|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (88), 2023 | | | | ЕВРАЗИЙСКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА: ПРОБЛЕМЫ И РЕШЕНИЯ | | | Вардомский Л. Б.
главный научный сотрудник,
заведующий Центром постсоветских исследований Института экономики РАН (г. Москва),
доктор экономических наук
| |
| | | | | Под влиянием сдвига мировой экономики в АТР, усиления протекционистских практик в мировой торговле, крайней формой которых стали экономические санкции, меняется содержание сотрудничества в рамках отдельных объединений государств и их взаимодействии. Жесткие санкции способствовали расширению в Союзном государстве Беларусь-Россия, ЕАЭС и СНГ проектной составляющей, позволяющей заменить импорт из третьих стран собственным производством, развитием производственной кооперации. Одновременно возрастает необходимость координации взаимодействия с ШОС и другими региональными объединениями для усиления их взаимодополнения. В этом контексте следует рассматривать динамичное развитие Каспийского региона. | | Ключевые слова: регионализация, международный регион, СНГ, ЕАЭС, ШОС, взаимодействие евразийских проектов, субрегион, евразийские интеграционные проекты, Каспийский регион | | УДК 339.9; 327.7 Стр: 20 - 22 |
На евразийском пространстве, под которым в настоящей статье понимается пространство, занимаемое новыми независимыми государствами (ННГ) и сопредельными (соседними или ближними) к ним странами, довольно динамично развиваются процессы регионализации. Регионализация предполагает создание заинтересованными странами институтов межгосударственных экономических отношений, приводящих в ходе их действия к образованию международного региона с характерной высокой плотностью взаимодействия участвующих в проекте государств (и их районов) [1, с. 4–5]. В основе взаимодействий лежат либо взаимные торговые преференции (Союзное государство Беларусь-Россия (СГБР), ЕАЭС, СНГ), либо иные, сближающие участников региональных объединений, интересы, которые позволяют им координировать свою внешнюю политику и взаимодействовать в экономике с целью достижения целей национального развития (ШОС, «Пояс и путь», Тюркский союз, ОЧЭС, ОЭС).
Участие ННГ в разных проектах отражает, с одной стороны, стремление иметь преференциальный доступ к рынкам друг друга, а с другой — проводить многовекторную политику, снижающую внешние риски своего развития. Каждое из ННГ рассматривает участие в проектах регионального сотрудничества с позиции национальных интересов и видения своей миссии в мировой экономике и политике.
Упомянутые выше региональные объединения дополняют друг друга с точки зрения доступности разных по емкости и структуре рынков стран-партнеров, но в чем-то и конкурируют друг с другом. Взаимное наложение регуляторных институтов разных проектов, в моем представлении, при правильной и своевременной координации их деятельности будет давать более высокий эффект для каждого из участников, чем возможные потери для них от конкуренции проектов.
В прогрессирующих объединениях государств по мере роста экономики и ее диверсификации происходит увеличение числа совместных регуляторных функций, возрастает влияние интеграции на развитие экономики. Прогресс взаимодействия могут сдерживать различия в интересах стран-участниц и внешние воздействия [2].
СНГ изначально объединило страны с разной геополитической ориентацией. Ряд стран стремились к более тесному взаимодействию, но в условиях катастрофического экономического спада и больших социально-экономических различий не могли найти адекватный формат такого взаимодействия. После неудачи проекта «Экономического союза» в рамках СНГ возникла концепция «разноскоростной интеграции», реализация которой во второй половине 1990-х гг. привела к появлению «Союзного государства», Таможенного союза, ЕврАзЭС, а затем ЕАЭС [3]. Все эти проекты стали отражением одновременного действия заинтересованности стран в экономическом взаимодействии при разной готовности ограничить свой экономический суверенитет и подверженности воздействий со стороны третьих стран.
Другая группа стран уже в самом начале рассматривала Содружество как инструмент «цивилизованного развода». СНГ для них играло роль промежуточного этапа на пути в европейские и евроатлантические структуры. Грузия, Украина, Азербайджан и Молдавия в 1997 г. под патронатом США создали организацию форумного типа ГУАМ (Организацию за демократию и экономическое развитие). Ненадолго (1999–2005 гг.) к этой организации присоединился Узбекистан. ГУАМ был нацелен на поэтапное сокращение влияния России, создание коммуникаций на направлении Центральная Азия (ЦА) — Кавказ — Европа, в частности, Евразийского нефтетранспортного коридора. С момента своего создания ГУАМ стала альтернативной СНГ организацией постсоветских государств. После создания Восточного партнерства все страны ГУАМ, за исключением Азербайджана, стали его активными членами, а в 2013–2014 гг. они же вошли в ассоциацию с ЕС. Грузия, Молдова и Украина пока не порывают с Содружеством из-за преимуществ, которые создает участие в зоне свободной торговли (ЗСТ) в рамках СНГ. Формально страны ГУАМ можно рассматривать как специфический субрегион СНГ, приоритетом которого является наращивание евроатлантического сотрудничества при сохранении интереса к рынку СНГ.
Сегодня СНГ по количеству участников — самое крупное постсоветское региональное объединение. Но оно же является наиболее «мягкой» формой с точки зрения регуляторной функции по сравнению с ЕАЭС и Союзным государством (СГБР) и по многим линиям они действуют независимо друг от друга. В моем представлении, СГБР и ЕАЭС нельзя рассматривать в полной мере как субрегионы СНГ, как это делают некоторые исследователи [4]. Субрегиональность СГБР и ЕАЭС выражается лишь в том, что эти образования выросли из СНГ. Но у них более развитые интеграционные институты и большая взаимная открытость, что создает определенный опыт более глубокого взаимодействия, который можно позднее распространить на СНГ, либо отдельные его страны, путем заключения соответствующих соглашений. В частности, созданная в рамках ЕврАзЭС (2001–2007 гг.) зона свободной торговли (ЗСТ) стала основой для создания такой зоны в рамках СНГ, которая была запущена в 2012 г. Ошибки и трудности создания СГБР были учтены при разработке концепции проекта ЕАЭС и его реализации.
Развитие постсоветских интеграционных проектов с середины 2000-х гг. наталкивается на все более масштабные усилия коллективного Запада по их сдерживанию. Интеграционные проекты Запад рассматривает как отражение нацеленности России на реставрацию СССР. Центральными звеньями политики сдерживания стали движение НАТО и ЕС на восток и активизация сотрудничества разного формата в рамках «мягкой силы» с партнерами России. После переворота на Украине и последующих событий в Крыму и на Донбассе Запад перешел к активному использованию экономических санкций. В 2020 г. он попытался осуществить «цветную революцию» в Беларуси, а после ее неудачи ввел против страны довольно тяжелые санкции. После начала Специальной военной операции масштабные санкции нарастающим итогом обрушились на Россию и отчасти на Беларусь.
Санкционное западное давление, нацеленное на разрушение экономики России и Беларуси, привело к активизации проектной составляющей в рамках Союзного государства, его развитию как инновационного ядра постсоветских интеграционных проектов. Западные санкции позволили найти развязки в решении тех проблем двустороннего взаимодействия, которые долгое время не позволяли развиваться СГБР (свободный доступ белорусских экспортных товаров в российские порты, цены на газ, технологическая кооперация). В новых геополитических и экономических условиях наконец-то заработало соглашение о создании равных условий субъектам хозяйствования в экономической сфере от 25 декабря 1998 г. [5, с. 59–62].
Сложившаяся в ЕАЭС модель управления интеграционным процессом, в которой наращивание взаимных связей происходит в условиях многовекторной внешнеэкономической политики стран-участниц, показала свою устойчивость в экстремальных условиях. Взаимный товарооборот в 2022 г. по оценке ЕАБР превысил 80 млрд долл. и на 10% превысил уровень 2021 г. Отчасти это произошло за счет реэкспорта в РФ и РБ товаров по параллельному импорту.
Тем не менее, риски вторичных санкций породили новый вид барьеров во взаимной торговле, которые ограничивают режим Таможенного союза, лежащего в основе деятельности ЕАЭС. Антироссийские санкции резко актуализировали проблему развития коммуникаций и внедрение современных логистических технологий для сообщения РФ и РБ с альтернативными рынками и одновременно альтернативных вариантов сообщения партнеров по ЕАЭС, а также КНР и других стран Восточной Азии с Европой и Турцией, минуя российские МТК.
В этом контексте СГБР, на мой взгляд, можно рассматривать как субрегион ЕАЭС, ориентированный на более широкое использование национальных технологических разработок в экономическом сотрудничестве с партнерами по Союзу, руководствуясь нормами Евразийской комиссии. Другие члены ЕАЭС, сохраняя многовекторные экономические связи, будут учитывать риск вторичных санкций. Задача, стоящая перед ЕАЭС, заключается в том, чтобы сохранить темпы наращивания внутреннего взаимодействия в условиях сильного геополитического давления на них извне. В ЕЭК ее решение видят в виде усиления проектной составляющей интеграции в части промышленной кооперации, ограничения барьеров на пути взаимной торговли, создании автономных систем взаимных расчетов, в создании новой логистики взаимной торговли и торговли с третьими странами, развитие электронной коммерции.
В складывающихся условиях возросло значение взаимного сотрудничества стран СНГ, являющихся членами ЕАЭС, и странами СНГ — не членами Союза, которое компенсирует угасание торговли с Молдовой и Украиной. Это отражается в росте взаимных инвестиционных [6] и торговых потоков [5].
В текущей ситуации дополнительную динамику обрела ШОС. Деятельность организации имеет консультационно-форумную направленность, практическое сотрудничество в рамках которой осуществляется преимущественно на двусторонней основе [7, с. 160–170] и в этом отношении схожа с СНГ до образования ЗСТ. Произошедшее присоединение Ирана в ходе Саммита ШОС в Нью-Дели и намечаемое расширение участников этой организации в формате полного членства, наблюдателей и партнеров по диалогу свидетельствует о возрастании ее экономического и политического влияния в мире. Деятельность ШОС отражает растущее несогласие условного коллективного Юга со сложившимся миропорядком и стремление к поиску новых «подходов к продвижению более справедливого и эффективного международного сотрудничества». В рамках ШОС страны, участвующие в ее работе, координируют внешнеполитические действия, ищут развязки многолетних конфликтов, реализуют взаимовыгодные проекты. Деятельность ШОС способствует развороту внешнеторговых связей РФ и ее партнеров по постсоветским проектам в сторону Азии.
В том же направлении действует мегапроект КНР «Пояс и путь», который стартовал в 2013 г. В 2015 г. КНР и РФ подписали совместное заявление о сопряжении проектов ЕАЭС и Экономического пояса Шелкового пути, которое подразумевает взаимную поддержку названных проектов. В центре внимания мегапроекта лежат транспортные проекты, обеспечивающие взаимные и транзитные торговые связи. Внутриконтинентальное положение ЕАЭС и СНГ делает развитие трансконтинентальных сухопутных транспортно-логистических коммуникаций главной предпосылкой их развития.
Транспортно-логистические проекты, осуществляемые на национальной, двусторонней и многосторонней основе, стали общим стержнем всех рассматриваемых евразийских объединений, основой координации их деятельности. Расширение совместной проектной деятельности вызвало к жизни образование Каспийского международного региона (КР).
Его зарождение было связано с осуществлением новых нефтегазовых проектов, нарастанием экологических проблем и работой над Конвенцией о правовом статусе Каспийского моря, принятой на Пятом саммите прикаспийских государств в 2018 г. Развитие КР предопределено необходимостью сохранения природной среды Каспийского моря в условиях расширения через взаимное сотрудничество его энергетической и транспортной миссий в рамках Большой Евразии. В соответствии с новой Концепцией внешней политики РФ, одним из региональных направлений является сотрудничество в зоне Каспийского моря, исходя из исключительной компетенции пяти прикаспийских государств в решении всех вопросов, касающихся этого региона [12].
Сотрудничество в КР, на пересечении широтных и меридианных трансконтинентальных транспортных коридоров может стать центральной миссией формирующегося региона. Для ее становления предлагается создание Каспийского консорциума развития [8. с. 101–103]. Концентрация в регионе совместных энергетических и транспортных проектов, осуществляемых по линиям разных региональных объединений и формирование соответствующей миссии КР, позволяет говорить о нем как субрегионе ЕАЭС, СНГ и ШОС. Наложение транспортно-логистических проектов, реализуемых в рамках разных международных объединений, приводит к динамичному развитию евразийской транспортной миссии КР. Транспортно-логистическая сфера становится их общим делом и главным средством их сопряжения.
Схожую миссию может выполнять и другой потенциальный неформальный субрегион «Большой Алтай», в котором сходятся границы Казахстана, Китая, Монголии и России. В 2003 г. администрациями приграничных регионов данных государств был создан Международный координационный совет «Наш общий дом Алтай». Но пока транспортные, туристические и экологические проекты в данном регионе находятся в стадии разработки и обсуждений [9].
В 1994 г. по инициативе Казахстана был подписан Договор о создании единого экономического пространства. В 1998 г. к Договору присоединился Таджикистан. И это региональное образование получило название Центрально-азиатское экономическое сообщество. В 2002 г. оно изменило название на «Организация центрально-азиатского сотрудничества» (ОЦАС). У организации были амбициозные планы, в ее основе лежало стремление через наращивание взаимного сотрудничества решить коренные вопросы региона: водный, пограничный и транспортный [10, с.203–209]. С точки зрения соотношения с СНГ — это объединение можно было бы рассматривать как его субрегион. Но взаимные противоречия оказались сильнее, чем прокламируемые выгоды и в 2005 г. проект прекратил свое существование. Однако в начале 2020-х гг. в ЦА вернулись к этой проблематике, отражая произошедшие в странах и вокруг них изменения [11, с.121–160]. И это объединение можно рассматривать как субрегион СНГ и ШОС.
В целом, субрегионализация отражает адаптацию рассматриваемых межгосударственных объединений к возросшей роли конкретных проектов в условиях разнообразия национальных условий и регуляторики международного сотрудничества, но при совпадении интересов стран-участниц. Среди мотивов, побуждающих страны к региональном сотрудничеству, возрастает значение климатических и экологических факторов, которое выражается в общем стремлении сократить вредные выбросы через внедрение «зеленых технологий» и координацию действий по достижению углеродной нейтральности, борьбе со стихийными бедствиями, опустыниванием земель, природно-очаговыми заболеваниями и т.п.
В целом, формирование международных целевых субрегионов в результате совместных усилий государств, бизнеса и общественных организаций может стать одним из инструментов формирования Большого евразийского пространства. |
| |
|
|
