|
| | | | Проблемы современной экономики, N 1 (77), 2021 | | | | ФИНАНСОВО-КРЕДИТНАЯ СИСТЕМА. БЮДЖЕТНОЕ, ВАЛЮТНОЕ И КРЕДИТНОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ЭКОНОМИКИ, ИНВЕСТИЦИОННЫЕ РЕСУРСЫ | | | Миленков А. В.
профессор базовой кафедры международного права, финансов и экономики Китая
Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова (г. Москва),
доктор экономических наук
| |
| | | | | В статье рассмотрено влияние кризисных факторов, характерных для 2020 года, на экономические результаты деятельности предприятий реального и финансово-банковского секторов экономики России. Сделаны выводы о положительном влиянии на сравнительно высокие результаты деятельности финансово-банковского сектора в 2020 году таких факторов, как: высокая степень готовности к дистанционному формату на основе сложившихся практик «виртуализации» и цифровизации собственной деятельности; предшествующей кризисному периоду оптимизации расходов кредитных организаций, «переживших» оптимизацию работы банковского сектора 2013–2019 годов; расширение (диверсификация) сфер деятельности крупных банковских структур. При этом важнейшим фактором оставалось традиционное для российских реалий высокое соотношение уровня маржинальности (прибыльности) деятельности кредитных организаций по отношению к уровням доходности (прибыльности) организаций в других сферах деятельности (видах бизнеса), а также по сравнению с уровнем маржинальности банковского сектора в ведущих зарубежных странах. Высказано предположение о возможности реализации организациями финансово-банковского сектора в послекризисный период миссии одного из ключевых источников финансирования восстановления и нового развития предприятий малого и среднего бизнеса в реальной сфере экономики и инновационных отраслях | | Ключевые слова: финансово-банковский сектор, стоимость банковского кредита, банковская маржа, рентабельность банковской деятельности, виртуализация и цифровизация банковской деятельности | | УДК 336.717.3; [336.71:338.4](470+571) Стр: 101 - 103 |
Согласно опубликованным статистическим данным за 2020 год, наиболее серьезный удар от введения противоэпидемических ограничений, а также и от фонового влияния других долгосрочных кризисных факторов в российской экономике испытали ряд отраслей реального сектора. В это же время валовый продукт, созданный организациями финансово-банковского сектора (согласно группировке Росстата, это — совокупность организаций подотраслей «деятельность финансовая и страховая»), показал существенный рост за год.
Согласно «первой оценке» Росстата на 01 февраля 2021 года1, снижение валового внутреннего продукта (ВВП) России в целом за 2020 год составило 3,1%. При этом, номинальный объем ВВП в 2020 году составил 106,607 трлн руб. по сравнению с 109,193 трлн руб. в 2019 году, как следует из данных Росстата [1], а индекс-дефлятор ВВП за 2020 год по отношению к ценам 2019 года составляет всего 100,7%.
Отметим, что полученная Росстатом оценка является более оптимистичной, чем прогнозы относительно вероятных темпов снижения ВВП, высказанные ранее от имени ряда компетентных органов в течение прошедшего кризисного года. Так, по оценке Министерства экономического развития, прозвучавшей в декабре 2020 года, темпы снижения ВВП страны в 2020 году ожидались на уровне 3,9%2. По данным же более раннего доклада ОЭСР от 10.06.2020 года, опубликованного по итогам впечатлений от «первой волны» вируса в 1–2 кварталах 2020 года, сокращение ВВП России прогнозировалось на уровне 8,0–10,0% при оценке снижения мирового ВВП за год на 6,0–7,6%.
Примечательно, что по данному докладу ОЭСР, оценка для России в итоге указывалась более пессимистичной, чем для мира в целом. По данным на январь 2021 года в докладе ООН снижение мирового ВВП за кризисный 2020 год было оценено в 4,3% [2]. Таким образом, если в июньском прогнозе ОЭСР «погрешность» по миру составила около 1,5–2 раз, то по России более ранняя и пессимистичная оценка больше, чем в 3 раза превысила более поздние подсчёты.
По всей видимости, авторы доклада ОЭСР недооценили возможности экономики РФ, формально опираясь на актуальную в первые месяцы 2020 года более высокую степень снижения мировых цен на ключевую экспортную группу товаров страны — нефтегазовые ресурсы. Возможно также предположить определённую степень предвзятости оценок ОЭСР в отношении сложившейся в России производственно-финансовой структуры хозяйства, стабильности его функционирования и возможностей государственной поддержки. В настоящее время, по нашему мнению, следует считать, что предпринятые меры государственной поддержки [3] сыграли существенную положительную роль в минимизации последствий противовирусных ограничений. Ряд мер, предпринятых для стимуляции кредитования реального сектора через включение финансово-банковских механизмов поддержки, включая снижение ключевой ставки до рекордно низкого для России уровня 4,25% с сентября 2020 года, по мнению автора, сыграли существенную роль в более успешном преодолении острой фазы кризиса, чем это возможно было предположить в ходе её действия.
Если проанализировать результаты деятельности предприятий реального сектора экономики России, то согласно «первой оценке» Росстата, действительно масштабное снижение объёма добычи энергоресурсов имело место в 2020 году. В частности, объём ВВП группы отраслей «добыча полезных ископаемых» испытал за 2020 год одно из наибольших снижений из всех отраслей — 10,2%. Темпы годового снижения показателя значительнее только в таких отраслях реального сектора, как: «деятельность гостиниц и предприятий общественного питания» — 24,1%; «деятельность в области культуры, спорта, организации досуга и развлечений» — 11,4%; «транспортировка и хранение» — 10,3%.
Как снижение цен на нефтегазовые ресурсы, так и сокращение объёма их производства и экспорта в 2020 году — как связанные с последствиями короновируса, так и со сложными взаимодействиями Минттопэнерго РФ с ОПЭК в 1-ом квартале года — определили такой существенный масштаб спада. Однако, прямой корреляции темпов сокращения производства в предприятиях отраслей «добыча полезных ископаемых» с общим годовым индексом падения ВВП, как предположили эксперты ОЭСР в июне 2020 года, не наблюдалось. Кроме того, сокращение объёмов экспорта за 2020 год составило 5,1%, что также существенно меньше темпов падения ВВП добывающих отраслей и говорит о том, что российский экспорт не прямо коррелирует с темпами экспорта и добычи энергоресурсов. (Напротив, как отмечается органами статистики в 2020 году, вслед за 2019 годом, наблюдался рекордный объём экспорта несырьевых товаров — 161,3 млрд долл. США3).
Отметим, что наибольший объём создаваемого ВВП, а именно 24,6–25,9% в 2015–2019 годах [4, c. 190] приходится в России на обрабатывающие производства, и за 2020 год данные отрасли, по «первой оценке» Росстата показали нулевой рост (но и не испытали снижения).
Наиболее существенный рост за 2020 год в размере 7,9%, показан в отчете Росстата от 1 февраля 2021 года по группе отраслей «деятельность финансовая и страховая». Несмотря на не очень большой вклад в ВВП финансово-банковских и страховых организаций — в размере 3,1–3,2% 2015–2019 годах от общего объёма ВВП [4, c. 190], по методике Росстата, именно данный сектор, согласно имеющейся государственной статистики, активно развивался несмотря на кризис.
Данный вывод подтверждается целым рядом данных по статистике национальных финансов и денежного обращения. Так, согласно отчётности Центрального Банка Российской Федерации (ЦБ), объём активов банковской системы на конец 2020 года составил 103,841 трлн руб., а по применяемой до 2019 года методологии («активы-брутто» — до вычета резервов на возможные потери и налога на прибыль) — 112,505 трлн руб [5]. При учёте последней цифры, то есть использовавшегося ЦБ в 2000–2018 годах подхода, соотношение объёма активов банковской системы на конец года к объёму ВВП за данный год превысило планку 100% и составило 105,5%.
С одной стороны, достижение указанного уровня в соотношении банковских активов и ВВП обусловлено снижением «базы» (номинального объёма ВВП в знаменателе) в 2020 году. Однако и другие индикаторы указывают на высокие результаты деятельности финансово-банковского сектора в кризисном году. Так, чистая прибыль кредитных организаций за год составила 1,608 трлн руб., что немногим меньше рекордного показателя прошлого 2019 года в размере 1,715 трлн [5, таблица (лист) 12]. С учётом дополнительных резервов, которые были вынуждены создавать кредитные организации под давлением рисков кризисного года (не менее 400 млрд руб.4), размер чистой прибыли финансово-банковского сектора России за 2020 год мог бы существенно превысить «планку» в 2 трлн руб., что явилось бы абсолютным рекордом финансовой результативности деятельности сектора за последние десятилетия.
Также по итогам 2020 года, помимо повышения соотношения активов банков к ВВП и чистой прибыли банковского сектора, был установлен следующий рекорд в финансово-банковской сфере страны. На 01.01.2021 отношение денежной массы М2 к ВВП («монетизация ВВП») также впервые за последние десятилетия превысило 50% и составило 55,1% [6]. Увеличение «количества денег в обращении» в современной экономической теории связывают с возможностями низко- или без-инфляционного финансирования экономического роста при целевом направлении в реальный сектор дополнительно «создаваемых» объём средств платежа.
Возникает вопрос, каким образом адекватно расценивать соотношение повышения доходности и других показателей деятельности финансово — банковского сектора на фоне ослабления многих предприятий реального сектора в кризисных условиях прошедшего года? С учётом конкретных обстоятельств и принимая во внимание определённые достижения банковской системы страны, по мнению автора, на этот вопрос можно ответить следующим образом. Имеются как положительные признаки, свидетельствующие о высокой степени оптимизации и эффективности деятельности кредитных организаций, так и некоторые особенности их работы (повышенный уровень доходности), традиционно сложившиеся в последние десятилетия.
По характеру текущей деятельности банкам помогает высокая степень «виртуализации» данного бизнеса, которая в существенной степени обусловила сравнительную легкость перехода на дистанционный режим работы, а также более глубокая по сравнению со многими предприятиями реального сектора степень цифровизации и близость к концепциям «Индустрии 4.0» [7] в отношении финансовых услуг. В дистанционном формате банки смогли сохранить и даже нарастить предложение некоторых продуктов в новых сегментах, примером чему является, в частности, расширение «экосистемы» (виртуальной среды) Сбербанка РФ и аналогичные проекты, предпринятые другими крупными российскими кредитными организациями, конкурирующими со «Сбером» на данном поле (проекты «Альфа-банка», банков «Тинькофф», «Санкт-Петербург», «Открытие» и других).
Кроме того, на положительные результаты деятельности банковского сектора в 2020 году, по всей видимости, повлияли последствия предшествующей оптимизации банковского сектора, которая выразилась, в частности, в различных аспектах ужесточения регулирования и сокращении числа банковских организаций к 2021 году более, чем вдвое по сравнению с уровнем 2013–2014 годов (в частности, за 2020 год число кредитных организаций, включая небанковские, сократилось с 442 до 406 или на 8,1%) [5, таблица (лист) 4]. Максимально сократив персонал и оптимизировав расходы в предыдущие годы, многие банки создали задел для дальнейшего повышения доходности своей деятельности.
Сбербанк РФ, который в 2020 году, как и в ряд предыдущих лет, аккумулирует около 50% прибыли всей банковской системы страны (чистая прибыль, полученная по итогам 2020 года, составила 781,6 млрд руб.5 или 48,6% от прибыли всех кредитных организаций за год) является также и ярким примером достаточно жесткого и последовательного ведения банковского бизнеса (что, в частности, нашло отражение в признании «Сбера» как самого дорогого банковского бренда мира в 2021 году по версии Brand Finance Banking 500 [8]). «Образцовое» ведение банковского бизнеса распространяется как на оптимизацию доходности подразделений, на отношения с персоналом, так и на введение новых банковских и смежных продуктов в «экосистему». В результате появления новых продуктов и «проникновения» в смежные цифровые отрасли (такси, платный киновидео-контент и т. п.) в определённой степени можно констатировать, что банковская система расширяет масштабы своего присутствия в реальном секторе через те его сегменты, которые обладают признаками цифровых индустрий нового поколения и высокой маржинальности.
Помимо сказанного, ключевым фактором, который, по нашему мнению, определяет возможности финансово-банковской системы России показывать высокие экономические результаты деятельности даже в кризисный период, является устоявшееся для российских условий высокое значение соотношения банковской маржи по сравнению с уровнем в экономиках развитых стран и некоторых других развивающихся стран [9]. Фактически прибыльность банковской деятельности в стране выше, чем, например, в странах еврозоны, а также более высока по отношению к уровню доходности многих других видов деятельности (бизнеса) внутри страны [10].
Как отмечалось некоторыми учёными — экономистами, а также самим автором в ряде предыдущих публикаций [11, 12], в ходе взаимодействия организаций финансово-банковского и реального секторов экономики в целях поступательного социально-экономического развития на уровне региона и страны в целом, целесообразно оптимизировать стоимость заёмных средств для организаций — заёмщиков из реального сектора экономики. При оптимальном уровне стоимости заёмных средств банки способны финансировать проекты в значительном числе отраслей народного хозяйства (видах деятельности или бизнеса), которые не имеют быстрой окупаемости и особо высокой прибыльности. При этом данные проекты имеют ключевое значение для обеспечения долгосрочного перспективного социального и экономического развития региона или страны.
На практике, как отмечается рядом авторов [13, 14, 15], оптимизация стоимости заёмных средств «упирается в проблему снижения уровня банковской маржи в России». Снижение маржи фактически может идти лишь по «каналу» целевого понижения стоимости предоставления заёмных средств заёмщикам из реального сектора по ставкам, приближающимся к уровню ключевой ставки ЦБ (ставки рефинансирования), как это имеет место в наиболее экономически развитых странах.
Наличие позитивного тренда в снижении стоимости кредитования отмечалось в 2020 году. Так, в обзорной статье на интернет-портале «РБК», в частности указывается, что «медианная рентабельность балансового капитала всех кредитных организаций за кризисный год сократилась с 7 до 5%, а средняя рентабельность активов упала до 0,9% годовых»6. При этом, средняя ставка кредитования7 в 2020 году, по расчётам ЦБ, снизилась до 8,1% по сравнению с 10,3% в 2019 году [5, 6], продолжая тренд снижения, имеющий место с 2015 года (тогда уровень данной ставки достигал 16,6%). В то же время, пока не до конца очевидно, что тенденция снижения уровня банковской процентной ставки приняла системный характер, а не является вынужденной краткосрочной мерой (кредиты — до 1 года), обусловленной особенностями кризисного регулирования.
Таким образом, ключевым вызовом в деятельности современной финансово-банковской системы России считаем реализацию возможностей выступать в качестве надёжной финансовой опоры для некоторых в краткосрочной перспективе плохо-окупаемых и малоприбыльных проектах. Понимая при этом, что данные проекты могут являться определяющими для инновационного развития экономики, с одной стороны, и комфортной жизни граждан страны, с другой стороны. Многие из них относятся к направлениям малого и среднего бизнеса, наиболее пострадавшим во время кризиса.
В условиях конкуренции и нестабильности внешних факторов стратегию снижения маржинальности кредитных операций смогут позволить себе только наиболее устойчивые кредитные организации, имеющие высокие социальные обязательства и лишь на основе обязательств взаимной ответственности, достигаемых с организациями — заёмщиками из реального сектора экономики.
Отметим, что другим вариантом, по которому может реализовываться стратегическое развитие финансово-банковского сектора с меньшим числом рисков, является кредитование только крупных и устойчивых заёмщиков с точечными вложениями в новые компании, которые могут стать важными элементами цифровой экономики («Индустрии 4.0»). Монетизация вложений в такие бизнесы обещает инновационные прибыли в среднесрочной временной перспективе. В этом случае, традиционные виды малого и среднего бизнеса с небольшой доходностью вынуждены будут для своего развития либо «встраиваться» в производственные цепочки крупных сетей, либо искать такие ниши, которые заимодателями могут быть опознаны как инновационные (при этом приоритеты повышения доходности и «выживания на рынке» могут привести к фактическому снижению традиционного качества продукции, сложившегося в данных отраслях). |
| |
|
|
