Logo Международный форум «Евразийская экономическая перспектива»
На главную страницу
Новости
Информация о журнале
О главном редакторе
Подписка
Контакты
ЕВРАЗИЙСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ English
Тематика журнала
Текущий номер
Анонс
Список номеров
Найти
Редакционный совет
Редакционная коллегия
Представи- тельства журнала
Правила направления, рецензирования и опубликования
Научные дискуссии
Семинары, конференции
 
 
Проблемы современной экономики, N 4 (84), 2022
ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ. МАКРОЭКОНОМИКА
Черенков В. И.
профессор кафедры маркетинга Высшей школы менеджмента
Санкт-Петербургского государственного университета,
с.н.с. экспериментальной лаборатории «Нейротехнологии в управлении»
Финансового университета при Правительстве РФ (г. Москва),
доктор экономических наук

Карпова С. В.
зав. экспериментальной лабораторией нейротехнологии в управлении,
профессор департамента логистики и маркетинга
Финансового университета при Правительстве Российской Федерации (г. Москва),
доктор экономических наук, профессор

Таничев А. В.
доцент кафедры экономики, организации и управления производством
Балтийского технического университета (Военмех) им. Д.Ф. Устинова (г. Санкт-Петербург),
кандидат экономических наук


Факторы и метафакторы нормирования потребления в реализации концепции устойчивого развития
Настоящая статья посвящена проблеме расширенного понимания сущности и перспектив применения нормирования потребления населения, что традиционно вызывало ассоциации с такими геополитическими и природными катаклизмами как война и голод. Подобное вынужденное реактивное нормирование, в случае привития потребителю культуры ответственного потребления, следует заменять проактивным как экзогенной, так и эндогенной природы (директивного и индикативного характера). Предложен вариант классификации факторов нормирования потребления и систематизации его ресурсов; вводится понятие метафактор нормирования потребления. Намечены направления дальнейших исследований.
Ключевые слова: метафактор нормирования потребления, ответственное потребление, потребительский суверенитет, ресурсы потребления, факторы нормирования потребления
ББК С550.355 У9(2)0–94.0   Стр: 51 - 57

Введение. Как ни странно, но для находящегося на слуху понятия «нормирование потребления», то ли в силу своей простоты, то ли в силу обыденной социально «неудобной» коннотации с дефицитом ресурсов и принуждением потребителя к изменениям его многомерного «рациона», идущим вразрез с доминирующей в обществе потребления концепцией потребительского суверенитета [26], нам не удалось найти в русскоязычной части Интернета формального определения, кроме разве что «Нормирование потребления ресурсов — процедура оптимального управления ресурсами техноценоза» [4], в котором, не вдаваясь в тонкости понятия «техноценоз», мы бы сделали акцент на управлении, предполагая, что последнее может соответствовать как институциональному регулированию, так и саморегулированию. Иными словами, иметь, соответственно, экзогенную или эндогенную природу, что не отрицает и их комбинации в реальной жизни. Зарубежные источники оказались в этом вопросе проще и понятнее [65], определяя нормирование (rationing) как «искусственный контроль над распределением дефицитных ресурсов, пищевых продуктов, ресурсов промышленного производства и т. п.», что осуществляется для «обеспечения надлежащего распределения ресурсов без каких-либо нежелательных потерь», что соответствует критическим обстоятельствам развития социально-экономических систем. Например, постковидная ситуация в мировой экономике (негативные последствия многократных локдаунов, ограничений на международные и внутренние поездки, массового появления инфицированных людей, результатом чего явились рост вынужденной безработицы, спад экономического роста и ухудшение индекса качества жизни) [40, 48, 51], усугубившаяся непродуманным по прямому и обратному действию введением и неоднократным расширением «западных» антироссийских санкций [25, 53, 60].
Обзор релевантных проблемам нормирования источников показывает, что основная масса публикаций на эту тему связана с ограничительным нормированием периода Второй мировой войны [58, 59] и восстановительного послевоенного периода [46]. Здесь можно даже найти любопытную аллюзию с известным романом-антиутопией Дж. Оруэллa [2]. Однако такой, директивный и явно ограничительный тип нормирования потребления следует рассматривать лишь как экстраординарную меру, которая связана с ответственным потреблением лишь формальным механизмом нормирования, но не причинами и целями. Подобный вид нормирования потребления применительно к непродовольственным товарам народного потребления периодически и территориально-избирательно практиковался, например, в СССР в довоенный период. Как вынужденная мера, судя по материалам СМИ, подобное имело место, например, в истории Кубы и КНДР как результат жестких финансово-экономических санкций инициированных США.
Основная цель настоящей статьи, опираясь на исторический опыт применения нормирования потребления, систематизировать факторы этого нормирования и связать их с ресурсами жизнедеятельности, а главное, показать, что нормирование потребления может и должно сыграть важную роль в переходе населения от модели потребительского суверенитета к модели ответственного потребления [26]. При этом следует разделять количественное и качественное нормирование потребления. Если первое, более старое, или извечное, по началу применения, нормирование было обусловлено необходимостью реакции на неблагоприятные изменения окружающей среды, то второе относится к так называемому осмысленному потреблению, что означает становление новых качеств экономических отношений [8]. Формально, понимая общественно-политическое значение этого процесса, директивное нормирование потребления (запретительные и пенитенциарные инструменты, избирательная налоговая политика и т. п.) особенно болезненно воспринимаемое населением стран так называемого «золотого миллиарда» как покушение на их потребительский суверенитет и демократию в целом, должно быть дополнено индикативным нормированием потребления (табл. 1), действенность которого определяется достигнутым на данный момент времени уровнем культуры устойчивого, или ответственного, потребления [36]. Эндогенное индикативное нормирование (табл. 1) может быть представлено, например, научно обоснованными нормами потребления по продуктам [16], которое превращается в армии в директивное нормировании и, по сути, не обнаруживается в быту. Более действенным выглядит соответствующее становлению вышеуказанной новой культуры потребления разумное самоограничение потребления [7], состоящее в добровольном (если это не продиктовано ограниченными финансовыми возможностями потребителя) самоограничении потребления благ как пищевой, так и непищевой природы (например, жилище, транспорт, одежда, обувь, предметы обихода, а также поставляемых в жилище ресурсов: электроэнергии, горячей и холодной воды, газа, контента Интернета). При столь очевидной постановке вопроса о новой культуре ответственного потребления как ключевой составляющей устойчивого развития его раскрытие недостаточно проработано, а начало пути должно быть связано с классификацией тех факторов, которые определяют возможности нормирования потребления как инструмента его трансформации в направлении становления модели ответственного потребления.

Таблица 1
Эскизная таксономия методов нормирования потребления на В2С-рынке
НОРМИРОВАНИЕ ПОТРЕБЛЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ
 ИНДИКАТИВНОЕДИРЕКТИВНОЕ
ЭКЗОГЕННОЕ– Применение повышенного НДС на вредные товары (например, газированная вода с повышенным содержанием сахара)
– Повышенные тарифы на коммунальные услуги (вода, газ, электричество), потребляемые сверх установленной нормы
– Налог на товары роскоши (автомобили, элитное жилье)
– Влияние секулярных и религиозных общественных институтов
– Экстраординарная карточная система распределения пищевых продуктов, норма на которые определяется по полу, возрасту и типу занятости
– Ограничения поставки электричества, газа и воды по времени и объему
– Запрет продажи вредных товаров (алкоголь, табак) по времени, возрасту, месту потребление
ЭНДОГЕННОЕ– Ментальный конструкт устойчивости
– Убеждения по соблюдению религиозных норм потребления (периоды ограничений)
– Следование моде на диеты, призванные обеспечить желаемую фигуру (обычно, борьба с лишним весом)
– Принудительный идеологический аскетизм [34, с. 81–87]
– Воспитание ментального конструкта устойчивости
– Самодисциплина устойчивости
– Религиозный/психологический аскетизм
– Аддиктивное ограничение потребления (нервная анорексия) — «диетная аддикция»
Источник: составлено авторами

Гораздо больше распространено в настоящее время не директивное (как для военного времени или в случае геополитической напряженности как, например, в ЕС в 2022 г.), а индикативное нормирование потребления; например, в области питания в русле парадигмы здорового образа жизни, или «здравоцентристской парадигмы», суть которой предлагается [1] видеть в комплексном подходе к сохранению здоровья и мотивации здорового образа жизни с учетом физиологических, медицинских, психологических, педагогических и социально-философских принципов. Вместе с тем, что важно отметить, механизм нормирования (ограничения) потребления человека бывает как экзогенной директивной и индикативной природы (воздействие со стороны государственных и общественных институтов), так и эндогенной природы; например, самоограничение в силу нравственных и религиозных норм [15] или извечной «борьбы с весом», порою доходящей до абсурдно экстремального уровня «диетной аддикции» (diet addiction) [42] (табл. 1).
В любом случае, чем бы ни было вызвано и каким бы ни было эндогенное нормирование потребления, под этим видом нормирования, строго говоря, понимается политический/экономический контроль над распределением дефицитных или имеющих шанс стать таковыми в обозримом будущем ресурсов любого рода, необходимых для обеспечения жизнедеятельности индивидуума и его семьи. Близкими по достигаемому результату «нормирования потребления» можно считать неуправляемые, природно обусловленные факторы (специфика региональных/локальных экономгеографических характеристик [47]), а также постоянное количественное/качественное самоограничение потребления отдельных личностей/групп в силу принятых ими религиозных [33] и/или социокультурных [12] норм, а также моды на показное, демонстративное, потребление типа вегетарианства или веганства [20].
Подходы к классификации факторов нормирования потребления. Начиная со времени Карла фон Линнея (1707–17) — автора, пожалуй, самой на то время полной системы классификации флоры/фауны, где были обобщены и существенно упорядочены актуальные на его время знания о соответствующих областях природы. Определено [14], что признак класса является модифицирующим для некоторого элемента (объекта) в том случае, если ему соответствует элемент другого класса разбиения, отличающийся от первого элемента только значением данного признака первого (базового) уровня разбиения объектов. Далее, в процессе построения системы классификации объектов, элементы, различающиеся только значениями модифицирующего признака, представляют собой разновидности предшествующей (в классификационном коде) более общей единицы (элемента), которая изменяется, оставаясь принадлежащей признаку первого уровня. Представленная кратко и формально эта задача классификации видится весьма важной и имеющей практическую ценность для исследования таких многомерных междисциплинарных объектов как потребление, поскольку требующаяся в нашем случае «перечислительная классификация» рассматривается [19] как эффективное средство свертывания информации. Известно [10], что «свертка информации» представляет собой получение пригодной для практического применения упорядоченной картины из достаточно большого информационного массива, чем, судя по нашему предварительному обзору релевантной теме статьи литературы, является множество факторов нормирования потребления в соотношении с нормируемыми ресурсами потребления, что, на наш взгляд, составляет базис для планируемого управления трансформацией модели потребления, необходимой для улучшения качества жизни в контексте реализации концепции устойчивого развития [39].
В качестве своеобразного образца для разработки системы классификации факторов нормирования потребления могла бы быть взята давно применяемая Классификация товаров в соответствии с единой Товарной номенклатурой внешнеэкономической деятельности Евразийского экономического союза (ТН ВЭД ЕАЭС) [9]. Разумеется, авторы не видят целесообразности следования к получению подобия столь многоуровневой и объемной системы, состоящей из несоизмеримого множества объектов. Другим, более близким к представляемой здесь задаче образцом, могла бы послужить разработка Комиссии по измерению экономических показателей и социального прогресса (Commission on the Measurement of Economic Performance and Social Progress — известной также как «Stiglitz/Sen/Fitoussi» Commission) [61] –– «Индикаторы качества жизни» [54], структура и содержание которых могли бы быть приняты за основу создания сокращенной классификации факторов нормирования потребления. Предвосхищая дальнейшее изложение темы, отметим, что любой из факторов нормирования может рассматриваться как соответствующий или противоречащий доминирующей социальной парадигме (ДСП) того периода времени, в который он применяется (выбор ценового [45] и неценового [56] метода распределения благ в обществе зависит от общего состояния экономики и геополитической турбулентности, уровень которой лежит в диапазоне от экономических санкций до войн), что ставит вопрос о некоем метафакторе, влияние которого предопределяет как инструментальную эффективность, так и общественное восприятие всех групп далее приводимых факторов нормирования потребления населения. Этот термин авторы предлагают по аналогии с их прежним обоснованием [38] применения приставки «мета-» для выделения в классе мегатрендов мирового развития такого особого мегатренда, который оказывает влияние на все прочие мегатренды (например, цифровая трансформация, геополитическая конфронтация, внедрение концепции устойчивого развития и их возможные комбинации).
Поскольку факторы нормирования потребления тех или иных (в нашем случае, непроизводственных) ресурсов рассматриваются как базис для управления трансформацией модели потребления — от модели потребительского суверенитета к модели ответственного потребления [26] — анализ действенности этих факторов видится как определение результативности продвижения населения к улучшенному качеству жизни, что должно соответствовать «рациональной модели будущего», построенного на иных, полярных обществу потребления ценностных основаниях [24]. В любом случае, классификация факторов нормирования потребления должна строиться на выявлении того, что представляет собой искомое повышенное (улучшенное), или устойчивое (ответственное), потребление и как привить его культуру населению, долгие годы формировавшему свой поведенческий конструкт под воздействием матрицы ценностей (идеологии) общества потребления [5].
В основу классификации факторов нормирования потребления может быть положен предложенный ранее подход [39] к построению таксономии инструментов для трансформации модели потребления в целях совершенствования (улучшения) качества жизни. В данной модели представлены четыре класса: (1) F — запретительные и пенитенциарные инструменты; (2) R — ограничительные инструменты; (3) S — заместительные инструменты (товары/услуги-субституты); и (4) U — воспитательные/образовательные инструменты продвижения ценностей устойчивого развития. Что касается систематизации материала по факторам нормирования, то можно было бы применить кодировку типа [Mu^r – Fi – Ri – Ti], где: Mu^r — один из двух метафакторов нормирования («u» – символ метафактора суверенности потребителя; «r» — символ метафактора ответственности потребителя); Fi — один из факторов нормирования потребления (рис. 1); Ri — нормируемый ресурс (рис. 1), содержание, количество и качество которого определяют качество жизни; Ti — инструмент нормирования потребления.
Факторы нормирования и ресурсы потребления населения. Толкование нормирования потребления в самом широком смысле [49] связывает его с любыми обязывающими ограничениями помимо обычных ограничений, например, диктуемых ограниченностью индивидуального или семейного бюджета. На деле потребительский суверенитет, помимо факторов материальной природы (рис. 1) также ограничивается фактором времени, пространственными и энвиронментальными факторами, а также опытом прежних решений о покупке и потреблении. Причём покупательское поведение потребителя в настоящее время находится под сильным институциональным воздействием — от разрабатываемой государственной политики до складывающихся социальных норм и общественного давления (получивших новые и особо действенные формы с появлением Интернета и формированием сетевых сообществ и блогеров) — а также (что естественно для коммерческого маркетинга как выразителя идеологии общества потребления) испытывает манипулятивное давление продавца в виде рекламы и мероприятий продвижения. Предполагается, что нормирование потребления, рассматриваемое как проактивный инструмент трансформации модели потребления, должно иметь своей целью не исторически традиционное для нормирования реактивное распределение дефицитных ресурсов, а достижение улучшенного качества жизни [39], что соответствует двенадцатой цели — «Ответственное потребление и производство», суть которой «Обеспечить переход к рациональным моделям потребления и производства» [18]. Таким образом, рассмотрение факторов нормирования потребления и их связь с ресурсами потребления следует вести с учетом именно этой цели.
Рис. 1. Матрица «факторы нормирования потребления» versus «нормируемые ресурсы потребления» населения

* — «нормирование» может быть как традиционно ограничивающим/запрещающим, так и стимулирующим (например, обязательное потребление молока на вредных производствах); ** — разное толкование ресурс а «время»: например, «свободное время» как важнейший ресурс развития человека, а «время ожидания» — ограничение на получение услуги в бесплатном (обязательном страховом здравоохранении) за счет ожидания своей очереди [63]; S — сильное воздействие; M — среднее воздействие; W — слабое воздействие; I — безразличие [оценка связи между факторами и ресурсами не получила пока эмпирической проверки и индексы отражают лишь наши соображения– авт.];
Источник: разработка авторов

Эти факторы (как управляемые, так и неуправляемые) должны либо учитываться, либо (в качестве инструментов управления трансформацией модели потребления) целенаправленно активизироваться в целях изменения поведения потребителя, чтобы привить ему новую культуру ответственного потребления, порождающую улучшенное качество жизни. В таком контексте нормирование потребления, несовместимое с положениями неолиберализма, представляет собой комплекс мер качественного изменения содержания и способа потребления ресурсов, где количественные изменения должны иметь место, например, в части научно обоснованных норм потребления пищевых продуктов [16], а также в области добровольного (вне зависимости от финансовых возможностей потребителя) самоограничения потребления непищевых благ (например поставляемых в жилище ресурсов: электроэнергии, горячей и холодной воды, газа, трафика Интернета) в результате принятия потребителем культуры ответственного потребления, прививаемой населению государственными и общественными институтами. Понимая общественное значение этого процесса, представленное выше, по существу, индикативное нормирование, дополняется директивным нормированием (запретительные и пенитенциарные инструменты, избирательная налоговая политика и т.п.).
Матрица «факторы нормирования потребления» versus «нормируемые ресурсы потребления» населения (рис. 1) требует сделать ряд расширенных комментариев для понимания сущности каждого классифицируемого ресурса потребления населения, а также факторов и метафакторов нормирования этого потребления, а именно:
Нормируемые ресурсы потребления населения:
– питание — A — научно обоснованный [11] набор пищевых продуктов (в том числе, питьевая вода), необходимых для жизнеобеспечения человека (с медицинской точки зрения) с учетом региональных/локальных особенностей (национальных, религиозных, климатических) места его обитания, а также особенностей его профессиональной деятельности (например, армия, химические и иные потенциально вредные производства);
– вещи — Т — одежда, обувь, аксессуары, а также прочие предметы личного и семейного обихода (мебель, домашняя техника для облегчения быта, профессиональных занятий и досуга, за исключением драгоценностей и иных предметов роскоши), обеспечивающие приемлемое обустройство быта индивидуума/семьи;
– жилище — D — традиционное сооружение или часть его, приспособленное для обитания человека и некоторых животных, в характеристики которого помимо эксплуатационных характеристик (индивидуальное, многоквартирное, площадь, кубатура высотность и т. п.), следует включать коммунальные услуги (за исключением поставки питьевой воды, газа и электроэнергии), охрана, а также показатели локального микроклимата и социально-инфраструктурные характеристики местоположения жилища; т.е., все то, что обеспечивает безопасность и комфорт индивидуума/его семьи в его/их жилище;
– здоровье — H — услуги страхового (ОМС/ДМС) и платного здравоохранения (в т. ч., дистанционная доступность медицинских учреждений), включая возможности санаторно-курортного лечения, а также доступность медикаментов и медицинского оборудования, материалов и инструментов для индивидуального домашнего использования (следует отметить два объективных фактора нормирования в этой области: соотношение дохода и расходов в сфере платной медицины и территориальная доступность и время ожидания в случае бесплатного лечения сложных заболеваний);
– энергия — Е — электроэнергия, газ, холодная и горячая вода (вероятно, сюда следует включить и трафик Интернета в силу двух причин: (1) прямой расход электроэнергии и (2) косвенный бесполезный расход свободного времени на потребление мусорного контента — в терминах Феофраста [31] — «хронофагия»);
– природа — N — среда обитания, или хабитат, рассматриваемая как совокупность факторов (физических, химических, биологических, социальных), способных оказывать прямое или косвенное, сиюминутное или перспективное, физиологическое/психологическое воздействие на деятельность и здоровье индивидуума/его семьи, а также инфраструктурные возможности пользования ближними и отдаленными (в том числе зарубежными) рекреационными зонами;
– знания — К — адекватное отражение объективной реальности в сознании индивидуума (представления, понятия, суждения, теории), составляющее основу критически воспринимаемой полезной информации, а также умения и навыки, офф/онлайново приобретаемые в результате включения индивидуума в системах формального/неформального обучения, а также накапливаемые как собственный опыт; следует отметить, что потребление знания находится в прямой зависимости от так называемых [41, р. 58] «брокеров знания» (knowledge brokers), которые «берут на себя роль связующего звена между производителями и потребителями знаний, но при этом не могут не быть предвзятыми, что снижает качество знания» [ibid.] (в первую очередь, с точки зрения его полезности).
– свободное время — F [13, 22, 30] — время, остающееся у человека после выполнения внешней и домашней (оплачиваемой/неоплачиваемой) работы и выполнения обязательств перед семьей и обществом, расходование которого может быть как рациональным, так и иррациональным (вплоть до аддиктивного [50, 52], составляющего угрозу развития физической и ментальной деградации индивидуума и негативного воздействия на семью и общество).
Факторы нормирования потребления населения:
– природные факторы — эти факторы являются неуправляемыми, а их содержание вкратце сводится к следующему: (1) естественная ограниченность или отдаленность природного ресурса от предполагаемого места его потребления, (2) нарушения воспроизводственного цикла ресурса, (3) рост антропогенной и техногенной нагрузки на региональные и локальные экосистемы, климатические условия мест проживания населения);
– конфессиональные факторы — эти, пожалуй, старейшие рукотворные факторы также являются неуправляемыми, а их воздействие на нормирование потребления ресурсов определяется, например, принятыми в основных авраамических религиях (иудаизм, христианство, ислам) религиозными нормами разрешенного ассортимента регулярного питания (например, кошер и халяль) и регламентами постов, что может рассматриваться как наиболее старые и ригидные формы нормирования потребления, которые должны приниматься в расчет при разработке политики становления культуры ответственного потребления.
– медицинские факторы — эти факторы следует отнести к управляемым и имеющим под собой обширную как теоретическую, так и практическую базу, разрабатываемую и утверждаемую многими организациями и ведомствами (например: [23]). Одной из характеристик проявления медицинских факторов питания, связанных со здоровьем, следует считать тип занятости населения. Так, организация питания личного состава Вооруженных силах Российской Федерации имеет специфический характер, связанный с особенностями боевой и мобилизационной подготовки (специфические физические и психоэмоциональные нагрузки при выполнении боевых и других задач в различных климатогеографических условиях и т. п.). Существующие методы нормирования основаны на базисных положениях теории сбалансированного питания [27], экспертных методах, корреляционно-регрессионном анализе, квалиметрии, диагностике и некоторых других, которые не в полной мере учитывают множество новых факторов, оказывающих непосредственное влияние на нормирование питания и укрепление здоровья военнослужащих, и прежде всего, положения теории адекватного питания [29]. Помимо норм для указанных категорий военнослужащих, медицинское нормирование питание активно применятся к работникам промышленных и сельскохозяйственных предприятий с тяжелыми и потенциально вредными условиями труда, спортсменам и контингенту санаториев и пансионатов [27]. Кроме того, весьма распространёнными факторами медицинского нормирования являются хронические заболевания, требующие лечебных диет [6], а также половозрастные характеристики разных категорий индивидуумов (дети и подростки, пожилые и старые люди, беременные и кормящие женщины), попадающих в системы организованного питания [27]. Таким образом, можно сказать, что медицинские факторы следует отнести к регулируемым факторам как количественного, так и качественного (ассортиментного) потребления. Добавим, что к этим факторам следует отнести и собственное отношение индивидуума к своему здоровью. Так, установлено [43], что фактор здоровья оказывается наиболее важным мотивом для выбора органических продуктов, а это можно отнести к эндогенному качественному нормированию потребления.
– политико-правовые факторы — эти факторы также следует отнести к управляемым и имеющим исторические корни в ситуациях дефицита пищевых продуктов, а также непродовольственных товаров и услуг, вызываемого войной, военными действиями или иными социально-экономическими потрясениями, вызывающими разрывы логистических цепочек и нарушающими рыночное равновесие. В роли этих факторов выступает как законодательство (например, регулирование потребления алкоголя и табака), так и целенаправленная политика (например, пропаганда здорового образа жизни или ценностей устойчивого развития). Интересно отметить, что в литературе был поставлен вопрос [62] о том, была ли готовность потребителей принять нормирование результатом уникального опыта войны, или можно представить себе аналогичный ход событий и опыт для целей реализации устойчивого (ответственного) потребления. Представляется, что затянувшаяся пандемия COVID-19, наряду с нынешним (2022) резким обострением геополитической турбулентности, перевели этот вопрос из умозрительной плоскости в практическую. Так, после многократных призывов о добровольном сокращении потребления ресурсов в ЕС, теперь, судя по публикации сентябрьского (2022) номера Forbes [3], речь зашла о необходимости принудительного нормирования потребления газа и иных энергоресурсов.
– социокультурные факторы — не вызывает сомнения, что эти факторы «оказывают влияние на культуру питания, выбор одежды, создание своего образа, внешности» [21]. Cчитается [28], что под это понятие подпадает все что связано не с непосредственной экономической деятельностью, а с ее духовными аспектами. Ссылка на социокультурные факторы присутствует в множестве как отечественных, так и зарубежных работ (sociocultural factors), принадлежащих разнообразным (социология, экономика, маркетинг, медицина, психология и т. п.). Однако, ознакомление с одной исключительно обстоятельной работой [57] заставляет согласиться с заложенным в ее названии — «Концептуальные мучения термина социокультурные факторы» — отношением к концептуализации архирасширенного «понятия», которое выглядит скорее как некий зонтичный термин, под которым, в зависимости от дисциплинарной принадлежности автора, может отображать все что угодно, делая разделение «между практикой культурной и внекультурной жизни» [ibid., p. 51]. Действительно, если обратиться к маркетинговой литературе [e.g., 35], то в социокультурную оболочку, помимо материальных объектов как результата деятельности человека, включаются социальные институты, мировоззрение (в том числе, религия), эстетика, этика и язык. Таким образом, социокультурные факторы фактически поглощают все рассмотренные выше факторы нормирования потребления делая эту категорию факторов исключительно расширенной. Тем не менее, именно «социокультурные факторы стали рассматриваться как решающее условие гармонизации отношений между человеком и природой» [32, с. 70]. Включение социокультурных факторов в рассматриваемую матрицу (рис. 1.) обусловлено тем, что они определяются исторически установившимися национальными культурными кодами, а также являются результатом текущей деятельности государственных и общественных институтов, оказывающих влияние на изменение ДСП [26] в сторону становления культуры ответственного потребления.
Метафакторы нормирования потребления населения:
Предлагаемый авторами термин «метафакторы» в контексте нормирования потребления населения требует дополнительного теоретического исследования и проверки, например, в рамках парадигмы устойчивого развития (устойчивости). В самом деле, совокупность факторов нормирования потребления (рис. 1) показывает, что при определенных условиях, как неуправляемые (например, природа), так и управляемые факторы нормирования могут иметь своим результатом как благоприятные, так и неблагоприятные условия для реализации концепции устойчивого развития. Так, природные факторы в исторических условиях примитивных обществ однозначно определяли их потребительское поведение как ответственное, поскольку безответственное поведение по отношению к природе попросту грозило вымиранием. Еще более отчетливо, проявляется дуализм социокультурных факторов, которые могут создавать такие нормы потребления для наиболее развитых стран (не будем лишний раз упоминать, что такая эксклюзивность для «золотого миллиарда» появляется исключительно за счет современного (технологического, информационного, инновационного) неоколониализма), которые соответствуют абсолютизации суверенитета потребителя, ведущего как к сверхпотреблению и чудовищному росту недопотребления (пищевых отбросов и неиспользуемых вещей) в «богатых» странах, так и к недопотреблению (вплоть до недоедания и голода) в «бедных». Сказанное касается и совершенно неинклюзивного распределения благ доступных для высших, средних и низших социально-классовых слоев внутри указанных групп стран. Собственно этот феномен ставит под серьёзнейшее сомнение столько времени продвигавшуюся концепцию инклюзивно-устойчивого развития — «всеобщее счастье всех народов мира».
В конечном итоге, само представленное выше изменение ДСП — то есть, переход от включенной в нее модели потребительского суверенитета в сторону модели ответственного потребления [39] — предлагается рассматривать как трансформацию метафактора нормирования потребления населения, что предполагает модификацию воздействия на потребителя всех выше представленных факторов нормирования, а именно: постепенный переход от доминирования метафактора суверенности потребителя к доминированию метафактора ответственности потребителя.
Дадим дополнительные разъяснения. Метафактор суверенности потребителя (U — от: unsustainable) проявляется в соблюдении в обществе принципа потребительского суверенитета, который состоит в удовлетворении личных желаний потребителей, что представляется в рамках либертарианской апологии рыночной экономики и гипертрофированной системы ценностей общества потребления, наряду с принципами свободы выбора и оптимальности по Парето, как конечная цель экономики и важнейший критерий экономического благосостояния [55]. Метафактор ответственности потребителя (R — от: responsible) представляет тот факт, что ответственный потребитель добровольно (в силу сформировавшегося у него ментального конструкта устойчивости) принимает во внимание последствия для общества, происходящие или могущие произойти в результате своего личного (семейного) потребления или пытается использовать свою покупательную способность для осуществления позитивных социальных изменений [64] в его сообществе (включая сетевые сообщества) или обществе в целом. Добавим, что социальная ответственность потребителя (СnSR) определяется [44] как сознательная и преднамеренная альтернатива потребителя сделать определенный выбор, основанный на личных и моральных убеждениях, которые, как предполагается, соответствуют параметрам ответственного потребления. Таким образом, представленные здесь два полярных, или антагонистичных, метафактора нормирования потребления — суверенности потребителя и ответственности потребителя — по сути, представляют противоборствующее идеологическое влияние, соответственно, экономики и хремастики (в терминах Аристотеля [17]), концептуально имеющие корни в двойственной природе товара [37], оказывая основное влияние на культуру потребления населения в зависимости от близости их ментального конструкта потребителя к той или иной идеологии.
Заключение. Несмотря на сложнейшую геополитическую обстановку, вызванную борьбой США за сохранение однополярного мира и сохранение благополучия «золотого миллиарда», императив устойчивого развития не только не исчезает, но и приобретает решающее значение для судьбы всего человечества. Модель потребления населения, составляющее основу функционирования любой социально-экономической системы (вне зависимости от доминирующей в ней идеологии), предопределяет возможность реализации концепции устойчивого развития, а нормирование потребления является действенным инструментом для трансформации этой модели. Историческая ретроспектива применения инструментария нормирования показала его разнообразие: директивное и индикативное, эндогенное и экзогенное. Особо отмечен такой инструментарий нормирования как санкции, перспективность которого видится в непосредственном индивидуальном воздействии на потребителя, результатом которого ожидается создание у потребителя ментального конструкта устойчивости. В силу многомерности такого междисциплинарного объекта исследования как нормирование потребления населения, а также теснейшей связи потребления с качеством жизни, поставлен вопрос и даны подходы к построению классификации факторов нормирования на основе ранее предложенных четырех классов инструментов улучшения качества жизни: запретительные/пенитенциарные, ограничительные, заместительные и воспитательные/образовательные. В ходе разработки классификации факторов нормирования потребления (социокультурные, политико-правовые, медицинские, конфессиональные, природные) построена матрица связности этих факторов с категориями потребляемых ресурсов (питание, вещи, жилище, здоровье, энергия, природа, знания, свободное время), которая видится основой для организации эмпирических исследований. Особо отмечена зонтичность понятия «социокультурные факторы», фактически представленного в остальных категориях факторов нормирования. В указанную матрицу включены метафактор суверенности потребителя и метафактор ответственности потребителя, совокупное действие которых определяет степень направленности вектора действия перечисленных факторов нормирования на достижение целей устойчивого развития. Авторы видят дальнейших ход исследования как уточнение классификации и связей между факторами нормирования потребления, ресурсами потребления и инструментами нормирования не только на теоретико-концептуальном, но и на эмпирическом уровне и будут благодарны читателям за критические замечания и советы.


Статья подготовлена по результатам исследований, выполненных за счет бюджетных средств по государственному заданию Фин­университета в 2022 году.

Статья поступила в редакцию 17.09.2022.

Список использованных источников:
1. Базелюк Н.Н. Социально-философские аспекты здоровья и здорового образа жизни // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 7, Философия. — 2008. — №2(8). — С.99–105. URL: https://pub.asobr.org/wp-content/mag/trudy/08_2008/09.pdf
2. Вахитов Р.Р. Правильно ли мы понимаем «1984»? // Мир России. — 2021. — №30(1). — С.151–162. DOI: 10.17323/1811–038X-2021–30–1–151–162
3. В Европе энергетический кошмар может стать реальностью // Forbes, 9 сентября 2022. ИА REGNUM URL: https://regnum.ru/news/economy/3692511.html
4. Гнатюк В.И. Философские основания техноценологического подхода. Монография. — Калининград: Изд-во КИЦ «Техноценоз», 2014. URL: http://gnatukvi.ru/mono_pdf/text.pdf
5. Жебит В.А. Матрица: смыслы иерархизма социальной стратификации // Экономические и социально-гуманитарные исследования. — 2018. — № 2(18). — С.99–107 DOI: 10.24151/2409–1073–2018–2–99–107
6. Замбржицкий О.Н. Лечебное (диетическое) питание — Минск: БГМУ, 2016. URL: https://www.bsmu.by/downloads/kafedri/k_obchgig/2020–2/uch-mater-intern-8.pdf
7. Иваницкая Л.В., Соколов М.С., Глазко В.И. Безальтернативность и факторы социально-экологической коэволюции биосферы в ноосферу (в развитие биосферных идей В.И. Вернадского) // Biogeosystem Technique. — 2015. — №3(1). –С.29–49. URL: DOI: 10.13187/bgt.2015.3.29
8. Капустина Е.В. Культурология образования в контексте системного кризиса общества // Гуманитарный вектор. — 2016. — №11(2). — С.61–64. URL: https://zabvektor.com/wp-content/uploads/190719090718-kapustina.pdf
9. Классификация товаров в соответствии с ТН ВЭД ЕАЭС (2022) Евразийская экономическая комиссия, 2022 URL: http://www.eurasiancommission.org/ru/act/tam_sotr/dep_tamoj_zak/Pages/KlassPoTNVED_TS.aspx
10. Кожара В.Л. (2010) Феномен естественной классификации // Новые идеи в научной классификации. — Екатеринбург: Уральское отделение РАН. — 2010. — №5. — С. 161–189. URL: http://www.igg.uran.ru/sites/default/files/ezhegodnik/99991192_2013_160_344–352.pdf — С. 175.
11. Ламажапова Г.П. Физиология питания. М.: Мир науки, 2016. ISBN 978–5–9908912–4–1. URL: https://izd-mn.com/PDF/19MNNPU16.pdf
12. Маликова Н.Р. Социально-культурные практики «общества потребления» в эпоху глобализации // Журнал социологии и социальной антропологии. — 2011. — №5(58). — С.202–209. URL: https://www.hse.ru/data/2012/03/10/1266339743/2011_5_consumption.pdf
13. Маркс К. (1969) Пролетарские противники политико-экономов, исходившие из рикардовской теории. В: Капитал. т. III. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. T. 26. Ч. 3. М. URL: http://publ.lib.ru/ARCHIVES/M/MARKS_Karl,_ENGEL’S_Fridrih/_Marks_K.,_Engel’s_F._Sochineniya._Izd.2_.html
14. Михалкин Н.В (2020) Значение, смысл и знаниевая классификация категорий как языка науки // Язык и текст. — 2020. — №7(4). — С. 107–121. https://doi.org/10.17759/langt.2020070409
15. Моисеев А.В. Нравственные и религиозные санкции // Государственно-правовые исследования: научно-образовательный ежегодник. — 2018. — №1. — С.182–186. URL: https://www.elibrary.ru/download/elibrary_42708129_24133584.pdf
16. Нормы физиологических потребностей в энергии и пищевых веществах для различных групп населения Российской Федерации Методические рекомендации. — М.: Федеральная служба по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека, 2021. URL: http://web.ion.ru/files/
17. Oрлов А.И. (2017) Вперед к Аристотелю: освободить экономическую теорию от извращений // Политематический сетевой электронный научный журнал Кубанского государственного аграрного университета. — 2017. — №127. — С.478–500. URL: https://www.elibrary.ru/download/elibrary_29063275_93719613.pdf
18. Ответственное потребление и производство: почему это важно (2022) URL: https://www.un.org/ru/development/devagenda/pdf/Russian_Why_it_matters_Goal_12_ResponsibleConsumptionProduction.pdf
19. Покровский М.П. О функциях классификации. ЕЖЕГОДНИК-2012 // Труды Института геологии и геохимии Уральского отделения РАН. — 2013. — №160. — С.344–352. URL: http://www.igg.uran.ru/?q=ru/node/2134
20. Положихина М.А. Эволюции общества потребления: от Жаклин Кеннеди до Греты Тунберг // Социальные новации и социальные науки. — 2020. — №2. — С.7–36 URL: https://www.elibrary.ru/download/elibrary_44572699_20707223.pdf
21. Полтавская М.Б., Серова К.И. (2014) Социокультурные факторы, определяющие потребительское поведение студенчества: социологический подход. (n.a.) URL: https://elib.bsu.by/bitstream/123456789/156559/1/398–401.pdf
22. Понукалина О.В. Труд и свободное время в дискурсе потребительских практик // Журнал социологии и социальной антропологии. — 2011. — №14(5). — С. 210–218. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/trud-i-svobodnoe-vremya-v-diskurse-potrebitelskih-praktik
23. Рациональное питание: Нормы физиологических потребностей в энергии и пищевых веществах для различных групп населения Российской Федерации. (2008) URL: https://docs.cntd.ru/document/1200076084
24. Стебляк В.В. Цивилизационный выбор современной России: монография. — Омск: Изд-во Омского гос. ун-та им. Ф.М. Достоевского, 2014. ISBN 978–5–7779–1674–7
25. Табах А., Подругина А. (2022) Санкциномика: развилки, коридоры и выходы // Эксперт РА. — 2022. — Октябрь. — С. 1–13 URL: https://www.raexpert.ru/docbank/221/ad9/aa3/b2aa037e6fe7bf53243ce03.pdf
26. Таничев А.В. Внедрение модели ответственного потребления — основа улучшения качества жизни // Проблемы современной экономики. — 2022. — № 4 (принято в печать)
27. Тель Л.З., Даленов Е.Д., Абдулдаева А.А., Коман И.Э. Нутрициология. — Москва: Издательство «Литтер-ра», 2019. URL: https://medknigaservis.ru/wp-content/uploads/2019/06/NF0014175.pdf
28. Темницкий А.Л. Исследовательские возможности категории «социокультурность» // Социология. — 2007. — №4(24). — С.81–101. URL: https://mgimo.ru/files/34009/34009.pdf
29. Уголев А.М. (1991) Теория адекватного питания и трофология URL: https://www.rulit.me/author/ugolev-aleksandr-mihajlovich/teoriya-adekvatnogo-pitaniya-i-trofologiya-pdf-download-326235.html
30. Уоллар, Г. (2019) Устойчивое развитие. Потребители и бренды в поисках ответов. Ipsos Flair Russia. URL: https://www.ipsos.com/sites/default/files/ct/publication/documents/2019–12/ipsos_flair_russia_2020_0.pdf
31. Феофраст Характеры. Серия «Литературные памятники» — Л., Изд-во «Наука», 1974.
32. Философия устойчивого развития и социальная экология. — Минск: БГУ, 2015. ISBN 978–985–566–241–0 URL: https://elib.bsu.by/bitstream/123456789/151205/1/Zelenkov_filosof.pdf
33. Фурцев Д.О. Нормирование в авраамических религиях потребления алкогольных напитков // Религиоведение. — 2019. — №2. — С.98–103. DOI: 10.22250/2072–8662.2019.2.98–103
34. Человек в экономике и других социальных средах / РАН, Ин-т философии; Отв. ред. В.Г. Федотова. — М.: ИФРАН, 2008. — ISBN 978–5–9540–0120–4. URL: https://iphras.ru/uplfile/root/biblio/2008/Chelovek%20v%20ekonomike_1.pdf
35. Черенков В.И. Глобальная маркетинговая среда. Опыт концептуальной интеграции. — М., ИНФРА-М, 2016. ISBN 978–5–16–010429–4
36. Черенков В.И., Благов Е.Ю., Старов С.А., Таничев А.В. (2021) Брендинг устойчивости и собственные торговые марки: от междисциплинарного подхода к трансдисциплинарному // Вестник Санкт-Петербургского университета. Менеджмент. — 2021. — №20(4). — С.471–508. http://doi.org/10.21638/11701/spbu08.2021.401.
37. Черенков В.И., Карпова С.В., Таничев А.В. Брендинг и модификация поведения потребителей в условиях кардинальной трансформации экономики // Вестник Санкт-Петербургского университета. Менеджмент. — 2020. — №19(3). — С. 285–315. http://doi.org/10.21638/11701/spbu08.2020.301
38. Черенков В.И., Таничев А.В. Метатренд цивилизационной глобальной трансформации — инновации устойчивости // Сборник научных трудов Всероссийской научно-практической конференции «Технологическое развитие глобальной экономики», 28–29 октября 2021 — СПб.: Издательско-полиграфическая ассоциация высших учебных заведений, 2021. — С. 105–115.
39. Черенков В.И., Таничев А.В. Улучшение качества жизни как результат становления культуры ответственного потребления // Проблемы современной экономики. — 2022. — №3(83).
40. Экономика и экономическая политика в условиях пандемии. — М.: Издательство Института Гайдара, 2021. URL: https://www.iep.ru/files/text/Gaidar_IEP_monographs/Ec_virus-text.pdf
41. Andersson D.E. (2008) The Double-edged Nature of the Hayekian Knowledge Problem: Systemic Tendencies in Markets and Science. Studies in Emergent Order, 1:51–72 URL: https://cosmosandtaxis.files.wordpress.com/2014/05/sieo_1_2008_andersson.pdf
42. Body Image and Weight Loss (2022) Orbera — managed weight loss system URL: https://www.orbera.com/article
43. Connolly, J., Prothero, F. (2008) Green Consumption: Life-politics, risk and contradictions. Journal of Consumer Culture, 117–148 DOI: 10.1177/1469540507086422
44. Devinney, T.M., Auger, P., Eckhardt, G., Birtchnell, T. (2006) The Other CSR: Consumer Social Responsibility. Stanford Social Innovation Review, Leeds University Business School Working Paper No. 15–04, URL: http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.901863
45. Dworczak, P., Kominers, S.D, Akbarpour, M. (2021) Redistribution through Markets. Econometrica, 89(4):1665–1698 https://doi.org/10.3982/ECTA16671
46. Fitzgerald, J., Kenny, S., Cermeño, A.L. (2022) Household behavior under rationing. National Institute Economic Review, 1–21 doi:10.1017/nie.2022.19
47. Grobler, W.C.J. (2015) Food Insecure Household Coping Strategies: The Case of a Low-Income Neighborhood in South Africa. Book of Proceedings 4 International Conference on Humanities and Social Sciences ICHSS 2014 — May 31 and June 01, 2014, Budva — Montenegro 1:98–106 URL: https://citeseerx.ist.psu.edu/viewdoc/download?doi=10.1.1.666.8794&rep=rep1&type=pdf
48. Hossain, Sh., Rahaman, M. (2021) The Post COVID-19 Global Economy: An Econometric Analysis. IOSR Journal of Economics and Finance, 12(1, iy):22–43 DOI: 10.9790/5933–1201062243
49. Jackson, W.A. (1991) Generalized rationing theory. Scottish Journal of Political Economy, 38(4):335–342 https://doi.org/10.1111/j.1467–9485.1991.tb00322.x
50. James, D., Drennan, J. (2005) Exploring Addictive Consumption of Mobile Phone Technology. ANZMAC 2005: Broadening the Boundaries: Conference Proceedings. University of Western Australia Business School, Australia, pp. 87–96. URL: https://www.researchgate.net/publication/27482385_Exploring_Addictive_Consumption_of_Mobile_Phone_Technology
51. Jung, C., Murphy, L. (2020) Transforming the economy after COVID-19: A clean, fair and resilient recovery. Institute for Public Policy Research URL: https://www.ippr.org/files/2020–07/transforming-the-economy-after-covid19-july2020.pdf
52. Jurman, J., Boričević Maršanić, V., Paradžik, L., Karapetric Bolfan, L., Javornik, S. (2017) Internet and Video Games Addiction. Socijalna Psihijatrija, 45(1):36–42 DOI: 10.24869/spsih.2017.36
53. Kazantsev, S.V. (2017) Anti-Russian Sanctions: Then and Now. Problems of Economic Transition, 59(1–3):84–99 https://doi.org/10.1080/10611991.2017.1319188
54. Multidimensional measurement of the quality of life (2011) Report of the Task Force. Sponsorship Group on Measuring Progress, Well-being and Sustainable Development. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/documents/8131721/8131772/TF3-Final-report-Quality-of-Life.pdf
55. Norcus, Z. (2003) Consumer Sovereignty: Theory and Praxis. Problemos, 64:9–24 URL: https://www.researchgate.net/publication/282819824_Consumer_sovereignty_Theory_and_praxis
56. Parish, R. (2010) Economic Analysis of Non-Price Rationing with Particular Reference to Petrol. Australian Government Publishing Service, URL: https://www.bitre.gov.au/sites/default/files/op_044.pdf
57. Quiroz Fragoso, J., Pérez Maya, C. J., García Fernández, R. (2019) The conceptual anguish of the term sociocultural factors. Revista Conrado, 15(67):45–53. URL: http://conrado.ucf.edu.cu/index.php/conrado
58. Rationing of food and clothing during the Second World War (2022) The Australian War Memorial, URL: https://www.awm.gov.au/articles/encyclopedia/homefront/rationing
59. Rothschild, K.W. (1945) Rationing and the Consumer. Oxford Economic Papers, 7 (Mar):67–82 URL: https://www.jstor.org/stable/2663488
60. Russell, M. (2022) Western sanctions and Russia. What are they? Do they work? In-Depth Analysis. European Parliamentary Research Service URL: https://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/IDAN/2022/698930/EPRS_IDA(2022)698930_EN.pdf
61. Stiglitz, J.E., Sen, A., Fitoussi, J-P. (2009) Report by the Commission on the Measurement of Economic Performance and Social Progress. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/documents/8131721/8131772/Stiglitz-Sen-Fitoussi-Commission-report.pdf
62. Theien, I. (2009) Food rationing during World War two: a special case of sustainable consumption? Anthropology of Food, September, https://doi.org/10.4000/aof.6383
63. Varkevisser, M., Stéphanie A. van der Geest, S.A., Schut, F.T. (2010) Assessing Hospital Competition When Prices Don’t Matter to Patients: The Use of Time-Elasticities. International Journal of Health Care Finance and Economics, 10(1):43–60. DOI 10.1007/s10754–009–9070–6
64. Webster (1975).
65. What is ‘Rationing’ (2022) Economy. The Economic Times. URL: https://economictimes.indiatimes.com/definition/rationing

Вернуться к содержанию номера

Copyright © Проблемы современной экономики 2002 - 2024
ISSN 1818-3395 - печатная версия, ISSN 1818-3409 - электронная (онлайновая) версия