Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 1 (77), 2021
ФИНАНСОВО-КРЕДИТНАЯ СИСТЕМА. БЮДЖЕТНОЕ, ВАЛЮТНОЕ И КРЕДИТНОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ЭКОНОМИКИ, ИНВЕСТИЦИОННЫЕ РЕСУРСЫ
Чирихин С. Н.
доцент кафедры экономической теории
Сибирского института управления — филиала Российской академии
народного хозяйства и государственной службы
при Президенте Российской Федерации (г. Новосибирск),
кандидат экономических наук


Об основных проблемах повышения инвестиционной привлекательности экономики России
В статье проводится анализ причин низкой инвестиционной привлекательности экономики России, среди которых, прежде всего, выделяются жесткая налоговая и кредитно-денежная политика, высокая степень изменчивости действующей нормативной базы, избыточная регуляторная нагрузка на деятельность коммерческих организаций, низкое качество работы судебной системы. В целях повышения инвестиционной привлекательности в рамках осуществления государственной инвестиционной политики обосновываются меры, направленные на ослабление действия указанных факторов
Ключевые слова: инвестиционная политика, инвестиционный климат, налоговая политика, денежно-кредитная политика
УДК 338.242; ББК 65.050   Стр: 109 - 114

Главной задачей проведения экономической политики государства является экономический рост [1]. Особую роль в его обеспечении играют инвестиции, создающие основу для увеличения объемов производства в стране и, соответственно, подъема благосостояния населения и решения социальных задач. Ключевым условием, способствующим активизации инвестиционной деятельности субъектов экономики, является инвестиционная привлекательность [2]. Под инвестиционной привлекательностью определенной территории будет пониматься совокупность тех признаков, которые определяют возможный приток капитала на данную территорию, а также субъективная оценка инвестиционной активности деятельности частных инвесторов [3].
В настоящее время в деле улучшения инвестиционной привлекательности России существуют весьма серьезные проблемы. Например, Всемирный экономический форум (ВЭФ) при составлении своего рейтинга конкурентоспособности анализируемых стран постоянно указывает на перманентное низкое качество российского инвестиционного климата [4], на что в 2019 году в первую очередь повлияли громкие дела, возбужденные в отношении известных российских бизнесменов. Ранее в 2013 году Россия резко улучшила свои позиции в данном рейтинге (переместилась с 64 на 53 место), и уже тогда его авторами в качестве слабых мест инвестиционной привлекательности страны назывались неразвитость рыночных институтов, низкая эффективность деятельности судебной системы, высокий уровень коррупции государственных органов, фаворитизм получения государственной поддержки. Оценка состояния решения данных проблем не изменилась и по сей день. Обращает на себя внимание, что в отличие от большинства рейтингов (например, рейтинга Всемирного банка), рейтинг ВЭФ в существенной степени опирается на получаемое путем опросов и анкетирования мнение непосредственных участников инвестиционной деятельности, а не на аналитические оценки норм и процедур. Таким образом, принимаются во внимание не только и не столько декларируемые принципы проведения инвестиционной политики, а первым делом их воплощение в экономической реальности.
Риски введения новых санкций и невысокие темпы экономического роста предопределили противоречивую и нестабильную динамику прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в Россию: например, в 2017 году их объем составил 28,6 млрд долл., в 2018 году — 8,8 млрд долл., в 2019 году — 31,8 млрд долл. По этим же причинам страна испытывает хронический отток капитала: по данным ЦБ РФ в 2018 году его величина составила 63,3 млрд долл., что выше значения за предыдущий год в 2,5 раза. В 2019 году ситуация несколько выровнялась, отток уменьшился до 26,7 млрд долл. На 2020 год прогнозируется вывод средств за рубеж в объеме 53 млрд долл., в 2021 году — 35 млрд долл. [5].
Отмеченная тенденция возникла в самые первые годы проведения рыночных реформ в России и сохраняет свое действие, проявляя себя с различной интенсивностью. Министр Евразийской экономической комиссии С. Глазьев определяет суммарную величину потерь российской экономики в 1 трлн долл. Аналитики Bloomberg дают несколько меньшую оценку — 750 млрд долл. Наиболее радикальный взгляд на данный процесс у профессора МГИМО В. Катасоновой — по ее мнению только за последние 10 лет из России выведено 3 трлн долл. Однако все аналитики сходятся в одном — Россия несет огромные финансовые потери, и в ближайшей перспективе их величина будет только расти.
Низкую инвестиционную привлекательность российской экономики подчеркивают показатели количества IPO на российском фондовом рынке — в 2018 и 2019 годах их просто не было.
Вместе с тем, нехватка средств для осуществления капитальных вложений в России проявляется весьма интенсивно [6]. Стране крайне необходим капитал для повышения производительности труда (которая весьма существенно отстает от мировых стандартов), активизации инновационной деятельности предприятий (без чего невозможно развитие современной экономики и создание адекватной базы для повышения ее конкурентоспособности), увеличения загруженности производственных мощностей (без чего невозможен промышленный рост). Так, согласно результатам исследований, проведенных ОЭСР, в Российской Федерации производительность труда в целом двукратно ниже по сравнению со странами ЕС, по уровню инновационной активности российская экономика уступает развитым странам в 5 раз [7], недозагрузка производственных мощностей предприятий отраслей обрабатывающей промышленности составляет 36%, в отраслях добычи полезных ископаемых — 28%. Для решения данных задач необходимо значительное расширение вложений в основной капитал на уровне всей национальной экономики — целевым минимальным значением является уровень 27% ВВП (в то время как в настоящее время этот уровень составляет 21,4% ВВП) [8]. Общая соответствующая ежегодная потребность в дополнительных средствах составляет более 5,2 трлн руб.
Основными причинами низкой инвестиционной привлекательности России принято чаще всего называть геополитические риски в связи с крымскими событиями и возможное введение новых международных санкций [9]. Без сомнения, данные факторы оказали весьма значимое влияние на ухудшение инвестиционного климата России, это отрицать невозможно. Однако в России существует ряд обстоятельств чисто внутреннего характера, обусловленных в чистом виде только особенностями инвестиционного климата страны, которые весьма существенно ослабляют инвестиционную активность [10]. И вовсе не очевидно, что они имеют меньшее значение, чем отмеченные выше санкционные риски России. Однако, в отличие от данных рисков, эти обстоятельства можно весьма успешно изменить за счет повышения эффективности государственной инвестиционной политики, то есть в полной мере они находятся в контуре возможностей государственного управления российской экономикой. Например, исследовательский центр RAND Corporation (США) в качестве основной причины низкой инвестиционной привлекательности российской экономики называет, прежде всего, проводимую правительством жесткую денежную и налоговую политику, тормозящую экономический рост. По мнению данной организации, США не требуется в связи с этим осуществлять какие-то дополнительные меры, ослабляющие экономику России [11]. Всемирный банк дает аналогичную оценку: «...жесткая фискальная и денежно-кредитная политика оказывает дополнительное давление на экономический рост...» [12].
Также следует отметить, что российские предприниматели в своем большинстве считают, что условия для ведения бизнеса в России в целом неблагоприятные (по итогам опроса ВЦИОМ летом 2019 года). Среди самых неблагоприятных факторов называются низкий уровень благосостояния потребителей (81% респондентов), высокий уровень коррупции (72%) и цены на бензин, дизельное топливо и газ (71%) [13]. Также к таким факторам относятся проблемы правоприменения: считается, что в России в недостаточной степени защищены права собственников бизнеса (62%), осуществляется неэффективное правовое регулирование предпринимательской деятельности (включая налогообложение, 62%), действует избыточная регуляторная нагрузка на бизнес за счет осуществления контрольно-надзорных мероприятий (63%).
В соответствии с изложенным, целью настоящего рассмотрения является проведение анализа основных причин недостаточной инвестиционной привлекательности экономики России в текущих политических, экономических и социальных условиях.
Как уже отмечалось в приведенных выше экспертных оценках, проводимая в настоящее время в России кредитно-денежная политика оказывает весьма негативное влияние на инвестиционную привлекательность страны. Наложенные на Россию западными странами санкции препятствуют получению российскими предприятиями необходимого финансирования их коммерческой деятельности по низким ставкам. Заместить такое финансирование бюджетными средствами невозможно ввиду их колоссального объема (в 2019 году совокупный объем расходов федерального бюджета составил 18 трлн руб.). Для осуществления необходимого замещения правительством страны декларируется принятие мер по увеличению кредитного финансирования потребностей предприятий по капитальным вложениям до необходимых для осуществления эффективной коммерческой деятельности объемов с целью обеспечения запланированного усиления экономического роста. То есть, другими словами, действующая денежно-кредитная политика должна стимулировать поступательное развитие национальной экономики и удовлетворять нужды предприятий реального сектора по получению финансовых средств для ведения в том числе инвестиционной деятельности.
