|
| | | | Проблемы современной экономики, N 3/4 (15/16), 2005 | | | | ФИЛОСОФИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ЦЕННОСТЕЙ | | | | |
| | | |
В докладе Г.П. Выжлецова поражает уже сам континуум исследовательской мысли (от онтологической постановки проблемы ценности до характеристики "ценностного состояния" российского общества). Концентрированность изложения позволила в удивительно лаконичной форме представить, во-первых, модель межсубъектных отношений между природой, обществом и человеком; во-вторых, ценность как сердцевину данной модели и целостность ее свойств; в-третьих, экономику как феномен, имеющий не только социальную сущность, что, как правило, понимается российскими экономистами, но и духовный аспект.
Прежде всего, привлекает гносеологическая позиция автора, включающая диалектический метод, онтологический подход и восходящая к философии всеединства. Центральным положением доклада и основой "развертывания" авторской концепции выступает глубокое понимание сущности человека, которая, по Выжлецову, включает три высшие и "сокровенные тайны бытия: Жизнь Сознание (сверхжизнь) Дух (сверхсознание)". Именно эта емкая триада дает возможность выйти за пределы столь активно применяемого в современной жизни рационального антропоцентристского, в противоположность космоцентристскому, принципа жизнедеятельности, приведшего к хищническому использованию природы и человеческого потенциала, тогда как более мудро ориентироваться на "духовный потенциал бесконечной вселенской жизни", который и обозначается понятием "Дух". Рассмотрение понятия "ценность" в данном контексте означает, по мысли автора, понимание ее как истины духа и специфического носителя и проводника духовных начал в сферу сознания и бытия человека. Данная исходная позиция, в отличие от большинства бытующих определений ценности, дает основания для построения концепции, которую автор назвал "межсубъектной концепцией ценности" и которая связывает воедино явления и практику общественной жизни, сознание и поведение различных субъектов конкретных индивидов, общностей, социальных групп, обществ, человечества в целом, а также жизнь в ее природном и сверхсоциальном, т. е. сверхвременном смысле.
Преимущество данного подхода перед концепциями, помещающими ценности в рамки субъект-объектных отношений, сформулировано самим автором. Тем не менее, стоит остановиться на наиболее перспективных, с нашей точки зрения, положениях. Г. П. Выжлецов утверждает: "Субъектом ценностного отношения может быть Природа в самом широком смысле, Бог для верующего, Общество в целом и любая социальная общность, а также индивид...", выделяя тем самым различные уровни в структуре ценности. На иллюстрирующей данный тезис схеме уровень природы расположен выше уровня идеала, а уровень идеала выше нормы. И хотя автор отмечает, что в реальности любой из этих уровней может выйти на первый план в качестве самостоятельной ценности, его позиция декларирует обусловленность культуры на каждом (курсив наш Н. Б.) из этих уровней "степенью одухотворения и очеловечивания соответствующих межсубъектных отношений". Для сегодняшнего мира это значимое утверждение, особенно если учесть, что дух у Г.П. Выжлецова связан с "духовным потенциалом бесконечной вселенской жизни".
Достоинства, теоретическое и практическое значение (ценность) данной концепции неоспоримы в первую очередь потому, что она дает возможность определения истинности выбранных указанными субъектами путей развития и стратегий жизнедеятельности, поскольку, в нашем понимании, способствует определению критерия оценки прогрессивности развития и его нижнего допустимого порога. Этот критерий для экономики соответствие экономической деятельности закономерностям природы, обеспечивающее коэволюцию, и соответственно, синергетический эффект, а порог ненарушение предела допустимого экономического воздействия на природу, за которым получение некоторых видов благ сопровождается нанесением ущерба природе в целом, здоровью или биологической природе индивидов. Для социальной в широком смысле слова жизнедеятельности это ненарушение нравственных и моральных принципов социального взаимодействия, обеспечивающее физическое и психическое здоровье индивидов и социальное здоровье общества.
Примечательно и следующее положение: "Объект-посредник между субъектами становится носителем ценности, лишь получив социокультурную значимость на основе исторически сложившихся и функционирующих в данном обществе норм и идеалов, которые наряду с ним также опосредуют эти отношения". Отсюда следуют, по крайней мере, два вывода: а) ценности обусловлены сложным взаимодействием факторов на каждом историческом этапе; б) ценности в той или иной степени обусловливаются идеалами. Последняя мысль подкрепляется высказыванием об эстафете духовности и человеческих отношений, "пробивающихся в социуме от идеала". Что касается социокультурной значимости, то возникает вопрос, за счет чего она обеспечивается. Здесь стоит вспомнить Тейяра де Шардена, который выделял две значимые вехи в эволюции жизни на Земле, трансформирующие сам объект эволюции возникновение клетки и появление рефлексирующего сознания. Последнее, согласно Шардену, преобразует человека из биологического вида в социальный. Коренное отличие социального вида от биологического заключается в возможности способного к рефлексии человека соотнести себя с окружающим миром, а свое поведение с каким-либо образцом, идеалом. Если до появления рефлексии эволюционировал биологический вид, то в дальнейшем, как считает Тейяр де Шарден, эволюция идет на уровне сознания. Оценочная функция сознания и позволяет сформировать ценности, что отличает человека от животного, также обладающего сознанием. Поэтому справедливо утверждение автора доклада о том, что не само сознание, а именно ценности определяют "человеческий смысл жизни, становясь ядром и внутренней основой жизни и культуры человека и общества".
Следующие импонирующие нам позиции также относятся к области общеаксиологического подхода. Это трактовка идеала как единства должного и желаемого. "Добавление" в идеал аспекта желательности ставит вопрос о воле к достижению желаемого, об активности в поведении и деятельности, что, определяя стратегии экономического поведения, в российской реальности выступает в качестве одного из действенных факторов успешности реформ и социальной трансформации в целом. И, наконец, нельзя не согласиться с тем, что ценность не сводится "ни к значимости как своему основанию, ни к норме либо идеалу, а является единством значимого и должного, средства и цели, сущего и идеала".
В то же время представляется, что схема структуры ценности, предложенная автором, несколько упрощена. Так, из признания того, что ценность участвует в нормативно-регулирующем воздействии на межсубъектные отношения, еще не вытекает справедливость утверждения, что ценность и есть цель, становящаяся (курсив наш Н. Б.) идеалом. Во-первых, получается, что сначала определяется цель, а потом уже она превращается (в силу чего?) в идеал. Во-вторых, возможно ли вообще воплощение идеала? В-третьих, как известно, существуют ценности-цели и ценности-средства (в предложенной схеме это отражено). Первые связаны с самореализацией, вторые носят инструментальный характер. Если принять точку зрения Н.О. Лосского, упоминаемую автором, что значимость является посредником между бытием и идеалом, то норма должна вытекать не непосредственно из идеала, а будучи им опосредованной из ценности. В-четвертых, весьма удачное определение идеала как единства должного и желаемого, как представляется, все же неполно. Оно отражает результат (продукт) какого-то сознательного процесса, или процесса осознания. Какого? Должное идет от духовного потенциала бесконечной вселенской жизни, а желаемое от социальных представлений людей. В этом отношении нам близка позиция В.П. Бранского, трактующего идеал как предельное представление продукт идеализации. Источником же идеализации, по Бранскому, выступает потребность в преодолении противоречий социальной системы, которые болезненно травмируют людей, побуждая хотя бы мысленно очистить "противоречивый" объект от его противоречий1 Таким образом, идеал может быть не только чисто духовным, но и экономическим, продуцируя в качестве высших ценностей благо и экономическую справедливость и включая, тем не менее, духовный аспект, поскольку, как полагал С. Н. Булгаков, хозяйство есть явление духовной жизни. Да и сам автор утверждает, что мораль и нравственность возникли из глубин хозяйственно-трудовой деятельности.
Наряду с общеаксиологическим подходом чрезвычайно интересным представляется рассмотрение Г. П. Выжлецовым собственно экономических ценностей, центром которого можно считать положение о двух противоположных тенденциях социокультурного развития общества, первоначально являвшихся двумя сторонами хозяйственной деятельности, но размежевавшихся с появлением буржуазных отношений, фетишизирующих меновую стоимость в ущерб потребительной ценности, в результате чего цели и средства человеческой жизни поменялись местами и, в конечном счете, произошло отчуждение человека от других людей, от природы и от самого себя. Таким выводом не только ставится диагноз современному обществу, но обнажаются социально-экономические корни социальной деструкции. Однако причины отчуждения, по нашему мнению, кроются не столько в политике как таковой, сколько в менталитете субъектов политики, хотя и имеющем корпоративную основу интересов, но и испытывающем различное влияние этнических и цивилизационных менталитетов. В Европе секуляризационные тенденции эпохи Просвещения поставили человека над Богом и Природой, обусловив отрыв Сознания как сверхжизни от Духа как сверхсознания. На Востоке идея гармонизации индивида и общества, встроенности в природные ритмы жизни, несмотря на некоторые уступки глобализационному давлению, более созвучна социальному здоровью общества.
Экономическая культура, которую Г.П. Выжлецов справедливо ставит выше политики, предполагает приобщение к основной, на наш взгляд, экономической ценности ценности труда как способа самореализации человека. Носителем ценности может быть, наряду с продуктом, и сам процесс его производства, если труд имеет творческий характер. Идеи творческой самореализации, отношения к труду как самоценности, внутренней мотивации к содержательному труду выдвигаются современным зарубежным менеджментом в качестве условия не только экономического благосостояния, но и развития личности. В этой связи положения, развиваемые Г. П. Выжлецовым, как никогда актуальны для российского общества, поскольку, как показывают социологические исследования, оно характеризуется снижением социального здоровья. Труд приобрел для российского населения в первую очередь инструментальную ценность как средство приобретения социального статуса или источник получения высоких доходов. Наблюдается сдвиг в сторону материальных ценностей, растет уровень поляризации населения.
Состояние и ориентация экономики на определенные ценности обусловливают уровень жизни, социальное самочувствие и социальное здоровье населения. В то же время они в значительной мере зависят от уже имеющегося, наличного уровня социального здоровья и ценностей населения, а также от ценностных ориентаций, приоритетов и моральных установок властных элит, диктующих принципы экономической политики. В переходных обществах, где хозяйственный механизм вынужденно меняется, неизбежно происходит усиление роли национальной (этнической) культуры, исторически определяющей экономические идеалы и ценности и дающих образцы экономического поведения для всех социальных групп. Эти феномены либо способствуют экономическим реформам, либо затрудняют их проведение, и успех реформ во многом зависит от того, насколько политики учитывают данный момент. |
| |
|
|
