Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 3 (75), 2020
ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. МАКРОЭКОНОМИКА
Кульков В. М.
профессор кафедры политической экономии экономического факультета
Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова,
доктор экономических наук


Новое дыхание национальной экономики
В статье обосновывается вывод о том, что национальная экономика в наше время приобретает новое дыхание. Показывается, что данный процесс инициируется совокупностью новых вызовов, с которыми сталкивается современная социально-экономическая жизнь. Среди них — как внешние, так и внутренние факторы, вызывающие кризис сложившейся модели глобализации и заставляющие острее относиться к обеспечению национального экономического развития, к роли национального государства в экономике. Внимание привлекается к ключевой практической задаче обновления экономической системы России и теоретическому обоснованию национальной экономической системы на базе национально ориентированного подхода
Ключевые слова: национальная экономика, экономическая система, новые вызовы, национально ориентированный подход
УДК 330.101; ББК 65.01   Стр: 51 - 55

Новые вызовы и национальная экономика
Современный период мирового экономического развития характеризуется целым рядом новых процессов, получивших красноречивое обозначение «новых вызовов». Это и современные технологические тренды (среди них особо выделяется цифровизация), и турбулентность экономической динамики, и кризис мирохозяйственных отношений, а также кризис самой глобализации (по крайней мере, ее сложившейся за последние десятилетия модели). Ко всему этому добавилась масштабная коронавирусная пандемия (COVID-19), охватившая своими щупальцами почти все страны, включая ведущие экономики. Такова «новая реальность», овладевшая миром.
Мы еще вернемся к содержанию и последствиям указанных процессов. Но прежде обратим внимание (а это и есть главное назначение данной статьи) на роль и место национальной экономики в современном мире, проходящем серьезные испытания. Что происходит с ней в этом бушующем мире? Обретет ли она «второе дыхание» в реальной жизни или окончательно будет погребена под натиском глобальных процессов и турбулентности? Есть ли основания для возрастания внимания к ней в экономической теории и в целом в экономической науке? Каковы истоки наметившихся подвижек в этой области и в чем могут состоять эти подвижки? Поразмышляем над этими вопросами.
Констатируем вначале все более проявляющийся процесс изменения роли национального аспекта в современном мире. Если предшествующий многолетний период мирового развития сопровождался усилением экономической интернационализации и интеграции стран вплоть до процессов глобализации, масштабно развернувшихся в конце прошлого–начале текущего веков (исключением стали «парады национальных суверенитетов» в результате формирования множества новых независимых государств во 2-й половине ХХ века), то последние годы показывают явно наметившийся поворот. Усилилось внимание к национальным аспектам развития и функционирования экономик, к роли национальных интересов и национальной безопасности, к вопросам обеспечения суверенитета. Повысился и интерес к проблемам теоретической идентификации национальной экономики, к во многом забытому научному наследию исторической школы, «национальной системы политической экономии» Ф.Листа [1], на протяжении почти двух веков нещадно критикуемых представителями универсалистских парадигм (причем и либерального, и марксистского толка, и других направлений). Вроде бы уже наметившиеся похороны национальной экономики, национальной научной парадигмы и самого национального государства оказались явно поспешными. Прямо-таки напрашивается: «Жив курилка!».
Важно понимать, что указанный процесс не является чисто субъективным действием со стороны определенных политиков и, тем более, каких-то маргинальных сил. Он имеет свои объективные основания. Обратим на них внимание.
