|
| | | | Проблемы современной экономики, N 1/2 (17/18), 2006 | | | | ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ | | | Гайнутдинов Р. И.
заместитель председателя Совета Санкт-Петербургской торгово-промышленной палаты,
кандидат философских наук
| |
| | | |
Система взаимодействия государства и бизнеса в разных странах функционирует по-разному. Несмотря на то, что речь идет о странах с развитыми рынками, список различий выглядит достаточно длинным. Эти различия порождаются такими факторами, как исторически сложившимся характером отношений между обществом и государством, традициями разрешения деловых конфликтов, преобладающими типами экономического поведения населения, уровнем политической культуры, распределением ресурсов между различными институтами. Определенное соотношение данных характеристик и вытекающих из них способов взаимодействия в обществе составляют содержание понятия `модель взаимодействия `бизнес-государство`.
В современной капиталистической экономике действуют две принципиально отличные друг от друга модели взаимодействия бизнеса и государства: плюралистическая и неокорпоратистская. В действительности ни одна из них не действует в чистом виде. Существующие в мире конкретные экономики чаще всего представляют собой некие смешения и переплетения обеих моделей. Однако во всех случаях можно проследить преобладание одной модели над другой.
Плюралистическая модель методологически исходит из того, что части общественной системы находятся в координационной зависимости, а значит, исключается доминантная роль какой-то одной части целостной системы. Совокупное воспроизводство целостной жизни общества возможно лишь при участии в нем всех типов и видов общественного производства, что не исключает наличия субординационных связей между ними. Однако именно материальное производство создает жизнеобеспечивающие продукты, от которых зависит не только функционирование общества, но и физическое выживание каждого конкретного индивида. Следовательно, все прочие виды общественного производства должны служить средством его оптимизации и дальнейшего развития. Таким образом, для плюралистической модели характерна деятельность государства в интересах всего капиталистического класса. Благодаря фактической равноудаленности от основных финансово-экономических групп, государство может действовать в интересах системы в целом, обеспечивая ее стабильность, возможность пребывать в относительном равновесии. Если система отклоняется от равновесия и попадает в кризисную полосу, государство корректирует возникающие перекосы, даже если это противоречит интересам отдельных групп монополистической элиты и возвращает экономику в область относительной стабильности.
Плюралистическая модель взаимодействия бизнеса и государства базируется на англо-американской традиции, сформировавшейся в контексте следующих культурно-исторических особенностей.
Индивидуализм как преобладающий принцип социально-экономического поведения основной части населения. Большинству экономически активного населения Великобритании и в особенности США присуща ориентация на личный успех, буквально `культ успеха`, прежде всего в бизнесе, и высокая степень готовности принять на себя серьезные риски, связанные с достижением успеха и высокого личного уровня материального благосостояния [1].
Конкуренция рассматривается как непременное условие и движущая сила развития. Основой деловой этики и системы регулирования считается создание условий для конкуренции всех экономических агентов, а сама конкуренция рассматривается, как базисный принцип экономического развития и попытки ее ограничить воспринимаются как покушение на `американскую мечту`, принцип `равных возможностей для всех`.
Несмотря на возросшее за последние два десятилетия внимание к социальной ответственности бизнеса, прибыль рассматривается как основной показатель его успешности, перевешивая все остальные.
Государство традиционно рассматривается как внешняя сила, роль которого заключается в выработке (совместно с бизнесом) правил регулирования, разрешении конфликтов, с которыми не может справиться само деловое сообщество (сильна тенденция к саморегулированию бизнеса), и поддержке национального бизнеса на международных рынках. Вмешательство государства в экономику как экономического агента категорически не приветствуется.
Несмотря на развитые механизмы саморегулирования, очень широкое распространение в качестве метода разрешения конфликтов в бизнесе получили судебные тяжбы между различными группами участников корпоративных отношений.
Таким образом, основными элементами плюралистической модели взаимодействия бизнеса и государства являются:
- множество существующих групп давления, конкурирующих между собой за влияние на политику;
- лидерство в группах давления, адекватно учитывающее реакцию своих членов;
- государство, которое остается независимым от групп давления, в то время как они могут продолжать выдвигать ему свои предложения и некоторые из этих предложений могут быть даже институционализированы.
Концепция плюрализма, как уже отмечалось выше, предполагает, что государство выступает в роли независимого арбитра между группами давления, принимая во внимание как представленные интересы групп, так и общенациональные интересы. То есть, государству в плюралистической модели в значительной степени предписана пассивная роль: за ним остается властное распределение ограниченных ресурсов в соответствии со своими решениями, отражающими баланс между группами давления внутри общества в данный момент времени.
В плюралистической системе частный бизнес, наряду с государством является равным участником политического процесса. Большая часть взаимоотношений бизнеса и государства принимает форму сделок между частным бизнесом и властью в лице политиков и чиновников. Конечно, существуют организации в плюралистических системах, которые представляют коллективные интересы различных групп бизнеса, однако, корпорации выбирают сами: становиться им членами каких-либо ассоциации или нет. Власть бизнес-ассоциаций в плюралистической системе является строго ограниченной тем условием, что если они разочаруют хотя бы меньшую часть своих членов, принимая позицию, с которой эти члены не согласны, то эти фирмы, скорее всего, покинут эту ассоциацию, тем самым, ослабив ее сокращением доходов и снижением доверия представлять интересы бизнеса в целом. В плюралистических системах корпорации остаются членами ассоциаций только до тех пор, пока они убеждены, что их членство в отношении доступа к коммерчески полезной информации или политического представительства стоит затраченных ими денег, и способствует увеличению их капитализации. Бизнес-ассоциации обладают небольшой или не обладают никакой властью совершать какие-либо действия, которые ограничивают их членов [2].
Действительно, в плюралистических системах зачастую существует соревнование между бизнес-ассоциациями: конкурирующие организации утверждают, что именно они лучше оказывают услуги и более последовательно и эффективно представляют интересы своих членов, чем их конкурент. В рамках плюралистического подхода бизнес рассматривается как одна из групп интересов или групп давления. Взаимоотношения между отдельными корпорациями и бизнес-ассоциациями являются отношениями `клиент-клиент`.
В более структурированных и организованных моделях взаимоотношений `бизнес-государство` значение отдельных корпораций снижено, что, в свою очередь, повышает значение ассоциаций. Необходимо отметить, что в отличие от экономистов, которые корпорацией обозначают одну из утвердившихся форм организации производственно-финансовой деятельности, достаточно мощную, чтобы оказывать воздействие на принятие политических решений, политологи понимают корпорацию как частный случай, называя корпорацией любое структурное представительство групп интересов, выходящих на уровень политических институтов. Как мы уже отмечали, во второй половине ХХ века целый комплекс социально-политических учений начал ставить в центр своих разработок понятие корпорации, при этом преподнося его в контексте борьбы/взаимодействия с государством. Таким образом, под корпорацией понимается относительно замкнутая структура, обладающая экономическим характером, но в процессе своего развития приобретающая определенную политическую роль, которая может выражаться как в прямом влиянии на сферу политики, так и в создании определенных правил игры для достаточно большого количества участников - правил, похожих на политические. Именно на этой основе стали популярны теории корпоративного государства, ядром которых является тезис, что в современном обществе корпорации заменяют государства и являются новой формой гражданского союза. Отсюда можно говорить о вторжении корпорации в область государства. Однако основной интерес корпоративных образований лежит в области экономической сферы: это борьба за обладание ресурсами, их распределением и перераспределением. Даже для самых политизированных экономических корпораций их главной сферой деятельности является производственная, коммерческая, финансовая.
Корпоратистская или неокорпоратистская модель взаимодействия `бизнес-государство` сформировалась в контексте следующих культурно-исторических особенностей:
Ориентация на партнерство и сотрудничество различных профессиональных и социальных групп (`капитализм кооперации`). Несмотря на некоторое усиление за последние два десятилетия внимания к поощрению индивидуального вклада, основой деловой этики является сотрудничество, а не конкуренция. Большое внимание при формировании управленческих органов в бизнесе уделяется включению в них представителей персонала компании, ее деловых партнеров.
Для значительного большинства экономически активного населения стран континентальной Европы характерны ориентация преимущественно на гарантии достигнутого уровня жизни, предотвращение возможных потрясений и потерь, стремление избежать неудач в бизнесе. Главным считается не успех отдельной личности или компании, а обеспечение стабильности и успешного развития национальной экономики в целом. Не случайно до самого недавнего времени подавляющая часть личных накоплений населения направлялась в банковские депозиты и лишь незначительная часть направлялась на фондовый рынок (приобретение акций). Главный управляющий в компании рассматривается как `первый среди равных`, его полномочия в отношении изменения состава управленческой команды ограничены. Уровень вознаграждения высшего менеджмента существенно ниже, чем в рамках англо-американской модели, и превышает средний уровень оплаты по компании примерно в 15-25 раз.[3]
Сложившаяся деловая этика рассматривает обеспечение прибыльности компании как условие, но не исчерпывающую конечную цель бизнеса. Социальные обязательства считаются чрезвычайно важными, заслуживающими, в случае необходимости, того, чтобы внести изменения в ведение бизнеса.
Конкуренция рассматривается как важное условие развития, которое, однако, не исключает возможности и необходимости ее ограничения в определенных случаях для обеспечения интересов экономики в целом.
Государство в корпоратистской традиции является важным экономическим агентом, обеспечивающим выработку и соблюдение общих `правил игры`, а также рассматривается как сила, несущая большие социальные обязательства перед обществом в целом, и имеющая, поэтому, право выдвигать соответствующие требования к бизнесу.
В случае возникновения конфликтов в деловой сфере, предпочтительным способом их разрешения считается достижение договоренности между основными заинтересованными группами. Судебные процедуры рассматриваются как крайний способ разрешения конфликтов в случаях, когда исчерпаны все способы достижения досудебных решений.
Неокорпоратизм предполагает наличие институциональных форм правления, в которой организации, представляющие основные экономические интересы, обычно это профсоюзы и союзы работодателей, получают основные привилегии и возможности участвовать в разработке законопроектов и политических решений в обмен на принятие ответственности и обязательств по содействию государству в управлении обществом. Комбинация разделения функций в представительстве и управлении находится в центре корпоративизма. Корпоративные организации также вовлечены в установку стандартов и условий для производства. Сама идея, что организации, которые принимают участие в корпоратистских соглашениях, получают гарантированный статус монополии от государства, является фундаментальной для современного концепта и контрастирует с обычным ожиданием плюралистической политики о том, что всегда будут возникать новые конкурирующие интересы.
Поскольку `под корпоратизмом понимается такая модель организации общественной жизни, при которой отношения между группами интересов и политической системой реализуются главным образом через ассоциации` [4], то считается, что все корпорации, а в некоторых странах это даже предписано законодательно, должны принадлежать к бизнес-ассоциациям, которые в свою очередь организованы в определенную иерархическую систему с доминирующей организацией, представляющей бизнес в целом.
В последнее время термин неокорпоратизм используется для обозначения добровольных взаимодействий между группами основного экономического интереса и государства. В неокорпоратистских обществах долгосрочные образцы исторического развития создали сильные централизованные профсоюзы и организации работодателей, которые делают очень привлекательным партнерство с государством. Отдельные профсоюзы допустили значительное участие власти в своей деятельности, чтобы контролировать соглашения по зарплате и получать разрешения на забастовки. Работодатели вверили своим ассоциациям полномочия по принятию решений не только в отношении зарплаты, но также и в такой области как политика по защите окружающей среды.
В свое время (обычно в период экономических кризисов) и Британия и даже США прибегали к неокорпоратизму. В Британии как консервативные, так и лейбористские правительства образовывали неокорпоратистские институты, такие как Совет по развитию национальной экономики (NEDC), который свел вместе правительство, профсоюзы и союзы работодателей для обсуждения экономической политики. В 1970-м британские власти предприняли серьезные попытки установить партнерство с организациями работодателей и профсоюзов для согласования стратегии экономической политики. В США как в период `Великой депрессии` в 30-е годы, так и во время кризиса в 70-е были предприняты попытки использовать некоторые механизмы неокорпоратистской практики. Однако тэтчеристы в Британии считали, что экономика будет процветать лишь при ограничении власти профсоюзов. Проявляя беспокойство по поводу обладания профсоюзами неумеренной властью, в формирование политики в Британии в 70-ые гг. были включены организации работодателей. В США еще меньше одобряют тесное партнерство между группами интересов, такими как профсоюзы и правительство. Такие партнерства почти всегда рассматриваются, как противозаконные попытки завоевать неограниченное влияние, благодаря `особым интересам` [5].
Существует широко принятое разделение на неокорпоратистские страны по методу Ф.Шмиттера: Дания с небольшим отрывом следует после Швеции [6], Норвегии, Нидерландов. Эти страны традиционно ставились с одного края спектра, а США с другого. Тем не менее, существуют разногласия по вопросу: почему некоторые страны более неокорпоратистские, а другие менее. По мнению Ф.Шмиттера, `наибольших успехов в реализации неокорпоратистской модели, правда в ее более `социетальном`, т.е. идущем `снизу` варианте, добились малые европейские страны с хорошо организованными ассоциациями интересов и крайне уязвимыми интернационализированными экономиками. Корпоратистские тенденции просматривались особенно отчетливо, если в таких странах имелись мощные социал-демократические партии, сохранялись устойчивые электоральные предпочтения, если они обладали относительным культурным и языковым единством и соблюдали нейтралитет во внешней политике. И, напротив, с наивысшими трудностями в поддержании подобных `общественных договоров` столкнулись страны с более слабой социал-демократией, менее постоянным в своих предпочтениях электоратом и глубокими расхождениями в подходах к решению военных вопросов и проблем безопасности` [7].
Наиболее очевидной точкой отсчета является наличие определенных организаций, состоящих из групп интересов. Неокорпоратизм на национальном уровне нуждается в существовании развитых, централизованных и сплоченных экономическими интересами группами. Если трехсторонние соглашения заключаются между профсоюзами, государством и бизнесом, то должно быть четкое соглашение о том, кому дается право говорить об их интересах и должна быть определена организация, которая будет обладать полномочиями, выступать от лица ее членов. С этой точки зрения, в США никогда не существовало четкого ответа на вопрос: какая организация выступает от лица ее членов, так как бесчисленное количество организаций соревнуются за эту роль. В Великобритании, например, в общих рамках существовал достаточно четкий ответ на вопрос о том, кто представляет интересы работодателей и профсоюзов (соответственно - Конфедерация британской промышленности (CBI) Британский конгресс тред-юнионов (TUC). Однако возможности этих организаций заключать обязательные соглашения от лица ее членов была достаточно жестко ограничена.
По мнению Грэма Уилсона [8], неокорпоратизм развился там, где он был вписан в общий тип управления. Со временем участие монопольных, ориентированных на централизацию экономических групп проведения публичной политики становилось не только дозволенным, но и законодательно разрешенным путем выработки политических стратегий [9]. Альтернативной перспективой, тем не менее, является то, что государство может поощрять развитие и поддерживать существующую структуру представительства групп интересов.
Расцвет неокорпоратизма пришелся на 60-е годы, но уже в начале, и особенно, в середине 70-х годов трипартистская система стала переживать серьезный кризис, главной причиной которого явился прогрессирующий `износ` индустриализма и сопутствующие ему изменения в социальной структуре и общественных отношениях. Такие `постматериальные` прогрессирующие интересы или отношения как защита окружающей среды и права женщин стали более актуальными.
В первую очередь этот `износ` стал обнаруживаться в снижении доли обрабатывающей промышленности в экономике и быстром росте сферы услуг, в том числе информационных, что привело к резкому сокращению численности рабочих физического труда, и росту доли `белых воротничков` - лиц, занятых в офисах, медицинских, образовательных, научных учреждениях, торговле, а также в высокотехнологичных производствах и отраслях. На уровне групп интересов все эти изменения вызывали сначала падение численности профсоюзов, а вскоре и глубокий, системный их кризис, а также кризис союзной с ними социал-демократии. В то же время роль и влияние организаций бизнеса, особенно крупных корпораций, продолжали возрастать. Сочетание всех этих факторов привело к тому, что во второй половине 70-х годов трипартистская система начала приходить в упадок: бизнес и власть, почувствовав ослабление рабочего движения, стали все явственнее игнорировать профсоюзы и взаимодействовать между собой напрямую.
Анализ основных моделей взаимодействия бизнеса и государства показывает, что каждая из них сложилась в специфических культурных, экономических и социальных условиях, каждая имеет свои сильные и слабые стороны. В то же время с 90-х годов все более широкое распространение среди представителей международных деловых кругов, и особенно портфельных инвесторов получило мнение о том, что англо-американская (плюралистическая) модель, или, по крайней мере, такие ее важные характеристики, как высокая степень информационной прозрачности компаний и большое внимание к защите миноритарных инвесторов, создает более благоприятные условия для привлечение портфельных инвестиций. Однако, на наш взгляд, в значительной степени это мнение основывается на подходе институциональных инвесторов, большинство из которых представляют американские институты, которые стремятся работать в максимально привычных для себя условиях. Эти инвесторы распоряжаются явно преобладающей долей мировых инвестиционных ресурсов, поэтому неудивительно, что их подходы получают достаточно широкое распространение. | |
|
