|
| | | | Проблемы современной экономики, N 1/2 (13/14), 2005 | | | | ИЗ ИСТОРИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ И НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА | | | Новиков А. В.
доцент кафедры экономической теории и экономической политики
Санкт-Петербургского государственного университета,
кандидат экономических наук
| |
| | | |
Тип хозяйственного развития народа как многомерная функция со многими переменными определяется рядом формальных и неформальных факторов, учет которых необходим для построения наиболее близкой к реальности национальной модели экономики. Внедрение в практику хозяйствования модели, не учитывающей изначально заданные и заложенные в природу данного народа нормы и правила, обречено на неудачу.
К факторам, не меняющимся с течением времени, относятся не зависящие от желаний народа, данные ему Богом и природой ландшафтно-климатические и геополитические условия. Это тот "дух земли, genius loci", который, по мысли В.Шубарта1, пересекаясь с "духом эпохи", соучаствует в формировании "души народа", определяет его постоянные национальные качества, то, что теперь мы называем национальным менталитетом. Формируемый "духом земли, духом ландшафта" экономический менталитет, являющийся составной частью национального менталитета, совместно с другими постоянными и переменными факторами и определяет основополагающие направления экономического развития России, экономическое поведение и хозяйственный уклад россиян, особенности социально-экономических институтов власти, собственности, общины и религии. "Два авторитета, авторитет религии - церковь и авторитет экономический - собственность с самого начала исторической жизни человечества составляют существенные элементы всякой государственности... Эти два авторитета тесно слиты с авторитетом власти..."2.
Под определенным влиянием природно-климатического и геополитического факторов развивалась и государственная система России, тип которой в значительной степени определил особенности экономического развития государства и его хозяйственный строй. Найденный русским человеком способ выживания в сложных природно-климатических, географических и геополитических условиях получил отражение в "державной идеологии - теоретическом обосновании необходимости могучего государства, обеспечивающего защиту от внешней угрозы, постоянное приращение эффективных территорий, а также централизованное распределение ограниченных средств существования в интересах выживания России как целого"3.
Огромные пространства России, маленькая плотность населения, отрезанность ряда территорий из-за дальностей расстояний и плохих средств сообщения, множественность национальных культур, отсутствие естественных границ, мессианские идеи ("мы потому одиноки (но могущественны), что несем свет вечной истины"4) - вот причины сложившейся централизации государственного управления и "гипертрофированных надежд" россиян на верховную власть.
Весь ход истории России вел страну к созданию той формы власти, которая на русском языке называется "самодержавием" (ближайшее по значению греч. autokrateia - автократия). Тип русского государственного устройства - самодержавная монархия - подвергался критике и в прошлом, и в настоящее время как система, базирующаяся на деспотическом образе правления, ведшая завоевательные войны, создавшая русскую нищету. По этому поводу В.О. Ключевский констатировал: "Государство пухло, а народ хирел". "Обвинения были бы правильны, - писал И. Солоневич, - если бы были направлены... по адресу географии. Действительно, под главенством монархии русский народ не разбогател. Но Ключевский, не говоря уже о других историках, публицистах, философах и писателях, не догадался поставить вопрос несколько иначе: какие шансы были у русского народа выжить? И в какую географию поставила его судьба?" И далее: "Нация, находящаяся в состоянии военной опасности, не может позволить себе роскоши парламентской волокиты". Защищая необходимость единодержавной формы власти в России, Солоневич с иронией предлагает представить возможные действия парламентской машины в российских условиях: "К Великому Князю Владимиру Красное Солнышко скачут гонцы: "Княже, половцы в Лубнах". Великий князь созывает конгресс и сенат. Конгресс и сенат рассматривают кредиты. Частная инициатива скупает мечи и отправляет их половцам. В конгрессе и сенате республиканцы и демократы сводят старые счеты и выискивают половецкую пятую колонну. Потом назначается согласительная комиссия, которая ничего согласовать не успевает, ибо половцы успевают посадить ее всю на кол. Пример примитивен, но точен"5.
На всем протяжении истории России основной задачей была борьба за объединение русских земель, за выживание страны перед лицом нашествия иноземцев: "Неопределенная общность, бесформенная, мало структурированная, лишенная внутреннего строя, объединялась в критические моменты своего существования вокруг идеи сильной, не ограниченной формальными установлениями монархии"6. Государство выступало как основная и необходимая сила для защиты от вражеских вторжений, "как начало формы, порядка, дисциплины". Как отмечал Д.А. Хомяков, осознание единства людей "на основе их общей любви к одним и тем же абсолютным ценностям", образует то новое целостное качество, которое характеризует российский менталитет - соборность7.
За свою историю Россия пережила большое количество посягательств на собственный суверенитет: "Начиная с XII в. состояние мира для русских было скорее исключением, а война - жестокой необходимостью. За 234 года (1228 - 1462) - за период формирования своей государственности россияне вынесли 160 войн, в XVII в. Россия воевала 48 лет, в XVIII - 56 лет. С XIV по ХХ в. историки насчитывают 329 лет войны. Россия воевала две трети своего исторического бытия"8. Поэтому неудивительно, что "преобладающим моментом была психология осажденной крепости: кругом враги, природных преград никаких, крепость можно построить не из камня (еще С. Соловьев подчеркивал, что в отличие от Европы Россия - страна деревянная, а дерево плохая защита, оно горит), а из тел жителей этой крепости (Ф. Нестеров). Поэтому личность не ставилась ни во что, надо всем преобладали интересы государства"9.
При наличии самой длинной пограничной линии и низкой плотности населения обеспечить защиту территории и народа и сохранить не только национальную независимость, но и личное бытие каждого человека могла только многочисленная, хорошо вооруженная армия. Для обеспечения армии, а также для организации общественных работ, таких, как строительство пограничных крепостей, оборонительных засечных валов (до XVIII в.) или каналов, дорог, городов (в петровское и послепетровское время), а также обеспечение рабочей силой заводов, фабрик, верфей также нужна была сильная централизованная власть, которая, насильно вырывая рабочие руки из сельского хозяйства, распространилась на политическую и экономическую сферы, ограничив в очень большой степени политическую и экономическую свободы всех слоев общества. "Не экономическая сфера определяла политическую, а политическая - экономическую"10.
Сложившийся тип экономической системы России разные авторы называют "раздаточным", "нерыночным", "централизованно управляемым", "государственным" или "редистрибутивным"11, когда владельцем всех основных ресурсов признается общество в целом, а "воспроизводство регулируется отношениями не обмена, которые нецелесообразны в рамках единой собственности, но осуществляется на основе раздач и сдач".
Для выполнения своих задач Российское государство должно было задавать правила функционирования всех хозяйствующих субъектов и выполнять функцию по сбережению и обслуживанию накопленного национального богатства через институт общественно-служебной собственности или "власти-собственности". Условия для формирования этого института создавались на всем протяжении исторического развития российской экономики12.
На единство власти и собственности в России указывал А.Д. Градовский: "Собственность - основа власти, власть - основа права, а закон - важнейший инструмент социального регулирования"13. Именно такая экономическая модель могла наилучшим способом обеспечивать сохранение и поддержание сильного государства. Она же определила такую черту российского миропонимания, как приоритет общественного над частным и, соответственно, приоритет над частной собственностью собственности общественной (государственной).
Особенности российской системы прав собственности повлияли на появление такого экономического института как посессия (владение - лат.) - право владения и эксплуатации рабочей силы, земли и ее недр, принадлежащих государству, но закрепленных за промышленным предприятием. Посессионеры считались "владельцами", или "содержателями", казенных предприятий, земель, крестьян. Вследствие этой политики огромные земельные просторы Российского государства вовлекались в хозяйственный оборот, обеспечивая экономический рост.
Посессионер "должен исполнять возложенную на него обязанность ... смотря в том деле не на временные прибытки, а на хотение государя. Только излишек от поставленного на государев обиход может он продавать на сторону, кому пожелает". Общий принцип посессии формулировался так: "Радеть, чтобы беспрерывно и впредь тем заводам и иным во благополучном ходу стояли и шествие свое имели"14. В этом заключается самое ценное в институте посессии. Общая формула зависимости владения от интересов государства, представителем которых является царь, прослеживается и в законах XVII в., и в Указе 1719 г.: "Дарованное владение заводами - прекарное, продолжающееся до тех лишь пор, дондеже государь благоволит". А Указом 1720 г. Демидову "велено трудиться... чтобы то рудное дело ... умножено было с удовольствием и обнадеживать, что оный завод не возьмется у него и у детей, и у наследников, покамест они оный завод содержать будут в добром состоянии"15.
Таким образом, главное условие посессии - в первую очередь обеспечивать интересы государства, определяемые самим государством.
Государственные объекты передавались хозяйствующим субъектам под условия выполнения правил использования и управлялись специальными государственными органами. Законодательной базой служило право пожалования, посессионное право и крепостное право. Право на владение осуществлялось в форме службы.
В России государство стояло "как утес среди моря" (по выражению Ф. Броделя). Все замыкалось на его всемогуществе, на его усиленной позиции, на его самовластии как по отношению к городам ("воздух которых не делал свободным" в отличие от Запада), так и по отношению к православной церкви, или к массе крестьян (которые принадлежали прежде царю, а потом уже барину), или к самим боярам16.
Общество должно было производить прибавочный продукт, за счет которого жили государство и господствующий класс. Существенная ограниченность объема совокупного прибавочного продукта, изымаемого государством у крестьян в размерах, намного превышающих то, что крестьянин мог отдавать без ущерба для себя, диктовала необходимость сурового механизма политического принуждения со стороны государственной власти и сравнительно ограниченную численность складывающегося господствующего класса. Только строгий контроль за местоположением и деятельностью населения мог гарантировать поступление рабочей силы, рекрутов и налогов. Этим объясняется тенденция к тотальному закрепощению.
Со времен Древней Руси исходная включенность каждого крестьянина с его семьей, наделом и имуществом в общину-мир, а последней, в свою очередь, вместе со всей землей (общинно-организованным народом) - в государство создавало стройную пирамидальную систему власти - собственности - служения, освященную Православной церковью. Народ и государство не разделялись ("народ - тело, царь - голова"). Разделялись, но в рамках государства, земля и власть. Включенность в государство выражалась в ощущении крестьянами вековой своей "крепости" государю и в признании необходимости государственного тягла. Крестьяне понимали тягло не как ренту верховному собственнику земли, а как выпавший на их долю способ служения государству. "Государство - орган экономический, главный босс и предприниматель среди этого бесконечного простора..."17.
Особенностями российской государственности являются предельное ограничение свободы личности, к какому бы сословию она ни относилась. "Всеобщую государственную повинность" называет отличительной чертой государственного строя России американский историк российского происхождения Марк Раев, отмечая, что закабаление общества началось не снизу, а сверху. "Прежде всего, - пишет он, - в настоящих крепостных или слуг государя были превращены дворяне - бояре и московские служилые люди, удельные князья и их дружины; они не были вассалами, сохраняющими определенные права, установленные обоюдным соглашением... но слугами, холопами царя. Лишь поработив верхушку общества, царское правительство закабалило и крестьян"18. Так, еще задолго до отмены права выхода (Юрьева дня) в 1592 г., прекратившего передвижение крестьянского населения и прикрепившего их к земле, Белозерская грамота (1488 г.) фактически поставила под запрет право перехода дворян от великого князя Всея Руси к кому-либо из оставшихся удельных князей, не говоря уже о выходе за пределы русских земель. Грамота зафиксировала потомственный, служебный статус дворянства19. О том же писал Б. Чичерин: "Прежде всех укреплены были бояре и слуги: из вольных людей они превратились в холопей государя, обязанных служить ему всю свою жизнь. Затем укреплены были посадские; наконец дошла очередь и до крестьян"20.
Соборное Уложение 1649 года разделило все население России на четыре основные группы в соответствии с характером повинностей: люди служилые (дворянство и духовенство, кроме низшей прослойки церковнослужителей), тяглые посадские (горожане - ремесленники и купцы), тяглые сельские (крестьяне), холопы. Служилые служили государству в армии или администрации (основная функция - защита государства и поддержание установленных законов и порядков внутри государства), посадские платили налоги от торговой или промысловой деятельности, крестьяне платили сельскохозяйственными продуктами (основная функция - создание материальных ценностей для возможности первой группе выполнять свои задачи). Крестьянство всех разрядов еще по Соборному Уложению 1649 г. было прикреплено к земле и к владельцам, которыми могли выступать как частные лица, так и государство. Холопы были освобождены от налогов вплоть до 1719 г., когда с введением подушной подати была уничтожена юридическая грань между холопами и крепостными, которые были зачислены в один разряд податного населения, что дало повод помещикам перенести на крестьян те права рабовладения, которые они имели ранее только в отношении холопов.
Реформы Петра I закрепили имеющиеся повинности российских сословий и добавили новые, например обязательное получение образования для дворян и духовенства.
Служилая обязанность перед государством объясняла происхождение помещичьего права в отношении крестьян и земли. Складывание крепостничества воспринималось крестьянством в русле мероприятий власти по совершенствованию, с одной стороны, организации крестьянского тягла и, с другой стороны, - "службы служилых людей". Прикрепление к земле сводило к минимуму непредвиденные "провалы" тяглоспособности и "гарантировало" крестьянам обеспечение тяглыми наделами. Земля, как объект присвоения, считалась "вековой царевой", крестьяне как субъекты присвоения самих себя считали "вековыми царевыми", целью присвоения считалось тягло. Крепость помещику воспринималась крестьянами как функция государственной, а не экономической власти: "Мы ваши, земля наша"21.
Это не означает, что российский народ не был способен ценить свободу. Позднеантичный автор Маврикий Стратег определяющей чертой славян, которые являются ядром российского суперэтноса, считал любовь к свободе. "Их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране"22.
Однако желание сохранить себя как самостоятельное объединение на собственной территории научили россиян жертвовать своими личными правами во имя существования Российского государства. В истории России можно найти ряд примеров отказа от сепаратизма. Так, Строгановы, имея обширные владения на северо-западном Урале, пользуясь такими привилегиями, как чеканка собственной монеты и организация своего войска, не только не основывают "Уральское царство", а, наоборот, "бьют челом своими миллионами", то есть оказывают финансовое содействие возрождению страны по окончании Смутного времени. Казачий атаман Ермак Тимофеевич не "садится" вместо хана Кучума на престол Сибирского ханства, а кладет начало присоединению Западной Сибири к России. Крестьянский сын Ерофей Хабаров не создает "Амурскую империю" в Приморье, а радуется пожалованию в "дети боярские", подчиняя России местные племена.
Несмотря на все усилия самодержавия закрепить население за землей, происходил активный процесс крестьянской колонизации, обеспечившей "растекание" российской территории на юг и восток. Крестьянская колонизация, как пишет С.В. Лурье23, практически во всех ее формах, может быть представлена как конфликт крестьянского "мира", стремящегося уйти из-под пресса государственного контроля, с централизованным государством. Однако крестьянская община "сама была мини-государством со всеми функциями и даже некоторыми атрибутами государства". Россия в народном восприятии, вне зависимости от реального положения вещей, была федерацией таких "миров", "миром" в более широком смысле. Крестьяне были связаны психологически именно с этой Россией - "миром", а не с Российским государством. Но Россия как "мир" не знает границ - она везде, где поселятся русские. Поскольку русские живут в определенном месте, оно само по себе уже воспринимается как территория России и включается в ее "сакральные границы". Этим объясняются такие черты российского менталитета, как максимальная контактность и веротерпимость, которые поддерживались и на государственном уровне: "...Человек, включенный в общую государственность, получал все права государственности. ...В России свобод было меньше, но они были для всех"24. Об этом же писал Д.А. Хомяков: "Им недоступно чувство аристократического презрения к другим племенам, но все человеческое находит в них созвучие и сочувствие... Русский смотрит на все народы, замежеванные в бесконечные границы Северного царства, как на братьев своих"25.
Так как относительно небольшое крестьянское население России имело возможность уходить на свободные земли, оставляя помещичью землю без обработки, крестьяне становились большим богатством, чем земля26. Крестьянин служил своим трудом, обеспечивая жизнеспособность служилого человека - дворянина, обязанного и всегда готового по первому призыву являться под знамена князя или царя. Это положение логически оправдывало привилегии дворян относительно крестьянства и необходимость прикрепления крестьян к земле. Служение отечеству "под седлом или под ярмом" объединяло все сословия. Ни один русский царь не мог сказать, подобно Людовику ХIV, "государство - это я" и, подобно Людовику ХV, "после нас - хоть потоп", и не мог понимать королевские прерогативы "весьма просто: omnia impunem facere, hic est regnem esse - "все делать безнаказанно, вот что значит быть королем"27. Напротив, Петр I под Полтавой обращается к солдатам: "Итак, не думайте, что за Петра сражаетесь, но за Отечество, Петру врученное", а Николай II писал: "Я никогда не имел иной мысли, как служить той стране, которую Бог мне вручил"28.
Традиция единой централизованной (монархической) власти с идеологией государственного служения в сознании народных масс была преобладающей на протяжении веков - вплоть до начала ХХI в. (хотя сегодня, судя по данным социологических опросов, идет на убыль). Идея служения во имя защиты государства и сакрализация государства пронизывала сознание всех социальных групп общества и объединяла их: до 1917 г. крестьянство своим трудом, духовенство - идеологией, купечество - деньгами, служилое дворянство - своей военной организацией - каждый по-своему, но непрерывно и упорно строили русскую власть. И даже революция не смогла изменить традицию, недаром "батюшка-царь" так созвучен с "отцом народов".
Очень точно определил отношение русских к государству Ф. Нестеров: "Вот... ключ к пресловутой русской загадке. Он кроется в особом отношении русского народа к своему государству, в безусловном служении ему... Русские "чувствуют себя частицей одной державы". Для нее, если требовалось, они оставляли на произвол судьбы нажитое добро, поджигали свои дома, отправляли на гибель родных и близких, отдавали ей столько крови, сколько нужно, чтобы вызволить ее из беды. Взамен платы не спрашивали - они не наемники. Таким-то узлом и завязалась Россия"29. В моменты глобальных опасностей, угрожающих жизни и независимости народа и государства, проявлялась еще одна черта российского менталитета - коллективизм.
По замечанию Г. Федотова30, империю строили и держали "две стороны русского менталитета": во-первых, верность и выносливость русских народных масс и, во-вторых, военное мужество и государственное сознание дворянства. И "верхи", и "низы" лили свою кровь за "веру, царя и отечество" - лозунг, выражавший ядро русской национальной идеи, доступной любому русскому. Но для народа, мыслящего конкретно, понятие "отечество", как достаточно отвлеченное, абстрактное, поэтому мало понятное, заслонялось понятиями "вера" и "царь" (или отождествлялось с ними). Царь в народном сознании на протяжении веков воспринимался как связующее звено между Богом и Отечеством, как человек, стоящий выше всего, выше даже закона.
Для дворян с более развитым воображением и, следовательно, абстрактным умом понятие "отечество" включало в себя, как более всеобъемлющее, и понятие "царь", и понятие "вера".
В то же время государство со своей стороны должно было в понимании народа выполнять определенные ограниченные функции и выступать как необходимая властная структура только там и тогда, где и когда без этого невозможно было обойтись для выживания самого народа. В обычной повседневной жизни господствовала власть обычая, традиции. Русское сознание было ориентировано на жизнь "по совести", а не по формальным правилам. Внутренние нравственные принципы были выше формального закона, над поступками человека должна была довлеть "диктатура совести". "Никогда русский человек не верил, и не будет верить в возможность устроения жизни на юридических началах"31. Это утверждение совершенно неприемлемо для западноевропейского склада мышления, для которого "dura lex, sed lux", то есть "закон суров, но это закон". Там, где нет доверия друг к другу, где все считают друг друга жуликами, - там закон необходим. "Тот, кто боится людей, любит законы", - вспоминает И. Солоневич слова француза Вовенара32.
Признание приоритетности моральных норм над государственными правовыми установлениями определило и своеобразие российского менталитета: "Русский склад мышления ставит человека, человечность, душу выше закона и закону отводит только то место, какое ему надлежит занимать: место правил уличного движения"33.
Таким образом, в российский менталитет вошла идея служения, доходящая до бескорыстного энтузиазма и фанатизма, патриотизм, соборность, способность признавать "общее" более важным чем "частное", стремление жить в сильном централизованном государстве, идеализация и даже фетишизация личности верховного правителя, приоритет морали над законом, а также мотив иждивенчества. Эти же факторы определили характер социально-экономических отношений и особенности взаимодействия между группами общества и между обществом и властью.
Совершенно очевидно, что благодаря этим качествам русского характера, которые на протяжении тысячи лет проявили себя с достаточной определенностью, "несмотря на все ошибки, падения и катастрофы, идущие сквозь трагическую нашу историю, народ умел находить выход из, казалось бы, вовсе безвыходных положений, становиться на ноги после тяжелейших ошибок и поражений, правильно ставить свои цели и находить правильные пути их достижения. ...Если бы не эти свойства ... мы были бы ... не то улусом какой-нибудь монгольской орды, не то колониальным владением Польши, восточно-европейским "комиссариатом" берлинского министерства восточных дел"34.
Сегодня хозяйственная политика России должна быть направлена на сохранение, дальнейшее освоение и защиту завещанного нашими предками богатства. Эта задача не только количественно, но и качественно отличается от тех задач, которые стоят перед западными государствами. Поэтому "всякие попытки вместе с западноевропейской техникой одеться в западноевропейскую философию", а также в западную рыночную экономику и либерально-демократическую политику, "обречены на провал всем ходом российской истории... Все они ... являются попытками уложить великое разнообразие и своеобразие русской жизни на прокрустово ложе чужих и чуждых нам теорий"35. Чтобы Россия и сегодня могла оставаться великой державой, она, в силу своей специфики, должна иметь свои пути, вырабатывать свои методы, идти к своим целям, и никакие политические и экономические заимствования извне, взятые без предварительного тщательного и продуманного анализа, ни к чему, кроме катастрофы, привести не могут. |
| |
|
|