Важнейшее из них связано с неравномерностью экономического развития разных стран в условиях рыночного хозяйства. Известный в свое время политэкономический постулат о неравномерности развития подвергся забвению под натиском объединительных, интеграционных и, наконец, глобальных процессов, захлестнувших весь мир, втягивающих разные страны в «единую мировую цивилизацию» и увенчанных учебно-научным мейнстримом универсального характера в экономической теории. Сложившаяся либеральная модель глобализации, изначально и долгое время служившая интересам базирующихся в США крупнейших транснациональных корпораций, подмявших под себя мировые цепочки создания стоимости, на определенном этапе стала испытывать затруднения. Они выразились в укреплении экономических позиций других игроков (прежде всего, Китая), сумевших успешно вписаться в данную модель глобализации и занять весомые позиции в качестве эффективных звеньев мировых цепочек. Предпринятая американским президентом Д.Трампом попытка изменить указанные тенденции, усилить американские акценты и интересы, ослабить позиции конкурентов стала реакцией на сложившееся в мировой экономике положение дел. Можно согласиться с тем, что «стратегия США исходит из необходимости препятствовать всей силой своего финансово-правового потенциала развитию ключевых отраслей в странах, которые квалифицируются как противники. Иными словами, государства, чьи геополитические интересы расходятся с интересами Вашингтона, исключаются из глобальных цепочек поставок. Трамп, по существу, приступил к реализации доктрины геополитически ограниченного суверенитета, сутью которой является отрицание прав независимых государств на обладание геополитическими интересами и предпочтениями, несогласованными с интересами Соединенных Штатов» [2].
Как результат этих сдвигов — расстройство мирохозяйственных отношений, укрепление национального эгоизма (применительно к американской, а затем и к другим экономикам), выразившееся в росте протекционизма, использовании санкций, развязывании торговых войн, отказе от ранее намеченных торговых объединений и т.п. Как продолжение этой линии — отход от господствовавшего акцента на финансово-торговой сфере в пользу производственного подхода, сопряженного с контролем над производственными цепочками. Последний более тесно связан с национальным воспроизводством, с национальными экономическими интересами (хотя и эгоистическими в американском исполнении) в отличие от космополитического по своей сути финансово-торгового подхода и его бенефициаров. Таким образом, соотношение двух указанных подходов можно интерпретировать и как соотношение национального и космополитического (наднационального) аспектов в экономике. Будет интересно наблюдать в ближайшее время, как в предвыборной президентской борьбе в США будут сталкиваться два указанных подхода, какой из них возьмет верх и как это скажется на перспективах американской и мировой экономик и на модели глобализации.
Но усиление внимания к национальному аспекту применительно к другим экономикам — это не только обратная сторона изменения американского подхода, оно вызвано и позитивным стремлением многих государств реализовать свою национальную стратегию развития, связывая ее с укреплением своего экономического суверенитета, подорванного в результате сложившейся модели глобализации, ущемлявшей интересы многих стран. В конечном счете, причина коренится в неравномерности развития, которая меняет позиции мировых игроков, изменяет отношение к глобализации (или к ее сложившейся модели) и приводит к сдвигам в соотношении национального и глобального. Нынешний сдвиг характеризуется усилением национального акцента.
Его усиление выражается и в потребности укрепления роли государства в национальной экономике. Сложившаяся модель глобализации базировалась на либеральных основах, предполагала снижающуюся роль национального государства в экономике с большим уклоном в пользу либо рыночного саморегулирования, либо регулирования со стороны транснациональных структур и международных органов, во многом отражающих доминирование крупных игроков.
Важная причина состоит и в том, что процессы глобализации выразились в навязывании определенных характеристик (в том числе социокультурных, экономических) в качестве универсальных для всех стран. Игнорирование страновых особенностей часто подрывало важные национальные конкурентные преимущества, а усиливавшаяся бюрократизация принимаемых решений (в частности, в рамках Европейского союза) сопровождалась недостаточным учетом социальных особенностей стран. Усилились признаки «холодного общества», в котором нет должной социальной солидарности и учета потребностей разных социальных слоев; национальное же государство предстает в этом сравнении выразителем более «теплого общества», в котором можно легче дойти до каждого человека и общественных групп, учесть социально-исторические особенности общественной жизни, роль исторического наследия и т.п. Данный фактор тоже сыграл свою роль в усилении национальной ориентации, в расширении общественной поддержки тех политических сил (по крайней мере, в Европе), которые придают большее значение вопросам национальной идентификации.
Еще один фактор связан с современными технологическими трендами — прежде всего, с процессом цифровизации. Казалось бы, такие технологические изменения вызывают универсальные последствия, проходя «катком» по национальным границам и сокрушая страновые барьеры. Но можно видеть, по крайней мере, два повода для национального оппонирования указанному выводу. Первый из них связан с использованием страновых возможностей технологического рывка, усилением конкурентоспособности национальной экономики, поиском эффективной национальной модели цифровизации экономических процессов, а также (в качестве другой стороны) с укреплением национальной технологической безопасности, недопущением закрепления хронически зависимого положения и снижения возможностей национального контроля при формировании глобальных цифровых экономических цепочек доминирующими мировыми игроками. Второй повод связан с возросшей опасностью цифровых манипуляций, с опасениями возможного превращения людей в «придаток цифры» вплоть до всемирного цифрового тоталитаризма в образе небезызвестного «Большого брата» или пресловутого «мирового правительства». Проблема контроля за цифрой выдвигается на важное место и во многом будет определять предстоящую повестку дня. Национальное государство видится как существенный барьер для всемирных цифровых поползновений — конечно, при условии развития гражданского общества и социального контроля внутри определенной страны.
В этом же направлении действуют и процессы, охватившие в этом году почти весь мир, которые связаны с распространением пандемии нового коронавируса, борьбой с ним и его возможными «новыми волнами». Это не частная медицинская проблема и по своему масштабу распространения, и по шоковым последствиям для экономической и социальной жизни. Никто не дает гарантий того, что не случится повторения этого события или новой версии вируса (не исключая, как многие считают, и рукотворного влияния на его происхождение), также как и появления возможных техногенных катастроф или крупных террористических актов. Пандемию коронавируса можно смело считать расплатой за глобализацию. И уже в ходе распространения пандемии, казалось бы, наиболее эффективным путем противодействия указанной угрозе являются скоординированные усилия разных стран, роль международных организаций. Но такой подход вызывает растущие подозрения людей и общественных групп в возможности манипулирования этими угрозами (резко выросшими в условиях цифровизации) вплоть до тоталитарных форм посредством «чипизации» населения. Вследствие этого национальные механизмы начинают пользоваться большим доверием (хотя и они нуждаются в общественной проверке). К тому же степень эффективности борьбы с распространившейся пандемией показала свою тесную связь с политикой национальных правительств, с необходимостью учета пространственных, социокультурных и других особенностей разных стран, с выбором национальной модели борьбы с масштабной болезнью. На этом фоне достаточно красноречив пример Европейского союза, оказавшегося неспособным координировать борьбу с коронавирусом и оказывать поддержку проблемным странам. Не до того и США, проявляющим беспомощность в этой борьбе и подрывающим тем самым образ мирового лидера.
Все более востребованной выглядит потребность в усилении роли государства в национальных экономиках — в данном случае в сфере здравоохранения, как и в целом в ряде других сфер. Оказалось, что действенные рычаги противодействия возникающим угрозам (как медицинским, так и социальным, экономическим) во многом находятся в руках именно национальных правительств.
Все указанные выше факторы (вызовы) стали причиной усиления национального аспекта относительно универсального, общемирового, глобального формата. Этим может воспользоваться и Россия, для которой национальная повестка становится все более востребованной и по внутренним причинам.
При этом нельзя утверждать, что навсегда «закатилась звезда» глобализации, а национальноеувлечение станет господствующим и выразится в построении архаичного «города за стеной». У глобализации есть объективные основания, и отрицать их нельзя. Скорее, речь должна идти о коррекции соотношения глобального и национального, а именно о такой модели мирового развития и мирохозяйственных отношений, которая, в отличие от уходящей модели глобализации, будет придавать большее значение национальным особенностям и национальным интересам и в этом смысле будет более сбалансированной и справедливой.В определенной степени этот вопрос отсылает нас к дискуссии начала ХХ века об «ультраимпериализме» относительно того, состоится ли он и какие противоречия ему будут мешать. Схожие противоречия (прежде всего, между национальным и глобальным) продолжают действовать и ныне.
Небезынтересна позиция на этот счет западных глобалистов — в частности, известного американского деятеля Г.Киссинджера, озабоченного «восстановлением национальных границ и растущим скептицизмом насчет идеалов глобализма» и предлагающим «сохранить либеральные принципы мировых основ ... поствирусного мирового порядка». Предлагается формирование «программы глобального видения и сотрудничества», по сути, не расходящейся с прежней конструкцией миропорядка во главе с США, что представляет собой,согласимся, «новую глобалистскую антиутопию» [3]. Адекватный ответ должен быть другим, учитывающим новые реалии и потребности, выраженные в поиске новой модели глобализации, которая исходит из другого видения соотношения национального и глобального.
Следует обратить внимание и на то, что, говоря о национальном аспекте, нужно иметь в виду не только отдельные страны, но и крепкие интеграционные группировки, обладающие высокой степенью однородности. К ним можно отнести Евразийский экономический союз (ЕАЭС), однородность которого коренится в общих исторических истоках, богатом совместном наследии, тесных хозяйственных и культурных связях. Новые вызовы, о которых речь шла выше, должны стать катализатором укрепления интеграции на постсоветском пространстве, повышения ее конкурентоспособности в мировой экономике, усиления защиты как общих интересов ЕАЭС, так и интересов входящих в него отдельных государств. Это может найти свое отражение в совместных производственных цепочках создания стоимости, в транспортно-экономическом использовании обширного пространства, в разработке механизмов совместного реагирования на возникающие шоки (в частности, пандемию и ее возможного расширения и повторения) и т.п.

Внутренние импульсы национальной экономики
Актуализация национальной повестки в России обусловлена не только внешними вызовами, но и внутренними причинами. Выделим главные из них.
Во-первых, страна нуждается во всесторонней модернизации — прежде всего, технологической, структурной, воспроизводственной. Это должно выражаться в технологическом обновлении производства в соответствии с передовыми требованиями; в структурной перестройке отечественной экономики, в ее диверсификации в пользу обрабатывающих отраслей и высокотехнологичных секторов; в укреплении инновационного типа воспроизводства, новом качестве человеческого потенциала. Россия должна сформировать на этой основе качественно новую материально-техническую базу, обеспечивающую высокую конкурентоспособность национального хозяйства, устойчивый и качественный экономический рост, обеспечивающий подлинное развитие экономики страны. Все отрасли и сферы хозяйственной жизни (включая финансово-кредитную сферу) должны быть нацелены на решение задач развития. Таким образом, перед Россией стоит задача существенно поднять материально-технический и воспроизводственный уровень национальной экономики.
Во-вторых, страна должна обеспечить свой экономический суверенитет и национальную экономическую безопасность — особенно в условиях геополитического обострения в мире, сохранения и расширения экономических и прочих санкций по отношению к России, неприкрытого давления на нашу страну. Не исключен новый виток давления, затрагивающий все более чувствительные точки российской экономики. В таких условиях экономика страны должна сочетать степень своей открытости с необходимой самодостаточностью, экономическим суверенитетом и реализацией долгосрочных национальных интересов.
Указанные причины известны. Главное в данном случае состоит в том, что обе из них вызывают импульсы усиления внимания к национальной экономике, к потребностям ее функционирования и развития, к реальным практическим шагам по их реализации. Речь идет о жизненно важных вопросах, имеющих судьбоносное значение для страны. Эти вопросы еще не решены, решаются во многом непоследовательно, но находятся в актуальной повестке. Наиболее же обобщенная характеристика национального аспекта раскрывается в следующем пункте.
В-третьих, Россия нуждается в обновлении экономической системы, а точнее говоря, в формировании адекватной национальной экономической системы. Новая экономическая система должна опираться на более твердые основания, быть конкурентоспособной и перспективной. Такую систему еще предстоит создать. И это несмотря на то, что в последние десятилетия был произведен ряд изменений в сторону более системного облика российской экономики, выразившихся в усилении роли стратегических программ, национальных проектов, социальных приоритетови т.п. Реально оценивая сложившееся в России состояние, можно, скорее, говорить о наличии «квазисистемы», которая, несмотря на формальные признаки целостности, является, во-первых, неразвитой, несформировавшейся, а, во-вторых, опирающейся на деформированные основания, причем постоянно воспроизводимые. Такая квазисистема, будучи укоренена, не имеет перспектив, а, следовательно, должна быть преодолена. А для этого необходимы коренные изменения, прежде всего, в способах координации экономической деятельности и социального присвоения, в воспроизводственных процессах, которые относятся к ключевым характеристикам национальной экономической системы.
Оценивая под этим углом зрения реально сложившееся положение в российской экономике, можно отметить, что системные действия часто заменяются режимом «ручного управления», а во многих важных вопросах имеется явный дисбаланс действий. Примерами последнего служит противоречивость шагов, проявляющихся:в проведении»новой волны» приватизации и альтернативных действий, идущих, напротив, в русле «госкапитализма»; в соотношении декларативной нацеленности на развитие отечественной экономики и фактического приоритета финансовой макростабилизации; в признании важности социальной консолидации общества и одновременном допущении чрезмерной социальной дифференциации; в соотношении новых технологических трендов и их разнообразных (не до конца ясных) последствий, а также современных социально-экономических процессов в целом и зависимости от предшествующего развития (так называемой «колеи», включая и советскую «колею») и т.п. Ответы на эти и подобные им вопросы, выводящие, в конечном счете, на системный облик экономики России, до сих пор не были прояснены и обоснованы должным образом. Все это свидетельствует как о нечеткости самого восприятия российской экономической системы, так и о фрагментарности и недостаточной продуманности предпринимаемых на этой основе практических действий.
В России должна сложиться своя национальная экономическая система, и ее выстраивание требует, чтобы данная задача стала теоретическим и практическим приоритетом.
Остановимся теперь на некоторых принципиальных свойствах национальной системы как таковой, чтобы лучше понять, о чем идет речь.
В обобщенном виде национальная экономическая система может быть позиционирована как «система экономических отношений в единстве с присущими стране экономическими и неэкономическими, внутренними и внешними факторами, отражающая воздействие всех этих факторов на экономику страны, обеспечивающую ее устойчивое функционирование и развитие, поддержание жизнедеятельности и расширенного воспроизводства на национальной территории и реализующую стоящие перед страной долгосрочные цели развития и национальные интересы» [4, 22].
В таком определении национальная система экономики базируется на следующих объективных условиях: это, во-первых, уровень и характер национальных производительных сил (экономических факторов); во-вторых, присущие стране особенные неэкономические факторы (цивилизационный, природно-климатический, географический, геополитический и др.); в-третьих, долгосрочные, жизненно необходимые цели национального развития (для России — это модернизация экономики и других сфер жизни, «сбережение народа», подлинный суверенитет, обеспечение территориальной целостности и т.п.). Национальная экономика предстает в таком выражении как объективная целостная реальность, требующая соответствующего системно-научного формата.
В этом проявляется принципиальное отличие национальной экономической системы от универсальной (стандартной) системы. Можно сказать, что она, в отличие от последней, «нашпигована» национальным своеобразием, проявляющимся в указанных выше параметрах. В целом национальная система выглядит как более широкая, развернутая и сложная относительно универсальной системы. Она по своему формату является смешанной системой, в которой смешанность вызывается не только многообразием и переплетением различных «силовых линий» современных мировых процессов, но и реально имеющимся разнообразием условий в определенной стране. В данном случае еще раз стоит обратить внимание на уникальность российского экономического и неэкономического ландшафта, продуцирующего смешанный характер национальной экономики.
Сопоставив национальную систему с универсальной системой, соотнесем ее теперь и с национальной экономической моделью. Несмотря на близость этих понятий, не следует ставить между ними знак равенства. Во-первых, национальная система делает акцент на целостном, системном характере экономике, доводя его, в конечном счете, до выработки системной экономической стратегии и политики; национальная же модель больше акцентирует внимание на страновой спецификации универсальных характеристик — причем как применительно к экономике в целом, так и в отношении локальных сегментов экономики (например, национальные модели фондового рынка, предпринимательства, социального обеспечения и т.д.). Во-вторых, если национальная модель специфицирует известный (стандартный) набор экономических характеристик, то национальная система способна включать в себя и уникальные (присущие только данной стране и ее экономике) характеристики — иначе говоря, вбирать не только национально-особенное, но и национально-уникальное. Для понимания российской экономической системы это крайне важный аспект в силу наличия в стране многих черт, не укладывающихся в рамки простой модификации экономических отношений. Наконец, на базе одной экономической системы могут существовать, сменяя друг друга, разные модели, отличающиеся определенными акцентами, но не коренными свойствами (на конкретном уровне такие изменения обычно именуются «экономической реформой»).
Если теперь перейти от общих свойств чертнациональной экономической системы к российской системе, то можно было бы зафиксировать следующие наиболее выпуклые характеристики последней:
– более значимая роль государства (включая стратегическое управление и планирование) по сравнению со «стандартными» рыночными экономиками;
– разнообразие форм собственности при важной роли государственной формы собственности (особенно в стратегически значимых отраслях);
– высокий уровень социальной ориентации экономики и консолидации общества;
– активный учет социально-духовных аспектов в экономической жизни, включая традиционные для российской цивилизации ценности, а также стимулы креативной деятельности;
– неоиндустриальная экономика, дополняемая передовой сферой воспроизводства и реализации человеческого потенциала;
– инновационно-ориентированная, диверсифицированная экономика при растущем влиянии высокотехнологичного сектора производства;
– экономика, оптимально сочетающая степень своей открытости с суверенностью развития [5, 58].
Автору приходилось уже высказываться по поводу конкретных черт российской экономической системы. Главное же в данном случае — обратить внимание на необходимость ее формирования как на приоритет, что особо подчеркивает возросшую роль национальной экономики как теоретического, так и практического предмета работы. Другими словами, приоритетом в этих условиях становится национальная повестка.
Таким образом, можно говорить о внутренних и внешних импульсах ренессанса национальной экономики. У такого ее возрождения, как было показано, есть объективные основания.
Оценим теперь этот процесс с точки зрения экономической теории, формировавшейся в период новейшей российской истории.

Научный аспект национальной экономики
1990-е годы характеризовались стремлением тотального вхождения России в «мировую цивилизацию», копирования западных образцов экономической и социальной жизни, неучета национальных особенностей и интересов. Ни о каком национальном векторе в этих условиях говорить не приходится. Экономическая теория и наука превращались в ретранслятор западных теорий и учебников. При этом, однако, следует отметить, что в то же время в отечественной научно-учебной среде под видом «теории переходной экономики» (или «теории трансформационных процессов») началась активизация усилий по постановке вопроса и разработке «российской экономической модели», что было очень важным делом для формирования национального взгляда на экономические процессы в России и отправной точкой последующих усилий по формированию облика российской экономической системы.
Эти усилия стали набирать обороты с конца 90-х годов, когда кризис 1998 г. подвел жирную черту под уходящим десятилетием. Усилилось внимание к национальному аспекту экономики и национальным интересам страны, в теории стал формироваться национально-ориентированный подход, учебники по экономике и экономической теории стали в большей степени отражать национальную специфику, появились учебники, курсы и кафедры национальной экономики. Однако общая ситуация была и остается противоречивой: в экономической политике она по-прежнему ассоциируется с доминированием либерально-монетаристского подхода, а в экономическом образовании — западного мейнстрима. Строго говоря, ни в практике, ни в теории (несмотря на подвижки последнего периода), еще не сформировалась в качестве господствующей линия на формирование российской экономической системы в том понимании, как она была описана выше. Подлинного переосмысления еще не произошло.
Переосмысление должно коснуться и самой экономической теории, сильно ушедшей в сторону универсалистского подхода к объяснению экономических явлений и процессов. Необходимо усилить внимание к национально ориентированному подходу, к национально-особенным и национально-уникальным явлениям в российской экономике.
Заслуживают поддержки попытки инкорпорировать национальный аспект в рамках поиска интегральной научной парадигмы — в частности, в русле современного неомарксистского синтеза [6]. Сам по себе интегральный настрой адекватен задаче научного отражения национальной экономической системы и может быть реализован как в рамках собственно экономической теории, так и в более широкой системе координат. Это соответствует смешанному характеру национальной экономики, на что уже обращалось внимание выше. Вполне закономерно, что теоретическая парадигма, адекватно отражающая национальную систему, тоже приобретает интегральный (смешанный) характер, выражающийся в сочетании и переплетении разных научных направлений. Так, политэкономический анализ способствовал бы лучшему пониманию социально-экономического строя страны; институциональный анализ дал бы возможность более адекватно отразить национальные особенности институциональной среды; макро- и микроанализ в их сформировавшемся виде позволили бы выявить специфику функциональных связей на соответствующих уровнях экономики; конкретно-экономический (отраслевой, управленческий и т.п.) анализ показал бы особенности экономики на ее наиболее зримом («поверхностном») уровне. В итоге сложился бы интегральный облик системы национальной экономики. При этом национальная система не должна довольствоваться только фиксацией национальной специфики функционирования экономики, а имманентно включать в себя и экономическое развитие, сопряженное с жизненно необходимыми национальными целями.
По-прежнему важную роль играют учебники по национальной экономике (см. [7]). Такие учебники дают начальную общую картину отечественного хозяйства, вводят студентов в экономику России. Далее, национальный анализ должен быть углублен в рамкахотдельных направлений: к ним, в частности, можно отнести, кроме бесценного наследия В.Т.Рязанова, также «философию хозяйства» [8], «евразийскую политическую экономию» [9] и еще ряд смежных линий неортодоксального теоретического характера. Наконец, эта конструкция венчается интегральным обликом национальной экономики. Все это взятое вместе очерчивает контуры формирования национальной экономической системы. Из этого способно возникнуть то, что может быть названо «теорией национальной экономики», которая не должна при этом восприниматься как попытка сузить пространство экономической теории, но которая (признавая общее предметное поле этой теории) фиксирует внимание на особом национальном аспекте экономической жизни, выступаяпри этом адекватной научной базой экономической системы России, а на ее основе — и системной экономической политики.
Продолжая тему научных основ отражения национальной специфики, следует обратить внимание на современный китайский опыт. В 2016 г. в Пекине при Китайской академии общественных наук создан Центр инноваций современной марксистской политэкономии с китайской спецификой, в формировании которого участвовали семь академических институтов и задачей которого является научное обоснование построения новой («социалистической рыночной») экономической системы на основе органичного сочетания достаточно полярных понятий — социализма и рыночной экономики. Намечено открыть до 100 национальных аналитических центров, усилия которых будут направлены на продолжение поиска китайского национального пути развития и обогащение его теоретической базы, имея в виду и усилия по адаптации иностранных учений к специфическим условиям Китая [10].
Такие научные центры важно развивать и поддерживать и в современной России: базирующиеся на национально ориентированном подходе, они предметно обосновывали бы формат и содержание национальной экономической системы страны, формировали бы общенациональную стратегию развития России с учетом новых вызовов.
Обобщая проведенный в данной статье анализ, можно, на наш взгляд, сделать вывод о том, что совокупность описанных выше внутренних и внешних вызовов обусловливают усиление национального ракурса экономики, хотя у последнего имеется и более долгая история. На этом основании можно говорить о новом или втором дыхании национальной экономики. При этом речь идет о ней и как о реальности, и как о предмете теоретического исследования.


Литература
1. Лист Ф. Национальная система политической экономии. — М.: Европа, 2005. — 382 с.
2. Ремчуков К. Доктрина геополитически ограниченного суверенитета и отказ от основ глобализации // Независимая газета. — 2020. — 31 мая.
3. Пушков А. Каким будет мир после пандемии? // Московский комсомолец. — 12 апр. 2020.
4. Кульков В.М., Теняков И.М., Чирков М.А. Экономическая система России. — М.: Теис, 2019. — 240 с.
5. Кульков В.М. Российская экономическая модель: этапы и новые вызовы // Философия хозяйства. — 2018. — № 5. — С.55–66.
6. Рязанов В.Т. Современная политическая экономия: перспективы неомарксистского синтеза. — СПб: Алетейя, 2019. — 436 с.
7. Национальная экономика: учебник / Под ред. П.В.Савченко. — 5-е изд. — М.: Инфра-М, 2018. — 806 с.
8. Осипов Ю.М. Курс философии хозяйства. — М.: Экономистъ, 2005. — 320 с.
9. Евразийская политическая экономия: учебник / Под ред. И.А. Максимцева, Д.Ю. Миропольского, Л.С. Тарасевича. — СПб: Изд-во СПбГЭУ, 2016. — 684 с.
10. Комиссина И. Китай взял курс на создание «мозговых центров» со своей спецификой. URL: http: //www.riss.ru/analytics

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия