективизма, сотрудничества и централизации. П.А. Кохно отмечает своеобразный эффект в области научно-технического прогресса, получаемый технологически развитыми странами, проявляющийся на уровне даже не национальных экономик, а мегаэкономики, за счет своеобразного бартера. Вместо продажи результатов исследований и разработок данные страны обмениваются ими, но только между собой. Такой подход избавляет их от нерационального дублирования затрат на исследования и разработки. Такой бартер получил название «хайтеграция». Он обеспечивает этим странам минимальные затраты и максимальное качество продукции. Развивающимся же странам он приносит отставание, за счет применения сверхускоренной амортизации новых технологий за 5–6 лет. От продажи морально устаревших основных средств также получаются доходы. Хорошо продуманная модель повышения доходов отображается следующим образом: «Это путь не в мир highteck, а дорога в сторону «вечного секонд-хэнда» [7].
Рассмотренный даже кратко аспект особенностей инновационной экономики показывает возможность сетевого (потокового) подхода, предполагающего обязательное взаимодействие различных акторов и факторов, а также неизбежные изменения, в свою очередь требующие очередных изменений. Это позволяет говорить о неизбежности методологической разработки культуры взаимодействия. В этом свете А. Бородин и Н. Шац справедливо утверждают, что люди становятся «ключевым ресурсом, способным к постоянному совершен­ствованию и развитию. Их возможности безграничны, в то время как все другие ресурсы ограничены» [2, С. 54]. Представляется, что данный вывод можно использовать и в более широком контексте структур российской занятости, проблем миграции и демографии, мировой обстановки, эволюции трудовых и социально-страховых отношений, развития корпоративной трудовой собственности, проблемы профсоюзов, трудовых ориентаций молодежи и т.д. Кроме того, интегративные стратегии должны быть понятны различным группам населения, для чего требуется совершенствование системы образования.


Литература
1. Бляхман Л.С., Газизуллин Н.Ф. Теоретические основы перехода к социально инновационной планомерной экономике (Часть 1) // Проблемы современной экономики — 2014 — № 3 — С. 7–15
2. Бородин А., Шац Н. Сравнительный анализ базовых характеристик моделей управления трудовыми ресурсами в организациях // Человек и труд — 2012. — № 6. — C. 10–16
3. Бранский В.П. Искусство и философия. Роль философии в формировании и восприятии художественного произведения на примере истории живописи. — Калининград: Янтарный сказ, 1999. — 704 с.
4. Булгаков С.Н. Философия хозяйства. — М., Наука, 1990. — 412 с.
5. Зименков Р. Зарубежная деятельность американских ТНК: стратегия, направления, формы // Российский экономический журнал. — 2001. — № 11–12. — С. 36–48.
6. .Иванов Д. В. Эволюция социологии и формы социологического теоретизирования // Проблемы теоретической социологии. Вып. 10. Межвуз. сб. / Отв. ред. А.О. Бороноев. — СПб, Изд. Центр экономического ф-та СПбГУ, 2014 — 296 с.
7. Кохно П.А. России нужна инновационная экономика труда // Человек и труд — 2013. — № 5–6. — С. 47–52.
8. Кульков В.М. Постиндустриализация или новая индустриализация? // Проблемы современной экономики. — 2014. — № 3. С. 56–60
9. Пауэлл У.Ю Смит-Дор. Л. Сети и хозяйственная жизнь. Сети и хозяйственная жизнь / Западная экономическая социология. Хрестоматия классики. Сост. и научн. ред. В.В. Радаев.. C. 61–105 (http://www.ecsoc.msses.ru); или Западная экономическая социология: хрестоматия современной классики / Сост. и науч. ред. В.В. Радаев; Пер. М.С. Добряковой и др. М.: РОССПЭН, 2004. С. 226–280.

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия