|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (80), 2021 | | | | ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РЕГИОНОВ И ОТРАСЛЕВЫХ КОМПЛЕКСОВ | | | Гагарина Г. Ю.
зав. кафедрой национальной и региональной экономики
Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова (г. Москва),
доктор экономических наук, профессор
Мудрова С. В.
зав. кафедрой политической экономии и истории экономической науки
Российского экономического университета им. Г.В.Плеханова (г. Москва),
кандидат экономических наук
| |
| | | | | В статье предпринята попытка экономического анализа категории экономического пространства с различных методологических позиций, включающих определения абсолютной и относительной субстанции, понятия совокупности субъектно-объектных отношений, одновременно выступающих результатом пространственного развития и детерминирующим его. Анализ пространственного фактора позволил авторам классифицировать трактовки пространства с учетом используемых теоретико-методологических подходов. Предлагаемая классификация, считают авторы, является исходной точкой для разработки релятивистской методологии пространственного анализа и для использования ее принципов при объяснении закономерностей регионального развития | | Ключевые слова: экономическое пространство, объекты пространства, реализующиеся процессы, планарность, многомерность, локалитет, территория, институционализм, гетеродоксальная экономика | | УДК 330.342.24 Стр: 134 - 136 |
Системообразующей категорией пространственной экономики выступает «пространство», которое как междисциплинарное понятие является частью понятийного аппарата философии, естественных и точных наук с момента их становления. Исследование донаучного этапа развития представлений о пространстве и идейного наследия мыслителей Нового времени позволило их классифицировать с учетом взаимозависимости свойств пространства и размещенных в нем объектов (реализующихся процессов).
Первый подход вытекает из работ Ньютона, согласно которому пространство является абсолютной субстанцией и состоит из множества лишенных структуры и неизменных точек как элементарных частиц физического мира.
Второй подход основан на позиции К. Лейбница, рассматривавшего пространство как относительную субстанцию, свойства которой определяются порядком размещения объектов и явлений. Данный подход позволяет определить пространство как совокупность субъектно-объектных отношений, одновременно выступающих результатом пространственного развития и детерминирующим его.
Указанная двойственность в трактовке пространства получила воплощение в экономической географии, исходящей из принципа планарности, и в теории пространственной экономики, признающей многомерность пространства и включающей отдельные школы региональной экономики. Тем самым подтверждается актуальность подходов, сформулированных на этапе становления научного знания, для современных исследований. Имеющиеся трактовки экономического пространства признают его противоречивую сущность, что является отправной точкой для построения междисциплинарных теоретических конструкций на основе альтернативных методологических платформ.
В экономической науке, вследствие доминирования принципов ортодоксальной экономической науки (мейнстрима), включающих признание абсолютной независимости экономических агентов при принятии решений, их абсолютной рациональности и нулевых транзакционных издержек, пространственный фактор длительное время не принимался во внимание при построении равновесных моделей. Однако, необходимость адаптации экономических идей к объяснению экономических процессов в границах локалитетов, различающихся по характеру активов и характеру взаимодействий между их владельцами, привело к формированию ряда экономических школ, которые учитывали неоднородность пространства при построении картины мира. В то же время, сложность понимания данной категории и слабая разработанность инструментария изучения экономических явлений с учетом пространственной составляющей привели к ограниченности знаний о закономерностях пространственного развития. Это находит отражение в том, что пространственная экономика как раздел экономической науки и этап развития представлений о детерминированном совокупностью экономических и неэкономических факторов динамике региональных индикаторов не признается всеми исследователями.
Ряд ученых задается вопросом о кризисе теории или рассматривает пространственную экономику как выражение амбиций теоретиков [1, с. 23]. Некоторые авторы (см. например [2, с. 64–68]) связывают доминирование планарного или линейного подхода к трактовке экономических процессов и пренебрежение многомерностью экономических явлений «провалами» всех существующих методологических платформ — неоклассической, кейнсианской и институциональной, а также ограниченностью мировоззренческой позиции значительного числа исследователей. Последний вывод представляется нам в определенной степени обоснованным.
На наш взгляд, существующая в современной экономической науке классификация трактовок экономического пространства, которая основана на использовании структурно-семантического анализа [3], а также на выделении ключевого с позиции различных авторов фактора, обеспечивающего пространственное развитие и определяющего особенности пространственной организации экономики [4, с. 101–108], не учитывает методологических принципов, положенных в основу трактовок экономического развития.
Анализ пространственного фактора в контексте источника экономического развития регионов позволил классифицировать трактовки пространства с учетом используемых авторами теоретико-методологических подходов. Предлагаемая типология является исходной точкой для разработки релятивистской методологии пространственного анализа и для использования ее принципов при объяснении закономерностей регионального развития.
Первый подход исходит из рассмотрения экономического пространства как реального, или физического феномена, как «вместилища для множества объектов и связей: населенных пунктов, промышленных предприятий, хозяйственно освоенных и рекреационных площадей, транспортных и инженерных сетей и др.» [5]. Недостатком данного подходы выступает отсутствие учета взаимного влияния указанных объектов, что соответствует принципам методологического индивидуализма и положениям ортодоксальной экономической теории, в качестве которой выступает в настоящее время неоклассический синтез.
Второй подход рассматривает экономическое пространство как общенаучную категорию, полученную в результате применения инструментов абстрагирования и используемой для познания реальной действительности (См., например [14]). Данное определение сближает представления об экономическом пространстве с позицией специалистов по данному вопросу в области технических и естественных наук, поскольку получено с использованием общенаучного метода научного абстрагирования. Однако подобный подход не учитывает особенностей конкретных экономических явлений и процессов, что лишает его гносеологического потенциала при объяснении закономерностей пространственного развития.
Третий подход трактует экономическое пространство как перцептуальный феномен, как результат восприятия реальной действительности органами чувств, доступный для исследования с использованием эмпирических методов (эксперимент и др.). Экзистенциальный подход к экономическому пространству лишает экономическое пространство самостоятельного онтологического статуса, при этом инструментально-антропологическая интерпретация данного феномена является недостаточной для его понимания.
Четвертый подход основан на понимании экономического пространства как совокупности процессов (см., например [13] и др.). Однако, несмотря на попытку авторов ввести в понятийный аппарат современной экономической науки категорию «экономические процессы субъектов хозяйствования» и «совокупный экономический процесс» [13], они определяют экономическое пространство как совокупность отношений между владельцами данных процессов. При этом, в числе последних рассматриваются исключительно субъекты хозяйствования, которые трансформируют факторы производства в конечные товары и услуги, что существенно ограничивает субъектный состав современного экономического пространства.
Пятый подход определяет пространство как совокупность «отношений между экономическими процессами субъектов хозяйствования и совокупным экономическим процессом по формированию возможных результатов экономической деятельности» [12], как совокупность взаимодействий между экономическими агентами [6, с. 4–26], как «территорию, в пределах которой функционирует национальная экономическая система, состоящая из ряда самостоятельных элементов, представляющих экономические системы макрорегионов» [7, с. 18–32], как множество взаимодействующих факторов [10, с. 38–41], как совокупность потоков информации [11] и др.
Преимуществами последнего подхода выступают: отказ от принципов методологического индивидуализма, основанного на признании неоклассической модели индивидуального выбора и приведении агрегированного поведения к поведению индивидуальных агентов; отказ от экономического империализма, что позволяет использовать междисциплинарный подход для объяснения сложных экономических зависимостей. Тем самым, создаются предпосылки для формирования параллельного неоклассическому синтезу (мейнстриму) методологического институционализма (методологической компаративистики) как направления гетеродоксальной экономики [8, 9], которая представляет собой попытку преодолеть ограничения методологического индивидуализма и методологического холизма.
Сравнительный анализ определений экономического пространства, которые прошли длительную эволюцию (см., например, [3]), позволил сформулировать ряд его признаков, признаваемых современными учеными в качестве атрибутивных вне зависимости от характера методологической платформы исследований и принадлежности авторов к экономическим школам. К их числу относятся следующие:
1. Расширенный состав субъектов-участников транзакций (взаимодействий, итераций), включающих индивидуальных (индивид, домохозяйство, предприятие) и коллективных агентов (муниципальные и региональные образования, федеральные территории, территории опережающего социального-экономического развития, федеральные округа, особые экономические зоны, государства (национальная экономика), межгосударственные объединения, международные организации и др.).
2. Расширенный состав объектов, по поводу которых формируются взаимодействия, включающие экономические (ограниченные) и неэкономические (неограниченные) блага, материальные и нематериальные активы, а также институты.
3. Множественность транзакций, различающихся по субъектно-объектному составу, плотности, интенсивности и частоте, а также формам (формальные, неформальные; контрактуемые, неконтрактуемые и др.) и причинам возникновения (по поводу присвоения/ отчуждения активов и др.).
4. Включенность в структуру экономического пространства территории, аэротории, акватории, составляющих геоторию.
5. Дискретность размещения субъектов и объектов, что находит выражение в вариабельности свойств пространства, усиливающейся по мере структуризации последнего.
6. Экономический ландшафт, который трактуется как территориальная организация экономики, которая создает предпосылки для максимизации дохода субъектами хозяйствования, как степень соответствия характера хозяйственного освоения территории природно-ресурсному потенциалу или как форма оптимизации рыночной, транспортной и административной структур (А. Леш).
7. Информатизация традиционных факторов производства и технологий их использования, что приводит к потере ведущей роли фактора географической близости при формировании транзакций, а также к замещению значительного объема реальных транзакций виртуальными.
8. Многоуровневый характер (иерархичность) пространства, что позволяет рассматривать экономическое пространство России как составную часть мирового экономического пространства, пространство региональных образований — как составляющую национального экономического пространства и др. При этом составляющие пространства более высокого уровня выступают в качестве экзогенных факторов, влияющих на направления и динамику развития пространственных образований более низкого уровня наряду с эндогенными факторами.
9. Сетевизация пространства, реализующаяся в растущей роли горизонтальных самоорганизующихся итераций, что приводит к возникновению сетевых эффектов. Согласно закону Меткалфа «ценность сети [для участников и владельцев] возрастает пропорционально квадрату числа ее пользователей» [15], что проявляется как положительный сетевой эффект. В случае увеличения числа потребителей при неэффективно функционирующей платформе, сетевой эффект принимает отрицательную форму. Условиями формирования сетевого эффекта выступают: достижение критической массы пользователей; обратная совместимость с другими сетевыми стандартами; привилегии членам сети и др. Сетевизация пространства привела к формированию глобальной сети Интернет, фокальных сетей поставок, экосистемы предпринимательства, межфирменных стратегических альянсов и других форм относительно автономных пространственных образований.
10. Агломерационные эффекты, которые (по А. Маршаллу) проявляются в экономии на транспортных издержках за счет близости к поставщикам, рынкам факторов производства и конечных товаров, в возможности удовлетворения спроса на качественные трудовые ресурсы вследствие формирования общего рынка труда, а также в инициации чистых агломерационных экстерналий, реципиенты которых получают доступ к знаниям, компетенциям и технологиям. |
| |
|
|