Однако на практике данные намерения пока что не реализуются — в настоящее время объемы предоставляемого банковского кредитного финансирования относительно не велики, не соответствуют потребностям предприятий и по своей величине меньше бюджетного финансирования инвестиционной деятельности. При этом объем ликвидности в банках достаточно велик и не востребован реальным сектором экономики по причине неприемлемости условий его получения по стоимости и срокам пользования.
Как результат, высокие ставки по кредитам выступают основной причиной хронического недоинвестирования российской экономики (что подтверждается результатами опросов собственников и топ-менеджеров предприятий, проведенных при подготовке доклада рабочей группы Государственного совета Российской Федерации по вопросу развития промышленного потенциала российских регионов) [14]. Негативное влияние высоких ставок по кредитам на объемы инвестиций достаточно убедительно доказали ведущие экономические школы (неокейнсианство, модель роста Тобина, неоклассическая теория и др.).
К отмеченному следует добавить, что в 2018 году кредиты предприятиям реального сектора экономики в России предоставлялись по средней ставке 9%, в то время как в США и Китае данный показатель был меньше в 2–2,5 раза.
О.Дерипаска на Восточном экономическом форуме дал крайне жесткую оценку рассматриваемой проблеме: «В России нет независимой банковской системы. Есть Центральный банк и его филиалы. Создание мегарегулятора было призвано ускорить экономический рост. Годы прошли, рост не ускорился. Факт остается фактом: мегарегулятор не оправдал себя. Он только консолидировал отрасль, что привело к росту процентных ставок. Если в мире плата за передачу денег от собственника к рынку составляет 1–1,25%, то в России — 6–6,5%» [15].
Помимо жесткой кредитной политики, как это отмечалось ранее, весьма негативной оценки, с точки зрения обеспечения инвестиционной привлекательности России, заслуживает проводимая в настоящее время налоговая политика. За последние годы фискальная нагрузка на предприятия реального сектора экономики существенно увеличилась. Самое последнее «новшество» в данной области — повышение НДС с 18% до 20% в 2019 году. Получаемые за счет увеличения налогообложения деньги государство намеревалось направить на реализацию национальных проектов с целью повышения конкурентоспособности национальной экономики. Однако увеличение налога состоялось, а сколько-нибудь заметного старта национальных проектов пока не видно. Естественно, рост налогового бремени повлиял на рост цен, что привело к удорожанию инвестиционных и потребительских товаров и, как следствию, снижению склонности предприятий и частных лиц к инвестированию.
Следует подчеркнуть, что экономический рост, на интенсификацию которого были ориентированы получаемые от увеличения НДС средства, может быть ускорен и за счет снижения уровня налогообложения (правда, как показывает опыт, данная зависимость реализуется с некоторым запозданием относительно момента реализуемых мер). При этом повышение поступлений в бюджет обеспечивает расширение налогооблагаемой базы, что возникает за счет снижения ставки налога, приводящее к активизации коммерческой деятельности. Напротив, возрастание ставки налога дает только краткосрочный положительный эффект по росту бюджетных доходов, в то время как в долгосрочной перспективе ведет к их уменьшению по причине угнетающего влияния на предпринимательскую (в том числе инвестиционную) активность, что влечет за собой сужение базы налогообложения и падение величины собираемых государством налогов.
Указанная зависимость достаточно активно проявляет себя в России — за последние 5 лет количество юридических лиц неуклонно сокращается. В 2019 году на один открытый бизнес приходилось 2 закрытых, и рост уровня налогообложения здесь сыграл не последнюю роль.
Также обращает на себя внимание повышение квазифискальной налоговой нагрузки на бизнес в последние несколько лет за счет повышения ставок по ряду неналоговых платежей. Большинство неналоговых сборов появилось за последние 7–8 лет: экологический сбор, плата за негативное воздействие на окружающую среду (НВОС), утилизационный сбор, курортный сбор, обязательные отчисления операторов связи, плата за проезд большегрузных автомобилей, сборы за выдачу кодов по маркированным товарам и так далее. Введение данных сборов увеличивает налоговое бремя предприятий, что будет способствовать стагнации и дальнейшему ухудшению инвестиционного климата. Также следует заметить, что страховые взносы в Грузии и в Казахстане уже ниже, чем в России.
Крайне негативно на инвестиционные возможности коммерческих организаций оказывает сложившийся уровень фискальной налоговой нагрузки на строительный комплекс. Покажем это на примере жилищного строительства. Согласно оценки EY, средняя себестоимость квадратного метра жилья по стране меняется в зависимости от региона и используемых материалов от 37,4 до 55,9 тыс. руб. [16].
В структуре цены квадратного метра примерно 30% приходится непосредственно на проведение строительно-монтажных работ. Расходы на оформление земли, получение разрешений на строительство, подключение к коммунальным сетям, проектирование, а также подготовку строительной площадки и проведение благоустройства прилежащей территории составляют около 28% данной цены.
Около 15% конечной стоимости жилья составляют налоговые платежи застройщика, еще 10% включают в себя НДС и прочие налоги, которые выплачиваются поставщиками и производителями используемых в строительстве материалов при проведении необходимых строительных работ и оказании услуг застройщику. Итого налоговые отчисления участников строительства в сумме составляют около 25% конечной стоимости квадратного метра.
Оплата банковского финансирования осуществления строительства оценивается в 10% конечной стоимости (без учета ее роста в связи обязательным использованием эскроу-счетов с 1 июля 2019 года, так как на большинство строек данная обязательность пока не распространяется).
Если к приведенным оценкам добавить семипроцентную прибыль застройщика, то получится примерная структура конечной стоимости квадратного метра жилья [17].
Кроме высоких ставок по кредитам и налогам весьма негативное влияние на инвестиционную привлекательность России оказывает избыточная регуляторная нагрузка, возникающая за счет деятельности контрольно-надзорных органов. ОЭСР рассматривает государственную регуляторную политику, наряду с монетарной и бюджетной, в качестве одного из основных драйверов повышения инвестиционной привлекательности и экономического роста, способного при надлежащей настройке дать до 1,5–2,5% прироста ВВП в год, а также обеспечить повышение уровня занятости, производительности труда, предпринимательской и инвестиционной активности, существенный приток иностранных инвестиций. Поэтому регуляторную среду стараются упростить все ведущие мировые экономики.
В России данные попытки не приводят к сколько-нибудь заметным результатам. По оценкам Высшей школы экономики, действующая система нормативного правового регулирования общественных отношений является одним из ключевых препятствий для социально-экономического развития Российской Федерации. Она характеризуется избыточным и постоянным ростом количества и объемов требований, устанавливаемых нормативными правовыми актами, отсутствием эффективных механизмов контроля за деятельностью органов государственной власти и местного самоуправления в сфере нормативного правового регулирования, а также нехваткой системной оценки эффективности самого регулирования, позволяющей не только ограничить рост регуляторной нагрузки, но и сокращать ее значимым образом. Есть в России и проблема с системной оценкой эффективности самого регулирования [18].
В России в ходе осуществления государственной контрольно-надзорной деятельности коммерческие организации подвергаются плановым и внеплановым проверкам (последние из указанных осуществляются по специальным заявкам). Такие проверки в соответствии с требованиями № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» проходят рассмотрение в прокуратуре, где по его результатам принимается решение об их проведении или отказе от них. Вместе с тем, в соответствии с действующими правилами имеется возможность осуществления множества внеплановых контрольно-надзорных мероприятий со стороны проверяющих органов без согласования с прокуратурой, проводимых в соответствии с Кодексом об административных правонарушениях в рамках реализации различных видов специального контроля (расследования, мониторинги, срочные проверки). И на сегодняшний день количество таких проверок интенсивно возрастает и уже превысило число плановых и внеплановых проверок, на проведение которых необходима санкция прокуратуры. То же самое можно сказать о величине накладываемых штрафов [19]. Получается, что, несмотря на декларируемое государством снижение регуляторной нагрузки на бизнес, на практике реализуется прямо противоположная тенденция.
Приведем конкретный пример негативных социально-экономических последствий интенсивного надзорного давления проверяющих органов на бизнес. Именно колоссальная регуляторная (и зачастую бессмысленная) нагрузка называется рыболовецкими компаниями, как основная причина выгодности продажи своего улова в портах за пределами России, где контрольных органов, проверок и заполняемых документов кратно меньше. В результате рыба, выловленная в российских территориальных водах российскими рыбаками, проходит переработку на территории других государств, экспортируется в Россию и продается в нашей стране в несколько раз дороже, чем если бы она при всем этом не покидала территорию нашего государства [20].
С. Колесников, совладелец корпорации «Технониколь», одной из самых высокопроизводительных отечественных компаний, предъявляет претензии многочисленным регуляторным органам по поводу множества «запросов на справки и информацию», удовлетворение которых безусловно мешает осуществлению коммерческой деятельности: «У нас сорок два контрольно-надзорных органа, двести двадцать видов контроля, все они не пытаются между собой что-то согласовывать. Они что-то придумывают и бросают на бизнес, придумывают и бросают» [21].
В дополнение к отмеченному добавим, что на последнем Петербургском экономическом форуме улучшению инвестиционной привлекательности отечественной экономики было уделено достаточно много внимания, а главной его темой стала именно защита инвесторов от действий государственных органов, прежде всего — от рисков необоснованных уголовных преследований.
Предприниматели на форуме призывали декриминализовать часть статей Уголовного кодекса, изменить условия заключения под стражу и возбуждения дел, снизить риски обвинения руководства компаний и их сотрудников в создании преступных сообществ.
Пока же сегодня ситуация складывается таким образом, что, с одной стороны, представители власти уговаривают компании вкладывать в российскую экономику и обещают защиту инвестиций, а, с другой стороны, предприниматели заполняют СИЗО: только за последние несколько лет за решеткой оказалось более сотни владельцев и руководителей бизнеса. По данным опроса Федеральной службы охраны, почти 85% из 200 предпринимателей, столкнувшихся с уголовным преследованием, считают ведение бизнеса в России небезопасным [22]. Для 45,2% опрошенных предпринимателей уголовное дело завершилось не приговором, а потерей бизнеса.
Подобная практика пугает инвесторов и негативно сказывается на экономических показателях, признавал в эксклюзивном интервью «Газете. Ru» глава Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александр Шохин. По его словам, часть Уголовного кодекса РФ специально написана так, чтобы «кошмарить» бизнес, и применяется силовиками, когда те хотят «упечь» бизнесмена в СИЗО или добиться от него чистосердечного раскаяния. «Стоит тому или иному бизнесу раскрутиться, как появляется много желающих, как говорится, этот бизнес перехватить. В итоге в 95 и более процентах случаев суд поддерживает обвинительные заключения, и предприниматели попросту боятся оказаться за решеткой и предпочитают не инвестировать в страну», — отмечал он [23].
Низкое качество работы надзорных органов усиливает низкое качество нормативно-правовой базы, регулирующей предпринимательскую деятельность. Основные предъявляемые претензии — непрекращающаяся и непредсказуемая модификация этой базы, что не позволяет бизнесу осуществить надежное планирование инвестиционной деятельности и оценить на этой основе будущую доходность и риски планируемых к реализации инвестиционных проектов. Любое ведомство в качестве доказательства активности своей деятельности стремится внести как можно больше изменений в регламентирующие их работу правила, что становится настоящей головной болью для бизнеса. В качестве доказательства можно указать на интенсивность новаций в налоговом законодательстве.
Изложить принципы проведения и цели налоговой политики российского государства призван достаточно объемный программный документ под названием «Основные направления бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики». Он обновляется каждый год Министерством финансов РФ, обсуждается в правительстве и в Федеральном Собрании. Впоследствии этот документ должен быть положен в основу всех дальнейших законодательных изменений в налоговой сфере.
Сегодня «Основные направления бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики на 2020 год и плановый период 2021 и 2022 годов» представляют собой достаточно объемное произведение, однако задача стратегического планирования изменений в налоговой сфере в нем не решена. В современной редакции «Основных направлений» 2019 года сформулированы три ключевые цели бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики: 1) вхождение России в число пяти крупнейших экономик мира; 2) обеспечение устойчивого роста экономики темпами выше среднемировых; 3) создание высокопроизводительного экспортно-ориентированного сектора. Перечислены и стратегические задачи: повышение качества инвестиций в основной капитал и увеличение их объема до 25% ВВП, рост уровня занятости и повышение производительности труда, повышение конкурентоспособности российских товаров и предприятий, рост вовлеченности в глобальную торговлю. Актуальность и масштабность поставленных целей неоспорима.
Однако конкретные меры, планируемые для решения поставленных задач, выглядят крайне мелкомасштабными и достаточно расплывчатыми. Например, для совершенствования налоговой политики планируется следующее: «Уточнить правила учета некоммерческих организаций», «Ввести ответственность для резидентов территорий опережающего развития за невыполнение инвестиционных проектов», «Уточнить порядок создания резервов на оплату отпусков в организации» и пр. Очевидно, что эти меры направлены на решение каких-то частных, текущих, как правило, чисто технических задач, но они не ориентированы на решение проблемы попадания России в число стран крупнейших экономик мира или повышения конкурентоспособности отечественных производителей.
И, несмотря на то, что президент и ряд других высокопоставленных чиновников неоднократно заявляли о необходимости создания стабильной налоговой среды, эта задача до сих пор не решена и не планируется к эффективному решению.
Примеров непредсказуемого изменения налоговой политике в России достаточно много. Даже имеют место случаи, когда представителями власти декларировалось одно в публичных заявлениях, а делалось ровно противоположное. Так, например, вице-премьер и министр финансов А. Силуанов, выступая на Парламентских слушаниях 10 октября 2016 года, заявил: «Налоговая нагрузка не будет меняться на ближайшие три года». Через 10 дней (20.10.2016 года) правительство РФ вносит законопроект 11708–7, в котором предлагает ограничить размер убытка, который можно учесть для налога на прибыль, увеличивает ставку пени в 2 раза и «передает» льготу по налогу на движимое имущество и имущество, расположенное на российской части дна Каспийского моря, на региональный уровень. Законопроект был принят в таком виде, как 401-ФЗ [24]. Через полтора года была повышена ставка НДС.
Непредсказуемость и непоследовательность налоговой политики весьма существенно затрудняет инвестиционное планирование и тем самым кардинально ухудшает инвестиционную привлекательность отечественной экономики. Известны случаи, когда данная непредсказуемость прямо называлась инвесторами в качестве причины отказа от реализации инвестиционных проектов. В качестве примера приведем ситуацию в нефтяной отрасли. С целью пополнения бюджета в 2018 году был проведен так называемый налоговый маневр, суть которого заключалась в понижении экспортных пошлин на нефть вплоть до нулевого уровня при одновременном повышении НДПИ. Изменения ставок налогообложения предполагалось проводить постепенно с учетом необходимости адаптации к ним производителей нефти и других участников рынка нефтепродуктов. По замыслу авторов, постепенное снижение экспортных пошлин должно было прежде всего способствовать развитию экспорта нефти. Однако на практике вместо введения регрессионной шкалы, что изначально предусматривалось при проведении налогового маневра, произошло неоднократное повышение акцизов. Целью их введения было изъятие у вертикально-интегрированных нефтяных компаний (ВИНК) сверхдоходов, вызванных падением мировых цен на нефть, при сохранении розничных цен на рынке жидкого моторного топлива. Однако при восстановлении мировых цен на нефть акцизы сохранились, в результате чего цены на рынке пошли вверх.
Реагируя на повышение цен, правительство в ноябре 2018 года заключило соглашение с нефтяными компаниями о замораживании розничных цен на бензин и дизельное топливо. Одновременно был введен в действие демпфирующий механизм, с помощью которого планировалось возместить компаниям разницу между высокой экспортной ценой и относительно низкими ценами на внутреннем рынке.
Определение справедливого уровня демпфирующей выплаты оказалось достаточно сложной задачей, что привело при попытке ее решения к появлению убытков у нефтяных компаний. Впоследствии весной 2019 года произошел рост цены на внутреннем рынке, что в сочетании с ростом цен на экспортируемую нефть и использованием демпфирующего механизма позволило достигнуть необходимого баланса интересов производителей, потребителей и государства. Однако, при очередном изменении цен на нефть данный баланс может быть нарушен в ту или иную сторону, что характеризует достигнутое равновесие, как очень неустойчивое и хрупкое. К тому же, по оценкам экспертов, полученных выплат от государства производителям не хватает на осуществление инвестиционной деятельности [25]. Более того, исполнение налогового маневра, в первую очередь, за счет сложности применения демпфирующего механизма создает дополнительную существенную неопределенность по доходам и прибыли нефтяных компаний, что увеличивает риски выплаты ими уже взятых в банках кредитов и получения новых ссуд, в том числе на инвестиции. За примерами далеко ходить не надо — финансовые проблемы уже привели к банкротству независимой от ВИНК компании «Новый поток», владевшей одним из лучших в России Антипинским НПЗ (глубина переработки сырья на заводе достигала уровня 98% — один из самых высоких показателей в России). Реализацию инвестиционной деятельности завод осуществлял за счет заемных средств и при осуществлении налогового маневра, что привело к снижению доходности бизнеса и нарушило инвестиционные планы, оказался не в состоянии выполнить взятые на себя кредитные обязательства.
Также можно отметить, что введение налогового маневра ухудшило инвестиционную привлекательность нефтепереработки, в результате чего, например, «Роснефть» отказалась от строительства комплекса по переработке нефти стоимостью 800 млрд руб. в рамках бизнеса Восточной нефтехимической компании. Главной причиной отказа названа непредсказуемость проводимой государственной фискальной налоговой политики. Эксперты подчеркивают, что при существующих условиях, в том числе и, прежде всего, в сфере налогообложения, экспорт сырой нефти оказывается выгоднее нефтепереработки, которая теряет при этом всякий экономический смысл. Помимо всего прочего, снижение инвестиционной привлекательности переработки и соответствующее снижение предложения на рынке влекут за собой повышение цен на бензин и дизельное топливо, что называлось как негативный фактор инвестиционного климата России при вышеупомянутом опросе предпринимателей, проведенного ВЦИОМ летом 2019 года. Изменчивость налоговой нагрузки только усиливает значимость данного фактора.
Нефтяная отрасль — не единственный характерный пример негативного влияния волатильности законодательной базы на степень инвестиционной привлекательности экономики. Другим примером, иллюстрирующим типичность рассматриваемой проблемы для текущих российских экономических условий, является добыча рыбы и ее переработка. Радикальные перемены в деятельности предприятий данной отрасли произошли в результате перехода от распределения квот между ними по историческому принципу на аукционы. В результате под угрозой свертывания оказались многие инвестиционные планы участников рынка по строительству рыбоперерабатывающих заводов и рыболовных траулеров. В одной из крупных компаний отрасли, «Архангельский траловый флот», категоричны по данному вопросу: «В условиях непредсказуемости законодательных решений совет директоров принял решение отложить ряд запланированных инвестиционных проектов компании ...» [26]. Более объемно уточняет данную проблему вышеупомянутый С. Колесников: «... в стране бесконечно меняются правила. Это просто какое-то безумие. Шестьсот новых законов в год. А еще поправки к старым. В среднем это по восемьдесят изменений законов в сутки. Умножьте это на 250 рабочих дней, и вы получите безумное количество документов, которые касаются деятельности бизнеса. Это даже прочитать невозможно, не то что применить. Для того, чтобы что-то внедрить, в нашей компании нужно два года. Мы начали строить завод, а законы поменялись сорок тысяч раз. Все это невозможно выполнять. И не надо меня обвинять в том, что я не законопослушный гражданин. Просто то, что требует государство от бизнеса, не может сделать никто. Это просто невозможно» [27].
В свете изложенного появляются все основания утверждать, что непредсказуемость изменения нормативной базы является системной проблемой, ухудшающей инвестиционную привлекательность российской экономики в целом.
Дополнением к отрицательному влиянию на инвестиционный климат со стороны деятельности контрольно-надзорных органов и изменчивости нормативно-правовой базы является низкое качество работы российской судебной системы при рассмотрении экономических споров. Президент фонда противодействия организованной преступности и коррупции «Антимафия», член президиума Национального антикоррупционного комитета Е. Мысловский считает, что признать предпринимателя виновным по делу, связанному с экономикой, достаточно легко, поскольку судьи очень плохо ориентируются в данных проблемах [28].
Для исправления сложившейся ситуации специалисты и правозащитники достаточно давно предлагают создать институт судебных следователей, что позволило бы организовать систематическую экспертизу обоснованности доказательств, избавило бы судью от сопровождения дела с самого старта его возбуждения и дало бы большую свободу маневра при вынесении приговора.
В заключение следует подчеркнуть, что в представленной статье не ставилась цель разработки и обоснования мероприятий по ослаблению или блокировке действия основных факторов низкой инвестиционной привлекательности экономики России. В данном исследовании основное внимание было сосредоточено на выявлении самых актуальных и злободневных проблем и проведении их анализа. Тем не менее, в соответствии с полученными выводами укрупненно можно предложить следующие направления улучшения инвестиционной привлекательности России:
1. Снижение налоговой нагрузки на бизнес и реальная стабилизация правил налогообложения в целом.
2. Кардинальное смягчение проводимой денежно-кредитной политики.
3. На деле, а не на словах снижение регуляторной нагрузки на бизнес.
4. Долгосрочная стабилизация нормативно-правовой базы, оказывающей влияние на ведение предпринимательской деятельности.
5. Проведение судебной реформы, направленной на повышение качества рассмотрения и принятие решений по экономическим спорам.


Список использованных источников:
1. Траченко М.Б., Джиоев В.А. Экспресс-анализ инвестиционной привлекательности регионов // Финансы и кредит. — 2018. — Т.24, №  9. — С. 2151–2165.
2. Закирова Э.Р. Экономическое содержание категории «инвестиционная привлекательность» // Вестник ВГУИТ. — 2016. — №  2. — С.327–333.
3. Михалев И.В., Левченко Т.П. Методические аспекты оценки инвестиционной привлекательности // Вестник евразийской науки. — 2016. — № 3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/metodicheskie-aspekty-otsenki-investitsionnoy-privlekatelnosti (дата обращения 01.11.2020).
4. Бизнес под статьей: что тянет Россию на дно. URL: https://www.gazeta.ru/business/2019/10/09/12746336.shtml (дата обращения 01.09.2020).
5. ЦБ ухудшил свой прогноз по оттоку капитала из России в 2020 году. URL: https://news.mail.ru/economics/43888447/ (дата обращения 01.11.2020).
6. Болодурина М.П., Мишурова А.И. Анализ критериев оценки эффективности прямых иностранных инвестиций // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. — 2017. — Т. 13, № 8. — 1475–1490.
7. Фридлянова С. Ю. Инновационная активность организаций промышленного производства: Исследование Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ. URL: https://issek.hse.ru/news/211863985.html (дата обращения 21.08.2020).
8. Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации от 01.03.2018. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_291976/ (дата обращения 11.08.2020).
9. Юшкевич О.С. Иностранный капитал и инвестиционная привлекательность России // Международная торговля и международная политика. — 2015. — № 1. — С.49–57.
10. Махмудова М.М., Королева А.М. Инвестиционная привлекательность национальной экономики как объект управления // Вопросы управления. — 2018. — № 2. — С.58–68.
11. Гурова Т., Скоробогатый П. Остановиться в полупериферии. // Эксперт. — 2019. -№ 26. — С. 16. URL: https://journal-free.ru/read/ekspert-26-iiun-2019.html (дата обращения 11.08.2020).
12. A World Bank Group Flagship Report. Global Economic Prospects. Divergences and Risks. 2016, June. P. 110.
13. Бизнес: беспросветный скепсис/ Эксперт — 2019. — № 29. URL: https://expert.ru/expert/2019/29/korotko/ (дата обращения 01.11.2020).
14. Доклад рабочей группы Государственного совета РФ по вопросу развития промышленного потенциала регионов РФ (1 февраля 2018 года). URL: (https://rosinfostat.ru/rentabelnost/) (дата обращения 01.11.2020).
15. Ульянов Н. Пора подумать о людях // Эксперт. — 2019. — № 37. — С. 25.
16. Обзор рынка жилищного строительства России 2018 год URL: https://www.ey.com/Publication/vwLUAssets/ey-building-survey-rus-2019/$FILE/ey-building-survey-rus-2019.pdf (дата обращения 01.11.2020).
17. Огородников Е. Пора переезжать. — Эксперт. — 2019. — № 11. — С.18–22.
18. Голодникова А.Е., Ефремов А.А., Соболь Д.В., Цыганков Д.Б., Шклярук М.С. Регуляторная политика в России: основные тенденции и архитектура будущего — М.: Центр стратегических разработок, 2018. — 193 с.
19. Маврина Л. Нацпроект для чистеньких. — Эксперт. — 2019. — № 14. — С. 63.
20. Рыбное место. Почему до наших столов не доплывают дешёвые треска и сёмга? URL: https://news.mail.ru/economics/42769745/?frommail=1 (дата обращения 01.11.2020).
21. Огородников Е. Логика инвестирования. — Эксперт. — 2019. — № 38. — С. 29.
22. Ястребова С., Червонная А. Плохой инвестклимат не дает России подняться в рейтинге конкурентоспособности стран. URL: https://www.vedomosti.ru/economics/articles/2019/10/09/813189-plohoi-investitsionnii-klimat (дата обращения 01.11.2020).
23. Чемоданова К. Бизнес под статьей: что тянет Россию на дно/ URL: https://www.rbc.ru/economics/09/10/2019/5d9d59749a7947fd9be94ef5 (дата обращения 01.11.2020).
24. Орлов М. Мимо цели: что не так с российской налоговой политикой? URL: https://mustread.kpmg.ru/articles/mimo-tseli-chto-ne-tak-s-rossiyskoy-nalogovoy-politikoy/ (дата обращения 01.11.2020).
25. Кудияров С. Экзамен провален //Эксперт. — 2019. — № 27. — С.24–27.
26. Лабыкин А. Крабовые аукционы уже кусаются // Эксперт. — 2019. — № 37. — С. 22.
27. Огородников Е. Логика инвестирования. — Эксперт. — 2019. — № 38. — С. 29.
28. Лабыкин А., Грамматчиков А. Жертва «свободы следствия» // Эксперт. — 2019. — № 28. — С. 29.

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия