|
| | | | Проблемы современной экономики, N 3 (63), 2017 | | | | ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. МАКРОЭКОНОМИКА | | | Воинов Е. В.
аспирант Института экономики РАН (г. Москва)
| |
| | | | | Взаимосвязь неравенства и экономического роста занимает одно из центральных мест в современной макроэкономике. При этом возрастающая актуальность данной тематики обусловлена не только снижением экономической активности в современном мире, но и отсутствием понимания факторов этого процесса, находящегося вне поля зрения современной экономической теории. Статья содержит основные результаты исследования, в ходе которого автором была выдвинута и эмпирически подтверждена гипотеза о взаимосвязи неравенства и качества экономического роста. Раскрывается данная взаимосвязь в контексте оценки качества экономического роста. Полученные выводы указывают на исключительную важность фактора повышенного или чрезмерного неравенства, а также гипертрофированности финансового сектора при формировании и проведении государственной экономической политики | | Ключевые слова: неравенство, экономический рост, коэффициент Джини, финансилизация | | УДК 336.221; ББК 65.261.4 Стр: 52 - 55 |
I. Введение
Результаты международных исследований проблематики взаимосвязи неравенства и экономического роста за последние четверть века приводят, в целом, к достаточно смешанной картине, показывая в лучшем случае отсутствие однозначного консенсуса, оставляя вопрос о характере взаимосвязи неравенства и экономического роста открытым. Тем не менее, самые последние современные исследования ведущих институтов и экономистов все чаще занимают позицию обратной взаимосвязи неравенства и экономического роста1, в частности, показывая, что повышенные уровни неравенства вредят экономическому росту. Остановимся кратко на их основных выводах:
Исследование, проведенное ОЭСР2 (2014), показывает, что неравенство оказывает значительное негативное воздействие на среднесрочный экономический рост. Растущее неравенство «срезает» часть экономического роста, а меньшее неравенство ему способствует. При этом такое воздействие может иметь долгосрочный эффект.
Доклад МВФ3 (2015) эмпирически доказывает, что экономика идет на подъем, когда растут доходы именно бедной части населения. При этом преимущественное увеличение доходов наиболее состоятельного слоя населения при стагнации таковых у менее обеспеченных граждан ведет к сокращению экономического роста.
Д. Стиглитц в статье «Inequality and Economic Growth»4 (2015) приходит к выводу, что чрезмерное неравенство имеет тенденцию блокировать рост экономических показателей. Р. Рейч в своей книге «Aftershock: The Next Economy and America’s Future»5 (2011) и документальном фильме «Inequality for All»6 (2013) утверждает, что высокое неравенство не только является «врагом экономического роста», но и подрывает институт демократии. Т. Пикетти в книге «Капитал в XXI веке»7 (2014) несколько иначе смотрит на данную взаимосвязь, утверждая, что доход на капитал8 со временем опережает экономический рост, имея тенденцию к увеличению неравенства распределения богатства. Но в своей новой статье «About Capital in the Twenty-First Century»9 (2015) Пикетти делает оговорку, что такая формулировка не должна восприниматься в качестве основного инструмента, объясняющего изменения в экономическом неравенстве. Он делает акцент на том, что существенное значение в объяснении происходящего здесь имеют факторы политическо-экономического характера. Монография А.Ю. Шевякова и А.Я. Кируты под названием «Неравенство, экономический рост и демография: неисследованные взаимосвязи»10 (2009), демонстрирует наличие положительной связи между приемлемым уровнем неравенства и экономическим ростом, а также указывает на отрицательный характер воздействия повышенного уровня неравенства на экономический рост.
II. Гипотеза
Автор соглашается с приведенными выше результатами исследований и позициями11, но предлагает рассмотреть данную проблематику через призму следующей гипотезы: повышенные уровни неравенства не только тормозят динамику экономического роста, но и резко ухудшают его качество. Другими словами, повышенное неравенство уменьшает полезность экономического роста. То есть, даже если рост положителен, то высокое неравенство делает его чрезвычайно волатильным из-за отсутствия адекватного роста потребительского спроса.
III. Исходные данные
Для проведения эмпирического исследования с целью подтверждения или опровержения описанной выше гипотезы автором были использованы данные и параметры выборок, перечисленные в табл. 1.
IV. Эмпирическая модель
Показатель качества экономического роста задан спрэдом между долями финансового и производственного секторов в ВВП (далее показатель S) для 28 стран-членов ОЭСР (см. табл. 1), который, согласно выдвинутой гипотезе должен быть положительно коррелирован с коэффициентом Джини. Спрэды между ежегодными долями этих секторов были рассчитаны для периода 1997–2010 гг. включительно (14 лет), с привязкой соответствующих коэффициентов Джини для проведения дальнейшего регрессионного анализа взаимосвязи этих показателей методом вычисления отдельных парных регрессий (separate simple linear regressions) и объединенной модели (pooled model) регрессии. Зависимость показателя S от коэффициента Джини можно записать в виде следующего регрессионного уравнения:
где S — показатель S (%), b0 — пересечение линии оценки, B — угловой коэффициент, G — коэффициент Джини (%), ε — ошибка, i — индивидуальные страны в выборке и t — годы измерений.
Таблица 1
Описание данных| Источник данных | Параметры выборки | Период | Год обновления |
|---|
| Исторические измерения коэффициета Джини | Standardized World Income Inequality
Data base
V. 5.012,13 | Data definition: Estimate of Gini index of inequality in equivalized (square root scale) household disposable (post-tax, post-transfer) income, using Luxembourg Income Study data as the standard. | 1997–2010 | 2014 | | Исходные данные для расчета долей финансового и производственного секторов в ВВП | | OECD.Stat Database14 | Data definition: Gross Value Added output; in Current prices; in national currencies. Selected Activities: Gross domestic product (output approach), Financial Sector (financial and insurance activities — ISIC rev 4., real estate activities — ISIC rev4.), Manufacturing Sector: (manufacturing — ISIC rev4.) | 1997–2010 | 2014 | | Список стран в выборке | Австралия, Австрия, Бельгия, Венгрия, Германия, Греция, Дания, Израиль, Ирландия, Исландия, Испания, Италия, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Польша, Португалия, Словакия, Словения, Соединенное Королевство, Соединенные Штаты, Финляндия, Франция, Чешская Республика, Швейцария, Швеция, Эстония, Япония
Количество стран: 28 |
V. Основные результаты
Опираясь на результаты проведенного регрессионного анализа взаимосвязи показателя S и коэффициента Джини на основе данных по 28 странам-членам ОЭСР за период 1997–2010 гг., автор сделал следующие выводы:
1. Результаты вычисления 14 отдельных парных регрессий показателя S по коэффициенту Джини за каждый год диапазона 1997–2010 гг. (расчетная выборка: 28 стран ОЭСР) показали, что коэффициент регрессии B имел положительное значение во всех случаях, а динамика его роста была положительной. Регрессионные модели оказались значимыми при 1% уровне значимости, за исключением 1997 г., когда уровень значимости составил 5%. Увеличение коэффициента B со временем говорит о том, что зависимость между коэффициентом Джини и показателем S принимала все более выраженный характер. См. табл. 2 и рис. 1.
2. Вышеизложенные наблюдения дают основание к построению объединенной модели (pooled model) регрессии показателя S по коэффициенту Джини, используя агрегированные данные за полный период 1997–2010 гг. (расчетная выборка: 28 стран ОЭСР, 392 наблюдений по показателю S и коэффициенту Джини), при построении которой регрессионная модель оказалась значимой при 1% уровне значимости. Согласно коэффициенту детерминации регрессионной модели (R2) коэффициент Джини объясняет примерно 23% изменений показателя S. Корреляционное соотношение коэффициента Джини с показателем S носит положительный характер. Изменение коэффициента Джини на 1% дает изменение равное 0.63% в показателе S (рис. 2).
3. В области увеличенного диапазона коэффициента Джини и положительного показателя S (GINI >= 30%, S > 0. См. рис. 3 — Area 1) со временем наблюдалась явная (R2 = 95%) тенденция к увеличению среднего значения показателя S (S1 AVG), но в области пониженного диапазона коэффициента Джини и отрицательного показателя S (GINI < 30%, S < 0. См. рис. 3 — Area 2) тенденция к изменению среднего значения показателя S (S2 AVG) со временем отсутствовала (рис. 4).
Получается, что повышенное неравенство и избыточная финансилизация на фоне падения/стагнации/отставания производственной составляющей экономики, со временем приводят к дальнейшему ухудшению качества экономического роста, в то время как пониженное неравенство и нормальный (умеренный) баланс финансового и производственного секторов в экономике, со временем не приводят к изменениям в качестве экономического роста. | | |  | Рис.1. Динамика коэффициента B регрессионной модели за 1997–2010 гг.
Расчетная выборка: 28 стран ОЭСР |
Таблица 2
Регрессионные коэффициенты парных регрессий показателя S по коэффициенту Джини (G) за 1997–2010 гг. Расчетная выборка: 28 стран ОЭСР.| Год | Уравнение регрессии | R2 | B | Значимость регрессии |
|---|
| 1997 | S = –16,35 + 0,4*G | 0,164 | 0,396 | 0,033 | | 1998 | S = –17,96 + 0,46*G | 0,201 | 0,461 | 0,017 | | 1999 | S = –17,93 + 0,47*G | 0,210 | 0,474 | 0,014 | | 2000 | S = –19,69 + 0,53*G | 0,222 | 0,534 | 0,011 | | 2001 | S = –21,05 + 0,59*G | 0,258 | 0,587 | 0,006 | | 2002 | S = –19,32 + 0,55*G | 0,220 | 0,548 | 0,012 | | 2003 | S = –19,22 + 0,56*G | 0,230 | 0,560 | 0,010 | | 2004 | S = –20,3 + 0,6*G | 0,214 | 0,600 | 0,013 | | 2005 | S = –21,17 + 0,64*G | 0,221 | 0,642 | 0,012 | | 2006 | S = –24,79 + 0,77*G | 0,275 | 0,771 | 0,004 | | 2007 | S = –27,04 + 0,86*G | 0,291 | 0,864 | 0,003 | | 2008 | S = –26,31 + 0,85*G | 0,336 | 0,853 | 0,001 | | 2009 | S = –19,99 + 0,69*G | 0,254 | 0,692 | 0,006 | | 2010 | S = –23,08 + 0,77*G | 0,292 | 0,774 | 0,003 |
| | |  | | Рис. 2. Взаимосвязь между показателем S и коэффициентом неравенства Джини (G) за 14 лет (1997–2010 гг.). Расчетная выборка: 28 стран ОЭСР. | | |  | | Рис. 3. Area 1 и Area 2: Взаимосвязь между показателем S и коэффициентом неравенства Джини за 14 лет (1997–2010 гг.). Расчетная выборка: 28 стран ОЭСР. | | |  | Рис. 4. Динамика среднего значения показателя S по годам в двух областях:
Area 1 (GINI >= 30%, S > 0): S1 AVG
Area 2 (GINI < 30%, S < 0 ): S2 AVG
Взаимосвязь между показателем S1 AVG и временем (T) (1997–2010 гг.). Регрессия. Расчетная выборка: 28 стран ОЭСР. |
VI. Заключение
Приведенные выше результаты исследования подтверждают выдвинутую ранее гипотезу — существует положительная корреляция между уровнем экономического неравенства и степенью финансиализации на фоне падения/стагнации/отставания производственной составляющей экономики. Причем эта зависимость со временем принимала все более выраженный характер, что отражалось в увеличении коэффициента B (см. приложение: табл. 1 и рис. 1). Другими словами, повышенное неравенство отрицательно воздействует на качество экономического роста.
Следовательно, повышенное неравенство уменьшает полезность экономического роста, а чрезмерное неравенство делает экономический рост не только бесполезным (большинство населения в нем не участвует), но и неустойчивым (повышается риск возникновения системных кризисов). Т.е. при чрезмерном неравенстве, даже если экономический рост существует, то он, в самом лучшем случае, бесполезен для большинства населения. В свою очередь, низкое качество экономического роста замедляет динамику экономического роста.
Кроме того, при повышенном неравенстве инвестиции больше направляются в расширение финансового, а не производственного сектора — важного компонента здорового экономического роста (не последнюю роль в этом может играть политика долгосрочной ультранизкой процентной ставки на фоне ослабленного регулирования). Происходит стимулирование непродуктивной экономической активности (спекулятивных операций, финансового инжиниринга, рентоориентированного поведения и др.) за счет стагнации реального сектора экономики, который формирует не только основной потребительский спрос в экономике, но и продуктивные инновации, необходимые для долгосрочного устойчивого экономического развития.
Как следствие, качество рабочих мест, уровни доходов и сбережений большинства потребителей падают или в лучшем случае находятся в стагнации (за счет сдвига/сокращения постоянных и хорошо оплачиваемых рабочих мест реального сектора в сторону временной занятости с более низким уровнем трудовых доходов), в то время как доходы и сбережения меньшинства, имеющих существенно меньшую долю в потребительских расходах, непропорционально увеличиваются, что в итоге отрицательно сказывается на общем потребительском спросе.
В то же время чрезмерно усиливается влияние верхних доходных групп населения, что подрывает демократические основы общества, ибо богатые начинают использовать законодательство в своих интересах в ущерб интересам большинства. Очевидно, что без веского противовеса такому эффекту ситуация будет ухудшаться. Это находит подтверждение в выводе 3, приведенном выше. Речь идет о своеобразной ловушке, в которую попадает общество, если оно не в состоянии сопротивляться данному феномену. Выход из этой ловушки достаточно очевиден — это не только комплексное национальное и наднациональное регулирование финансового сектора экономики, но и политические решения на «специальные интересы» меньшинства, формирующего, как правило, контрпродуктивные законодательные инициативы. Результаты исследования также дают дополнительное основание для критики современного индикатора ВВП, как показателя «благосостояния для всех». |
| |
|
|
