|
| | | | Проблемы современной экономики, N 1 (81), 2022 | | | | ЕВРАЗИЙСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА: ПРОБЛЕМЫ И РЕШЕНИЯ | | | Миропольский Д. Ю.
заведующий кафедрой общей экономической теории и истории экономической мысли
Санкт-Петербургского государственного экономического университета,
доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ
Ломакина И. Б.
профессор кафедры теории права и государства
Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения,
доктор юридических наук
| |
| | | | | В статье решается вопрос, распался бы Советский Союз или нет, если бы был построен как унитарное государство без права выхода отдельных территорий из его состава. Исследуется факт субъективной оценки активными слоями населения выхода из СССР как выгодного мероприятия. Рассматриваются конкретные выгоды, которые в сознании населения могли бы получить территории в случае отделения, и которые служили стимулом действий, направленных на отделение | | Ключевые слова: СНГ, распад СССР, Беловежское соглашение, безопасность, конкурентоспособность, суверенное государство, государственная независимость, федеративное государство, западная модель развития, советская модель развития | | УДК 339.924; ББК Т3(2)74–3 Стр: 17 - 18 |
Cтатья М.И. Кротова «Распад СССР и Беловежское соглашение в исторической памяти» представляет собой глубокий анализ фундаментальных причин исчезновения Советского Союза. Первую причину распада автор видит в том, что «пришедшие к власти большевики разделили единое российское государство по национальному признаку на ряд частей, которые получили суверенные права, в том числе право свободного выхода из СССР» [2, с. 7]. Хотелось бы высказать ряд соображений в развитие этого положения.
Важно понять, почему республики, образовавшие СССР, захотели воспользоваться правом свободного выхода. Такое желание не возникало в тяжелейшие годы индустриализации. Гитлер и его окружение рассчитывали на развал Советского Союза в ходе войны, однако он не произошел. Почему же тогда во второй половине XX века эти настроения постепенно развивались, ширились и, наконец, прорвались в виде массовых демонстраций и протестных действий (например, в Прибалтике, Грузии). Да, большинство населения Советского Союза, судя по результатам референдума, не хотело его распада. Однако, историю делает не пассивное большинство, а активное меньшинство. Нужно только, чтобы это активное меньшинство достигло критического значения, политически оформилось и тогда оно начинает действовать.
Необходимо помнить, что желание отделиться от СССР возникало не только в национальных республиках. Даже в Санкт-Петербурге циркулировали идеи отделения от России. Вспомним про Уральскую Республику и Сибирское соглашение. Ряд идеологов российской демократии ратовали за распад теперь уже России на 40–50 независимых государств. В Пентагоне планировали выкуп образовавшихся обломков ядерного арсенала СССР у будущих многочисленных «удельных князьков», чтобы какой-нибудь самодур не нажал ядерную кнопку. Отделение было общей тенденцией.
Представляется, что желание отделиться необходимо рассматривать с двух сторон: со стороны экономической модели того сообщества, от которого хотят отделиться и со стороны экономической модели того сообщества, к которому хотят присоединиться. Сообщество, от которого все хотели отделяться, это СССР. Проблема в том, что экономическая модель, предложенная миру сначала Советской Россией, а затем уже и Советским Союзом, перестала быть привлекательной. В первой половине XX века эта модель открывала путь развития народам, уделом которых при капитализме была нищета, осталась и эксплуатация. Поэтому, несмотря на тяжелый труд, бедность и репрессии, никто не собирался отделяться от СССР. Возможность развития была важнее. А. Кёстлер писал: «Если бы сама история взялась за дело, то и она не смогла бы более точно совместить эти события во времени: самый серьезный кризис западного мира совпал с начальным периодом промышленной революции в России.... Контраст.... был настолько велик и очевиден, что напрашивался столь же очевидный вывод: они — это будущее, а мы — прошлое» [3, с. 16].
Однако, во второй половине XX века та же самая экономическая модель постепенно утратила привлекательность. Перспектива развития исчезла и вот тогда-то и возникло желание отделяться. В рамках данной статьи мы не будем специально анализировать причины, почему советская экономическая модель перестала быть привлекательной, перестала давать людям ощущение перспективы развития. Это отдельная, большая и сложная тема [1, с. 483, 666–669]. Хотелось бы сосредоточиться на второй стороне дела. На том, почему призрачная надежда присоединиться к западному сообществу стала заманчивой и радужной? Активное революционное меньшинство видело несколько выгод, получаемых при отделении от СССР и присоединении к Западу.
«Выгода» первая. Плановой экономике имманентно присущи мощные процессы перераспределения ресурсов, в том числе и между территориями. Это ведет к тому, что территория, создающая прибавочный продукт, в плановом порядке через систему твердых цен или через бюджет теряет его в пользу территорий, результаты деятельности которых ниже затрат [3, с. 132–143]. Теперь представим, что территория, создающая прибавочный продукт, отключается от плановой хозяйственной системы и подключается к рыночной. В рыночной экономике перераспределительные процессы гораздо менее интенсивны. Следовательно, если территория создает прибавочный продукт, он принадлежит ей на правах частной собственности.
Но есть одно «но». Прибавочный продукт (и необходимый тоже) является богатством, если он продан. Значит, если решили присоединиться к Западу, произведенный продукт надо реализовать на Западе или в конкуренции с Западом. Если территория производит неконкурентоспособную машиностроительную или сельскохозяйственную продукцию, она станет зоной экономического бедствия. Но если производятся нефть, газ, редкие металлы и т. п., то территория может выиграть при отделении от СССР. Это не даст ей статуса развитой, цивилизованной страны. Она будет топливно-сырьевым придатком, но богатства может быть больше.
«Выгода» вторая. Во второй половине XX в. среди жителей СССР всё активнее укоренилось мнение, что на Западе производится более передовая и качественная техника и, главное, более качественные, разнообразные и модные предметы потребления. Если ты тратишь фиксированную сумму денег на покупку предмета потребления, но в одном случае, предмет потребления трудно достать, он неудобный и некрасивый, а в другом случае, он доступен, удобен и красив, то во втором случае твоё благосостояние становится выше.
Когда люди желают отделяться, они ведь не думают о том, что денег на покупку западных товаров может и не быть; и, кроме непосредственных товаров народного потребления, твоё благосостояние определяет система образования, медицинского обслуживания, безопасности и т. п.
То же касается средств производства. В 90-е гг. доминировала идеология: «У нас есть нефть — остальное купим». Иначе говоря, зачем нам самим «упираться», развивая свою науку, а на основе науки создавать новую технику. У нас всё равно всё плохо получается. Есть прекрасный Запад с прекрасной техникой. Продадим нефть, а на вырученные деньги купим новейшие средства производства и будем гораздо более развитыми, чем с техникой, произведенной в СССР. Надо только отделиться.
«Выгода» третья. Основана на мнении, что Запад большой, богатый, цивилизованный и гуманный. Он помогает тем, кто хорошо себя ведет. Но одно дело огромный Советский Союз, другое дело микроскопическая отделившаяся территория. В Советский Союз можно как в прорву направлять экономическую помощь и ничего не изменится, а для нас нужно совсем немного, чтобы наша жизнь заметно улучшилась. Запад отщипнет от себя и даже не заметит.
Такого рода выгода наиболее ощутима при вступлении в ЕС. Жители страны, вступившей в ЕС, могут рассчитывать на соответствующее социальное обеспечение, вложения в инфраструктуру, экологические проекты и т.д. Если страна в ЕС не вступила, то можно попробовать торговать своим геополитическим положением, надеясь на деньги под борьбу с коммунизмом или Россией.
«Выгода» четвертая. Привлечение иностранных инвестиций. В этом пункте всё основано на глубокой вере в то, что иностранные инвестиции привлечь легко, а будучи привлеченными, они несут стране только прогресс и процветание. И опять в этих расчетах немалую роль играет размер территории. Часто апеллируют к небольшой Южной Корее, которая, якобы, развилась исключительно благодаря иностранным инвестициям.
«Выгода» пятая. Если страна отделилась от СССР, получает от Запада дотации, помощь, иностранные инвестиции, кредиты, это создаёт у населения хотя бы временный спрос на товары и особенно услуги местного производства, которые трудно импортировать. Расчет на такой спрос будит мечты будущих мелких отечественных бизнесменов. Эта социальная группа может умножаться и богатеть.
«Выгода» шестая. После отделения появляется возможность продажи своей рабочей силы на Западе. Возникает мираж труда в прекрасных условиях за колоссальные деньги, а может быть даже и эмиграция. На практике это чаще выливается в сезонную уборку клубники. Но когда ты борешься за отделение, такие мысли в голову не приходят.
«Выгода» седьмая. Эта выгода неосязаемая, психологическая. Мы уже упоминали о том, что экономическая модель, существовавшая в СССР во второй половине XX века, утрачивала свою привлекательность. Это постепенно формировало у граждан СССР ощущение второсортности, провинциальности, отсталости. Если на таком психологическом фоне мы отделяемся от СССР и присоединяемся к Западу, то в любом случае порываем со своим «затхлым» прошлым и вступаем в чертоги блистающей западной цивилизации. В этой связи становится неважным, что мы развалили своё машиностроение и стали нефтяным придатком Запада. Кому нужны эти неэффективные и некачественные станки. Теперь мы поставляем нефть великой цивилизации и, тем самым, тоже к ней приобщены.
Нефтедоллары мы тратим на западные товары и неважно, что мы сами подобные продукты не производим и не пытаемся производить. Важно, что мы имеем теперь доступ к потреблению таких товаров (пусть не самых качественных и инновационных) и это тоже наше приобщение к прекрасному Западу. Мы теперь тоже часть этой великой культуры, второстепенная, но часть. И то, что мы ездим на Запад работать «на навоз» тоже не важно. Ведь это западный навоз.
Мы перечислили семь известных нам «выгод», которые могла получить территория, отделившаяся от Советского Союза. Возникает вопрос, эти «выгоды» — иллюзия революционного меньшинства или они существуют в действительности и некоторые республики, отделившиеся от СССР, объективно выиграли? Это непростой вопрос, который еще предстоит решить ученым. Однако, даже если эти выгоды всего лишь неоправдавшаяся иллюзия, она сама является объективным фактом, имеющим свои причины. Среди них главная заключается в том, что во второй половине XX века Запад сумел предложить миру привлекательную модель развития, а мы — нет. Если Россия снова захочет стать собирательницей земель, она должна будет найти и предложить человечеству новую, перспективную модель прогресса. Пока контуры такой модели начинают обозначаться скорее в Китае, чем у нас.
Идея М.И. Кротова, что образование СССР по национальному признаку послужило одной из фундаментальных причин его распада очень верная, но, с учетом изложенного выше, необходимо также задуматься, сохранился бы СССР или нет, если бы был образован как унитарное государство? |
| |
|
|
