|
| | | | Проблемы современной экономики, N 2 (86), 2023 | | | | ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА | | | Андрухова О. В.
старший научный сотрудник лаборатории разработки месторождений
отдела геологии и разработки месторождений филиала ООО «Газпром ВНИИГАЗ» в г. Ухта,
кандидат экономических наук
| |
| | | | | В статье охарактеризован этимологический аспект термина «экосистема» в контексте его дуализма. Представлены основные подходы и проблемы в становлении концепции экосистем бизнеса, что позволило сделать вывод о прогрессивности экосистемы с точки зрения эволюционной парадигмы. На основе исследований Института Брюса Хендерсона скорректированы черты экосистем бизнеса, дополнены формы объединения бизнеса в оценке зависимости от потребности в координации и модульности. Обосновано использование модели бизнес-экосистемы в нефтегазовой отрасли. Приведена сравнительная характеристика партнерства, кластера и экосистемы бизнеса. | | Ключевые слова: бизнес-экосистема, стейкхолдеры, кластеры, сетевое взаимодействие, партнерства, нефтегазовая отрасль, экосистемный подход | | УДК 338; ББК 65 Стр: 85 - 92 |
Введение. Предметно-объектной областью исследования является развитие экосистемы бизнеса как совокупности взаимодействующих организаций, имеющей специфические особенности. Отправной точкой в изучении межфирменного сетевого взаимодействия бизнес-единиц является описание элементных теоретических положений на основе имеющейся обширной фактологической базы. Это задает определенный вектор систематизации накопленного опыта в области концептуальных основ исследуемой экономической категории и обозначает границы некоторого проблемного поля объекта. Таким образом, внесение авторской составляющей в интерпретацию эволюции и текущего экономического состояния выбранного объекта исследования позволит сформулировать новое знание относительно концептуальных основ экосистем, которое должно расширить границы теории организации и организационного развития.
Противоречивые аспекты термина «экосистема». Как известно, терминологией допускается употребление одних и тех же понятий в разных научных областях, несмотря на требование их строгой однозначности. Подобное совпадение с точки зрения русского языка именуется омонимией (одинаковое звучание и написание слов), однако у термина могут быть несколько определений (полисемия). Одним из таких, ставшим достаточно популярным междисциплинарным термином, является «экосистема» применительно к бизнесу. Ученый Г.С. Розенберг в статье «Бизнес-экосистемы: что стоит за словами и куда это ведет?» [24] называет такой процесс заимствования нетрадиционным использованием экологических понятий и терминологии, совершенно справедливо указывая на необходимость разработки нового содержания одноименных понятий и категорий. К настоящему времени существует достаточно много различных толкований понятия экосистем (в частности, промышленных, цифровых, инновационных, социально-экономических), составляющих основу для формирования концептуальных подходов к данному явлению. Однако, председатель Бостонской консалтинговой группы (БКГ) Мартин Ривз определяет экосистему как динамичную группу, которая в том числе характеризуется определенным ценностным предложением, в значительной степени независимых и иногда меняющихся производителей благ и услуг с целью решения конкретной бизнес-проблемы как единой задачи для всех участников. Практически каждое исследование касаемо экосистем содержит отсылку на английского ученого-ботаника Артура Джорджа Тенсли, впервые предложившего данный термин в статье 1935 года «Использование и злоупотребление растительными терминами и концепциями». Большая российская энциклопедия [32] определяет экосистему как «совокупность совместно обитающих организмов и условий их существования, находящихся в закономерной взаимосвязи друг с другом и образующих систему взаимообусловленных биотических и абиотических явлений и процессов». Ученый А.И. Григорьев в исследовании трактования экосистемы [5] приходит к выводу, что этот термин «можно использовать лишь для обозначения экологических систем с произвольным набором компонентов, обеспечивающих круговорот веществ любого уровня организации живых организмов». Данный факт с экономической точки зрения можно оспорить. Стоит вспомнить жизненный цикл организации И. Адизеса и не только. Предприятие, как хозяйствующий субъект экономики, с точки зрения теории организации и организационного развития отождествляется с живым организмом, поскольку является сложной системой с многочисленными компонентами внутренней и внешней среды, которая, влияя прямо и косвенно, определяет стратегию его развития, а также обеспечивает его функционирование. Так, Lewin R. и Regine B. [39] указывают на наличие общих фундаментальных свойств организаций и природных экосистем. Действительно, частичный дуализм термина очевиден в переводе (с др.-греч. οἶκος — жилище) с одной стороны экономика, с другой — экология. В то же время собственно экономическая среда является своего рода экосистемой. Это обстоятельство послужило одним из источников для формирования соответствующей теории.
Основные подходы и проблемы в становлении концепции экосистем бизнеса. К настоящему времени накоплен достаточно разносторонний опыт в развитии теоретических изысканий в области бизнес-экосистем, а именно, определения, содержания и сущности понятия, состава участников, формирования и адаптации, классификации по различным критериям, сопутствующим рискам и прочее. Основные теоретические взгляды в исследовании экосистем представлены в трудах ЦЭМИ РАН, СПбГУ, РЭУ им. Плеханова, Южного федерального университета, РГУ им. Губкина в сфере нефтегазовой отрасли и др. В рамках основных парадигм экономической науки экосистемный подход близок к эволюционной теории, хотя сочетает элементы и институционализма, с точки зрения взаимодействия с государством, нормативно-правовых аспектов, а также неоклассицизма в части механизма свободной конкуренции, максимизации дохода и оптимизации расходов и пр. Тем не менее, В.А. Карпинская [12] в изучении экосистемы как единицы экономического анализа приводит значительный перечень отечественных и зарубежных изысканий, указывая при этом на несформированность понятийного аппарата данной экономической категории.
Начиная с 80-х годов ХХ века за рубежом отмечен интерес к промышленным экосистемам. Так, Robert A. Frosch and Nicholas E. Gallopoulos описывают функционирование промышленной экосистемы как интегрированной модели предпринимательства в рамках циркулирующей экономики с целью поддержания устойчивого развития природной среды [37]. Есть версия, что данная теория не нашла своего применения, однако исследования циркулирующей экономики и различный практический опыт особенно актуальны в период стремления к сохранению биосферы, в частности, путем достижения углеродной нейтральности.
Касаемо истории развития бизнес-экосистем как самостоятельного экономического явления можно отметить следующее. Традиционно ученые ссылаются на статью бизнес-стратега, пионера в данной области науки, Джеймса Мура «Хищники и добыча: новая экология конкуренции» (1993 год) в научно-популярном журнале «Гарвард Бизнес Ревью». Несколько позже, в 1996 году, им же издана книга «Смерть конкуренции: лидерство и стратегия в эпоху бизнеса экосистем». В статье [40] Мур приводит изыскания относительно эволюции и жизненного цикла систем в зависимости от внешней среды, совместно протекающей эволюции природных и социальных систем антрополога Грегори Бейтсона (автор книги «Разум и природа») и биолога Стивена Джея Гулда. Смысл бизнес-экосистемы по Муру заключается в том, что организация функционирует в совокупности отраслей внешней среды. Стоит отметить, что уместнее было бы использовать термин касаемо именно смежных отраслей, хотя Мур прямо на это не указывает. Таким образом, прослеживается смещение фокуса от отраслевого компонента к бизнес-экосистеме как внешней среде предприятия, с одной стороны, и способность организации формировать собственную экосистему, с другой.
В конце 90-х годов прошлого века Lengnick-Hall C. A. и Wolff J. A. предложили логику функционирования экосистем, обусловливающую перспективы их развития. В частности, показана взаимосвязь успешности экосистем и их организаций-участников, необходимость учета неопределенности внешней среды и непрерывно происходящих изменений, наличие культурной целостности, общих целей и ценностей, в качестве субъектов управления определены организаторы экосистемы, а объектов — внутренние факторы [38].
Феномен бизнес-экосистем основывается на теории социальных сетей Р. Эмерсона, Д.С. Коулмена, М. Кастельса и сложных адаптивных (эволюционирующих) систем. Это вполне объяснимо переходом от автономного функционирования организаций к сетевому взаимодействию, о чем справедливо отмечают исследования Nohria and Eccles 1992 года [41]. В коллективной монографии ученых ВШЭ [19], касаемо методологических аспектов сетевых форм организации бизнеса, указано, что экосистема является локальной средой для формирования межорганизационных сетей. В.В. Акбердина, Е.В. Василенко [2] определяют бизнес-экосистему как сетевую структуру для совместного использования благами с целью производства ценностей. Экосистема бизнеса, по их мнению, является частью инновационной экосистемы и может даже эволюционировать в нее. Отличительным свойством инновационной экосистемы является концентрация внимания на производителях, потребителях, в том числе и комплиментарных продуктов. В.Г. Халин, Г.В. Чернова, С.А. Калайда определяют бизнес-экосистему как некий результат межсекторной экономической конвергенции, а также механизм конкурентной борьбы и цифровизации [29].
Ученый РГУ им. И.М. Губкина А.А. Карцхия [13] определяет цифровизацию в качестве основы образования бизнес-экосистем, указывая на факт пренебрежения предприятия, как социального организма, западной моделью развития экономики в 70-х годах ХХ века, что главным образом и привело к потере экономической устойчивости компаний. Это обстоятельство, по мнению ученого, послужило началом формирования иной модели капитализма стейкхолдеров, которая способствовала цифровой трансформации и образованию бизнес-экосистем. При этом выделяется действие, так называемого, сетевого эффекта, определяемого теорией сетей как приращение полезности (ценности) в результате большого числа участников.
Василенко Е.В. выделяет три направления в зарубежных исследованиях бизнес-экосистем, объективно ссылаясь на труды ученых [4] с точки зрения фокусирования на одном компоненте (Ронг К., Вульф А., Бутель Л., Янсити М., Левайен Р., Капур Р., Агарвал Ш. и др.), восприятия экосистемы как источника инноваций (Ли М., Жо Д. и др.), столь популярной экосистемы знаний (Валкокари К., Аттур А., Лазарич М., Васконселош Г. и др.). В свою очередь Е.В. Василенко в определение бизнес-экосистемы вводит центральную структуру и действие синергетического эффекта между участниками. В то же время, эксперт Н.Ю. Росинская (ПАО НПО «Наука») определяет бизнес-экосистему как совокупность стейкхолдеров, деятельность которых обладает синергетическим эффектом [25]. Стоит отметить, что совокупный синергетический эффект от функционирования экосистемы больше, чем от международной экономической экспансии. Это подтверждает возникновение стратегических альянсов в 70-х годах ХХ века.
Дорошенко С.В., Шеломенцев А.Г. [6] отмечают, что отечественные исследования экосистем направлены на макроэкономическую, региональную, отраслевую и предпринимательскую составляющие. По мнению автора данной статьи, это безусловно, имеет экономическую логику, поскольку данные направления взаимодействуют в рамках общей интеграции и каждое направление может рассматриваться раздельно. В частности, макроэкономический аспект включает взаимодействие как элементов институциональной системы, так и выполняет роль регулятора; региональный — заключает взаимодействие различных форм предпринимательской деятельности как в рамках одной, так и нескольких отраслей, отраслевой — подразумевает взаимодействие предприятий в рамках отрасли, предпринимательский — рассматривает экономическую деятельность предприятия в определенной сфере.
Анализ развития бизнес-стратегий организаций от неоклассических подходов до цифровой эпохи, проведенный В.А. Карпинской и М.А. Рыбачуком, показывает, что бизнес-экосистемы есть результат трансформации экономических систем и бизнес-моделей компаний [11]. Г.Б. Клейнер и коллектив ученых в исследовании социально-экономических экосистем склонны к мнению, что экосистемный подход исходит из системной парадигмы [33]. В то же время Г.Б. Клейнер называет экономику экосистем новым состоянием национальной экономики [15]. По мнению автора данной статьи, экосистему бизнеса вполне можно считать наиболее прогрессивной формой объединения предпринимательской деятельности с точки зрения эволюционной парадигмы.
Особенности экосистем бизнеса, определяющие их построение. Построение бизнес-экосистем с практической точки зрения обусловлено важнейшей перспективной целью — выжить в условиях изменения внешней среды, адаптируясь и эволюционируя, расширяя сеть в географическом и экономическом пространстве. Созданию бизнес-экосистемы предшествует укрупнение субъектов предпринимательства, инициируемое сделками слияния и поглощения (M&A), как на добровольной, так и, возможно, вынужденной основе. Причем содержание и сущность таких сделок, по мнению M. Armstrong, W. Engelbrecht, E. Kelly [35], и объясняет термин «экосистема».
Бизнес-модель экосистемного типа, безусловно, имеет ряд особенностей, в отличие от прочих моделей взаимодействия заинтересованных участников бизнеса. Peltoniemi М. и Vuori E.K. указывают, что бизнес-экосистеме присуща динамичность, самоорганизация, взаимосвязь и взаимовлияние между элементами, в том числе на основе конкуренции и сотрудничества.
Наиболее универсальные черты экосистем бизнеса, в большей степени соответствующие цифровому типу, определены специалистами БКГ (Институт Брюса Хендерсона) Pidun U., Reeves М., Schüssler М. [42]. Однако, их можно интерпретировать под любой тип экосистем и представить следующим образом:
– Модульность — объект предложения (товар, выполнение работ или оказание услуг) производится / предоставляется стейкхолдерами независимо (в сравнении с вертикально-интегрированной структурой), что позволяет компаниям быть суверенными и развиваться по собственной стратегии. Таким образом, вероятность разрушения экосистем в случае экономической несостоятельности какого-либо участника сводится к нулю.
– Индивидуализация — требование взаимосовместимости объектов предложения, соответствие услуг, работ, продукта для конкретного вида экономической деятельности. Данное свойство должно основываться на комплементарности (взаимодополняемости) и субституции (взаимозаменяемости) товаров, услуг, ресурсов и активов.
– Многостороннее взаимодействие — предполагает взаимозависимость, цепную связь между производителями, например, срыв контракта между производителем и поставщиком № 1 повлечет срыв контракта между этим же производителем и поставщиком № 2. Однако, наличие конкуренции и конкурентоспособных участников должно исключать какие-либо срывы контрактных отношений между производителями и поставщиками в ходе многостороннего взаимодействия.
– Координация — наличие определенного механизма управления посредством регламентации (процедур, правил, руководящих стандартов и пр.). Важнейшим условием координации должно являться отсутствие избыточности всевозможных регламентов с целью избежания бюрократизации процессов.
Архитектура взаимодействия участников экосистем бизнеса должна строиться по принципу максимальной синергии, не исключая проявления новых свойств за счет эмерджентности, что и является основой создания инноваций. Конвергенция хозяйствующих субъектов — это один из позитивных результатов коэволюции стейкхолдеров.
О.Е. Каленов, например, выделяет такие особенности, как многообразие и избыточность состава, модульность, проактивность, адаптивность, взаимодействие между субъектами [10]. Однако, состояние избыточности состава не возникает в силу наличия пространственных и виртуальных границ размещения элементов, что вполне справедливо и осуществимо в рамках глобализации отношений. Тем не менее, избыточность вполне может возникать в ходе борьбы за ресурсы за счет передела мира и геополитических проблем, что, так или иначе, повышает конкурентоспособность участников.
Эксперты БКГ с учетом западной специфики сравнивают экосистему с цепью поставок, открытым рынком и вертикально-интегрированной формой ведения бизнеса. Примечательно их определение варианта организации бизнеса в зависимости от двух факторов — степени координации и модульности [42]. Автором данной статьи дополнено это сравнение горизонтальным типом интеграции, кластером, стратегическим партнерством с условным разделением по юридической и экономической самостоятельности (табл. 1).
Таблица 1
Сравнительная оценка зависимости форм объединения бизнеса от потребности в координации и модульности| Критерии | Бизнес-модель |
|---|
| Цепь поставок | Открытый рынок | Интегрированная структура | Кластер | Стратегическое партнерство | Экосистема |
|---|
| вертикально | горизонтально | С сохранением
полной
самостоятельности | С номинальной
самостоятельностью |
|---|
| Степень потребности в координации | низкая | низкая | высокая | низкая | высокая | низкая | высокая | высокая | | Уровень модульности | низкий | высокий | низкий | низкий | низкий | низкий | низкий | высокий |
Составлено автором настоящей статьи на основе [42]
Таким образом, бизнес-экосистема, в отличие от традиционных привычных форм объединения бизнеса, является сетевой моделью предпринимательской деятельности с высокой степенью модульности и потребности в координации, включающей независимых производителей из разных отраслей экономики. При этом высокая степень модульности позволяет экосистемам не распадаться, быть разнообразными и способными к развитию на основе конкурентоспособности каждого участника.
Стоит отметить, что открытый рынок как таковой не существует. Его прообраз можно встретить лишь ограниченно в США, Канаде, странах Западной Европы. Поведение хозяйствующих субъектов в каждой форме разное. Так, известная цепь поставок сама может объединяться в экосистему на цифровом уровне. В вертикально-интегрированной модели организации объединены по технологическому принципу и зависимы от материнской структуры. В российских реалиях целесообразнее сравнить экосистему бизнеса и интегрированную (горизонтально или вертикально) структуру и определить их как полные противоположности. Тем более, что вертикальная интеграция предприятий, как показывает отраслевой опыт, является прямым курсом к монополизации.
Известны различные варианты классификаций бизнес-экосистем. Так, В.Г. Халин, Г.В. Чернова, С.А. Калайда приводят следующую: продуктовые, цифровые, информационно-технологические [30]. Эта классификация по признаку создаваемого «базового продукта» совершенно справедливо относится к цифровой среде.
По классификации БКГ [42] бизнес-экосистемы подразделяются на два базовых типа, что позволяет четко определить внутренние компоненты и выстроить архитектуру взаимодействия стейкхолдеров:
– первый тип — экосистема решений (solution ecosystem) — предполагает совместное создание благ и услуг, стейкхолдерами которой являются поставщики, основной производитель, потребители, производители комплементарных (взаимодополняемых) товаров, например, машиностроение;
– второй тип — экосистема транзакций (transaction ecosystem) — предполагает цифровую связь участников (производителей и потребителей), иными словами, это платформенный бизнес, обусловленный цифровизацией и являющийся основой платформенной экономики. Российским примером является ПАО «Северсталь» — разработчик платформы Metal Processing Hub, с помощью которой возможна интеграция производственных мощностей машиностроительных предприятий.
С.Л. Сазанова, например, классифицирует экосистемы с точки зрения пространственной организации российско-китайского бизнеса на Дальневосточной границе [26].
Таким образом, деление экосистем на различные типы весьма условное, в то же время их вполне можно классифицировать по двум типам:
– цифровые — сеть участников, объединенных платформой;
– социально-экономические — достаточно обширное понятие, которое включает в себя промышленные, цифровые, инновационные экосистемы бизнеса, которые, в свою очередь, объединены платформой.
Вполне возможно признать социально-экономическую экосистему совокупностью различных типов экосистем.
Качественный и количественный состав участников экосистем может быть абсолютно разным. Е.В. Попов (УрО РАН, г. Екатеринбург) относит к стейкхолдерам микроэкономической экосистемы субъекты, влияющие на ее конфигурацию, а именно: общественные, образовательные и научные организации; потребителей, поставщиков и конкурентов; органы власти; социальные медиа [22]. Г.Б. Клейнер с позиции системной экономики относит к важнейшим постоянным элементам экосистем более крупные объединения — кластеры, платформы, инкубаторы и сети [16]. Очевидно, что элементный состав зависит от цели создания. В условиях глобализации мировую экономику можно определить, как единую экосистему в мировых масштабах с учетом постепенной конвергенции.
Среди преуспевших отраслевых примеров экосистем выделяются представители ИТ-индустрии (Apple, Xiaomi, Huawei, Honor, Alibaba, Яндекс, Mail.ru Group, МТС и др.), автоиндустрии (BMW и Daimler), банковского сектора («Сбер», «Тинькофф» и др.). Важнейшей движущей силой их становления является взаимодействие большого количества участников в рамках сотрудничества и конкуренции. Таким образом, феномен экосистемы подкреплен успешными примерами вышеуказанных компаний. Это создает мнимое впечатление того, что каждая компания (ряд компаний) может создать изначально устойчивую бизнес-экосистему вокруг себя. Согласно исследованиям эффективности функционирования и развития 57 экосистем из разных отраслей промышленности и географических рынков (рис. 1) [43] около 15% из них могли сохранить устойчивость в долгосрочной перспективе, заняв долю в 30% рынка. | | |  | Рис. 1. Группировка экосистем бизнеса по критерию доли рынка
Составлено автором данной статьи на основе [31, 43] |
Создание экосистемы бизнеса не гарантирует успех компаний в той или иной рыночной нише. Риски, которые порождают влияния различных факторов, сопровождают любой вид предпринимательской деятельности. Снизить степень их отрицательного воздействия возможно при непрерывном совершенствовании всех факторов производства и развития инновационного компонента.
Применение модели бизнес-экосистемы в нефтегазовой отрасли. Устойчивость бизнес-экосистем зависит от преодоления определенных критических факторов [43], так называемых «критических окон». Первый фактор заключается в том, чтобы превзойти конкурентов за счет более совершенного преимущества предлагаемых продуктов или услуг, второй — в скорости расширения сферы присутствия на рынке за счет углубления специализации, дополнительного предложения, кооперации, сотрудничества, а третий — в удержании своих позиций за счет динамичного подхода к изменениям внешней среды и развития сильных сторон с учетом коррекции стратегии. Такого рода препятствия способны пройти финансово обеспеченные представители, имеющие стабильный доход и объем продаж. И приведенные выше популярные примеры успешного бизнеса тому подтверждение. Безусловно, в РФ наиболее прибыльным является промышленное производство, превышающее непромсферу на 68% по показателю чистой прибыли. В отраслевом разрезе лидирует нефтегазовый сектор, аккумулирующий 48% объема совокупной чистой прибыли по представленным отраслям (табл.2) и обеспечивающий до 40% поступления в госбюджет [8].
Таблица 2
Оценка прибыльности отраслей промышленности по состоянию на 2022 годОтрасль
промышленности | Чистая прибыль,
млн р. | Удельный вес отрасли в суммарной чистой прибыли, % | Наиболее прибыльные компании-представители отраслей | Чистая прибыль представителей, млн р. |
|---|
| Нефтегазовая | 6 263 621 | 46,73 | «Газпром» | 2 159 086 | | «Роснефть» | 1 134 400 | | «ЛУКОЙЛ» | 775 513 | | «Сургутнефтегаз» | 513 220 | | НОВАТЭК | 421 304 | | «Ямал СПГ» | 400 328 | | «Татнефть» | 198 886 | | «Арктикгаз» | 135 355 | | Черная металлургия | 1 657 998 | 12,37 | «Новолипецкий металлургический комбинат» | 371 653 | | «Металлоинвест» | 303 204 | | «Северсталь» | 300 205 | | Магнитогорский металлургический комбинат | 229 638 | | ЕВРАЗ | 228 893 | | Машиностроение | 194 031 | 1,45 | – | – | | Химия и нефтехимия | 1 032 029 | 7,7 | «СИБУР Холдинг» | 243 494 | | «ЕвроХим», группа | 210 402 | | «УРАЛХИМ» | 153 841 | | «ФосАгро» | 129 674 | | Электроэнергетика | 215 080 | 1,61 | – | – | | Цветная металлургия | 710 091 | 5,3 | «Норильский никель» | 512 879 | | En+ Group | 260 350 | | Пищевая | 109 097 | 0,81 | – | – | | Угольная | 331 317 | 2,47 | – | – | | Драгоценные металлы и алмазы | 339 689 | 2,53 | «Полюс» | 167 421 | | Табачная | 43 224 | 0,32 | – | – | | Фармацевтика | 169 709 | 1,27 | – | – | | Лесная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная | 84 191 | 0,63 | – | – | | Промышленность строительных материалов | 41 278 | 0,31 | – | – | | Парфюмерия и косметика | 7 294 | 0,05 | – | – | | Легкая | 4 111 | 0,03 | – | – | | Полиграфия | 6 801 | 0,05 | – | – | | Итого промсфера | 11 209 561 | 83,63 | – | 8 849 746 | | Итого непромсфера | 2 194 155 | 16,37 | – | – | | Всего | 13 403 716 | 100,0 | – | 8 849 746 |
Составлено автором данной статьи на основе [23]
Стоит отметить, что отечественные исследования в области нефтегазовых экосистем практически отсутствуют. Экосистема и нефтегазовая отрасль практически всегда рассматриваются с точки зрения негативного воздействия последней. Экспертами и наукой оценивается степень влияния промышленной деятельности недропользователей на показатели внешней среды. Парадоксально звучит, но нефтегазовые объекты, особенно морские, тоже являются своего рода экосистемами. Так, ученые Университета Западной Австралии S. Elden, J. Meeuwig, R.J. Hobbs and J.M. Hemmi, в своих исследованиях отмечают тот факт, что морские нефтегазовые платформы — это новые экосистемы, возникающие вследствие эксплуатации морских месторождений углеводородного сырья за счет естественного взаимодействия с флорой и фауной. С одной стороны, ликвидация отработавшей морской нефтегазовой инфраструктуры весьма затратное мероприятие (десятки млрд долл. США), а с другой — образовавшиеся экосистемы весьма ценны с точки зрения экономики туризма [36].
Мнение западных экспертов [45] заключается в создании стратегической нефтегазовой экосистемы, представляющей собой объединение усилий компаний в единую цепочку создания стоимости с целью нивелирования влияния негативных факторов нефтегазового рынка. Архитектура связи предприятий по классической схеме заключается во взаимодействии нефтяного сектора с переработкой и реализацией отдельно от газовой отрасли, генерирования добавленной стоимости и проявлении синергетического отраслевого эффекта. Стратегическая нефтегазовая экосистема, в свою очередь, представляет собой сеть сотрудничающих отраслей на основе принципа системности, максимизирующая финансовую ценность и генерирующая синергетический эффект за счет интеграции разрозненных процессов и активов, а также обмена различными ресурсами.
Инновационные нефтегазовые экосистемы по определению являются своего рода способом решения проблем импортозамещения, противостояния санкциям, внедрения цифровизации, что является важнейшим условием качественного сотрудничества в процессе развития бизнеса по разработке и эксплуатации месторождений [44]. Экосистема бизнеса сегодня, с точки зрения эволюционной парадигмы, представляет собой не конечную, а более прогрессивную форму партнерства компаний с целью решения конкретной проблемы, бизнес-идеи, задачи. Ученые-экономисты РГУ им. Губкина весьма убедительно утверждают, что экосистема в нефтегазовом бизнесе является производной от таких переходных форм как технологическое партнерство и кластер [21].
Безусловно, функционирование нефтегазовых экосистем позволит успешно развить технико-технологический компонент, преодолеть импортозависимость, обеспечив тем самым устойчивость разведки, добычи, переработки и транспортировки углеводородов, машиностроения и важнейшего звена — нефтегазового сервиса, а также вспомогательный объединяющий элемент — цифровую платформу. Стоит отметить, что в построении концепции экосистемы в нефтегазовом бизнесе необходимо определить: роли стейкхолдеров; архитектуру взаимодействия в рамках географических и пространственных границ, оформленную в виде модели, основанной на ресурсной концепции; миссию и цели; возможность сотрудничества с зарубежными партнерами.
Для нефтегазового сектора характеры кластеры, технологические партнерства, чего нельзя сказать об экосистемах. В табл. 3 представлена сравнительная характеристика взаимодействия хозяйствующих субъектов в рамках партнерства, кластера и экосистемы бизнеса, которая позволяет более детально представить различные формы уже известных объединений предпринимательской деятельности.
Корпоративно-сетевые формы бизнеса в общем случае представляют собой управляемые (координируемые субъектом управления) объединения различных по виду экономической деятельности организаций-стейкхолдеров в определенных географических или виртуальных границах с четко установленным предназначением в социально-экономическом пространстве, наделены различной степени сложности барьерами входа, не исключающие риски, имеют своей целью получение ряда преимуществ с точки зрения экономической целесообразности. Стратегические партнерства, кластеры, экосистемы в бизнесе являются типичными современными примерами межорганизационного взаимодействия, способные генерировать идеи и создавать инновационные решения. Однако это предопределяет не наименование формы, а ее содержание. В то же время экосистемы бизнеса вполне могут являться прогрессивной формой, способной к коэволюции и адаптации к меняющимся условиям внешней среды, особенно в условиях геополитических изменений.
Таблица 3
Сравнительная характеристика партнерства, кластера и экосистемы бизнеса| Сравнительный признак | Технологическое партнерство | Кластер | Бизнес-экосистема |
|---|
| Субъект управления | Подразумевается управляющее начало. Однако сохраняется независимость хозяйствующих субъектов в рамках сотрудничества | Для развивающихся кластеров является ядро «якорных» резидентов — конкурентоспособных компаний.
Кластерная инициатива.
Саморегулирование внутрикластерных отношений | Лидирующие позиции у субъектов — организаторов (хабов), которые являются координирующим звеном | | Предназначение в социально-экономическом пространстве | Создание и трансфер технологических решений.
Кооперация в области НИОКР | Привлечение необходимых специализированных услуг в регион, отрасль.
Точка роста привлекательности региона | Интеграция разнопрофильного бизнеса с целью решения определенных проблем и поставленной бизнес-задачи | | Цель интеграции | Создание конкурентного преимущества, доля в распределении прибыли, распределение рисков, более быстрый выход на рынок, доступ к новым рынкам | Обеспечение высоких темпов экономического роста и диверсификации экономики, повышение конкурентоспособности участников, преодоление ресурсного дефицита, повышение ресурсной эффективности, выход на новые рынки | На этапе стартапа — быстрый доступ к ресурсам, благам, возможностям; на этапе функционирования — относительно быстрый рост за счет вовлечения новых партнеров.
Адаптация к неблагоприятным воздействиям | | Пространственные границы | Внутристрановые, межгосударственные | По определению — это концентрированная группа предприятий по географическому признаку, что подразумевает территориальную близость (130 км для предприятий ядра кластера и до 1500 км — для прочих предприятий).
Урбанистические, региональные, национальные, трансграничные; виртуальные (пространственная близость необязательна) | Неоднородное географическое пространство взаимозависимостей.
Трансграничность | | Стейкхолдеры | Государство, компании различных отраслей экономики, разработчики технологий, машиностроительные предприятия | Промышленные и некоммерческие предприятия, научные, образовательные, общественные организации, государственные структуры, «критическая масса» участников — не менее 30 — 50 участников | Компании одной и смежных отраслей промышленности |
Барьеры для входа | Геополитические проблемы, отсутствие страхования рисков, отсутствие поддержки стартапов и малых компаний на этапе внедрения технологии, не развиты финансовые инструменты стимулирования инноваций, неготовность коллективов к совместной работе, культурные разногласия | Низкие барьеры в силу открытого доступа к рынку ресурсов и сбыта. Характеризуются открытым членством | Высокие барьеры в силу того, что потенциальные участники должны выдерживать конкуренцию в сети независимых дополняющих компаний и поставщиков.
Низкие барьеры для конкурентоспособных участников | | Взаимодействие стейкхолдеров | Движущие силы — инициализаторы партнерских отношений | Близость участников в рамках цепочки создания ценностей.
Кооперация и конкуренция.
Коллективное видение | Кооперация.
Сетевое взаимодействие.
Сопряженное стратегическое развитие всех членов системы, которое может быть основано на едином видении, вырабатываемом лидером и разделяемом всеми участниками | | Риски | Разногласия с точки зрения корпоративных ценностей.
Отсутствие современных подходов к совместной работе.
Неготовность коллективов к совместной работе.
Неадекватный дизайн контрактов | Институциональные: ошибка в выборе приоритетов финансирования мероприятий; недостаточная координация деятельности и недостаточный уровень госучастия при реализации разноуровневых проектов;
низкая эффективность мониторинга реализации кластерной политики.
Риски межорганизационного взаимодействия.
Риски организационно-производственной структуры.
Глобальные.
Региональные.
Национальные.
Отраслевые | Экономические.
Технологические.
Политико-правовые.
Информационные |
Составлено автором данной статьи на основе [1, 3, 7, 9, 14, 17, 18, 19, 20, 27, 28, 33, 34]
Заключение. Стоит отметить, что процесс такого комплексообразования, как экосистемный, представляет собой объединение хозяйствующих субъектов с целью наиболее полного использования производственного и ресурсного потенциала участников, принимающее различные конфигурации в рамках определенного социально-географического пространства и способ организационно-экономического взаимодействия, характеризующееся проявлением, прежде всего, синергетического эффекта. Каждый участник экосистемы бизнеса является как влияющим, так и находящимся под влиянием конкурентов. Это позволяет поддерживать и развивать экономические отношения, в результате чего каждый участник должен быть адаптируемым с целью дальнейшего развития.
Несомненно, экосистемный подход вполне может являться новой парадигмой в экономической науке, основанной на интегрированном опыте институциональной, неоклассической и эволюционной школ экономической науки. Стремление к производству инновационных благ с большей добавленной стоимостью, экономии затрат за счет снижения влияния различных групп факторов внешней среды, преодоление границ пространственной локализации межфирменных отношений на основе цифровых платформ являются своего рода мейнстримом современного этапа экономического развития экосистем в рамках существующего технологического уклада.
Преимуществами участия в экосистеме является совершенствование бизнес-компетенций в ходе эффективной конкуренции. Экосистема бизнеса — это устойчивая сеть участников на индивидуальном, микро- или макроуровне, объединенных управляющим (лидерским) центром и извлекаемых выгоды за счет действия сетевого и синергетического эффекта, на добровольной основе с долгосрочными едиными и индивидуальными целями, подкрепленными комплементарными ресурсами.
Несмотря на факт существования экосистем как в мировой, так и в российской экономике, стоит отметить отсутствие строгого, законодательно оформленного определения бизнес-экосистемы, нормативно-правовых регуляторов отношений и основ функционирования как в России, так и за рубежом. Разносторонность взглядов, имеющих в большей степени предполагающий характер, является одним из факторов неоформленности концепции четкой идентификации экосистем бизнеса, а также объективности оценки на предмет экосистемности. |
| |
|
|
