|
| | | | Проблемы современной экономики, N 3 (87), 2023 | | | | ЭКОНОМИКА И УПРАВЛЕНИЕ В СФЕРЕ УСЛУГ | | | Стуглев А. А.
Председатель правления, директор Фонда Росконгресс (г. Москва)
| |
| | | | | Настоящая статья посвящена концептуальным вопросам обеспечения международной конкурентоспособности страны на основе управления инновациями и инвестициями. Рассмотрены теоретические вопросы диффузии инноваций как результата действия двух механизмов: трансфера и спилловера инноваций. Определена роль конгрессно-выставочной деятельности, управляемой нефинансовыми институтами развития, как инфраструктуры генерации и диффузии инноваций и привлечения соответствующих прямых инвестиций, а также сделан вывод о необходимости централизации и координации этой деятельности в соответствии с национальной инновационной политикой для получения синергического эффекта. Показано направление дальнейших исследований по связи брендинга страны с управлением инвестиционными потоками в интересах национальной конкурентоспособности. | | Ключевые слова: брендинг страны, диффузия инноваций, инвестиции, инновации, национальная инновационная система, национальная конкурентоспособность, институты развития, психологическая дистанция, спилловер и трансфер инноваций | | УДК 327.821 Стр: 187 - 192 |
«Прогноз долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2030 года» [25] формулирует стратегическую цель развития, как повышение уровня конкурентоспособности России в мировой экономике. Нельзя не принять вывод [9, с. 328], что «для повышения уровня международной конкурентоспособности требуется ориентация модели роста на инновационное развитие [курсив наш – авт.], решение проблем в регионах и отдельных отраслях, увеличение потока прямых иностранных инвестиций [курсив наш – авт.]. Инновации и инвестиции, национальные и иностранные, имеющие место в любой национальной экономике, действительно являются «двумя китами», на которых в основном стоит конкурентоспособность страны. Парадигма конкуренции в XXI веке практически вышла из прежних измерений цены и качества и теперь, согласно принятой как за рубежом, так и в России точке зрения, именно инновации рассматриваются в качестве критически важного фактора экономического развития и процветания стран, в то же время отличаясь высокой степенью риска и неопределенности, а также исторически сложившейся концентрацией в наиболее развитых странах [11, с. 12]. Векторы пространственной международной диффузии инноваций выстроены в соответствии со сложившейся в XXI веке «неоколониальной» мир-системой [33]; то есть, исходят из ее центра в полупериферию и периферию мировой экономики. Тем самым постоянно воспроизводится эта, исторически сложившаяся (как результат укоренившегося с XYI века экспансионистского развития капитализма за счет колоний [35, c. 58]) гетерогенную мир-систему, ассоциирующуюся с глобализацией PAX AMERICANA, «когда одна страна – Соединенные Штаты – стала мировым лидером во многих отношениях: политическом, военном, валютно-финансовом, экономическом, технологическом, инновационном» [5, с. 9].
Таким образом, в условиях деформированной мир-системы, где – на что обращали внимание еще марксисты начала ХХ века – до сих пор воспроизводится «капитал колоний» в структуре «центр-периферийного устройства, при котором капитал центра получает значительную часть своих сверхприбылей за счет эксплуатации периферии» [31, с. 250], модель которого в наше время (Колониализм 2.0 или 3.0 [43]) включает в себя такую пространственно-асимметричную диффузию инноваций, которая соответствует исторически закрепившимся интересам центра капиталистической мир-системы. Поэтому, обоснованное вмешательство в процессы, нарушающие указанное воспроизводство модели научно-технического, или технологического, неоколониализма [19] [близкими по сути терминами являются также понятия «технологический империализм», «инновационный империализм» – авт.] составляют, на наш взгляд, одно из условий повышения национальной конкурентоспособности, а в более широком смысле – условие движения к многополярному миру. Наиболее подходящим модератором этого процесса автору видятся нефинансовые институты развития, инициирующие и осуществляющие управление конгрессно-выставочной деятельностью, события которой (особенно получившие международное признание и периодически повторяющиеся мега-события, такие как, например, существующий с 1997 г. Петербургский международный экономический форум) служат, помимо прочего, для организации и управления диффузией инноваций.
Диффузия инноваций как управляемый процесс. Профессор Кузнецов А.В. (кафедра интеграционных процессов МГИМО(У) МИД России), обратившись к теме относительно мало изученного процесса пространственной диффузии инноваций [55] и опираясь на ряд положений из ставших классическими зарубежных работ по теории международной диффузии инноваций – 1) теория международного жизненного цикла товара Р. Вернона [61], получившая, в частности, развитие у профессора У. Дэвидсона (Davidson, W.H. – Amos Tuck School of Business at Dartmouth, USA) [46]; 2) обновленная уппсальская модель поэтапной интернационализации [54]; и 3) рассмотрение диффузии инноваций как пространственного процесса, следующего по градиенту смещением региональной экономической силы [59] – выдвинул следующие гипотезы, касающиеся вопроса субъективной оценки привлекательности и целесообразности [55, p. 24–25].
Их суть, вкратце, состоит в следующем: 1) известным тормозом прямых зарубежных инвестиций служит бóльшая сложность международных экономических отношений; 2) значительная «психологическая дистанция» (psychological distance) между страной инвестором и страной - объектом инвестирования, оцениваемое в терминах различия лингвистических, культурных, исторических и иных неэкономических характеристик бизнес-среды страны инвестора и принимающей страны; и 3) помимо сказанного, наличие в принимающей стране привлекательных с точки зрения потенциальных инвесторов мест [вероятно, здесь могут играть роль и субъективные высказывания лидеров мнения для инвестора – авт.]. Внимательное рассмотрение этих трех гипотез показывает, что во всех них, так или иначе, критическим фактором представлена «психологическая дистанция», под которой понимается «субъективное ощущение того, что что-то находится близко или далеко [курсив наш – авт.] от «собственное Я, здесь и сейчас»» [60, р. 440]. Следовательно, психологическая дистанция эгоцентрична: ее точкой отсчета является «собственное Я, здесь и сейчас», а измерения этой дистанции могут быть выражены, помимо мер времени и пространства (например, когда и в какой стране может случиться рецессия), для нашего случая в воспринимаемых инвестором социокультурных, политических и экономических параметрах. Эти измерения как раз и используются в случае технико-экономического подхода к оценке ценности бренда страны на основе фрейма «Гексагон Анхольта» [42].
В соответствии с классическим определением Э. Роджерса (Everett M. Rogers, 1931–2004) – американского социолога и теоретика в области коммуникаций, впервые (1962) поднявшего тему диффузии инноваций, последняя определяется как процесс, посредством которого инновация передается через определенные каналы с течением времени между членами социальной системы. Направления векторов пространственной (международной) диффузии инноваций – от донора инноваций к акцепторам инноваций – (подобно тому как диффузия в материальном мире определяется случайным характером движения отдельных молекул) также определяются случайным сочетанием ряда факторов (например, характеристики принимающей национальной инновационной системы, темпы роста экономики принимающей страны).
В то же время, однажды установившись вектор диффузии инноваций обычно отличается долговременностью существования, что, в первую очередь, касается инкрементных инноваций [34], поскольку любая инновация, так или иначе, должна «вписаться» в существующие на данный момент технологические и/или социальные системы, а, кроме того, каждая новая инновация этого типа (речь здесь не идет о так называемых взрывных, или радикальных, инновациях) опирается на предшествующий опыт тех, кто с ней имеет дело в технологических и/или социальных системах. Наконец, для этого закрепления есть помимо технологической, экономическая причина – в рамках лицензионных соглашений владелец первоначальной лицензии на инновацию (лайсензер) обычно предоставляет получателю лицензии (лайсензи) улучшенные технологии (технологии следующего поколения) на в той или иной мере более льготных условиях, чем впервые обращающиеся за лицензией на ту же самую инновацию стороны.
Для настоящей статьи особый интерес представляет не столько типология инноваций, вариантов которой предложено предостаточно [21], сколько механизм диффузии инноваций и место в нем нефинансовых институтов развития. Под последними предлагается понимать институты, основная задача которых «изменение среды существования бизнеса с целью повышения конкурентоспособности выбранных секторов экономики» [20, с. 62].
Мы бы, с целью соотнесения этих институтов с задачами обеспечения конкурентоспособности национальной экономики в целом, а также влиянием на репутацию страны, дополнили это определение включением в него положений о том, что нефинансовые институты развития: 1) должны системно существовать в рамках единой национальной сети, что должно обеспечивать синергический эффект от управляемой конгрессно-выставочной деятельности; 2) в центре указанной сети должен быть нефинансовый институт-координатор, связанный с прочими, как финансовыми, так и нефинансовыми институтами формальными договорными и иными отношениями (возможно, по природе своей близких к «джентльменским соглашениям» [30]); 3) работать в скоординированном взаимодействии с финансовыми институтами; и 4) деятельность указанного нефинансового института-координатора должна соответствовать подготавливаемым и обсуждаемым в настоящее время релевантным конгрессно-выставочной деятельности руководящим документам, а именно: 1) «Концепция развития выставочно-ярмарочной и конгрессной деятельности в Российской Федерации» (одобрена распоряжением Правительства Российской Федерации от 10 июля 2014 г. № 1273-р) [12]; 2) «Стратегия развития выставочно-ярмарочной и конгрессной отрасли в Российской Федерации до 2030 года» (проект) [26]; и 3) Федеральный Закон «О выставочно-ярмарочной и конгрессной деятельности и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (проект) [27]. Следует отметить некоторую, на наш взгляд, странность: ни в одном из вышеуказанных документов нет явного упоминания о нефинансовых институтах развития.
В одном из довольно старых (1997), но вполне добротных официальных документов Организации экономического сотрудничества и развития (OECD) обнаруживаются достойные внимания рассуждения [56], касающиеся понимания концепции НИС, которые могут помочь в разработке подходов к совершенствованию инновационной деятельности в современной экономике знания. Действительно, результативная работа НИС зависит от легкости движения потоков знаний между предприятиями, университетами и научно-исследовательскими институтами, которую должны обеспечивать вспомогательные финансовые и нефинансовые институты [20].
Как известно [39], потоки полезного знания, имеющего инновационную природу (и, следовательно, добавочную ценность) могут быть укрупненно классифицированы как неявные знания, распространение которых происходит по неформальным каналам, и кодифицированные знания, или информация, кодифицированная в публикациях, патентах и иных источниках. Этим двум типам полезного знания, в терминах парадигмы диффузии инноваций, соответствуют два основных механизма, обеспечивающих диффузию инноваций, а именно спилловер инноваций (diffusion of innovations) и трансфер инноваций (transfer of innovations) [18]. Спилловер инноваций обеспечивает в значительной степени случайное и обычно безвозмездное распространение полезного научного, технологического или иного знания, раскрываемого в публикациях, на лекциях, в выступлениях на международных конгрессах (симпозиумах или в ходе иных событий в рамках конгрессно-выставочной деятельности). Случаи возмездного спилловера инноваций (нелегальное получение и использование интеллектуальной собственности, находящейся под защитой патентов и ноу-хау, а также промышленный шпионаж в целом и переманивание ключевых работников носителей неявного, или некодифицированного, знания) мы здесь не рассматриваем.
В свою очередь, легальный трансфер инноваций имеет место в случаях платной, или возмездной диффузии, инноваций в виде продажи или передачи в пользование (временная передача прав владельца интеллектуальной собственности) кодифицированного научно-технического знания. Последнее происходит в явной форме в рамках лицензионных и франчайзинговых соглашений [40], а в неявной – в случае выдачи разрешения на пользование конфиденциальной документацией при организации научно-технологических альянсов типа сборочного производств за рубежом или совместных предприятий. Нетрудно заметить, что в рамках конгрессно-выставочной деятельности имеют место как спилловер (доклады, дискуссии, неформальное общение участников), так и трансфер инноваций (заключение соответствующих договоров, включающих продажу/аренду интеллектуальной собственности). Неоспорим вывод о том, что «установление контактов, обмен мнениями, заключение соглашений и демонстрация инновационного прогресса – все это делает площадку конгрессно-выставочного мероприятия универсальной» [16, с. 86]. Предлагается парафраз этого вывода, определяющий конгрессно-выставочную деятельность как многомерный усилитель инновационного развития национальной экономики и, следовательно, национальной международной конкурентоспособности.
Нефинансовые институты развития в национальной инновационной системе. Первое с чем сталкивается исследователь, обращающийся к теме нефинансовых институтов развития – отсутствие конвенционального определения категории «институт развития» как за рубежом, так и в России [13]. Тем не менее, обнаружив нечто общее в коллекции определений института развития [там же, сс. 112–113], что можно выразить как инструмент влияния для реализации государственной политики, автор считает наиболее подходящим следующее определение [2]: «Организации, которые создаются в качестве инструмента экономической политики в ее разных проявлениях».
Поскольку национальная инновационная система (НИС) может рассматриваться как совокупность институтов и организаций, непосредственно включенных в процесс научного поиска и производства научных знаний и новых технологий [10], то логично выбрать в ее многообразном составе те ключевые институты, которые сами по себе не являются производителями или распространителями инноваций, но без которых процесс результативного генерирования инноваций практически невозможен (финансовые институты развития [3]) и/или идет замедленно и неэффективно (нефинансовые институты развития). Под последними предлагается понимать такие институты развития, которые «в основном способствуют формированию инфраструктуры предпринимательской деятельности, предоставляют специализированные информационные, консультационные и посреднические услуги и лишь в некоторых случаях предоставляют финансовую поддержку, но она не является основной целью их деятельности» [28].
Впервые термин «национальная инновационная система», применительно к России, был отмечен в Стратегии развития науки и инноваций в Российской Федерации на период до 2015 года», разработанной Минобрнауки России в 2005 г. [22], тогда как в научной литературе он активно используется с 1995 г., благодаря работе Кристофера Фримена (Christopher Freeman – английский экономист неошумпетерианского направления, 1921-2010) [51]. Что касается формального определения НИС, то несмотря на частые ссылки на эту и другие его работы [48, 49, 50], что принимает [по сути не критикуемый автором] примерно следующий вид [44, с. 98] «К. Фриман определил НИС как сеть государственных институтов и частных формирований, осуществляющих деятельность и взаимодействие по инициации, импорту, модификации и распространению новых технологий», считается [52, р. 4], что Фримен все же не дал четкого определения того, чем является НИС, определив ее как нечто комплексное и ответственное за основной источник экономического развития. Утверждается [ibid., p. 3], что «НИС состоит из четырех основных элементов или секторов — университетов, государственных организаций, промышленности и некоммерческих организаций (НКО) — их взаимосвязей и контекста, частью которого они являются».
Несмотря на множество других, мало чем отличающихся друг от друга определений, НИС в отечественной литературе, где присутствует термин «институт» [21], не удалось найти случаев включения в состав НИС нефинансовых институтов развития. Поэтому приводим вполне содержательное определение НИС, входящее в выбранную OECD коллекцию [56], где «институты» являются ключевым термином в 4 определениях из 5: «ряд определенных институтов, которые вместе и каждый по отдельности способствуют развитию и распространению новых технологий и обеспечивают основу, в рамках которой государственные организации формируют и реализуют политику, воздействующую на инновационный процесс.» [ibid, p. 10]. Что касается нефинансовых институтов развития, то с ними некоторая неопределенность начинается даже с самого определения организаций, входящих в эту категорию. Так, в одной из недавних работ Института экономики РАН (2020) определено [6], что «К нефинансовым институтам развития можно отнести Агентство стратегических инициатив по продвижению новых проектов (АСИ), НКО «Фонд развития моногородов», корпорации развития, АО «Особые экономические зоны», инновационные кластеры, территории опережающего социально-экономического развития, промышленные парки и технопарки, различные бизнес-ассоциации. Отличительным признаком нефинансовых институтов развития является то, что, не предоставляя финансовые ресурсы непосредственно бизнесу, они могут участвовать в создании необходимой инфраструктуры».
Переходный период (от социализма к капитализму) отечественной экономики характеризовался как в сфере образования, так и в организации хозяйственной деятельности, в той или иной степени копированием моделей, апробированных в развитых капиталистических странах, что с учетом специфики исторического развития российской социально-экономической системы далеко не всегда приносило ожидаемый результат. Так, представленная в 2008 г. пресловутая 4И-программа (инвестиции, инновации, инфраструктура, институты) [17] так и осталась на сегодняшний день лишь в пространстве Интернета, хотя логика связи между этими четырьмя «И» несомненно есть. Действительно, высокая конкурентоспособность зависит от факторов, которые стимулируют распространение инноваций на основе взаимодействия государственной политики, науки и образования, под воздействием финансовых и нефинансовых институтов, обеспечивающих функционирование и совершенствование НИС, которую иногда называют технологической сетью [1]. Представляется, что до сих пор недостаточно хорошо разработана сама концепция НИС. В частности, нет четкого определения места и роли в ней нефинансовых институтов развития, хотя для этого как раз и можно было бы использовать критически воспринимаемый зарубежный опыт, а также практику отечественных институтов. Рынок этой отрасли за рубежом (MICE market) примерно в 30 раз больше отечественного рынка конгрессно-выставочных услуг, а доля мирового рынка, занятая международными мероприятиями России не превышает 1% [7]. Поэтому зарубежный опыт является весьма важным объектом для исследований.
Ознакомление с этим опытом показывает [58], что конгрессно-выставочная деятельность [в оригинале цитируемой статьи «MICE industry» – авт.], самым высокодоходным сегментом которой считается деловой туризм [16]: 1) создает добавочную ценность для туризма в целом, поскольку в «низкий сезон» привлекает посетителей деловых мероприятий, которые часто продлевают свое пребывание в дестинациях, берут с собой членов семьи и, при получении позитивного опыта, приезжают повторно и привлекают других; 2) создает рабочие места и способствует переквалификации временно неработающих (мультипликативный эффект отрасли туризма); 3) обеспечивает рост торговли за счет продвижения международного сотрудничества и поддержки деловых и профессиональных сетей; 4) привлекает инвестиции за счет продвижения профилей (profile) принимающих городов/регионов, предоставляет возможности для возрождения, расширения и роста дестинаций (т.е. обеспечивает развитие инфраструктуры и сферы услуг); 5) распространяет знания и поддерживает инновации и творчество. Однако, несмотря на верную оценку важности и представления контента этого сегмента конгрессно-выставочной деятельности, в цитируемой выше статье [58] не нашлось места для оценки роли нефинансовых институтов развития, а было лишь отмечено, что «институционально-теоретическая основа» для интеграции всего российского рынка делового туризма пока слабо разработана [ibid., p. 172].
Хотелось бы также заметить, что деловой туризм, хотя и тесно связан с конгрессно-выставочной деятельностью, но толковать его как сегмент последней, наверное, не стоит, так как, например, часть делового туризма, определяемая командировками сотрудников и приглашенных преподавателей явно выпадает из понятия «конгрессно-выставочная деятельность». Кроме того, COVID-19 дал резкий рост этой деятельности без одного из ключевых признаков делового туризма – «деловая поездка» – присутствующего в обстоятельно обоснованных определениях делового туризма в узком и широком смысле [8]. Достаточно обратиться к Официальному сайту и Информационно-аналитической системе Фонда Росконгресс [https://roscongress.org/] – «РОСКОНГРЕСС Пространство доверия», – который позиционирует себя как «социально ориентированный нефинансовый институт развития, крупнейший организатор международных, конгрессных, выставочных, деловых, общественных, спортивных мероприятий и событий в области культуры» [36], чтобы убедиться в том, что этот нефинансовый институт, способствующий реализации многих направлений государственной политики России, включая инновационную (рис. 1), с 2007 г. прошел огромный путь, превратившись в разветвленную экосистему логистики знания, культуры и спорта, обеспечения инновационных процессов, предоставления экспертно-аналитических услуг, гармоничного воспитания молодежи и многомерного брендинга страны Россия. | | |  | Рис. 1. Институты развития в контексте государственной инновационной политики по повышению международной конкурентоспособности России
Примечания: * – проект
Источник: разработка автора |
Следует сказать, что в целом тема институтов развития пока не достигла должного уровня концептуализации в отечественной экономической науке, а определения финансовых и нефинансовых институтов развития сводятся к перечислению либо функций, либо организационных форм. Не ставя перед собой задачу критики, приводим типичное представление институтов развития в России, судя по всему входящих в НИС [37]: 1) финансовые институты развития: банки развития, агентства развития, экспортно-импортные банки, экспортные и страховые агентства, долговые агентства, финансовые корпорации, инвестиционные, венчурные, суверенные фонды (примеры: Государственная корпорация «Внешэкономбанк»; Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов»; Российский фонд прямых инвестиций; Инвестиционный фонд РФ); 2) нефинансовые институты развития: специальные экономические зоны, технополисы, технопарки, научно-внедренческие инновационные центры, научные фонды, промышленные союзы, образовательные и экспертно-аналитические центры, торговые ассоциации (примеры: ОАО «Роснано»; Государственная корпорация «Ростехнологии»; Государственная корпорация «Фонд содействия реформирования ЖКХ»; Государственная корпорация «Росатом»).
Что касается попыток классификации институтов развития, то обнаруженные несколько работ фактически повторяют положения [20], где остаются не вполне ясными классификационные критерии, а примеры схожи с только что представленными. Кроме того, есть предположение, что классификация создана под влиянием неидентифицированных зарубежных источников. Автор видит в этой области необходимость проведения дальнейшей работы. Странно, но среди перечисляемых нефинансовых институтов развития не обнаруживается Фонд «Росконгресс», хотя в соответствии с Планом мероприятий («дорожная карта») по реализации мер поддержки и стратегического развития выставочно-ярмарочной и конгрессной деятельности до 2025 года [24], именно Фонд «Росконгресс» является исполнителем/соисполнителем всех намеченных в этом плане мероприятий, за исключением тех (7 и 8), которые связаны с кодификацией и статистическим наблюдением за развитием выставочно-ярмарочной и конгрессной отрасли.
В качестве заключения настоящей статьи, затрагивающей исключительно широкий круг жизненно важных для развития России проблем, сделаем замечание о «второй стороне медали» обеспечения международной конкурентоспособности нефинансовыми институтами развития – привлечение инвестиций в инновации. Относительно недавний (2015) обширный (164 статьи) обзор релевантной литературы [57] еще раз подтвердил, что все предприниматели, выбирающие стратегию инновационного развития, ощущают необходимость «взять на себя риск превратить новую идею, изобретение или научный принцип в коммерчески выгодный результат» [ibid., p. 53]. Тогда как, в рамках не требующей особого доказательства содержания 4И-парадигмы [см. в статье выше – авт.], инвестиции и инновации тесно связаны [4, 14, 38], а, как известно [14, с. 87], «конгрессно-выставочная деятельность неразрывно связана с имплементацией и продвижением продуктов и услуг технологического и научного прогресса» и по сути выполняет роль инфраструктуры в 4И-парадигме. Точнее сказать, «инновационной инфраструктуры», «институциональное» определение которой, полученное после весьма тщательного анализа его авторов [32] – «Инновационная инфраструктура — это совокупность организационных, правовых, экономических институтов, технологий и организаций, способствующих созданию условий для развития взаимосвязей между всеми участниками инновационной деятельности и успешного инновационного развития.» [там же, с. 174] – как нельзя лучше подходит к определению сущности и одной из целевых функций конгрессно-выставочной деятельности, которая, в свою очередь, «неразрывно связана с имплементацией и продвижением продуктов услуг технологического и научного прогресса» [16, с. 87], то есть инноваций, где среди указанных институтов интегрирующую роль для НИС как раз играют нефинансовые институты развития, тогда как важнейшая обеспечивающая роль остается за институтами финансовыми.
Холистическое понимание такого многомерного концепта как конкурентоспособность страны [47], вклад в обеспечение которой не ограничивается разработкой/внедрением инноваций (например, отмечается влияние культуры на национальную конкурентоспособность [53], а также эффективность органов государственного управления и инвестиционной привлекательности [45]) приводит к выводу о том, что в контексте концепта брендинга страны [41, 42] существует несколько положений, которые делают брендинговый подход к определению/созданию конкурентоспособности страны не только приемлемым, но и рациональным. Поэтому дальнейшие исследования в этой предметной области предполагают изучение многомерного взаимодействия нефинансовых и финансовых институтов развития с другими акторами/стейкхолдерами брендинга страны, где возможно применение модернизированного на основе многокапитального подхода фрейма «Гексагон Анхольта» [42]. |
| |
|
|
