|
| | | | Проблемы современной экономики, N 1 (81), 2022 | | | | ЕВРАЗИЙСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА: ПРОБЛЕМЫ И РЕШЕНИЯ | | | Хайкин М. М.
зав. кафедрой экономической теории
Санкт-Петербургского горного университета,
доктор экономических наук, профессор
Лапинскас А. А.
профессор кафедры экономической теории,
Санкт-Петербургского горного университета,
доктор экономических наук, профессор
| |
| | |
| | | В статье анализируются причины распада СССР во взаимосвязи с геополитическими реалиями последней четверти двадцатого столетия и внутренними социально-экономическими проблемами и противоречиями на всем бывшем советском пространстве и в странах мировой социалистической системы. Авторами особый акцент сделан на нереализованной возможности и целесообразности альтернативного способа трансформации советской экономической системы | | Ключевые слова: СНГ, распад СССР, Беловежское соглашение, безопасность, конкурентоспособность, суверенное государство, государственная независимость, федеративное государство | | УДК 339.924; ББК Т3(2)74–3; 65.050 Стр: 22 - 24 |
Распад СССР стал одним из основных событий прошлого столетия, которое существенно повлияло на характер развития экономики не только России, но и многих стран мира. Происходящие коренные изменения в социально-экономическом строе России с начала последнего десятилетия прошлого века находились в поле зрения отечественных и зарубежных экономистов и в какой-то степени вытеснили изучение глубинных причин ликвидации СССР на политической карте мира. Спустя 30 лет, более объективно оценивая происшедшие события, мы возвращаемся к истокам разрушения и, в конечном итоге, ликвидации советской экономической системы.
В статье М.И. Кротова «Распад СССР и Беловежское соглашение в исторической памяти» анализируются чрезвычайно важные события последних десятилетий прошлого века, адекватная трактовка которых могла бы способствовать как теоретическому, так и практическому решению важнейших современных проблем социально-экономического развития России, в том числе формирования внешней политико-экономической среды. Ниже мы остановимся на некоторых существенных экономических причинах распада СССР, не касаясь идеологических и политических, хотя, несомненно, все они тесно взаимосвязаны.
М.И. Кротов, безусловно, прав: «Соглашение о создании Содружества Независимых Государств было следствием, а не причиной распада СССР» [1, с. 6]. Можно также согласиться с утверждением, что СССР «распался из-за целого комплекса фундаментальных причин», и что «Главная ошибка процесса перестройки — проведение политических реформ без опоры на экономические реформы» [1, с. 9], что привело к краху этих преобразований. Можно добавить, что важным идеологическим препятствием для проведения реальных реформ по созданию рыночного сектора экономики была догма, в соответствии с которой власть компартии не совместима с проведением рыночных реформ. Вопрос ставился ребром: «или власть КПСС, или рыночные реформы, которые приведут к ее ликвидации». Руководство страной предпочло «сохранение власти» без проведения реальных экономических реформ. В результате было утеряно и то, и другое. Однако, собственный опыт НЭПа и реформы Дэн Сяопина в Китае свидетельствуют, что сохранение власти и проведение реальных реформ — с необходимостью дополняющие, а не исключающие друг друга условия. Этот тезис подтвердила и перестройка, точнее, ее печальные последствия.
В статье профессора М.И. Кротова приводится ряд экономических и политических причин, приведших к распаду СССР: нарастающая диспропорция между спросом и товарным предложением, вызванная форсированным ростом денежных доходов населения вне связи с конечными результатами, проводимая антиалкогольная кампания и др. В целом соглашаясь с этим, все же считаем необходимым заметить, что глубинные причины низкой конкурентоспособности централизованно-распределительного хозяйства кроются не в ошибках текущей экономической политики, а в самой организационно-управленческой структуре экономики данного типа [2]. По аналогии с понятием «провалы рынка», это — «провалы» централизованно-распределительной системы хозяйствования. Конечно, в этой системе были и свои преимущества (лучшее в мире образование, бесплатное здравоохранение, полная занятость населения и т.д.), на которые обращает внимание и М.И. Кротов. Однако, по ряду причин, требующих отдельного рассмотрения, данная система оказалась недостаточно конкурентоспособной. Следует иметь ввиду и тот факт, что в условиях глобализации и интеграции мирового хозяйства сокращаются различия в экономиках разных стран мира — с одной стороны, а с другой — в противоположном направлении действуют факторы цивилизационного развития, способствующие сохранению или незначительному изменению качественных характеристик национальных экономических систем [3].
Конкурентоспособность товаров и услуг, производимых в СССР, явно уступала конкурентоспособности продукции развитых стран экономики. Это касается как инновационных промышленных, так и потребительских товаров. До тех пор, пока был государственный протекционизм отечественного производителя посредством «железного занавеса», государство могло решать проблему внутреннего спроса на производимые в стране товары и услуги. Но как только был снят подобный тотальный протекционизм и активно стали расти потоки импорта товаров и услуг, многие отечественные производители, а также производители стран бывшего социалистического лагеря, обанкротились: их производства оказались менее конкурентоспособными [4].
Чтобы понять глубинные, коренные причины распада СССР, необходимо их анализировать в контексте причин ликвидации мировой системы социализма. Структурные проблемы, усугубляемые национальными противоречиями, привели к распаду не только мировой системы социализма, но и ряда суверенных государств — Югославии, Чехословакии, породили ряд политических проблем на региональном уровне, которые подробно рассмотрены в статье М.И. Кротова.
Мы же хотим обратить внимание на вышеупомянутые системные проблемы («провалы»), порождаемые несовершенством структуры хозяйства централизованно-распределительного типа, на которой базировалась экономика бывших социалистических стран. Стабильные, фундаментальные и долгосрочные источники экономического роста и повышения уровня благосостояния народа, прежде всего, кроются в эффективной модели национальной экономики. С этой точки зрения, причины реформ в СССР, Китае и других бывших социалистических странах в принципе являются аналогичными: это системные проблемы («провалы») хозяйства централизованно-распределительного типа: низкая мотивация труда, тотальный дефицит, низкое качество товаров и услуг, медленное распространение инноваций и др.
Народное хозяйство СССР и, еще в большей степени, Китая функционировали на основе принципов марксистской модели «единой фабрики» (в СССР был и соответствующий термин «единый народнохозяйственный комплекс» — ЕНХК). Основной механизм реализации этой модели — директивное планирование всей хозяйственной деятельности в рамках всей номенклатуры производимой продукции «до гвоздя». Эта модель возникла вследствие экстраполяции реального явления — «эффекта кооперации», который К. Маркс рассматривал в качестве всеобщего закона капиталистического накопления [5, с. 368]. Данный закон проявляется в концентрации и централизации производства. В результате этих процессов частные предприятия становятся все крупнее, а после их национализации сливаются в «единую фабрику» на основе уже государственной собственности. Новая система управляется планомерно из единого центра подобно «дирижеру, управляющего оркестром».
В современной экономической теории эффект кооперации, замеченный первоначально К. Марксом, известен как сверхаддитивность, или положительный эффект масштаба. Однако, не только ортодоксальные марксисты, но и многие современные теоретики и практики как левой, так и правой ориентации упускают из виду, что эффект синергии не является абсолютным. Соответственно, и указанный марксистский закон также не является абсолютным, о чем свидетельствует долговременное сохранение сектора малого бизнеса. Этот закон действует лишь как тенденция, поскольку он не учитывает последствий отрицательного эффекта масштаба, неизбежно возникающего в крупнейших унитарно организованных предприятиях, а также в государственном секторе экономики: в целом — в любом крупномасштабном иерархически организованном централизованно-распределительном хозяйстве (в т.ч. и в социалистической «единой фабрике»).
В крупных хозяйственных организациях, обладающих унитарными структурами, операционные издержки существенным образом определяют кривую общих средних издержек (в сторону их повышения), зеркальным отражением которой является кривая эффективности. Усложнение и удлинение управленческой вертикали по мере роста масштабов хозяйственной организации и рост объемов полномочий в верхних «этажах» и есть основа возникновения отрицательного эффекта масштаба, который проявляется как существенный рост средних общих издержек.
Если положительный эффект масштаба возникает, в первую очередь, благодаря простой и сложной кооперации факторов производства, то отрицательный — в результате снижения эффективности обратных информационных связей. Верхние уровни управления начинают испытывать хроническую нехватку времени для своевременной ассимиляции полученной информации и принятия решений. Для нижних уровней управления это чревато снижением или абсолютной потерей мотивации труда. Отсюда — рост тенденций оппортунистического поведения и ряда других проблем (например, хищение «социалистической собственности», взяточничество, очковтирательство и т.д.), порождающих рост средних издержек. Кроме этого известный в политэкономии социализма экономический закон распределения по труду, упомянутый М.И. Кротовым, был нарушен диспропорциями в оплате труда рабочих и инженерно-технических работников и служащих.
Таким образом, длина и степень сложности вертикальных связей становится лимитирующим фактором (граница управляемости), превышение которого чревато падением эффективности ее функционирования. По мере роста масштабов хозяйственной организации и, соответственно, усложнения управленческой иерархии, поведение низовых элементов все в меньшей степени определяется управляющим центром. Как отмечал один из основателей общей теории систем А. Богданов, «цепное ослабление связи кладет предел концентрирующей силе централистической интеграции и приводит к ослаблению функциональных возможностей центра» [6, с. 96]. В экономике СССР «граница управляемости» была нарушена в весьма значительной степени. Стоит особо подчеркнуть, что, к сожалению, эта проблема сохраняется и в современной организационно-управленческой модели национальной экономики России.
Указанная проблема в разной степени проявлялась на практике экономического развития всех бывших социалистических стран, и не только на завершающем этапе их жизнедеятельности. В частности, в СССР проблемы эффективности управления руководством страны замечались отнюдь не только с началом «перестройки». Ниже приводим несколько цитат из Постановления ЦК КПСС и СМ СССР от 14 октября 1954 г.: «Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР особо отмечают, что министерства, главные управления и ведомства неудовлетворительно занимаются вопросами развития и совершенствования производства, плохо руководят делом внедрения в жизнь новейших достижений науки и техники, делом распространения передового опыта....Раздувая управленческий аппарат, министерства и ведомства в ущерб делу отвлекли из производства в канцелярии значительное количество квалифицированных специалистов» [7]. В документе также отмечается, что в работе партийного и государственного аппарата сложилась вредная бюрократическая практика, выражающаяся в том, что силы партийных и хозяйственных кадров сосредотачиваются не на конкретных делах, а «на составлении различных многочисленных директив, резолюций, справок, писем и отчетов» [7]. Обращаем внимание, насколько актуально звучат эти цитаты и в современных условиях! (Например, в существующих российских условиях даже врачи тратят чрезмерно много времени на составление бесполезных для лечения, требуемых Роспотребнадзором, договоров и прочих документов — вместо того, чтобы заниматься врачебной практикой). В результате формируются огромные транзакционные издержки функционирования «непомерно раздутой» управленческой иерархии.
В истории СССР были и положительные примеры преодоления указанных проблем — в частности, период НЭПа, когда в сжатые сроки ликвидировали многочисленные главки (Главрыба, Главкеросин, Главспирт, Главсахар, Чекволап и т.п.), а хозяйственные организации были сняты с бюджетного финансирования и переведены на полный хозрасчет.
Другим примером эффективного решения проблемы преодоления «границы управляемости» является Китай. Уже в начальном этапе реформ Дэн Сяопин и его соратники особое внимание уделяли коренному обновлению организационно-управленческой структуры народного хозяйства: в 1980-е гг. было проведено значительное сокращение государственного управленческого аппарата и обновление его состава. И в дальнейшем рост иерархии государственного управления находился под жестким контролем партийного и государственного руководства. В частности, для ускорения развития негосударственного сектора на ХIV съезде КПК (октябрь 1992 г.) была сформулирована задача дальнейшего сокращения и упрощения аппарата управления, ликвидации дублирования и многоступенчатости в работе государственного аппарата [8].
Таким образом, в КНР в 1980-е и 1990-е гг., как и в период НЭПа в СССР, рыночный сектор смешанной экономики создавался без скоропостижной приватизации и шоковой либерализации [подробнее см.: 9]. Необходимо заметить, что в экономической литературе и в хозяйственной практике значение приватизации в процессе рыночных реформ, следуя либеральной традиции, нередко сильно преувеличивается. Этот вопрос также нуждается в более подробном анализе. Здесь лишь приведем мнение одного из основателей теории организации, лауреата Нобелевской премии Г. Саймона: «В современном управлении часто наблюдается больше различий между небольшими и крупными организациями, чем между государственными и частными» [10, с. 10]; (например — крупнейшая норвежская нефтяная компания Equinor ASA (ранее [Statoil ASA), которая в разные периоды была и в государственной, и в частной собственности; в обоих случаях ее эффективность была практически одинаковой).
При этом в КНР были сохранены многие преимущества социализма — плановые основы долговременного развития народного хозяйства, сдерживание чрезмерной дифференциации общества по доходам, решение социальных проблем и др.
Подводя некоторые итоги, следует особо подчеркнуть, что игнорирование в хозяйственном руководстве всеобщих и специфических экономических законов приводило к тому, что политическая и экономическая системы в стране функционировали в условиях постоянно усиливающихся противоречий. Это способствовало саморазрушению экономического строя, что, в конечном итоге, привело к ликвидации СССР. Беловежское соглашение — это констатация разрушительных реально происходящих социально-экономических процессов, фактическое юридическое закрепление печального результата их действия. Мировой опыт трансформации национальных экономических систем свидетельствует о том, что при недопущении серьезных ошибок руководства в управлении страной, к сожалению, мог быть иной путь экономического развития СССР в качестве сохранившегося субъекта мировой политической системы. |
| |
|
|
