|
| | | | Проблемы современной экономики, N 1 (69), 2019 | | | | ОБЗОРЫ КОНФЕРЕНЦИЙ | | | Рязанов В. Т.
заведующий кафедрой экономической теории экономического факультета
Санкт-Петербургского государственного университета,
доктор экономически наук, профессор
Дроздов О. А.
доцент кафедры экономической теории Санкт-Петербургского государственного университета,
кандидат экономических наук
Дубянский А. Н.
заведующий кафедрой истории экономики и экономической мысли экономического факультета
Санкт-Петербургского государственного университета,
доктор экономических наук, профессор
Грдзелишвили Н. Ш.
директор Института регионального развития и стратегического управления (Тбилиси, Грузия),
доктор экономики, профессор
Голубев К. И.
профессор Белорусского государственного экономического университета (г. Минск),
главный редактор журнала «Ойкономос»,
доктор экономических наук, кандидат богословия
Лукин С. В.
заведующий кафедрой международного менеджмента экономического факультета
Белорусского государственного университета (Минск, Беларусь),
доктор экономических наук, профессор
Лемещенко П. С.
заведующий кафедрой теоретической и институциональной экономики
Белорусского государственного университета (г. Минск),
доктор экономических наук, профессор
Протасов А. Ю.
доцент кафедры экономической теории экономического факультета
Санкт-Петербургского государственного университета,
кандидат экономических наук
Цецхладзе М. З.
ассоц. профессор, руководитель департамента экономики
Батумского государственного университета имени Шота Руставели (Грузия),
кандидат экономических наук
| |
| | |
| | | В январе 2019 г. в Минске состоялась III международная конференция «Социум и христианство». Традиционно особое внимание на ней было уделено современным проблемам и вызовам социально-экономического развития. Докладчики подчеркнули важность рассмотрения различных аспектов эволюции общества и необходимость институционального анализа экономического развития | | Ключевые слова: экономический рост, деньги, христианство, ценность, полезность, финансы, доверие, роботизация | | УДК 330.13; ББК 87.7 Стр: 237 - 240 |
26 января 2019 г. в Минске состоялась Международная научно-практическая конференция «Социум и христианство», в которой приняли участие ученые из Беларуси, России и Грузии. Организаторами конференции выступили Минская духовная академия, экономический факультет Белорусского государственного университета (кафедра международного менеджмента и кафедра теоретической и институциональной экономики), Европейская исследовательская ассоциация «Oikonomos», Институт теологии Белорусского государственного университета, Общественное благотворительное объединение «Центр поддержки семьи и материнства «Матуля». В работе конференции приняли участие преподаватели и студенты ряда учебных заведений Беларуси, России и Грузии, обсудившие современное экономическое положение, христианское понимание социального рыночного хозяйства, права, культуры, образования, социального служения.
Рязанов В.Т. в докладе «Экономический рост на современном этапе: институциональные и социальные ограничения» отметил, что экономический рост и его возможности в значительной мере определяются институциональным окружением, в котором находится экономика любой страны, также как и действием социальных факторов, которые могут способствовать или препятствовать экономическому развитию. Собственно вопрос, который в настоящее время привлекает повышенное внимание экономистов, связан с тем, насколько возникшие проблемы в экономике выступают временной характеристикой непростого выхода из тяжелого кризиса ведущих стран мира, или это уже долгосрочное их состояние, чреватое принципиальными сдвигами в мировом хозяйстве, предполагающими институциональные изменения в самом устройстве современной модели рыночной экономики. Во всяком случае, теоретическая позиция, в соответствии с которой нынешний неустойчивый рост трактуется как «новая нормальность» в центральной части мирового хозяйства, не является беспочвенной. Проблема (не)устойчивости роста при всей ее нынешней актуализации имеет давние и глубокие традиции исследования в экономической науке. По существу, речь идет о циклической природе капиталистической системы хозяйства и возможностях ее воспроизводства. Примененные антикризисные меры способствовали не столько излечению возникшей «болезни», сколько обернулись ее фактическим обострением, имея в виду, в частности, возросшую задолженность государств и проблему с дефицитом госбюджета, которым сопутствовали сохраняющийся застой в сфере производства, высокий уровень структурной безработицы и т.д. Все эти остающиеся нерешенными проблемы предопределяют высокую неопределенность и риски в хозяйственной сфере развитых стран. Более того, проводимая антикризисная политика завела их в ситуацию ликвидной ловушки, при которой установление ставки рефинансирования, близкой к нулю, и ее рекордно длительный срок действия не обеспечили надежного запуска экономического роста. Наличие такого рода негативных факторов в центральной части мирового капиталистического хозяйства усилено нарастающими масштабами социального неравенства, что приводит к стагнации спроса и ограничивает возможности экономического роста даже при наличии существенного экономического потенциала новой технологической революции.
Дроздов О.А. в своем выступлении, озаглавленном «Социальная политика в России: концептуальные императивы и результаты», подчеркнул, что в основании социальной политики в России лежат концептуальные императивы, рассогласованные, как с достижениями современной экономической науки и практики, так и с социальной концепцией Русской Православной Церкви. Среди этих императивов, в первую очередь, — отождествление достойной жизни (качества жизни) и материального благосостояния. Поэтому лица, ответственные за разработку и реализацию социальной политики, полагают, что, сохраняя в неприкосновенности социально-экономический тип общественного устройства и реализовав совокупность национальных проектов, возможно усовершенствовать структуру экономики страны. Последнее обеспечит условия для устойчивого экономического роста и (в соответствии с «принципом просачивания») более высокий по сравнению со стартовыми условиями уровень качества жизни населения. Теоретическим фундаментом социальной политики является и индивидуалистическая теория человеческого капитала, согласно которой инвестиции в этот капитал являются решающим инструментом перераспределения доходов («великим уравнителем» доходов). Указанные идеологические основы отторгают принципы РПЦ, в соответствии с которыми следует заботиться о духовном совершенствовании людей, о том, чтобы каждый человек имел достаточно средств для достойного существования, и о справедливом распределении продуктов труда, «при котором богатый поддерживает бедного, здоровый — больного, трудоспособный — престарелого». Именно неоклассические догмы, реализуемые в России, привели к тому, что за последние 4 года уровень жизни в стране (реальные доходы населения страны) снизился на 11%. В 2017 году эти доходы снизились на 1,7% ВВП. 19,3 млн человек (т.е. 13,2% населения России) имеют доход ниже прожиточного минимума. Социальная политика в современной России по своей природе не способна обеспечить существенное повышение качества жизни широких слоев населения, так как устойчиво воспроизводит высокий уровень нищеты и углубляет неравенство доходов. В частности, по официальным данным в I полугодии 2010 г. в России 13,6% от общей численности населения, т.е. каждый седьмой житель страны, имели денежный доход ниже величины прожиточного минимума. И в I полугодии 2018 г. 13,6% от общей численности населения РФ (т.е. около 20 млн человек!) имели денежный доход ниже величины прожиточного минимума.
Дубянский А.Н. в своем докладе «Парадоксы цифровой экономики» обратил внимание на то, что начиная с 2008 г. в экономиках большинства развитых стран стала проявляться любопытная тенденция, расходящаяся с общемировым трендом, а именно отказ от наличных денег и переход к безналичным, электронным платежам. В условиях современной цифровой экономики отказ от наличных денег считался закономерным явлением. Однако, с 2008 г. рост доли наличных денег в ВВП становится общемировой тенденцией для США, стран ЕС, Швейцарии и Японии. Данный факт никак не вписывается в общую тенденцию отказа от наличных денег. Это притом, что некоторые экономисты уже «празднуют» близкую смерть наличных денег и повсеместный переход к отрицательным процентным ставкам. В России отмеченная выше тенденция пока ещё слабо выражена, но начиная с 2015 г. медленно стала повышаться доля наличности в денежном обращении, после нескольких лет снижения этого показателя. Внятного и однозначного объяснения этого нестандартного тренда в структуре денежного обращения экономисты пока не могут дать, высказывая ряд предположений, почему это происходит. Одно из объяснений «возрождения» интереса к наличности состоит в том, что в результате экономического кризиса и банкротства банков население большинства стран стало всё чаще использовать наличные деньги, т.к. их гарантом выступает ЦБ. Другим объяснением, может быть большая открытость безналичных платежей для различных посредников, в том числе и для государства в лице налоговой службы. При проведении платежа посредством банковской карты, сразу становится понятно, сколько потрачено денежных средств, где, на какие цели, с какой регулярностью. Другими словами резко сужается поле личного, частного пространства. В этой связи отмеченная тенденция выглядит вполне закономерным явлением для бизнеса (в первую очередь мелкого и среднего) и граждан, стремящихся уйти от тотального контроля, чтобы снизить свою налоговую нагрузку или обезопасить себя от неожиданных претензий со стороны банков. Например, от неожиданных списаний по судебным постановлениям или блокировки счетов частных лиц, которые показались банку подозрительными. Исходя из выше отмеченных тенденций в денежном обращении, можно заключить, что процесс становления цифровой экономики выглядит не таким быстрым и однозначным как представлялось.
В докладе Нодара Грдзелишвили и Гиви Макалатиa «Электронное управление государственными финансами и бюджетная политика Грузии» речь шла о путях развития электронного управления государственными финансами. В период экономической трансформации в Грузии существенно улучшился процесс бюджетирования, повысилась прозрачность процесса, были внедрены программный бюджет, электронное бюджетирование (eBudget), Единый счет электронного казначейства (eTreasure), электронные государственные закупки (тендеры), электронная система управления государственным долгом и инвестиционными проектами (eDMS), более эффективными стали таможенная и налоговая системы. С 2015 года бюджет всех бюджетных организаций был полностью включен в Электронную систему планирования и казначейства. По индексу развития электронного правительства Грузия занимает 60-е место в мире. Из постсоветских стран лучших, по сравнению с Грузией, результатов достигли Беларусь, Россия и Казахстан. Согласно отчету Международного бюджетного партнерства (IBP), в «Индексе открытого бюджета» 2017 года Грузия занимает пятое место в мировом рейтинге среди 115 государств. Попадание в пятерку лучших является большим успехом. Примечательно, что Грузию опережает лишь одна страна, являющаяся членом Евросоюза (Швеция), а страны СНГ значительно отстают. Несмотря на это, валовой внутренний продукт Грузии на душу населения в среднем в 5 раз отстает от показателей стран-членов Евросоюза, а из стран СНГ Грузию опережают 5 стран (Беларусь, Россия, Казахстан, Туркменистан, Азербайджан). В текущем периоде вызовом остается низкий уровень национального производства, соответственно, вместе с эффективным управлением государственными финансами, необходимо целевое планирование бюджета. С этой точки зрения, необходимо финансирование со стороны государства исследований для обнаружения экспортного потенциала и осуществление инвестиций в образование. Электронное управление государственными финансами значительно сокращает транзакционные затраты и повышает эффективность администрирования.
Иерей Константин Голубев в докладе «Библейский подход к сущности трудовой деятельности» подчеркнул, что в самом начале Книги Бытия творческое делание Бога по созданию мира представлено в форме «работы», выполненной за шесть дней (Быт 2.2). Человек сотворен по образу и подобию Самого Бога (Быт.1:27, 28). Назначение человека — господствовать над землей, то есть над видимой частью мира, в котором живет человек. Книга Бытия говорит, что Господь Бог взял человека и «поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его» (Быт. 2:15). При этом человек сам по себе ничего не может принести в мир или вынести из него (1 Тим. 6: 6), но все получил от Бога. Выполнение задачи по обладанию землею осуществляется в работе и распространяется на владение результатами и орудиями труда. Человек призван к труду. Способность к творческой трудовой деятельности является одним из принципиальных отличий человека от животных, которые нацелены на выживание. Средства производства являются результатом человеческого труда поколений, несут на себе его печать. Труд, безусловно, связан с проблемой собственности, ибо именно через труд можно прийти к обладанию природными богатствами и заставить их служить людям. Творческая трудовая деятельность является добродетелью, ибо благодаря труду человек преобразует земную природу, и одновременно реализует себя самого как человека. В этом смысле и сам труд есть благо, хотя и не просто благо для наслаждения; но его особенность в том, что оно дает возможность реализации достоинства человека, его человеческой природы. Однако, следует учитывать и то, что труд может быть обращен против человека.
В докладе «Идеи о земной ценности экономических благ: от Библии до мэйнстрима экономической теории» С.В. Лукин отметил, что в Библии нет пространных рассуждений о природе земной ценности материальных благ, но в некоторых фрагментах можно найти важные идеи по этому поводу. Первый фрагмент, на который хотелось бы обратить внимание — это сделка, заключенная между Иаковом и Исавом (Быт 25:29–34). В этом эпизоде содержится идея субъективной ценности, которая стала доминирующей в теории ценности через более чем тридцать веков после появления книги Бытия. Домашний юноша Иаков занимался приготовлением пищи. Исав, его брат, вернулся с поля усталый и очень голодный. Он просит Иакова дать ему поесть. Иаков, воспользовавшись этим, предложил старшему брату продать принадлежащее Исаву право своего первородства, за приготовленную чечевичную кашу и хлеб. Маржинальная ценность каши для голодного Исава оказалась выше маржинальной ценности права своего первородства: «Вот, я умираю: что мне в том первородстве?» (Быт 25:32). Важно здесь то, что обмен совершался, как будто эти два блага относились к роду материальных, экономических благ. Участники сделки оценили обмениваемые блага на основе маржинальной полезности, т.е. субъективной ценности. В святоотеческих толкованиях этого фрагмента содержится важная мысль о том, что субъективная ценность зависит от нравственного состояния субъекта. Самоконтроль и умеренность позволяют потребителю осуществить более рациональный выбор, выражаясь терминами современной науки, увеличить общую полезность. Идея субъективной ценности напрямую вытекает из свободы выбора человека, одной из самых фундаментальных идей христианства. Христианские авторы донесли эту идею до XIX столетия, в котором она благодаря Герману Генриху Госсену и маржиналистам трех школ стала базовой идеей теории ценности мэйнстрима экономической науки. Герман Генрих Госсен не ссылается в своей возвращенной из забвения Джевонсом и Вальрасом книге на каких–либо предшественников. Однако, поскольку он вырос в католической семье, нет сомнения в том, что он был знаком с Библией, по косвенным сведениям изучал труды выдающихся экономистов XVIII — начала XIX веков, и, возможно, был знаком с идеями схоластов.
Лемещенко П.С. представил доклад «Доверие как базовое отношение социально-экономического развития», в котором подчеркнул, что доверие — это понятие, отражающее вероятность свершения события экономическим агентом в определенных условиях. Доверие представляет собой степень ожидания благоприятного исхода достижения осознанных или интуитивных целей потенциально незащищенных взаимодействий с другими агентами или органами. Как говорил Н.М. Карамзин, именно вера производит теснейшую связь между гражданами, а чтя одного Бога и служа ему, люди единообразно сближаются сердцем и духом. Совместная деятельность людей, их история формирует образцы мышления, типы поведения, установки, поступки, восприятие мира и, таким образом, ориентирует на ответ можно ли людям доверять. По сути, цивилизации, определенные модели хозяйствования распадаются или же формируются новые в зависимости от того, насколько люди не доверяют/доверяют этим явлениям и процессам — настоящим и будущим. Экономическая теория прямо или косвенно, но все же свои концепции, доктрины или модели постулирует на доверии. Например, «Богатству народов» А. Смита предшествовала напряженная идейно-философская работа не только названного выше автора, но его современников относительно того, а нравственно ли быть богатым, а что такое богатство и кто его создатель и при каких условиях, а почему и на каких принципах осуществляется обмен и т.д. Сам автор посвятил немало лет преподаванию этики на тот период и написал замечательный трактат «Теория нравственных чувств». В неявном виде Смит как бы уже за скобками вводит эти этические принципы в свой экономический трактат. И, кстати, нельзя понять по существу экономическую работу, ее дух, не поняв основ и принципов этики А. Смита. Он пишет, что человек справедливый и правдивый желает вовсе не богатства, он дорожит больше всего доверием, которое он внушает к себе. Дж.С. Милль, объясняя причины кризиса, указывает на сокращения кредита, что является результатам падения доверия к ссудополучателям, а тех уже дальше по цепочке, включая доверие к деньгам. Поэтому он делает вывод, что средство преодоления кризиса — восстановление доверия в обществе и к конкретным, говоря современным языком, институтам. В работах других авторов в том или ином ракурсе также звучит мотив доверия, имеющий значение для определенной степени социальной и экономической эффективности. Дж. Стиглиц в своих последних работах также прямо говорит, что рыночная экономика работает во многом благодаря доверию, поскольку реальные (не финансовые спекулянты) инвесторы не предполагают обмана.
Категория «доверие» стала основой интенсивно разрабатывающегося довольно сложного отношения «социальный капитал». Установлено, что чем выше уровень социального капитала, тем меньше трансакционные издержки и тем выше отдача от используемых в обществе ресурсов. Учитывая, что доверие бывает персонализированное межличностное, обобщенное межличностное (доверие к «людям вообще»), институциональное доверие (к институтам и социальным группам, классам, сетевое доверие, межфирменное доверие, внутрикорпоративное) и т.д., то, влияя на социальный капитал, последний определяет содержание и качество жизни, что стало уже предметом где-то нового направления в науке — политэкономии счастья. Таким образом, доверие и социальный капитал, выступают самостоятельной растущей ценностью и не только в так называемых постиндустриальных странах. Они все чаще рассматриваются необходимой предпосылкой и в свою очередь результатом социально-экономического развития. Ведь экономический рост бывает без развития, а его приросты, распределяясь несправедливо, создают угрозы для серьезных конфликтов.
Протасов А.Ю. выступил с докладом «Проблемы и перспективы развития социального рыночного хозяйства в условиях роботизации технологических процессов». Он отметил, что одним из символов современного развития мировой экономики в последние десятилетия стал набирающий темпы и расширяющийся в пространстве процесс глобальной роботизации производственно-технологических систем, которые непосредственным образом оказывают влияние на социально-экономическое развитие как отдельных стран, так и всего мира. Ускорение процессов роботизации обусловлено особенностями циклической динамики научно-технического прогресса и во многом связано сегодня с переходом современной мир-системы к новому глобальному циклу накопления капитала с вероятным центром в Китае. Современная роботизация является логическим звеном в исторической цепи последовательно сменяющих друг друга достижений технического прогресса, в которых реализовывались и совершенствовались трудосберегающие технологии. Однако, если раньше на протяжении веков развитие трудосберегающих технологий приводило к отмиранию одних профессий и появлению других, а также сопровождалось облегчением человеческого труда, делая его все более интеллектуально ёмким и обеспечивая его ведущую роль в системе общественного воспроизводства, то с началом проникновения в производственные процессы самообучающихся роботов на основе искусственного интеллекта ведущая роль человеческого труда оказывается под большим вопросом, поскольку в роботизированных производствах человек практически становится ненужным. Дальнейшее неизбежное ускорение развития робототехники и ее широкое внедрение в производственные процессы кардинально изменит сложившуюся ныне систему социально-экономических отношений и заставляет оценить этот процесс не с позиций технико-экономических эффектов, а с позиций оценки возможных социальных последствий (прежде всего занятости населения).
Исследователи отмечают, что одним из возможных сценариев социальных последствий такой роботизации может стать ситуация, при которой лишь очень малая часть трудоспособного населения будет занята производительным трудом, а остальная в большей или меньшей степени будет обеспечена необходимыми потребительскими товарами путем их перераспределения, при этом в социальной структуре общества может сформироваться четыре страты — немногочисленные властная элита, технологическая элита, обслуживающая рабочая сила и большинство иждивенцы. При оценке социальных последствий развития роботизации в фокусе внимания исследователей оказываются три базовые модели хозяйства: модель, аналогичная обществу античного периода; марксистская модель коммунистического общества; различные вариации модели антиутопий.
Первая модель хозяйственного устройства античного типа предполагает некий образ императорского Рима, который считался городом-рантье, в котором помимо верхнего социального слоя землевладельцев, чиновников и откупщиков, существовал многочисленный слой безработных рядовых граждан, физическое существование которых обеспечивалось путем ежемесячной раздачи хлеба. В настоящее время в некоторых развитых странах проводится или проводился эксперимент по реализации социального механизма перераспределения доходов через внедрение механизма Безусловного Базового Дохода — ББД (Финляндия, Канада). Вместе с тем, введение ББД сопряжено с целым рядом отрицательных последствий в современном устройстве социальной рыночной экономики.
Вторая модель, как аналог сформулированной К. Марксом концепции коммунистического общества, может быть представлена только как мыслительная конструкция устройства общества, в которой по замыслу должен реализоваться принцип «...каждый по способностям, каждому по потребностям». Такой принцип может быть реализован при следующих условиях: отсутствие противоположности умственного и физического труда; труд является первой потребностью человека (при этом вопрос о каком труде идет речь, когда человек полностью может быть высвобожден из производственного процесса, остается недостаточно проясненным); уровень развития производительных сил способен обеспечить полное удовлетворение потребностей человека.
Третья модель общественного устройства в образе антиутопий нашла свои проявления в уродливых формах устранения ненужных («лишних») людей. Очевидно, что такая модель является крайне нежелательным вариантом трансформации социально-рыночного хозяйства.
Последствия роботизации для социально-рыночной экономики являются противоречивыми. С одной стороны, повсеместное внедрение роботов и высвобождение человека из процесса производства в сочетании с гарантированным оптимальным уровнем дохода (потребления) даст возможность ему заняться творческими видами труда, соответствующими его интересам и потребностям. С другой стороны, существует ряд негативных последствий. Среди них можно выделить демотивацию людей к труду вообще. В этой связи показательным является отказ граждан Швейцарии от введения ББД в процессе голосования. Другим опасным негативным последствием может быть закрепление сформировавшегося в последнее десятилетие тренда на углубление неравенства и нарушения социальной справедливости, когда большинство граждан может попасть в число бедных неработающих нахлебников и оказаться в зависимости от немногочисленной богатой элиты, контролирующей роботизированное производство и сконцентрированной на своих узкокорыстных интересах.
В докладе М.З. Цецхладзе и З.А. Сурманидзе «Христианское осмысление концепции свободного рынка» отмечается, что согласно концепции свободной рыночной экономики, рынком эффективнее всего управляет «невидимая рука». Теория «невидимой руки рынка» была сформулирована, основываясь на экономической доктрине Адама Смита. Из литературных источников, существовавших до А. Смита, и из трудов самого А. Смита явствует, что в метафоре «невидимая рука» чаще всего подразумевается Бог, который правит миром. Если мы сравним христианское понимание свободы с идеей «невидимой руки» рынка, мы можем заключить, что концепция А. Смита о «невидимой руке» рынка основана именно на христианском понимании свободы. Христианский богослов и философ блаж. Августин различает два вида свободы: «Libertas Minor» и „Libertas Major“. Малая свобода подразумевает свободу выбора между добром и злом. Божья любовь к человеку настолько велика, что какое-либо принуждение и насилие к человеческой воле исключены. Спасение и обожествление человека достигается путем согласия и содействия воли человеческой и Божественной воли.
А. Смит в своих трудах несколько раз использует метафору «невидимой руки». Впервые она использует в труде «История астрономии»: «невидимая рука» римского божества Юпитера направляла и поддерживала порядок в мире, согласовывала друг с другом частные и общественные интересы. Затем эта метафора упоминается в труде «Теория моральных чувств», где А. Смит показывает, как стремление людей к богатству увеличивает производительность труда. В труде «Исследование природы и причин богатств народов», А. Смит лишь однажды упомянул «невидимую руку», но весь труд посвящен обоснованию концепции свободного рынка. | |
|
