|
| | | | Проблемы современной экономики, N 1 (65), 2018 | | | | ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РЕГИОНОВ И ОТРАСЛЕВЫХ КОМПЛЕКСОВ | | | Гудкова Е. В.
доцент Института экономических исследований Дальневосточного отделения РАН (г. Хабаровск),
кандидат экономических наук, доцент
| |
| | | | | В статье рассматривается сценарный вариант формирования пространственного отношения взаимодействующих свойств субъектов хозяйствования, отражающих потенциальную возможность для осуществления материальных и информационных связей. Взаимодействующие свойства формализует формат «общей экономической ценности» («shared value») формируемой территориальной связанности субъекта хозяйствования и общества. Показано, что сценарный вариант центра связанности Дальнего Востока России формализуют взаимодействия субъекта, общества на территории роста и формируемого государственно-частного формата взаимодействия | | Ключевые слова: пространственная экономика, государственная промышленная политика, государственные программы, региональная социально-экономическая политика, Дальний Восток России | | УДК 330.35:332.012:332.135:332.122(571.6)(045); ББК 65.59(2Рос) Стр: 135 - 141 |
1. Введение
Сценарный вариант Российско-Японского центра связанности крупного и сложного социального объекта Дальний Восток России, формирует система универсального и программного национального планирования формата инвестиционных проектов, институтов планирования, программ, направленных на решение ключевых проблем. Модель развития страны включает параметры экономической политики, прогноза — сценарный вариант общенациональной пространственной стратегии. Формирует ли Государственная программа Российской Федерации «Социально-экономическое развитие Дальнего Востока и Байкальского региона» общенациональной пространственной стратегии, «как простой суммы стратегий субъектов РФ» П.А. Минакир (2016) [1], сценарный вариант Российско-Японского центра связанности крупного и сложного социального объекта Дальний Восток России?
Тяготение российских концепций интеграции к идее объединения в рамках единой системы является естественным отражением реально наблюдавшегося в течение ряда десятилетий в ХХ веке процесса объединения экономических агентов СССР в едином воспроизводственном процессе (так называемом едином народнохозяйственном комплексе). Международная экономическая интеграция — объективный процесс развития устойчивых экономических связей и разделения труда национальных хозяйств, которые близки по уровню экономического развития [2]. Сценарный вариант технологического взаимодействия Дальнего Востока России [3] обозначен на основании законодательно легализованного Правительством Российской Федерации [4] инструмента Федеральных целевых программ, который относится к классу унимодальных гомогенных систем, где поведение элементов и субсистем определяется поведением всей системы. Поэтому в качестве цели функционирования и развития осуществляется примат глобального (народнохозяйственного) оптимума, в отличие от примата локального оптимума.
Формат взаимодействия обосновывает концепция вложенных пространств, концепция связности в соответствии с классификацией концептуальной модели политико-экономической системы Дальнего Востока России с точки зрения управления мультинодальных гетерогенных систем, унимодальных гомогенных систем. Фрагментарность отраслевого комплекса Дальнего Востока России в Восточной Азии обосновывает модель сжатия социального пространства: Дальний Восток России обеспечивается возрождением государственного регулирования в форме управления структурой территориального хозяйства в рамках теории «полюсов роста» участием Российской Федерации в кооперационных процессах в Восточной Азии и долей в торговом обороте, привлечением инвестиций. Закон о ТОСЭР формирует подход к стратегическому планированию, который ориентирован на комплексное социально-экономическое развитие территории [5]. В основе партнерство с государствами Азиатско-Тихоокеанского региона модели «территория опережающего развития», которая была создана специально для Дальнего Востока России [6]. Формирует ли формат «общей экономической ценности» («shared value») целевой параметр системы универсального и программного национального планирования. Российская Федерация формирует государственно-частное партнерство в рамках инвестиционных проектов Дальнего Востока. Формат сотрудничества Дальнего Востока России обозначен созданием эксклюзивных точечных режимов, как начальной стадии формирования единого институционального поля. Россия фактически формулирует требование согласования режимов взаимовыгодного единого институционального поля, как инструмента масштабного и диверсифицированного сотрудничества. Целевой параметр масштабного и диверсифицированного сотрудничества системы универсального и программного национального планирования формализует трансформация российского пространства, формируемого формата совместного действия механизмов самоорганизации и государственной политики [7], государственно-частное партнерство. Государственно-частное партнерство обеспечивает рост и развитие благодаря территориальным изменениям, которые характеризуются тремя измерениями:
– Увеличение плотности, проявляющееся в росте городов;
– Сокращение расстояний по мере того, как работники и бизнес мигрируют ближе к узлам высокой экономической плотности;
– Снижение степени разобщенности по мере того, как страны повышают проницаемость своих экономических границ и выходят на мировые рынки, чтобы воспользоваться преимуществами масштабного производства и специализации.
Пространство («всегда реальный и потенциальный ресурс жизнедеятельности людей» [8]), формирует формат разрешения проблемных ситуаций, восполнения дефицита, преодоления кризисов угрожающих катастрофой соответствующим сообществам, группам, личностям. Формализует формирование пространства участие государства, в соответствии с пространственным подходом, использование имеющихся в наличии и мобилизуемых ресурсов, как ценности самих мест с их внутренними свойствами, формат интенсивных, экстенсивных способов, методов освоения субъектом, обществом соответствующей территории.
Когнитивные технологии прогнозирования, планирования и проектирования центра связанности формализует концепция когнитивного центра. Территориально-организационная структура [9] характеризуется наличием в ней множества центров принятия решений (на уровне фирмы) и отсутствием единого верховного координатора — управляющего органа высшего уровня. Каждый из этих центров принятия решений исходит из представления о собственном оптимуме, но сумма этих оптимумов не составляет оптимума всей системы в целом. Следовательно, с точки зрения управления она относится к классу мультинодальных гетерогенных систем, в которых элементы и субсистемы управляют системой в большей мере, чем она ими. «Одна из причин неуспеха прогнозирования, планирования и проектирования социальных систем (в том числе крупных и сложных социальных объектов, регионов) состоит в том, что декларируемая прозрачность данных о функционировании, развитии и управлении указанными объектами перевешивается непрозрачностью самих систем прогнозирования, планирования и проектирования (в случае выполнения всех трех функций — систем проектирования будущего)». Новым в концепции когнитивного центра является подход мета-субъектного управления. Подход формирует невозможность превращения субъекта в объект и невозможность построения будущего «за счет подчинения субъектов единой «воле», с одной стороны, и выгоде от субъектности, т.е. самостоятельности в определении собственного поведения субъектами в естественной, т.е. недоопределенной и нелинейно изменяющейся ситуации, с другой стороны». Формализуют формат взаимодействия субъекта, общества на территории роста и развития корпорации — когнитивные технологии проектирования будущего на базе сети когнитивных центров [10].
Сценарный вариант Российско-Японского центра связанности крупного и сложного социального объекта Дальний Восток России, формализует сложность общественных систем, функционирующих как синхронизированное множество экономических агентов, социальных отношений, институциональных форм локализованных в пределах территории формируемого пространственного подхода к системным исследованиям общественных (в частности — экономических) отношений (П.А. Минакир, 2014) [11]. «Россия постоянно выбирала между расширением своей территории и отказом от него, выдвижением на первый план интенсивного переосвоения уже ранее освоенных территорий. Разумеется, перед такого рода альтернативами стояли все страны. Этот выбор в России распространялся на громаднейшие территории» [12]. Формирует ли взаимодействие субъекта, большого общества [13] «большого пространства» снижение степени разобщенности, рост проницаемости экономических границ, выход на мировые рынки формат общенациональной пространственной стратегии, «как простой суммы стратегий субъектов РФ»?
Исследование государственно-частного партнерства в обеспечении роста и развития благодаря территориальным изменениям, формируемого сценарного варианта центра связанности крупного и сложного социального объекта, обеспечено гипотезой — сценарный вариант взаимодействия субъекта, большого общества «большого пространства» формализует формат создания «общей экономической ценности» [14].
2. Создает ли система универсального и программного национального планирования развития Дальнего Востока России «общую экономическую ценность» формируемого сценарного варианта центра связанности? Об институтах, обеспечивающих переход от государственной промышленной политики (направленной на государственные интересы и проблемы) к национальной политике в интересах экономики и общества говорится в работе Б.В. Кузнецова, Ю.В. Симачева [15]. Проведение эффективной горизонтальной политики блокируется плохим взаимодействием с частным бизнесом, глубоким взаимным недоверием между органами государственной власти и предпринимателями, включая иностранных инвесторов. «Новую метацель — цель общественного, в целом, и экономического, в частности, развития» формирует стратегия государственно-частного партнерства в рамках экономического регулирования Дальнего Востока России (П.А. Минакир [16]).
Обеспеченность эффективными институтами частно-государственного партнерства является главным препятствием проведения, как вертикальной политики (по образцу Кореи и Тайваня в послевоенный период), так и горизонтальной промышленной политики, которая предполагает открытый и недискриминационный доступ к государственной поддержке всех участников рынка. Распределение бюджетных субсидий определено методологией планирования, распределения и оценки эффективности использования бюджетных средств, выделяемых на поддержку отрасли.
Система национального планирования представляет собой синтез двух базовых механизмов: универсального и программного планирования. Первое нацелено на ускоренное сбалансированное развитие отраслей и регионов за счет широкомасштабных инвестиционных проектов, оно требует формирования иерархии специализированных институтов планирования. Второе для стимулирования развития использует относительно небольшое число программ, направленных на решение ключевых проблем. Формализация обеспечивается сценарным подходом и предполагает составление той или иной модели развития страны, включающей параметры экономической политики, настройку этой модели по реальным данным, разработку прогноза экзогенных параметров и вариацию переменных. Варианты прогноза вместе с вариантами политики и результатами соответствующих расчетов и обеспечивают сценарный вариант. Механизм координации стратегического планирования обосновывает коммуникационный инструмент стратегического развития — технологическую платформу. Технологическая платформа как элемент стратегии развития инновационной экономики (Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года (утв. распоряжением Правительства РФ от 8 декабря 2011 г. N 2227-р)) формализует связанность экономического пространства. Концепция вложенных пространств заключается в синтезе иерархически соподчиненных эффектов глобального, национального, регионального и локального пространства, позволяет обосновать технологическую связанность Дальнего Востока России. Концепция связности, предложенная центром APEC Policy Support Unit (APEC PSU) в части нелинейного взаимодействия сети, позволяет обозначить координацию сотрудничества на основе эффекта групп факторов нелинейной связности (упрощение процедур торговли, логистики, исполнения контрактов) [17].
Действующая концепция транснационального ресурсного транзита, основная идея которой — развитие магистральной транспортной и энергетической инфраструктуры для национального сырьевого экспорта, выделена в соответствии с классификацией концептуальной модели политико-экономической системы Дальнего Востока России. В качестве критерия классификации используется соотношение «цель — ресурсное обеспечение», обозначившее смену концепции освоения и развития Дальнего Востока каждые 10–20 лет. Корпоративный экспортный сегмент [18] формирует «инвестиционная накачка» в транзитную и добывающую инфраструктуру. «Вертикальная промышленная политика», «горизонтальная промышленная политика» формируются государством, которое обосновывает приоритеты стратегических целей в области экономики и технологии (Б.В. Кузнецов, Ю.В. Симачев, 2014; П.А. Минакир, 2014). Сценарный вариант интеграции (технологическая платформа) Дальнего Востока России в основные технологические зоны — обосновывает концепция вложенных пространств, концепция связности в соответствии с классификацией концептуальной модели политико-экономической системы Дальнего Востока России с точки зрения управления мультимодальных гетерогенных систем, унинодальных гомогенных систем (А.П. Горкин, 2007, 2012). Фрагментарность отраслевого комплекса Дальнего Востока России в Восточной Азии обосновывает модель сжатия социального пространства: Дальний Восток России обеспечивается возрождением государственного регулирования в форме управления структурой территориального хозяйства в рамках теории «полюсов роста», участием Российской Федерации в кооперационных процессах в Восточной Азии, долей в торговом обороте, привлечением инвестиций.
Формируют государственно-частное партнерство системы универсального и программного национального планирования [19] в соответствии с пространственным подходом («пространственной парадигмой») [20]. Пространственную структуру формирует специфическая форма связей — материальных и информационных. Их можно назвать связями пространственного отношения [21].
Итак, система универсального и программного национального планирования развития Дальнего Востока России в формате «общей экономической ценности» способствует увеличению объема финансовых ресурсов корпоративных экспортных проектов транзитной и добывающей инфраструктуры и отражает потенциальную возможность для осуществления материальных и информационных связей в создании сценарного варианта Российско-Японского центра связанности.
3. Формализация метацели — цели общественного, в целом, и экономического, в частности, развития взаимодействия субъекта, большого общества «большого пространства» в формате «общей экономической ценности» сценарного варианта центра связанности. Взаимодействие субъекта и общества соответствующей территории («большого пространства») формирует подход, направляющий «внимание не столько на исторически сложившиеся структуры или функции общественного организма, сколько на способности общества преодолевать энтропийные процессы, преграждать путь дезорганизации, поддерживать социальное творчество на уровне, соответствующем социальным опасностям, угрожающим его бытию. Данный подход особо необходим для нашего общества, многие десятилетия находившегося в чрезвычайной ситуации, постоянно приближаясь к границам необратимого сползания к катастрофе» [22]. Формирует рост и развитие экономики «рыночной и глобально ориентированной» формат наращивания конкурентоспособности в глобальном смысле. Тем не менее, «в полный рост перед российской экономикой встал вопрос о «новом двухколейном пути»: существовать в глобальном мире на основе идеологии «чучхе»« [23]. Условия существования большого общества в России, способы, методы освоения субъектом, обществом соответствующей территории, формирует целевой параметр цифровой трансформации, интерактивность формирования рынка. Доминирует модель на основе цифровой платформы, которая перестраивает формат индустрии в формат сетевого рынка.
В эпоху глобализации [24] организация экономического пространства (внутреннего и внешнего) служит одним из важнейших средств повышения конкурентоспособности страны. Экономическую структуру формализует оптимальное соотношение между технологически и коммерчески обоснованными объемами инвестиций, между производством и емкостью рынка, а также способность обеспечить необходимый объем НИОКР, разработку новых продуктов и технологий, позволяющую организовать производственный процесс и сбыт в соответствии с глобальными критериями эффективности. Известно, что экономическая деятельность осуществляется в определенном пространстве, и таковое в социально-экономической географии определяется характером и масштабом территориального разделения труда [25].
Исследуется ли данное направление в обоснованности «инвестиционной накачки» в транзитную и добывающую инфраструктуру корпоративного экспортного сегмента региона? Увеличение объема финансовых ресурсов, связанное с развитием корпоративных экспортных проектов, безусловно, будет сильным положительным внешним шоком для макроэкономической динамики в регионе. Однако, проблему развития региона это все равно не решит, так как инвестиционный шок окажет сравнительно кратковременное воздействие на динамику, что подтверждается и опытом реализации предшествовавших программ регионального развития.
Региональное развитие означает формирование: -инфраструктуры доступа к коммунальным благам и общественным фондам; -транспортной инфраструктуры, обеспечивающей мобильность граждан; -условий и механизмов генерации доходов в рамках регионального бизнес-сообщества; -комфортной бизнес-среды; -режима открытой экономики в регионах концентрированной экономической деятельности [26].
В условиях модернизации производства и ориентации на «зеленую» экономику индикаторы эко-интенсивности и энергопродуктивности, наряду с относительными показателями экологической нагрузки, являются важными характеристиками взаимодействия социо-эколого-экономической системы региона [27]. Формируется ли эко-интенсивность хозяйственной деятельности с учетом подхода создания «общей экономической ценности» [28] («shared value»)? Создание социальной и бизнес ценности, «общей экономической ценности», в месте локализации предприятия транснациональной корпорации (TNC) обеспечено такими факторами, как — социальные цели, потребность, измерение, инновационная структура и сотрудничество. Действительно, создание социальной и бизнес ценности усиливают друг друга. Создание «общей экономической ценности» — способ достижения финансового успеха, который также дает социальные выгоды обществу — стратегический императив корпорации. Подход с точки зрения «общей экономической ценности» (M. Porter, M. Kramer) формализует успех компании с учетом социального прогресса территории. В рамках создания «общей экономической ценности» компании не игнорируют истощение природных ресурсов, а также благосостояние и тяжелое экономическое положение общин территории. В соответствии с этим подходом, TNC осуществляет бизнес-план, который обеспечивает большое общество «большого пространства» в глобальном процессе сетевых взаимодействий глобальной экономической системы. Таким образом, формализация метацели формирует «общую экономическую ценность» целевого параметра государственно-частного партнерства сценарного варианта Российско-японского центра связанности крупного и сложного социального объекта Дальний Восток России.
4. Заключение
Взаимодействие субъекта и общества соответствующей территории «большого пространства» формализует размер страны [29] в единстве и связности, линейной концепции социально-исторических перемен [30], эсхатологической [31] интерпретации социально-исторического процесса. Формат единства и связности Российской Федерации формализует: «огосударствление пространства; конструирование мест, регионов, этносов, а не саморазвитие; непрерывная смена статусов практически всех мест; бесконечное изменение роли прежних мест; рентно-ресурсная ориентация экономики; моноцентризм и высочайшая централизация страны в целом, ее институциональных частей (регионов); чрезвычайно высокая роль внешних и внутренних границ» [32]. Формирует ли формат единства и связности линейной концепции социально-исторических перемен «долгий путь России от капитализма к социализму» [33]? Особенности пространства страны, ее пространственные атрибуты определяют «формулировки, которые были бы непротиворечивы и эффективны, если дистанцироваться от прошлого, а не предлагали бы «повторить» его» [34] в формате социальной эволюции.
Новые возможности определяются трансформацией социально-экономической модели развития («автаркия» или «открытый рынок»). Государственно-частное партнерство в формировании «общей экономической ценности» долгосрочного экономического роста национальной траектории экономического развития формирует «аномально высокую долю государственных доходов и расходов в ВВП, высокую долю государственных сбережений и инвестиций в ВВП, высокие показатели ресурсоемкости ВВП» [35]. Вовлечение в глобальную экономическую систему имеет двоякий эффект: оно может, как накладывать на государства периферии ограничения в плане экономического роста, так и создавать возможности для перемещения в так называемый «центр» миропорядка. Все зависит от внешнеполитического поведения государства (выбора в сторону «автаркии» или «открытого рынка») и наличия внутриполитических материальных и идеологических ресурсов, которые могут быть мобилизованы за короткий период времени [36].
Функциональный подход выделения города мира (World Cities) определяет геоэкономическая власть в мировой системе (Peter Hall, Llewelyn-Davies) [37]. Объектом мир-системного подхода является не государство, не рынок и не гражданское общество «одной, отдельно взятой страны», а мир в целом, мир как система — «мир-система» [38]. Мир-экономика (Weltwirtschaft) — по-немецки можно также сказать «ein Welt fur sich» — мир для себя. Мир-экономика может быть определен с помощью трех признаков [39]:
A. занимает определенное географическое пространство, имеются объясняющие его границы, которые, хотя и довольно медленно, варьируются;
B. мир-экономика всегда имеет полюс, центр, представленный господствующим городом, в прошлом городом-государством, ныне — столицей, экономической столицей (в США — Нью-Йорк, а не Вашингтон);
C. любой мир-экономика состоит из ряда концентрически расположенных зон. Срединную зону образует область, расположенная вокруг центра. Далее, вокруг срединной зоны располагаются промежуточные зоны. И, наконец, следует весьма обширная периферия, которая в разделении труда, характеризующем мир-экономику, оказывается не участницей, а подчиненной и зависимой территорией.
Формируют ли аномалии развития формат интернационализации государственного режима России, которая в разделении труда, характеризующем мир-экономику, оказывается не участницей, а подчиненной и зависимой территорией? Интернационализация государственного режима обозначена целевым параметром интеграции Дальнего Востока России Государственной программы Российской Федерации «Социально-экономическое развитие Дальнего Востока и Байкальского региона», Федерального закона «О территориях опережающего социально-экономического развития в Российской Федерации». Обеспечивается ли повышение степени влияния международных процессов на внутриполитическую ситуацию через снижение экономических барьеров и выход на международные рынки, проникновение зарубежного капитала, инвестиций и технологий на основании модели «территория опережающего развития», которая была создана специально для Дальнего Востока России? Модель «территория опережающего развития» обосновывает целевой параметр интеграции в соответствии с концепцией связности — следование эффективности групп факторов нелинейной связности — упрощение процедур торговли, логистика.
В этих целях, государственно-частное партнерство определено в качестве формата интеграции: -координация сотрудничества в рамках модели «территория опережающего развития» на основе эффективности групп факторов нелинейной связности; -упрощение процедур торговли, логистика, в соответствии с курсом Правительства Российской Федерации в Восточной Азии.
Особенности пространства страны формирует ли формат автономии, разрыва, отключения («dйconnexion» («de-linking»)) от Центра капиталистической мир-системы (США—Евросоюз—Япония) [40] в соответствии с мир-системным подходом реализации стратегии государственно-частного партнерства в формировании «догоняющего» развития большого общества России? Экспортного «вассала» формирует увеличение объема финансовых ресурсов, связанное с развитием корпоративных экспортных проектов транзитной и добывающей инфраструктуры, формата «общей экономической ценности» государственно-частного проектного финансирования взаимодействия субъекта, большого общества «большого пространства». Определяет размер формат целостности, связности и единства системы. «Размер (в отличие от величины) — мера единого связного образования, целостности, системы и зависит не столько от числа фрагментов территории, сколько от ее связности и единства» [41].
Итак, «большое пространство — это не пространство большой топографии, а пространство многих разных частей, несводимых друг к другу. Если пространство просматривается из одной точки, то пространство, либо небольшое, либо оптика никуда не годится» [42]. Государственно-частный формат формирования сценарного варианта Российско-японского центра связанности крупного и сложного социального объекта Дальний Восток России формализует выращивание эффективных экономических институтов, использование имеющихся в наличии и мобилизуемых ресурсов как ценности самих мест с их внутренними свойствами. Невозможно раскрывать специфические особенности географии промышленности в рыночных условиях без учета внутрифирменных связей между предприятиями, исходя только из территориально-производственной структуры. Именно поэтому традиционные модели и теории региональной экономики (гравитационные модели, теория центральных мест, теория полюсов роста и т.п.) не в состоянии удовлетворительно и с достаточной полнотой объяснить картину размещения промышленности (А.П. Горкин, 2012).
С учетом этого, государственно-частный формат формирования сценарного варианта Российско-японского центра связанности крупного и сложного социального объекта Дальний Восток России рассматривается, главным образом, через призму абсолютного конкурентного преимущества, в части следующих отличительных черт международного разделения труда [43].
Во-первых, это территориальная самоорганизация общества в теории сложности, теории эволюции систем, платформенного подхода в части крупного технологического макроэкономического сдвига (В.А. Шупер, 2001, 2014; Дж. Сорос, 1996; У.Б. Артур, 2015; Д. Коландер, 2009).
Во-вторых, это интерактивность, как определитель полноценности полученного знания в соответствии с теорией национальных инновационных систем (П.А. Минакир, 2014; Д. Фоули, 2012; К. Фримен; B. Lundvall).
В-третьих, это модель социальной организации общества, определяемая связанностью, либо изолированностью рациональных и нерациональных элементов государственного устройства неоинституциональной теории концептуального подхода к интерпретации социально-экономической истории человечества (Б.А. Ерзнкян, 2013; Трейвиш; А.В. Курасов, 2009; А.П. Горкин, 2012; Б.В. Кузнецов, Ю.В. Симачев, 2014; D.C. North, J.J. Wallis, B.R.Weingast, 2009; J. Urry; J.V. Beaverstock, R.G. Smith, P.J. Taylor, 1999; S. Hymer, 1972; S. Sassen, 1991; Ф. Бродель; И. Валлерстайн, 2009).
В-четвертых, это когнитивные технологии прогнозирования, планирования и проектирования (технологии проектирования будущего) центра связанности концепции когнитивного центра (В.Н. Княгинин; С.Б. Переслегин, 2005; Г.Г. Малинецкий [и др.]., 2010, 2014).
В-пятых, это территориальная концентрация (в виде централизации и агломерации) как преимущественное сосредоточение структурных элементов лишь в некоторых районах или центрах рассматриваемой территории (очагах концентрации) в результате закономерного проявления неравномерности и неоднородности территориальной структуры (П.А. Минакир, 2006, 2016; А.Г. Гранберг, 2004; А.П. Горкин, 2012; П.Я. Бакланов, 2015; Л.З. Зевин, 2003; М. Кастельс, 2000; M.E Porter, M.R. Kramer, 2006; M.R. Kramer, M. Pfitzer, 2016).
Государственно-частный формат сценарного варианта Российско-Японского центра связанности крупного и сложного социального объекта Дальний Восток России формализуют взаимодействия субъекта, общества на территории роста и развития корпорации, участия в международном разделении труда в формате абсолютного конкурентного преимущества в следующих основных направлениях.
Во-первых, положение Дальнего Востока России в Восточной Азии. Начиная с 2014 года, экономику РФ определяет стратегический приоритет участия в технологическом обмене со странами Восточной Азии. Государственно-частный формат взаимодействия обеспечивает более высокая эффективность проводимой политики. Политика направлена, прежде всего, на обеспечение транспортно-логистической связи, посредством внедрения Дальнего Востока России в трансграничные сегменты глобальных стоимостных цепочек (Global Value Chains (GVCs)) Азиатского региона, а не западной части России. Для этого формируется экспортная ориентация Дальнего Востока России, а также расширение экономических отношений. Для формирования большей возможности реализации плана развития Дальнего Востока России, приняты меры по укреплению системы его имплементации [44]. Приняты необходимые меры поддержки, включая налоговые уступки и создание территорий опережающего социально-экономического развития, осуществление которых гарантировано федеральными законодательными актами.
Во-вторых, партнерство предполагает расширенное понимание горизонтов экономического сотрудничества в Евразии [45] — от Европы до АТР на основе, так называемой, «евро-тихоокеанской парадигмы». Формируется целевой параметр участия России в экономической кооперации ЕС со стороны Запада и странами Северо-Восточной Азии и АСЕАН со стороны Востока. Этот формат целевого параметра — экономическая интеграция в рамках постсоветского пространства, на основании концепции построения единого рынка от Атлантики до Тихого океана, формализует привлечение научно-технологического и экономического потенциала этих стран в качестве факторов развития Дальнего Востока России. Коммуникационный инструмент Дальнего Востока России обеспечивается беспрецедентным для Российской Федерации набором налоговых и других льготных условий для бизнеса. Коммуникационный инструмент выхода на Дальний Восток России формулируется условиями проекта Министерства экономики, торговли и промышленности Японии (Minister of Economy, Trade and Industry — METI), Исследовательского института Номура (Nomura Research Institute — NRI) от 27 февраля 2015 года — «Россия: проект по оказанию помощи в рамках Японско-Российской работы по стимулированию инвестиций».
В-третьих, собственно экономическое развитие региона Дальний Восток России формируется в рамках стратегий развития экономических агентов, функционирующих и встраивающихся в территориальный социально-экономический комплекс и осуществляющих горизонтальные взаимодействия, формирующие сетевую структуру региональной экономической жизни.
В-четвертых, государственно-частный формат сценарного варианта Российско-Японского центра связанности крупного и сложного социального объекта Дальний Восток России адекватен эффективности взаимодействия элиты, стоящей за государственной властью и элиты, достигшей успеха в хозяйственной сфере формализованного ареала [46], формату ценности мест с их внутренними свойствами, формируемого соперничества национальной пространственной стратегии. Экономическое соперничество создает формат взимаемых государством различных «искажающих» (distortionary) налогов [47], снижающих эффективность системного подхода национальной пространственной стратегии «как простой суммы стратегий субъектов РФ».
Итак, сценарный вариант центра связанности Дальнего Востока России формализуют взаимодействие субъекта, общества на территории роста и развития корпорации, формируемого государственно-частного формата взаимодействия. |
| |
|
|
