|
| | | | Проблемы современной экономики, N 1 (29), 2009 | | | | ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ | | | Мальцев А. А.
доцент кафедры мировой экономики Уральского государственного экономического университета (г. Екатеринбург),
кандидат экономических наук
| |
| | | | | В широком историческом контексте эволюции минерально-сырьевой составляющей производительных сил исследуются проблемы обострения противоречий в сырьевом комплексе глобальной экономики. Дается критический анализ концепций, оценивающих влияние природных ресурсов на экономическое развитие страны | | Ключевые слова: глобализация, минерально-сырьевой сектор, мировая экономика, минерально-сырьевая напряженность |
История развития человечества неотделима от добычи и использования минерального сырья. Не случайно в названиях основных этапов цивилизации «звучат» основные материалы, определяющие соответствующий уровень материальной культуры: каменный, медный, бронзовый, железный века. Наиболее «материализованными» вехами во всемирной истории являются моменты вовлечения в производство новых видов минерального сырья, обусловленные развитием производительных сил. К началу третьего тысячелетия роль минеральных ресурсов в общественном производстве существенно возросла по сравнению с предшествующими эпохами. Увеличение численности населения в мире (с 770 млн человек в 1750 г. до 6625 млн человек в 2007 г.) [1, с.37] и развитие научно-технического прогресса вызвали резкий рост потребления минерального сырья (в пересчете на одного жителя Земли потребление минерального сырья возросло со 129,3 кг в 1820 г. до 5,36 т в 2007 г.) [2, с.7].
Параллельно менялась точка зрения на такую «старинную» проблему, как специализация национальных экономик. В западной экономической литературе еще в XVIII в. укоренилась идея «правильного» развития национальной экономики лишь в индустриальном направлении. Она опиралась на теории раннего меркантилизма, в которых проблемы исчерпаемости природных ресурсов «не стояло» — представление о бесконечности мира трансформировалось в постулат о неисчерпаемости природных ресурсов. С развитием производительных сил ситуация стала меняться. В конце XVIII в. один из «поздних» английских меркантилистов Дж. Стюарт выдвинул концепцию «рационального» использования природных ресурсов, «...которых имеется ограниченное количество и которые существуют совершенно независимо от человека, даны природой совершенно также, как молодому человеку дается небольшая сумма денег с той целью, чтобы вывести на путь полезного труда и преуспевания» [3]. Впрочем, данная точка зрения встретила неоднозначную реакцию. Так, один из первых «критиков» сырьевого роста, А. Смит еще в 1776 г. утверждал: «Приисковые предприятия не только не возмещают затраченный на них капитал вместе с обычной на него прибылью, но и поглощают обычно как капитал, так и прибыль. Поэтому благоразумный законодатель, желающий увеличить капитал своей нации, меньше всего станет оказывать особое поощрение именно этому роду деятельности или направлять к нему большую долю капитала, чем это было бы при отсутствии поощрения» [4, с.562]. Дать рациональное объяснение данному тезису достаточно сложно. Можно предположить, что классик отождествлял сырьевые продукты только с примитивными способами производства, что вкупе с высказанным Т. Мальтусом предположением [5] о невозобновимости сырьевых ресурсов надолго предопределило скептическое отношение к сырью как источнику роста [6, с.2].
Схожие взгляды на природный фактор сохранялись и в трудовой теории стоимости. Д. Риккардо отмечал не только пользу от использования «природных агентов — воздуха, солнца, воды» для людей, но и указывал: «...коль скоро природные агенты даются даром, они не создают меновую стоимость» [7, с.208]. Тем не менее, Риккардо в той или иной степени учитывал значение природных факторов: «Металлы, как и все другие предметы, добываются трудом. Правда, производит их природа, но извлекает из недр земли и приспособляет к нашим нуждам труд человека» [8, с.51].
Дальнейшее развитие трудовая теория стоимости, как известно, получила в марксистской экономической теории. «Силы природы не стоят ничего — писал К. Маркс в 1867 г., — они входят в процесс труда, не входя в процесс образования стоимости» [9, с.499]. Но в том, что касается оценки природных ресурсов, основное отличие марксистской политической экономии от более ранних экономических теорий кроется в совершенно определенном и четком разграничении топливных и других минеральных ресурсов от «бесплатных природных агентов»: «...водопад дан природой и этим отличается от угля, который превращает воду в пар и который сам есть продукт труда, поэтому имеет стоимость... стоит определенных издержек» [10, C. 193].
В 1865 г. У.С. Джевонс впервые дал понятие невозобновляемого природного ресурса, показав на примере добычи угля в Великобритании невозможность неограниченной экспансии промышленного производства, основным барьером для которого становится недостаток природных ресурсов [11, с.17–20]. Кстати, именно с конца XIX в. стали периодически возникать гипотезы о «конце нефти и угля». Так, в 1875 г. главный геолог североамериканского штата Огайо Д.С. Ньюберри (J.S. Newberry) выдвинул предположение о том, что в скором времени человечество столкнется с полной выработкой всех нефтяных ресурсов [12, с.16]. Не случайно, именно в это время первые ТНК из стран Западной Европы и США начали захват внешних рынков как для сбыта собственных товаров, так и получения «дарового» сырья. Этот процесс немецкий философ О. Шпенглер описывал следующим образом: «Западная культура перенацелила древние торговые пути прочих культур. Потоки экономической жизни устремляются к чертогам, в которых обитает “царь Уголь”, и к великим сырьевым регионам...» [13, с. 459]. В этой связи нельзя не отметить справедливое замечание В.И. Ленина: «Чем выше развитие капитализма, чем сильнее чувствуется недостаток сырья, чем острее конкуренция и погоня за источниками сырья во всем мире, тем отчаяннее борьба за приобретение колоний» [14, с.703].
Однако время как будто вернулось вспять, — на рубеже XX–XXI столетий мировая экономика вновь вступила в фазу развития, движимую во многом резким расширением спроса на минеральное сырье со стороны быстрорастущих экономик ряда развивающихся стран. В современных условиях нарастающей глобализации, когда контроль над природными ресурсами становится важным фактором экономического развития, отдельные государства-потребители начали оказывать на богатые минеральными ресурсами страны как экономическое, так и политическое давление. Для обеспечения своей сырьевой безопасности потребители разрабатывают комплексные меры по расширению доступа к сырьевым кладовым других стран и контролю над поставками ресурсов из богатых природными ресурсами регионов мира. Например, некоторые страны Восточной Европы призывают создать «энергетическое НАТО» [15, с.42], а руководство США обвиняет Россию в «энергетической агрессии и использовании энергетического оружия» в отношении западных потребителей [16]. Более того, американские законодатели предлагают лишать богатые углеводородным сырьем государства права «суверенного иммунитета» [17, с.15], объявляя энергетические картели «вне закона» за коллективные действия «по установлению или сохранению цен на нефть, природный газ или иной нефтепродукт, а также за любые ограничения на торговлю нефтью, природным газом или нефтепродуктами» [18].
Примечательно, что постановку задачи диверсификации ввоза энергоносителей США объясняют как сокращением зависимости от импорта из стран Персидского залива и Латинской Америки, так и увеличением поставок энергетического сырья из Каспийского региона, а также выделением снижения цен на энергоносители в качестве «императива национальной безопасности» [19, с.36]. В США, также как и в руководящих органах ЕС, считают необходимым использовать экономические и дипломатические средства «для оказания давления на ... страны-производители ... для либерализации законодательства в области иностранных инвестиций, разделения государственных монополий и свертывания чрезмерного государственного вмешательства» [20, с.33]. Некоторые страны во имя обеспечения национальных сырьевых интересов готовы идти еще дальше и не исключают возможности использования военной угрозы. Так, США в 2008 г., после того, как на атлантическом шельфе Бразилии обнаружили крупные месторождения нефти, приняли решение о воссоздании 4-го флота ВМС, в зону оперативной ответственности которого «передали» Центральную и Южную Америку [21].
В самом деле, именно в сырьевом секторе мировой экономики особенно выпукло проявляются противоречия глобализационных процессов. В западной экономической литературе последнего времени, с одной стороны, настойчиво муссируется тезис о том, что под воздействием процессов глобализации мировая экономика превращается в некую связанную «систему машин» [22, с.70], активно потребляющую природные ресурсы, знания и информацию. С другой стороны, заявления об обретении промышленно развитыми странами «независимости» от сырьевых и топливных ресурсов, переходе к «постиндустриальной» стадии развития, снижающей значение минерального сырья, звучат особенно странно на фоне возрождения геополитического мышления лидеров этих стран, основы которого заложены «многовековой борьбой за хозяйственные территории... погоней за источниками сырья во всем мире» [23, с.241, 243]. В этой связи представляется не потерявшим своей актуальности высказывание патриарха американской политики Гарольда Икеса, сделанное еще в 1935 г.: «Нет никаких сомнений в том, что США полностью зависят от нефти. На смену каменному веку пришел бронзовый, бронзовый век сменился железным, тот в свою очередь веком промышленности, сейчас мы живем в нефтяном веке. Без нефти Америка, как цивилизация не сможет существовать...» [24, с.5–6].
Однако в наши дни идея японского ученого С. Яно (1972 г.) об отсутствии собственного минерального сырья как блага для страны [25, с.26] обрела новый смысл. Ряд исследователей полагает, что для некоторых стран природные ресурсы являются скорее злом, «виновником» всех социально-экономических «болезней». Лучшим «лекарством» при этом становится расширение доступа к природным ископаемым своих стран для иностранных «докторов». Например, бывший премьер-министр Великобритании М. Тэтчер в 1984 г. утверждала: «...в условиях глобализации на территории России экономически оправдано проживание лишь 15 млн человек, которые должны обеспечить добычу углеводородов, так как ни на что другое Россия не способна...» [27]. Высказыванию «железной леди» вторят авторы книги «Сибирское проклятье: как коммунистическое планирование забросило Россию в холод» (2003 г.) К. Гэдди и Ф. Хилл: «В интересах России было бы ограничиться ее европейской частью... уйти из Сибири и с Дальнего Востока» [28, с.193–211]. Поразительно схожи с предыдущими высказываниями рассуждения одного из главарей Третьего Рейха Рудольфа Гесса, писавшего в 1920-е гг.: «Россия занимает колоссальную территорию и обходится с ней крайне расточительно, в то время как немцы вынуждены ютиться и толпиться на своем европейском пятачке» [29, с.99]. Другой нацистский преступник, рейхсминистр вооружений и военной промышленности Альберт Шпеер в ходе допроса в мае 1945 г. признался, что «потребности в нефти и сырье были основным мотивом вторжения в Россию» [30, с.36–39]. Примечательно, что программа Вашингтонского консенсуса в части предписаний американских «знахарей» странам СНГ и Восточной Европы включала в себя следующие подпрограммы [31, с.36–39]:
• реструктуризацию угольной промышленности стран Восточной Европы и бывшего СССР, а также либерализацию рынка энергоресурсов;
• усиление контроля над внутренним рынком энергоресурсов со стороны международного капитала при ослаблении регулирующих функций национальных государств;
• наращивание экспорта энергоресурсов и энергоемкой продукции из стран третьего мира и бывших социалистических стран.
Реализация данной программы полностью укладывается в американскую концепцию «консервации» [32, с.102], разработанную в годы Второй мировой войны. Данная теория предполагает обеспечение доминирования американских корпораций во всех богатых сырьем регионах мира. Ее основная задача — сохранение собственных запасов для будущих поколений и обеспечение национальной энергетической безопасности. Согласно данной концепции, США начнут разработку собственных месторождений к тому времени, когда у текущих экспортеров запасы сырья приблизятся к полному исчерпанию. До этого обеспечение текущих потребностей США в источниках энергии возлагалось на импортные поставки. С этой целью в США еще в 1980 г. была сформулирована и «принята на вооружение» так называемая «доктрина Картера», в соответствии с которой США будут «при необходимости использовать военную силу с целью защиты своих национальных интересов в Персидском заливе» [33]. В жизнеспособности доктрины мир продолжает убеждаться до настоящего времени на примере Ирака, Ирана, бывшей Югославии (в Косово сосредоточены одни из самых значительных запасов угля в Европе — более 17 млрд т, а также достаточно крупные запасы нефти [34]), многих других стран и регионов мира (например, Южная Осетия [35]).
Таким образом, сырьевые интересы в глобальной экономике не то что не утрачивают, а приумножают свое значение. Видимо, не случайно, уже упоминавшийся выше министр внутренних дел США Гарольд Икес честно признавался еще в 1943 г.: «... если когда-нибудь случится Третья мировая война, то это будет война за нефть, и США придется участвовать в этой войне, поскольку испытывают ее серьезную нехватку...» [36]. В самом деле, сохранение привычного образа жизни населения США и других стран Запада требует чрезвычайно масштабных энергетических затрат. Так, США, располагающие 4,5% населения земного шара, потребляют до 25% мировых топливно-сырьевых ресурсов (2005 г.). Еще 23% потребляемых энергетических ресурсов приходится на страны ЕС-15 и Японию, где проживает 7,7% мирового населения. Между тем доля Китая (20% населения Земли) в мировом энергопотреблении составляет лишь 16,3% [37, с.7–31]. В связи с этим постиндустриального человека информационного общества, несмотря на декларируемое обретение относительной независимости от энергетического сырья, по праву можно называть «углеводородным человеком» [38, с.541].
Подводя итоги, можно сделать главный вывод, а именно: борьба за контроль над минеральными ресурсами сегодня является краеугольным камнем развития мировой экономики. Именно неравномерность в распределении минерального сырья является одним из объяснений все возрастающей минерально-сырьевой напряженности. Эта диспропорция также лежит и в основе все нарастающего процесса глобализации — стремления промышленно развитых стран к монополизации доступа к источникам сырья, в большинстве своем расположенных в развивающихся странах. |
| |
|
|
