| | Проблемы современной экономики, N 4 (28), 2008 | | ЭКОНОМИКА, УПРАВЛЕНИЕ И УЧЕТ НА ПРЕДПРИЯТИИ | | Древинг С. Р. заведующий кафедрой бухгалтерского учета и финансов Камчатского государственного технического университета (г. Петропавловск-Камчатский),
кандидат экономических наук
| |
| | В статье представлена характеристика, причины и способы возникновения, а также достоинства вертикально-интегрированной компании. Рассмотрены взаимоотношения ВИК с малыми и средними предприятиями отрасли, их роль в развитии региональных кластеров, пути организации эффективного сотрудничества крупных компаний с региональными промышленными кластерами | Ключевые слова: вертикальная интеграция, межотраслевая интеграция, стратегический альянс, инновационный кластер, социальная ответственность бизнеса, кодекс корпоративного управления | 1. Условия и способы формирования вертикально-интегрированных компаний и их основные экономические преимущества
В современной экономике наряду с кластерами широкое распространение получили такие формы межотраслевой интеграции как стратегические альянсы и вертикально-интегрированные концерны (ВИК).
Стратегические альянсы как форма целевого сотрудничества конкурирующих или технологически связанных предприятий создаются на определенный срок для осуществления конкретного инвестиционно-инновационного проекта на основе договора о сотрудничестве научно-технологических и/или финансовых подразделений, чаще всего без создания совместного предприятия (СП) как юридического лица. Так, корпорации Cisco Systems, Microsoft и ЕМС (США) создали в 2007 г. альянс для разработки технологии обмена и защиты секретной информации. Во вновь образованный альянс для разработки водородного двигателя вошел целый ряд автомобильных концернов. Стратегический альянс как форма интеграции представляет большой интерес для теории и практики, но по самой своей природе является временной и потому не массовой.
Гораздо большее распространение получили ВИК. Удачное определение ВИК можно найти у И.П.Бойко, обозначил этот вид интеграции как объединение юридически самостоятельных предприятий, образующих последовательные звенья технологической цепочки производства и реализации готового продукта (в отличие от конгломерата, объединяющего предприятия, технологически друг с другом не связанные). Организационно-правовой формой ВИК часто становится холдинговая компания – общество, целью которого является управление не производством, а капиталом других предприятий. Активы такой компании состоят, прежде всего, не из основных и оборотных средств, а из контрольных пакетов (долей участия в капитале) других предприятий, что дает возможность управлять ими [1, C. 147].
Выделяется две основные причины создания и широкого распространения ВИК. Первая из них – стремление обезопасить себя от диктата поставщиков сырья и иной промежуточной продукции, а также потребителей готовой продукции, т.е. ограничить действие конкуренции, заменить рыночный трансакционный механизм внутрикорпоративным, организационно-плановым. Вторая причина – достижение синергетического эффекта в результате проведения единой хозяйственной политики в рамках всего межотраслевого технологического цикла при сохранении оперативно-хозяйственной самостоятельности дочерних фирм и их заинтересованности в улучшении своих коммерческих результатов.
ВИК возникают тремя различными способами:
1) отделение от головного предприятия отдельных производств и получение ими юридической самостоятельности (И.П.Бойко называет это возникновением изнутри) [1, С. 149]; 2) учреждение региональных отделений и филиалов головной компании; 3) поглощение малых и средних компаний.
В качестве интегратора, организующего и финансирующего создание концерна, выступает промышленная компания, торговая фирма (они организовали большинство объединений в российском АПК), инновационная структура (это в России случалось крайне редко) или финансовая организация. В последние годы в этом качестве все чаще выступают частные инвестиционные фонды (private equity), однако они делают это, как правило, не ради развития производства, а для выгодной перепродажи активов.
Инициатором объединения выступает частный капитал или государство. В современной России создание государственных концернов в высокотехнологичных, а также депрессивных секторах необходимо для их реструктуризации. В 2007 г. были образованы государственные авиастроительная, судостроительная, судоходная, титановая и атомная корпорации. К центру им. Хруничева в 2007–2008 гг. присоединяется ряд федеральных ракетно-космических предприятий (Воронежский механический завод, КБ в г. Королеве, Омское объединение «Полет» и др.), что увеличит численность персонала компании до 35 тыс.чел., а годовой доход – до 1 млрд долл. В настоящее время идет процесс приватизации компании «Технопромэкспорт» – ВИК, осуществляющей весь комплекс работ (от изысканий, проектирования и разработки ТЭО до пуска в эксплуатацию, комплексного обслуживания и поставок запчастей) по возведению гидравлических, тепловых и геотермальных электростанций, линий электропередач и подстанций. Все эти объединения в 2008–2009 гг. проведут IPO.
Государственная поддержка крупных объединений осуществляется и в странах с развитой рыночной экономикой. Исследование Cato Institute показало, что в 2006 г. американское государство потратило 92 млрд долл. на дотации американскому бизнесу – на 11% больше, чем в 2001 г. Среди получателей правительственной помощи – крупнейшие корпорации США: Boeing, Xerox, IBM, Motorola, Dow Chemical, General Electric, Ford, Chevron и др. Cato Institute подчеркивает, что его оценки основаны на подсчете не только прямых, но и косвенных дотаций.
Второй наиболее популярный получатель грантов – сфера высоких технологий. Согласно анализу Cato Institute, здесь также выигрывают крупные компании, которые обладают достаточной величиной собственных средств на проведение научных исследований (предполагалось, что государственные средства должны получать компании малого бизнеса, занимающиеся инновациями). Третья сфера выдачи госдотаций – поддержка американских экспортеров. И в этом случае наиболее крупный вклад из бюджетного пирога получили крупнейшие американские корпорации.
В России, которая нуждается в радикальном изменении структуры экономики, роль государственной промышленной политики особенно велика. Однако в большинстве отраслей государственные компании, завершив выполнение своих функций, могут быть приватизированы. В качестве образца можно привести реформу РАО ЕЭС. Его капитализация в 2005–2007 гг. выросла в 6 раз, хотя цена мегаватта энергии в России (540 долл.) намного ниже, чем на развивающихся (1300 долл.) и развитых рынках (2000 долл.). В 2008 г. РАО ликвидируется, одновременно создается рынок электроэнергии (государство будет регулировать тарифы лишь для населения), и саморегулируемые ассоциации бизнеса. Совет рынка, включающий представителей производителей и потребителей, устанавливает технологические правила и регламенты. В собственности государства остается федеральная сетевая компания (75%), диспетчерский центр, ГидроОГК (52%), а также атомная энергетика. Более 20 региональных производителей электроэнергии будут приватизированы, причем известно, что крупный (по прогнозу – 15–20%) пакет покупают крупные иностранные компании (Enel, Fortum, E.ON и др.). Уже в 2006–2007 гг. проведенная этими компаниями процедура IPO принесла им 6,3 млрд долл., и принесет еще не менее 16 млрд долл., что позволит финансировать масштабную инвестиционную программу и создаст конкуренцию на этом рынке.
Главным преимуществом концернов, по мнению И.П.Бойко, прежде всего, вертикальных, поскольку они в значительно большей степени устраняют неопределенности во взаимоотношениях с поставщиками и потребителями и более эффективно выполняют координирующие функции, является выполнение функций мезоэкономического среднего звена управления [1, С. 159, 154, 152].
К подобным преимуществам относится возможность концентрации финансовых ресурсов и их рационального распределения между инвестиционными проектами; а также управления специализацией, кооперированием и комбинированием производства. Концерны обладают существенным потенциалом для организации инновационного маркетинга и прогнозирование, координации НИОКР, разработки прогнозов и согласования перспективных планов всех участников объединения. Организационные структуры концернов позволяют в полной мере осуществлять руководство учетной политикой и финансовыми потоками, ростом капитализации фирм, организация финансового контроля; поддерживать на высоком уровне функции подбора, обучения и расстановки руководящих кадров, обеспечения системы стимулирования и развития человеческого капитала.
ВИК осуществляют также функции координация и согласования отношений между предприятиями, разработки и утверждения трансфертных внутрикорпоративных цен; управления внешнеэкономическими связями, приобретения зарубежных активов, организации альянсов и СП с зарубежными компаниями, создания глобальных цепочек формирования стоимости.
Крупные ВИК должны активно содействовать созданию региональных кластеров, формируя цепочки поставок. Здесь следует использовать зарубежный опыт [7]. Статьи в Harvard Business Review обобщают опыт Chrysler, Caterpillar и других компаний [6]. Для кластеров важен опыт корпораций по модульному проектированию, установлению партнерских отношений с клиентами и участниками цепочки, организации маркетинга и бережливого производства [2].
2. Проблемы и отрицательные последствия функционирования ВИК
Следует отметить, что ВИК не способны заменить кластеры в качестве основы развития региональной экономики. ВИК, особенно в их российском варианте, нередко создают региональные монополии, не сотрудничающие с местным малым и средним бизнесом, а напротив подавляющие его. Основная часть налоговых поступлений при этом переводится по месту регистрации центральных офисов, расположенных в российских центрах власти, прежде всего, в Москве или в оффшорных зонах.
В качестве примера можно привести нефтяную промышленность, где господствует около десятка государственных и частных ВИК. Доля малого бизнеса в России составляет лишь 5% (в США и Канаде – 55%), поскольку ВИК монопольно владеют трубопроводами, нефтеперерабатывающими заводами (НПЗ) и сбытовой сетью и заставляют малые и средние компании продавать лицензии на перспективные участки. Зарубежные нефтяные корпорации в последние годы все чаще специализируются на поиске и добыче, продавая НПЗ нефтехимическим концернам.
Крупные ВИК основную часть налогов платят за пределами региона, где ведется производство. Так, «Роснефть», добывающая в Чечне 3 млн. высокоценной нефти в год, платит на месте 0,5 млрд руб., а в Москве, где расположен ее офис – 3,0 млрд руб. (не считая средств, поступающих в федеральный бюджет). Перевод офисов «Сибнефти» (после ее превращения в «Газпромнефть») из Омска и Анадыря в Петербург резко сократил налоговую базу регионов, что вызвало их законное недовольство.
Монополизация региональных рынков крупными ВИК – одна из главных причин того, что малый и средний бизнес производит лишь 12–13% российского ВВП (в странах ОЭСР – 40–60%). Развитие крупных сетевых компаний вытесняет малые магазины и кафе. Так, холдинг «Росинтерресторанс» контролирует более 210 ресторанов в России, Беларуси, Казахстане, Латвии и Украине. Их оборот в 2006 г. вырос на 30% и превысил 200 млн. долл. Еще интенсивнее вытесняют малый и средний бизнес в крупных городах международные торговые сети.
Проблема взаимоотношений крупного и малого бизнеса имеет глобальное значение. В связи с ростом ориентации на здоровую пищу в 2000–2004 гг. по данным FAO (Food and Agriculture Organization), объем продаж рыбопродукции вырос на 25%, то есть до 71,5 млрд долл. Ведущую роль в этом процессе сыграли крупные компании Китая (с 2005 г. он занял первое место в мире по вылову морских биоресурсов), стран ЕС (они имеют 85 тыс. рыболовных судов), особенно Испании и Великобритании, а также Японии, Индии и Бразилии. Эти страны субсидируют рыболовный флот, в частности, покупку топлива при ловле тунца на 30 млрд долл. в год. Россия также делает это, но в значительно меньшей степени (см. рис. 1). | |  | Рис. 1. Государственные субсидии рыболовству (2005 г., млрд долл.) Источник: [10]. | До 70-х гг. суда могли ловить рыбу в любых районах моря. С 1982 г. по предложению Норвегии и Исландии ООН была установлена исключительная экономическая зона (231 миля от берега), где иностранные суда не могли действовать без лицензии. В связи с уменьшением запасов биоресурсов в Северном море некоторые компании, например, испанская Grupo Eduardo Vieira, перевели свой флот в Тихий океан и к берегам Западной Африки. Бедные страны стали продавать лицензии на право добычи у своих берегов. Так, Мавритания получила от ЕС 700 млн долл. в течение 6 лет – треть доходов бюджета. Вылов перерабатывался за рубежом – на испанских Канарских островах и в Дакаре (Сенегал) с последующим экспортом в Европу, Японию и США. Китай расплатился за лицензии оружием. После резкого сокращения запасов (популяция осьминога, составляющего половину рыбного экспорта Мавритании, сократилась за 3 года на 31%, а рыбы у берегов Западной Африки – на 50%), ЕС согласился сократить число своих судов, но без установления лимита вылова.
Ситуацию усугубляет резкий рост числа местных малых рыболовных судов (в Мавритании в 1986–2000 гг. с 500 до 3,600), отсутствие регулирования малого бизнеса и его ассоциаций (в Испании, например, активно действует Anacef – ассоциация компаний, ведущих лов в африканских водах). Отказ Сенегала, Марокко и ряда других стран продлить соглашения с ЕС не решает эту проблему.
Фармацевтический, лесной и рыбный сектор по оценке Д.А.Медведева остаются наиболее коррумпированными и отсталыми секторами российской экономики. Рыбохозяйственный комплекс относится к отраслям с низким уровнем консолидации и остается в России неконкурентоспособным. Реализация рыбной продукции оценивается в 5-6 млрд долл. в год и растет ежегодно на 15–20%, однако вылов рыбы ведут в основном небольшие компании.
Крупная корпорация «Русское море» (оборот в 2006 г. 350 млн долл., EBITDA – 29 млн долл., принадлежит Кипрской оффшорной компании, контролируемой группой физических лиц) занимается импортом и переработкой рыбы и рыбопродукции. В 2007 г. 20% ее акций проданы зарегистрированной в Норвегии ТНК Austevoll Seafood (один из крупнейших в мире производителей рыбной муки (контролирует 20% рынка морской рыбы Норвегии). Основной акционер этой компании с капитализацией около 2 млрд долл. контролирует также крупные лососевые фермы. Выручку от продажи пакета акций «Русское море» использует для развития филиалов по продаже рыбопродукции, в т.ч. импортируемой из Норвегии.
В другой крупной российской рыбной компании, расположенной в Петербурге, 40% капитала принадлежит ЕБРР. Отметим, что в целом иностранный капитал способствует развитию страны. Это доказал опыт табачной и пивоваренной промышленности, практически полностью принадлежащей иностранцам и использующей в основном импортное сырье. Однако для рыбной промышленности, имеющей стратегическое значение для продовольственной безопасности и крупные сырьевые ресурсы, такой вариант неприемлем. Как можно в целом заметить, многие территориальные и отраслевые аспекты функционирования ВИК имеют весьма неоднозначные последствия для общественного благосостояния.
3. Социальная ответственность бизнеса и кодекс корпоративного управления как механизмы обеспечения устойчивости интегрированных компаний
Целесообразно включить активное участие в формировании региональных кластеров в сферу социальной ответственности крупных компаний. Эта проблема стала актуальной после выхода экономики из кризиса 90-х гг. [8], однако до сих пор ее единое понимание отсутствует.
Опрос, проведенный компанией Ipsos-Reid в США, показал, что главной социальной задачей крупных фирм жители США считают охрану окружающей среды (45% голосов). Главными задачами корпораций также названы искоренение бедности (42%), поддержка образования детей и подростков (33%), финансирование программ в области здравоохранения (25%) и помощь старикам (23%) (опрошенные могли выбрать два и более варианта ответа, поэтому общая сумма больше 100%).
В российских условиях на одно из первых мест следует поставить заключение трехсторонних договоров между бизнесом, местной властью и общественными организациями, в первую очередь профсоюзами, ведущими в регионе политическими партиями, организациями экологов и потребителей, о достижении установленных социальных стандартов на основе разработки и реализации стратегической программы развития местных кластеров. Социальная деятельность бизнеса может и должна дополнять социальную политику государства на основе ясной формулировки цели регулирования корпоративной социальной ответственности и способов ее стимулирования.
В последние годы создана международная система из 160 показателей социальной отчетности (стандарты GRI). Крупнейшие мировые компании публично приняли экологическую и социальную составляющие как основу долговременной стратегии роста. Ведущие мировые банки, контролирующие 80% инвестиций, заключили соглашение, в соответствии с которым финансирование новых проектов открывается только после тщательной экологической и социальной экспертизы.
Организация эффективного сотрудничества крупных компаний с региональными кластерами требует существенных изменений в хозяйственном законодательстве. Прежде всего, это относится к слияниям, поглощениям и ответственности менеджеров за реструктуризацию и банкротство компаний.
В зарубежной литературе корпоративные слияния (merger) и поглощения (acquisition) рассматриваются как необходимые звенья конкуренции, их регулирует три категории законов: о ценных бумагах; антимонопольное законодательство; о деятельности корпораций [4]. Наиболее распространенная форма слияния и поглощения – покупка акций и активов приобретаемой или поглощаемой компании. В числе основных причин слияний и поглощений отмечается расширение бизнеса, достижение синергетического эффекта, диверсификация бизнеса и выход на новые рынки.
В зарубежных публикациях особое место отводится синергетическим эффектам слияний и поглощений. Рассматриваются различные виды операционных и финансовых синергий, позитивные и негативные последствия диверсификации компаний и различных типов корпоративной интеграции [9].
В российской литературе основное внимание уделено рейдерству – враждебному поглощению успешно работающих и/или располагающих ценной недвижимостью фирм с использованием незаконных и коррупционных методов, а также «дыр» в законодательстве [3]. В специальных работах исследуется российская специфика финансирования сделок по слияниям и поглощениям, связанная с неразвитостью фондового рынка, низкой стоимостью ценных бумаг, преобладанием (90%) финансовых ресурсов в денежной, а не в документарной форме [5].
В 2007 г. заведены уголовные дела о захвате территории и зданий АО «Оборонснабсбыт», Петербургского нефтяного терминала, завода «Измерон», кондитерской фабрики им. Крупской, отеля «Санкт-Петербург», универсама «Пулковский», Фрунзенского плодоовощного комбината и т.д. При этом с помощью коррумпированных чиновников налоговой службы вносились незаконные изменения в базу Единого государственного реестра юридических лиц и реестра акционеров, проводились незаконные общие собрания, выбиравшие новый совет директоров и т.д. Массовый характер приобрела регистрация фирм – однодневок по утерянным и похищенным паспортам без проверки наличия активов, бизнес-планов, квалифицированного руководства. С их помощью растаскивается конкурсная масса и активы ликвидируемых предприятий. Оплата платежных поручений и возмещение убытков не рассматриваются как сделки и не могут быть оспорены в суде, что позволяет по цепочке передавать активы «добросовестным приобретателям», в качестве которых выступают истинные заказчики захвата собственности – крупные компании.
В этих условиях целесообразно ужесточить порядок регистрации фирм и разрешить кредиторам оспаривать при банкротстве не только сделки, а саму передачу активов другим юридическим лицам по заниженным ценам при наличии неплатежеспособности, еще до банкротства (такое законодательство действует в США и странах ЕС).
Региональные кластеры должны взаимодействовать лишь с такими крупными компаниями, которые имеют и соблюдают корпоративный кодекс. Напомним, что корпоративный кодекс регулирует правила проведения общего собрания акционеров компании, функции советов директоров, порядок его формирования, обязанности и ответственность его членов, функции исполнительных органов АО, процедуру принятия решений и раскрытия информации, систему контроля финансово-хозяйственной деятельности общества, определение размера дивидендов, методы урегулирования корпоративных конфликтов.
Кодекс корпоративного управления появился впервые в начале 90-х гг. в США, после того, как пенсионные фонды сформулировали жесткие требования к компаниям, чьи ценные бумаги они готовы приобретать. Эти требования включали регулярную публикацию аудиторских заключений, включение в совет директоров независимых (не владеющих акциями корпораций и зависимых компаний) специалистов, четкую и прозрачную дивидендную политику в интересах всех акционеров, в т.ч. миноритарных.
При разработке стратегии кластера следует учесть, что рыночная капитализация характеризует не реальный размер корпорации (об этом более надежно свидетельствует добавленная стоимость), а лишь представления участников фондового рынка об ее будущем. Прибыль компании от финансовых спекуляций не может быть устойчивой при низкой конкурентоспособности реального производства. Большинство слияний и поглощений не добавляют стоимости и устойчивости корпорациям, но увеличивают организационно-административные расходы. ВИК, успех которых построен на привилегиях и особых отношениях с властями, не выдерживают глобальной конкуренции. Основой эффективного кластера является его инновационное ядро. |
| |
|
|