Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 4 (84), 2022
ЕВРАЗИЙСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА: ПРОБЛЕМЫ И РЕШЕНИЯ
(Из материалов Третьего Казанского международного конгресса евразийской интеграции — 2022)
Ломакина И. Б.
профессор кафедры теории и истории государства и права
Университета Прокуратуры РФ (Санкт-Петербургского юридического института),
доктор юридических наук


Особенности правовой культуры народов с евразийским вектором развития
В статье рассматривается проблема, связанная с выявлением особенностей правовой культуры народов с евразийским вектором развития. Отмечается, что народы Евразии имеют свою самобытную правовую культуру, которая не вписывается в европоцентристские рамки. Вступая в противоречие с европейскими ценностями, евразийская правовая культура, вопреки либеральным прогнозам, упорно воспроизводится, являя миру свои отличные от Запада институты. В статье доказывается, что правовые институты воспроизводятся в соответствии с материальными условиями жизни людей и их ментальностью. Поэтому современный мир отнюдь не мирный
Ключевые слова: правовые ценности, конституирующие принципы, генеральная линия развития, правовая культура, право
УДК 340.1   Стр: 10 - 12

Гарольд Дж. Берман известный историк права в своей фундаментальной работе «Западная традиция права» доказывает необходимость различения двух традиций: западной и незападной (восточной) с целью выявления их противоречий и обоснования правильности и праведности именно западной традиции права. Историк права отмечает, что демаркационную линию между западным миром права и незападным миром (миром, в котором царит произвол) чертили греки, римляне, европейцы во главе с католической Церковью, позже идеологи эпохи Просвещения [1. с. 16]. Именно им, идеологам эпохи Просвещения предстояло адаптировать доктрину о неотчуждаемых естественных правах человека к новым условиям, в которых человек предстал венцом Природы, центром мироздания. Реифицируя естественное право мифологемами революции, либералы придали ему, с одной стороны — конституционно-правовой флёр, с другой стороны — сделали его доминантой всей западной культуры. Облаченная в либеральные материи, естественно-правовая доктрина стала руководством к действию в процессе свержения феодального строя и создания нового либерально-демократического мироустройства на основе права.
Поэтому можно уверено констатировать, что либеральная доктрина сформировалась в результате победы буржуазии, а её ядром выступала идея рыночной свободы и идея парламентской демократии. Краеугольным камнем — выступал абстрактный индивид с не менее абстрактными универсальными правами. При этом естественно-правовая доктрина, облаченная в либеральную идеологию, не явила миру универсальных прав и свобод, как изначально заявляла, но дала миру двойные стандарты, за которыми по-прежнему, как и во времена греков, мыслилось для одних одно, для других — другое. Что это значит? Это значит, что право — это только границы, в которых субъекты права реализуют свои правомочия. В границах права жизнь замирена и упорядочена. Здесь одни правила игры. За границами права нет субъектов права, а, стало быть, и правила замиренной жизни здесь не действуют. Здесь можно грабить (вывозить ресурсы), можно убивать несогласных, можно даже испытывать биологическое оружие и всё под лозунгом гуманитарной помощи. И не удивительно, что в дискурсивном пространстве социума очень причудливым образом формируются оксюмороны. Например, принуждение к миру, гуманитарная интервенция, герои освободительных войн становятся террористами. Все цветные революции проходили под лозунгом демократизации, однако демократизацией на самом деле и не пахло, а перекроенная правовая система должна была создать условия для иностранного капитала и вывоза ресурсов по выгодным ценам.
При этом либеральная доктрина, несмотря на своё лицемерие, по-прежнему пытается доминировать в неевропейском мире, но уже без триумфального знамени, как в своё время писал о конце истории Ф. Фукуяма [2, с. 34], понимая под концом истории пришедшую «всерьез и надолго» эру либерализма. Современная изменяющаяся действительность и всё нарастающая конфликтогенность побудила наиболее здравомыслящую часть интеллектуальной элиты задуматься о причинах конфликтности современного мира. Признание по ряду направлений провала в глобальной политике и отказ от либеральных стратегий развития несогласных народов, побудил научное сообщество к размышлению о причинах пробуксовки либеральной идеологии в незападной среде. Одним из первых, кто последовательно и достаточно ярко показал современные противоречия между Западом и Востоком был С. Хантингтон. Хотя, ранее эти идеи развивались в рамках культурно-исторической парадигмы цивилизационных исследований (Д.Л. Андреевым, Л.Н. Гумилевым, Н.Я. Данилевским, П.А. Сорокиным, А. Тойнби, О. Шпенглером). Их заслуга — выявление особенного в каждой культуре, констатация того, что многообразие мира противостоит любой унификации как на уровне национального государства, так и на глобальном уровне.
Тем не менее, нельзя не отдать должного С. Хантингтону, поскольку именно он, фиксируя противоречия мира в современных терминах геополитики, показал внутренний конфликт, выливающийся по объективным причинам в столкновение двух цивилизаций: Западной с ее универсалистскими претензиями и двумя крупнейшими «восточными» цивилизациями — Дальневосточной, опирающейся на колоссальный экономический динамизм, и Исламской, переживающей мощный демографический взрыв [3, с. 236]. Первоначально эти идеи получили освещение в американском политологическом журнале Foreign Affairs. Так, в 1993 г. появилась статья в полемичном стиле под заголовком «Столкновение цивилизаций?», которая позже приобрела теоретическое основание и оформилась в вполне солидный текст под названием «Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка». Оценивая значение работы Хантингтона, А.В. Багаева пишет: «По сути, цивилизации в его модели представляют собой историко-культурные ареалы, которые с полным правом можно идентифицировать как регионы. Ценность теории Хантингтона состоит в том, что она развивает тему конфликта таких регионов, который, прикрываясь этнокультурной или конфессиональной спецификой, отражает не просто несовпадение, а конкуренцию экономических, политических, стратегических и иных акторов, чья борьба начинается в регионе, но поднимается на международный, глобальный уровень» [4, с. 34]. Ставшая мировым бестселлером книга Хантингтона вызвала яростные споры не только в среде научного профессионального сообщества, но и в среде политического истеблишмента и массмедиа. Оценивая значение этого фундаментального труда для всей политико-правовой мысли, можно констатировать, что с его появлением возник новый реалистический дискурс, в котором признавалась идея о немирном мире. Что это означает? Это означает, что либеральный романтизм XVIII–XX вв. был иллюзорен от начала и до конца. А глобализационные проекты XXI в., не учитывающие логики развития незападных культур, привели к отторжению имплантированных в конституционно-правовое тело, принципов, навязываемых незападным народам.
Таким образом, проблема незамиренного мира по своей сложности и неоднозначности актуализировала полемику как со стороны представителей научной общественности, так и со стороны политических элит, ратующих за расширение правомочий в области национальной культуры, сохранения традиций в сфере политического управления, а также отстаивания суверенитета в сфере экономической и правовой жизни. Однако стоит отметить, что как в научной среде, так и в среде политического истеблишмента есть те, кто стоит на иных позициях. Так, например, сегодня западно-ориентированная элита по-прежнему является проводником ценностей индивидуализма и североамериканского глобализма.
Постмодернистские практики с расширением соматических прав (эвтаназия, гендерные революции, отказ от религиозных и национальных ценностей, декриминализация наркотиков и проституции, хищническое потребление экологических ресурсов, бездушная культура потребления) заставляет небезразличных людей задуматься о судьбе страны и судьбе народов, выбравших либеральный путь развития и попавших в жернова всепоглощающей «какофонии» (Председатель Конституционного суда В.Д. Зорькин оценивает глобализационные процессы именно в такой тональности, используя греческий термин, хотя идеи либерализма в 90-е гг. XX в. и ему были не чужды, как и большинству политиков, ныне стоящих у власти) [5].
Возникает вопрос, почему в 90-е годы критическая масса представителей передовой общественности практически всецело ратовала за создание единого общечеловеческого дома, в котором одни правила игры и где всем одинаково тепло и сыто? Дома, в котором не будет больше «плохого сына», пугающего атомной бомбой мирных, добрых, гуманных, цивилизованных людей Запада. Старые правила игры признавались утратившими юридическую силу, а новые правила следовало взять там, откуда проистекает «добро и гуманизм», где свобода и справедливость доказали свою жизнеспособность. Поэтому конституционно-правовое строительство началось под эгидой индивидуалистических правовых ценностей, имеющих, как декларировалось либеральной доктриной, универсальный, общечеловеческий характер.
Во что вылилось такое строительство? В слом прежней системы конституционных ценностей, на обломках которых возникла новая система, явившая миру мутанта, от которого и «дурно пахнет» (с точки зрения европейской культуры), и плоды которого выглядят не всегда удобоваримо (в ряде случаев несменяемость власти, либо её долговременный характер, замаскированный под якобы демократическую процедуру, коррумпированность чиновников, местничество, отсутствие подлинного в западном понимании политического и правового плюрализма). В чем же причина?
На наш взгляд, причина в том, что незамиренность проистекает из цивилизационных ценностных противоречий. Цивилизационные ценностные противоречия уходят своими корнями в институциональную структуру, которая нормативно закреплялась в правовых практиках, обычаях и традициях народа (народов), породивших их. Обычаи и традиции — квинтэссенция культуры, которая всегда детерминирована материальными условиями жизни людей и их ментальностью. Материальные условия, в данном смысле, трактуются расширительно и включают в себя: климат, почву, плотность населения, размер территории, технологии и проч. Ментальность включает всю субъективную реальность, которая проявляется в сфере права в правочувствовании, правовидении, правопонимании, в сфере экономики в психологических практиках осуществления процесса производства и потребления, в сфере политики в субъективных предпочтениях по поводу властеотношений и их психологических установок [6 с. 56].
Поэтому правовые ценности не являются трансцендентными. Правовые ценности всегда контекстуальны и темпоральны. Будучи конструктом (продуктом деятельности человека), правовые ценности, если они аутентичны социальной системе, всегда выношены и выстраданы народом, породившим их. Именно правовые ценности определяют и букву закона, и дух права, а также определяют генеральную линию развития правовой культуры и общества в целом [7, с. 165]. Это в идеале!
Правовые ценности всегда должны лежать в основе конституирующих принципов. Конституирующие принципы — это не юридизированные нормы, закрепленные Конституцией, а ценности, которые определяют сущность генеральной линии развития общества. Конституирующие принципы — квинтэссенция правовой традиции, которая объективируется в социальных практиках носителей правовых статусов как на уровне индивида, так и на уровне коллектива.
Справедливости ради стоит отметить, что гармоничное правовое развитие должно сочетать в себе и конституирующие принципы, и конституционные нормы, юридизирующие правовые долженствования, проистекающие из социальной практики реального народа, а не пресловутого абстрактного субъекта права.
Однако, в жизни часто бывает иначе, то есть нормы Конституции содержат не аутентичные ценностные долженствования народа, а импортированные ценности другого народа (народов), выступающего в роли всезнающего и всемогущего мессии. Конституционно-правовой перестройке подверглись все, кто вступил на путь буржуазно-демократического развития. Все западные идеологемы были взяты «на вооружение» и прописаны в качестве основополагающих. Так, в качестве приоритетных провозглашались принципы международного права, индивидуалистические ценности, разделение государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную и отделения от неё муниципальной власти, принцип формального равенства и проч. Принцип формального равенства выступает ключевым в построении правового государства и безусловно этот принцип имеет важное значение в правовой жизни, но у него есть и оборотная сторона. И только принцип положительной правовой дискриминации может нивелировать издержки принципа формального равенства. Речь идет о наделении дополнительными правами всех тех, кто не вписывается в единые рамки, например, некоторые народы, этносы, воспроизводящиеся в соответствии со своим сугубо национальным образом жизни. Большое значение у незападных народов по-прежнему имеют религиозные доктрины: православие, конфуцианство, даосизм, брахманизм, буддизм и, конечно, ислам. Большое значение в восточной традиции уделяется методам социальной инженерии: обычаям, традициям и ритуалам. Семейные ценности выступают здесь основой существования человека, а дети по — прежнему считаются главным богатством, а их отсутствие «наказанием» за грехи. В незападных евразийских культурах большое значение имеет уважительное отношение к государству, а долг мыслится как служение ему. Воспитание лояльных политическому курсу граждан закрепляется в доктринах. Также доктринально закрепляется и охрана исторической памяти. Да, правовая культура восточного типа (подтипом которой выступает евразийская правовая культура) не предполагает открытости, т.е. политического плюрализма, за что ей всё время доставалось и достается от либералов, но в ней самой, как нам представляется, имеется имманентный механизм сдержек и противовесов.
Особая коллективистская культура, при общей морально-этической направленности, предопределила особый стиль отношений, который выкристаллизовался в повседневных практиках народов — обычаях, традициях и ритуалах.
Евразийская традиция основывается на принципе не разделения властей в западном понимании, а на симфонии власти государственной и религиозной.
Лишь спустя более двадцати с лишним лет в Конституцию РФ были внесены поправки, и мы видим новеллы со старым содержанием «общая судьба», «память предков», «идеалы и вера в Бога», «преемственность развития», «защита исторической правды», «подвиг народа», «защита Отечества», «приоритет семейного воспитания», «защита семьи», «культура уникальное наследие многонационального народа», «сохранение общекультурной российской идентичности» [8] и т.д.
Следующая проблема, о которой стоит упомянуть в статье, и которая была обозначена в докладе на конгрессе, то, что современное российское общество не являет собой гомогенного единства оно поликонфессионально, оно многонационально и оно далеко от эгалитарности. К сожалению, уровень между богатством и бедностью не только не сокращается, но и увеличивается, это, в свою очередь, наслаивается на упрощенную экономическую структуру и латентную безработицу и мн. др. Постмодернистские же практики (цифровые технологии и не только) разрывают межпоколенную связь, хотим мы или не хотим, но они разобщают и разъединяют в прошлом единый советский народ с одной судьбой и одной историей. Историей, которую никто не подвергал сомнению, по крайней мере, в рамках своего государства. Другими словами, ценностный диссонанс усугубляется плюральностью самого государственно-организованного общества. Государство-нация размывается под натиском глобализационных процессов. Однако обратная тенденция глобализационным процессам — глоколизация или регионализация. И здесь мы наблюдаем как раз обратное. Примордиалистские конструкции внедряются в конституционное тело текстов Конституции и новое звучание обретают национальные правовые практики, апеллирующие к предкам и традициям, Великому прошлому, о чем говорилось выше. Ценностям индивидуализма противостоят ценности другого порядка, а именно, ценности, вытекающие из коллективного существования человека (народа, многонационального народа). В этой системе координат на первое место выступают не права и свободы индивида, а права и свободы коллектива, которые мыслятся категориями долга и ответственности. Данное утверждение, на первый взгляд, выглядит может и парадоксально, но именно в таком виде существование прав и свобод объясняет цивилизационное различие народов, не разделяющих европейскую логику развития. Ответственность и долг имманентно существуют в рамках восточной традиции права и выступают цивилизационным ядром всей незападной культуры.
В неевропейском понимании права и свободы коллектива находятся в диалектической связи с индивидуалистическими правами и свободами. Восточная традиция права изобилует именно таким видением права. Достаточно вспомнить Конфуция, который в своём труде «Лунь Юй» [9. с. 125] по глубине мысли и морально-этической направленности опередил И. Канта более чем на 2000 лет, показал доминанту морально-этической составляющей всей нормативно-правовой культуры. И, в отличие от Канта, вышел на уровень коллективности, оставляя индивида в лоне традиционной холистической структуры общественных отношений.
И в завершение, хочется отметить, что необходимо признать — мир сегодня не тот, что был вчера. Господству либерализма и индивидуализма противостоит иной миропорядок. Какой? Нам предстоит узнать. Поэтому по- прежнему возникает проблема механизма состыковки одной системы ценностей с другой. Без априорных оценок. В этой связи уместно звучат слова Гюстава Лебона: «Нет ни форм правления, ни учреждений, относительно которых можно было бы сказать, что они абсолютно хороши или абсолютно дурны. Правление дагомейского короля — вероятно, превосходное правление для народа, которым он призван был править; и самая искусная европейская конституция была бы для этого же самого народа ниже выработанного им режима... Столь же резонно было бы стараться убедить рыб жить на воздухе, на том только основании, что воздушным дыханием пользуются все высшие животные» [10. с. 56].
Таким образом, и одна, и вторая проблема связаны с ценностями, которые выступают ядром нормативной системы как на глобальном, региональном уровне, так и на уровне отдельно взятых социальных систем.
В рамках данной статьи решить обозначенные проблемы не представляется возможным, однако намеченные контуры могут быть полезны в перспективе.


Статья поступила в редакцию 30.06.2022.

Список использованных источников:
1. Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования / Пер. с англ. — 2-е изд. — М.: Издательская группа ИНФРА М. — НОРМА, 1998. –624 с.
2. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. — М.: Ермак, АСТ, 2005. — 592 с.
3. Тойнби А., Хантингтон С. Вызовы и ответы. Как гибнут цивилизации / А. Тойнби, С. Хантингтон. — М.: ООО «ТД Алгоритм», 2016. — 288 с.
4. Багаева А.В. Региональное видение интеграционных процессов социологией международных отношений региональное видение интеграционных процессов социологией международных отношений // Большая Евразия: Развитие, безопасность, сотрудничество. Ежегодник. Вып. 1. Ч. 2 / РАН. ИНИОН. Отд. науч. сотрудничества; Отв. ред. В.И. Герасимов. — М., 2018. — C. 31–36.
5. Зорькин В.Д. Право метамодерна: постановка проблемы. Лекция на IX Петербургском международном форуме (СПб., 16 мая 2019 года) //https://rg.ru/2019/05/16/zorkin-priverzhennost-vernoj-filosofii-prava-ozvoliaet-tvorit-dobro.html. дата обращения — 23.06.2022.
6. Ломакина И.Б. Обычное право: Институциональный аспект (Теоретико-правовой анализ). — СПб.: Астерион, 2005. — 284 с.
7. Ломакина И.Б. Правовые ценности в нормативной регуляции обществ с Евразийским вектором развития // Интеграционный и модернизационный потенциал Евразии: состояние, проекты и форматы реализации. Сборник трудов XIII Казанского научно-практического форума 10–11 июня 2019. — Казань: «Медицина», 2019. — С. 164 –173.
8. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020). — М.: Юрист, 2021. — 60 с.
9. Конфуций Лунь Юй // Древнекитайская философия. Собрание текстов в двух томах. — Т.1. — М.: «Мысль», 1972. — С. 134 –170.
10. Леббон Г. Психология народов и масс. — СПб.: Макет, 1995. — 311 с.

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия