|
| | | | Проблемы современной экономики, N 4 (92), 2024 | | | | ТЕКУЩАЯ БИБЛИОГРАФИЯ | | | Селищев А. С.
доктор экономических наук, профессор (г. Санкт-Петербург)
| |
| | | |
Автор рецензируемой книги в представлениях не нуждается: известный ученый, академик РАН, политик, государственник, анти-западник, и при этом анти-марксист и антикоммунист, — по своим взглядам, вероятно, близкий к Александру Гельевичу Дугину, к Александру Ивановичу Ильину (1883–1954).
Уже на протяжении многих лет, взгляды академика Глазьева, в отличии от большинства наших столичных ученых обращены не к Западу, а, преимущественно, на Восток, точнее — на Китай, что не удивительно, принимая во внимание поразительные успехи китайской экономики. Да и в Китае академика Глазьева хорошо знают, относясь к нему с заметным уважением. В этом мне пришлось убедиться, беседуя как-то с китайской журналисткой, которая, пользуясь случаем, продемонстрировала визитку академика. Да и рецензируемую книгу он издал под наименованием на титульном листе: «Китайская академия общественных наук», что, впрочем, вызывает вопросы, так как С.Ю. Глазьев является членом Академии наук России, а также иностранным членом Академии наук Белоруссии. А так как ни в предисловии, ни во введении, ни в заключении рецензируемой книги никаких китайских отзывов или каких-либо упоминаний китайских ученых не содержится, то вопросов меньше не становится. Вероятно, что академик Глазьев рассчитывал на поддержку китайских ученых и получил на это своеобразный гриф, что можно считать осторожным и безмолвным одобрением китайских коллег. Но не уместно ли было бы издать труд под наименованием «Российская академия наук», тем более что все права у автора на это имеются?
Свою монографию академик Глазьев начинает с фразы: «Китайское экономическое чудо еще ждет своего осмысления. На Западе его долго старались не замечать. Даже после того, как в 2014 г. КНР обошла США по объемам ВВП, исчисляемого по паритету покупательной способности валют, западные СМИ все еще называют китайскую экономику “второй в мире”« [1; с. 8]. С этой фразой можно согласиться, но нелишне добавить, что не только на Западе, но и в России, китайское чудо пытались не замечать до тех пор, пока это не стало уже совсем неприлично.
Лично для меня всё это имеет особый смысл. В 2003 г. (издательство поставило 2004 г.) я издал свою первую книгу по экономике Китая. Назвал ее «Китай № 1», где изложил свое мнение о том, что «шоковая терапия» уничтожила великую державу, и что в течение ближайших 15 лет державой № 1 непременно будет Китай. Но издательство без моего ведома смягчило наименование [2]. Через некоторое время позвонил сенатор из Совета Федерации (имени называть не буду, к тому же он скончался) и предложил встретиться. При встрече он сказал, что в Совете Федерации живо обсуждают книгу и поинтересовался моим мнением о том, как нужно организовать экономическую реформу в России. Я изложил свои взгляды, на что сенатор разочарованно ответил, что в нынешних условиях это невозможно: «Всё разворуют». Но на этом приключения вокруг книги не закончились.
Второе действие началось так. Китайский Юго-Западный экономический университет (город Чэнду, провинция Сычуань) перевел мою книгу на китайский язык и попросил разрешения у издательства «Питер», где книга была издана — опубликовать перевод в Китае. Издательство «Питер» назвала цену. Университет согласился. Тогда издательство еще пару раз поднимало цену — университет отступился, осознав, что это, по сути, запрет.
Третье действие. Главный редактор «Российского экономического журнала» (РЭЖ) позвонил мне, чтобы я дал согласие опубликовать книгу частями на страницах журнала. Я сослался на то, что права публикации теперь у издательства «Питер». Итог очевиден.
Четвертый акт. В то время я был членом диссертационного совета по мировой экономике в крупном вузе Петербурга. На радостях от издания подарил по экземпляру книги каждому члену совета. Результат превзошел все ожидания: из совета меня вскоре исключили.
Теоретические основы концепции академика Глазьева: два вида укладов («технологический» и «мирохозяйственный»).
Академик Глазьев строит свою концепцию на следующей основе: «Гипотеза, на которую мы опираемся в этой книге, исходит из того, что долгосрочное мировое экономическое развитие обладает цикличностью и происходит по спирали. Оно сочетает открытые Н.Д. Кондратьевым [1892–1938] полувековые длинные волны экономической конъюнктуры и обнаруженные Дж. Арриги [1937–2009] вековые системные циклы накопления капитала, в основе которых лежат жизненные циклы, соответственно, технологических и мирохозяйственных укладов» [1; с. 12–13]. Категория «технологический уклад» определена С.Ю. Глазьевым более 30 лет тому назад в его монографии, изданной в 1990 г.: «Адекватное задаче изучения закономерностей технического развития экономики представление экономической структуры предполагает такой выбор ее основного элемента, который не только сохранял бы целостность в процессе технологических сдвигов, но и был бы носителем технологических изменений, т.е. не требовал бы дальнейшей дезагрегации для их описания и измерения. В качестве такого элемента ниже рассматривается совокупность технически сопряженных производств — технологическая совокупность (ТС). Ее можно представить в виде своеобразного «технологического спрута», ядро которого составляет один или несколько основных технологических процессов, а «щупальцами» служат дополняющие производства, обеспечивающие связь со смежными ТС» (...) [3; с. 17].
Первая категория: «технологический уклад» в гипотезе академика Глазьева. Автор конкретизирует свою мысль: «В технологической структуре народного хозяйства можно выделить большие группы ТС, связанные друг с другом однотипными технологическими цепями и образующие своеобразные технологические уклады (ТУ). Каждый из них представляет собой целостное и устойчивое образование, которое можно сравнить с биоценозом: ТС, входящая в некоторый ТУ, «питается» главным образом продуктами жизнедеятельности» ТС, входящих в тот же ТУ, а ее выходная продукция служит, в свою очередь, «питательной средой» для других ТС этого ТУ (...). Каждый ТУ является самовоспроизводящейся целостностью; вследствие этого техническое развитие экономики не может происходить иначе, чем путем последовательной смены ТУ. Жизненный цикл каждого ТУ образует содержание соответствующего этапа технико-экономического развития» [3; с. 21, 23].
В рецензируемой монографии приводится подобное, хотя и существенно отредактированное определение: «Технологический уклад мы определяем, как группы совокупностей технологически сопряженных производств, выделяемых в технологической структуре экономики, связанные друг с другом однотипными технологическими цепями и образующие воспроизводящие целостности. Каждый такой уклад представляет собой целостное и устойчивое образование в рамках которого осуществляется полный макро-производственный цикл, включающий добычу и получение первичных ресурсов, все стадии их переработки и выпуск набора конечных продуктов, удовлетворяющих соответствующему типу общественного потребления» [1; с. 13].
Таким образом понятие технологического уклада Глазьева существенно ỳже понятия марксистского общественно-экономического уклада: Экономический уклад в марксистской политэкономии — это условия хозяйствования, жизнеобеспечения и жизнеустройства определенной части населения, определяемые:
• системой социально-трудовой деятельности этого населения или его местом в общественном разделении труда;
• формой собственности на предметы и средства труда, а также рабочую силу.
Для идентификации общественно-экономических укладов по Марксу целесообразно использовать два критерия: в широком смысле уклад формируется на базе формы собственности на средства производства и рабочую силу; в узком смысле — по виду деятельности, или по отраслевому принципу [4; с. 22].
В марксистской политэкономии категория «уклад» является элементом категории «общественно-экономическая формация». В основе каждой формации лежит определенный способ производства. Если он сменяется другим способом производства, то это влечет за собой и смену одной формации другой. Могут изменяться уровень, ступени развития данного способа производства, а соответственно этому — и фазы развития формации, но не может быть различных способов производства, которым соответствовала бы одна и та же формация. Однако наряду с господствующим способом производства, который определяет лицо, облик данной формации, в ее недрах могут существовать и существуют в виде особых укладов хозяйства остатки старых или зародыши новых способов производства. Один из укладов формации обязательно является определяющим. Так, если формация уже сложилась и достигла определенной зрелости, определяющий уклад будет и преобладающим по своему удельному весу, господствующим в экономике. Если же формация только складывается или общество переживает переходное состояние, он может и не преобладать по удельному весу, но всегда является ведущим, определяет основное направление развития общества, пути его прогресса [5; с. 11]. Хозяйственные уклады, сосуществуя в недрах формации, могут и не претендовать на особую историческую миссию, являясь имманентными [6; с. 32]. Сам академик различает марксистскую и собственную периодизацию социально-экономического развития человечества следующим образом (табл. 1).
Таблица 1
Парадигмы периодизации истории социально-экономического развития| Авторство | По Марксу | По Глазьеву |
|---|
| Концепция | Материалистическое понимание истории, теория базиса и надстройки | Смена технологических и мирохозяйственных укладов | | Трактовка истории | Последовательная смена социально-экономических формаций | Описание жизненных циклов технологических и мирохозяйственных укладов |
Источник: [7; с. 68].
Вторая категория: «мирохозяйственный уклад» в гипотезе академика Глазьева. Не являясь марксистом, академик Глазьев не признает понятие общественно-экономической формации и способа производства, ограничиваясь технологической составляющей и игнорируя составляющую социально-экономическую. Что же предлагает академик Глазьев вместо марксистского понятия «Общественно-экономическая формация»? Определенным заменителем является его категория «мирохозяйственный уклад». Приведем определение этой категории словами академика Глазьева. «Мирохозяйственный уклад мы определили как систему взаимосвязанных международных и национальных институтов, обеспечивающих воспроизводство экономики и определяющих механизм глобальных экономических отношений (курсив академика Глазьева). Смена вековых циклов накопления капитала происходит вследствие завершения жизненного цикла соответствующего мирохозяйственного уклада и становления нового [1; с. 13].
«Имперский» и «интегральный» мирохозяйственные уклады. В теории академика Глазьева современная эпоха характеризуется сменой имперского мирохозяйственного уклада интегральным мирохозяйственным укладом. Ученый пишет: «Уходит в прошлое имперский мирохозяйственный уклад (выделено нами — А.С.), разрушение которого началось с распада СССР. В настоящее время происходит разрушение его второго центра — США, составляющего ядро американского системного цикла накопления капитала. Мировая экономическая система переходит к Азиатскому циклу накопления капитала, в основе которого лежит интегральный мирохозяйственный уклад (выделено нами — А.С.)» [1; с. 17].
По мнению Глазьева, двухполюсный имперский мирохозяйственный уклад с центрами в СССР и США сформировался после второй мировой войны после крушения Британской колониальной империи [1; с. 190], который уступает место интегральному, во главе с Китаем и другими странами ЮВА [1; с. 191]. Сто лет назад экономическое чудо начиналось в СССР и США при диаметрально противоположных политических формах системы управления развитием экономики на основе чего и был создан биполярный имперский мирохозяйственный уклад, который обеспечивал развитие мировой экономики вплоть до распада СССР, после которого начался переход к новому мирохозяйственному укладу, чьим ядром формирования стала КНР [1; с. 12]. А после краха мировой системы социализма сформировалась однополярная американоцентричная модель имперского мирохозяйственного уклада [1; с. 323]. Непонятны критерии, согласно которым СССР был объявлен одним из двух антагонистических полюсов ИМПЕРСКОГО уклада совместно с США. Включать СССР и США в качестве двух антагонистических полюсов единого (?) имперского уклада — идея, по меньшей мере, спорная. Считать СССР полюсом имперского уклада, это примерно то, что Гоголь в «Мертвых душах», определял как «сапоги всмятку», то есть, абсурд. Что такого «имперского» усмотрел исследователь в природе СССР — совершенно непонятно. Далее академик Глазьев отмечает два главных фактора, которые, по его мнению, привели к краху «советского полюса имперского уклада».
Первое. «Российская «шоковая терапия и обвальная приватизация» осуществлялись в 90-е годы под руководством американских кураторов. Реформирование было подчинено задачам экономической и политической десоветизации и скорейшей интеграции России в американоцентричную систему мирохозяйственных связей в качестве ее сырьевой периферии. Для этого были демонтированы институты и функции государственного планирования и кредитования экономики, управления ее научно-техническим развитием, регулирования цен, госмонополии внешней торговли, оставлена повальная приватизация госсобственности» [8; с. 59–60].
Второе. «Антиконституционный государственный переворот в сентябре 1993 года, сопровождавшийся роспуском парламента и расстрелом его здания из танков, устранил всякую оппозицию проведения в жизнь ультралиберальных реформ» [8; с. 60]. То есть один из центров «имперского уклада» погиб не сам по себе, не естественным образом, а был уничтожен. Но каким образом исчезнет второй центр «имперского уклада» — этого академик не уточняет.
На смену имперскому укладу, считает академик Глазьев, должен прийти новый — «интегральный мирохозяйственный уклад» (интегральный МХУ). Характеристика нового интегрального мирохозяйственного уклада академиком раскрывается в целом ряде его трудов, но наиболее развернуто в совместной книге с С.Д. Бодруновым [7; с. 124–128]. По мнению соавторов, особенности нового МХУ, отличающего его от предшествующих, таковы.
Во-первых, «сочетание многообразия» или «единство многообразия»: различные формы собственности, экономические способы регулирования экономики, равноправия и т.п. Во-вторых, качественный «скачок» в расширении возможностей и налаживания эффективного управления социально-экономическим развитием. В-третьих, приоритет общественных интересов над частными. В-четвертых, центральная роль государства, как модератора. В-пятых, формирование новой финансовой и торговой архитектуры. В-шестых, усиление процессов интегральной интеграции и сотрудничества. В-седьмых, возрождение значимости и уважения национального суверенитета. В-восьмых, сверхожесточенная конкуренция как между странами-лидерами старого и нового «ядра», так и между институтами старого и нового МХУ за глобальные ресурсы.
Новый МХУ имеет, по мнению академика Глазьева, следующие три разновидности [1; с. 343–344]. Первая разновидность сформирована в КНР под руководством Компартии Китая, вторая разновидность формируется в Индии, самой большой демократии в мире. Третья разновидность — формирование мирового правительства под руководством американской властвующей элиты в интересах финансового олигархата.
По мнению академика Глазьева первая (коммунистическая) и вторая (демократическая) разновидность нового МХУ формируют интегральный мирохозяйственный уклад (интегральный МХУ). При этом конкуренция коммунистической и демократической разновидностей интегрального мирохозяйственного уклада не является антагонистической [1; с. 217]. Далее в монографии с Бодруновым выдвигается идея об исторической «развилке» развития Интегрального МХУ (табл. 2).
Таблица 2
«Развилка» Бодрунова — Глазьева: сценарии развития Интегрального МХУ| Коммунистический (китайский вариант) | Демократический (индийский вариант) | Олигархический (вариант американо-центричной финансовой элиты) |
|---|
| Возможности для мирного сосуществования, созидательной конкуренции и со-развития. | Несовместимость с другими вариантами, конфликтность, агрессивность. |
Источник: [7; с. 142].
Академик Глазьев отмечает, что наряду с Китаем в формирование ядра нового мирохозяйственного уклада вовлечены Япония, Сингапур, Южная Корея. К этому ядру «подтягиваются» также Россия, Индия, Вьетнам, Малайзия, Индонезия, Бразилия, Венесуэла, Куба и другие страны Латинской Америки [9; с. 257–258].
При этом: «КНР удалось сформировать модель нового мирохозяйственного уклада, качественно превосходящего по эффективности предыдущий. Его основные институты и механизмы воспроизводства экономики отличаются существенным разнообразием, сочетая государственную и частную собственность, централизованное планирование и рыночную самоорганизацию, контроль за соблюдением общенародных интересов и частную инициативу. Другим историческим путем к формированию схожей системы институтов воспроизводства экономики еще раньше КНР подошли Индия, Япония. Сингапур, Южная Корея. Если в КНР эту систему считают социализмом с китайской спецификой, то в Японии никто не ставит под сомнение капиталистический характер Japan Incorporated, вполне капиталистическими считаются и корейские чоболи» [9; с. 22].
Академик Глазьев считает, что: «Новый мирохозяйственный уклад в разных странах воспринимается и как социалистический, и как капиталистический. При этом сами участники не идеологизируют их различные составляющие» [9; с. 26].
«К формирующемуся ядру нового мирохозяйственного уклада подтягиваются как близлежащие страны — Россия, Индия, Вьетнам, Малайзия, Индонезия, так и Бразилия, Венесуэла, Куба и другие страны Латинской Америки. Усиливается притяжение к нему стран африканского континента» [9; с. 36].
И здесь академик Глазьев подходит, пожалуй, к ключевой идее своей теории. Он пишет: «Китайское экономическое чудо является наглядным примером теории конвергенции капиталистической и социалистической систем — антиподов предыдущего мирохозяйственного уклада» [1; с. 21]. И далее: «Дэн Сяопин отказался от устаревших догм марксизма-ленинизма и деполитизировал систему управления народным хозяйством» [1; с. 35]. И еще: «Китайское экономическое чудо является наглядным примером воплощения теории конвергенции капиталистической и социалистической систем — антиподов предыдущего мирохозяйственного уклада» [1; с. 102]. И, наконец, самое главное: «Если исходить из марксистского взгляда на ключевую роль общественной собственности, то приходится признать, что ни капитализма, ни социализма более в мире не существует (выделено нами — А. С.)» [1; с. 103]. По такому поводу уместно привести слова великого К. Маркса, цитирующего «Мефистофеля» не менее великого Гёте: «Так вот кто в пуделе сидел!» [10; с. 39]. Нет капитализма, нет и социализма! Тем самым Глазьев стремится выбросить на свалку истории знаменитую теорию Маркса о противопоставлении коммунистической формации всему предшествующему развитию человечества как предыстории. Лишь коммунистическая формация по Марксу знаменует переход к подлинно человеческой истории (табл. 3). Как тут не вспомнить о «конце истории» Фрэнсиса Фукуямы, как не сопоставить несопоставимое?
Таблица 3
Членение исторического процесса по МарксуПервобытное доклассовое общество
(«первичная формация») | Антагонистическое
общество
(«вторичная
формация») | Первая
«крупная форма»
антагонистического
общества | Азиатский способ производства | | Античный способ производства | | Феодальный способ производства | | Вторая «крупная форма» антагонистического общества — капиталистический способ производства | | Коммунистическая общественная формация |
|---|
Источник: [6; с. 31].
Критика Маркса академиком Глазьевым
Академик Глазьев отвергает марксистско-ленинское членение исторического процесса, критикуя при этом как Маркса, так и Ленина. Академик пишет: «В.И. Ленин сделал свое знаменитое ошибочное обобщение «конца истории» в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма», ибо это была не высшая стадия капитализма как общественно-экономической формации, а последняя стадия Британского системного цикла накопления капитала, в то время как ему «в затылок» уже дышал системный цикл накопления капитала США» [1; с. 194].
С Марксом академик Глазьев расправляется следующим образом: «Гипотеза о закономерности смены мирохозяйственных укладов, на которой основывается настоящая работа, кажется аналогичной марксистской формационной теории. Однако последняя опровергается произошедшим четверть века назад крахом мировой системы социализма и не подтверждается историческими данными. Так, торговля людьми получила максимальное распространение не в призрачном Древнем Риме, а в описанную Марксом эпоху накопления капитала в XIX в. Первобытнообщинная формация также существенно отличается от описанной классиками марксизма коммунистической идиллии. Не говоря уж о наивных представлениях о быстром переходе к коммунистическому обществу с прыжком из царства необходимости в царство свободы в результате социалистического строительства. И характеристика феодализма в формационной теории отражает лишь локализованный в Западной Европе фрагмент разложения традиционного общества с общинным укладом жизни, религиозным сознанием и имперским социально-государственным укладом. Трактовка этого уклада Марксом как азиатского способа производства является не более чем проявлением европейского комплекса превосходства, поскольку такой же точно уклад определял жизнь населения Европы за два столетия до выхода «Капитала». [1; с. 202].
Прав ли академик Глазьев?
Уже при жизни Карла Маркса врагов у него было более, чем предостаточно. Но следует признать, что порой его критики утверждали резонные вещи. Действительно, Карл Маркс, в какой-то мере был своеобразным евро-центристом. Так, современная польская исследовательница Э. Боровска издала интересную монографию: «Индия, Китай, Россия в исследованиях Маркса. Вклад в онтологию сообщества» [11], в которой утверждает, что Маркс считал Россию «полуазиатской» страной, но после 1870 г. особо ей заинтересовался, тем более, что в 1872 г. именно в России вышел первый перевод его первого тома «Капитала». С этого времени изучения России стало для Маркса приоритетным, для чего он даже выучил русский язык. Китай же в понимании Маркса был чисто «азиатской» страной, в отличии от «полуазиатской» России. И «азиатство» для Маркса было синонимом реакционности. Подобное отношение немецкого экономиста понятно, если вспомнить, что в 1948 г. по просьбе императора Австрии русский царь Николай I послал свои войска на подавление венгерского восстания. Это, конечно, была крупнейшая политическая ошибка, благодаря которой Россия приобрела наименование «жандарм Европы».
Известны и многочисленные выпады против Маркса его личного врага — М.А. Бакунина (1814–1876). Русский анархист, в частности, выделял три основных недостатка Маркса: 1) доктринер; 2) ненавидит всех, кто осмеливается ему противоречить; 3) авторитарный коммунист и пангерманист. По славам Бакунина Маркс жаловался, что если Германия тех лет еще не организована демократически, то в этом всецело вина соседней России. На что Бакунин язвительно парировал, что Россия тоже много бы выиграла, если бы соседкой на западе имела Францию, а на востоке вместо Китая — Северную Америку [12; с. 96, 98, 149]. Впрочем, в последнее десятилетие своей жизни К. Маркс неоднократно высказывался о том, что для экономиста самыми интересными объектами исследования являются Северная Америка и Россия.
На многочисленные высказывания оппонентов К. Маркса хочется ответить также следующее. Во-первых, мировая социалистическая система, как это утверждает академик Глазьев, крах не потерпела. В результате предательства М.С. Горбачева исчез оплот социализма в Восточной Европе — СССР и окружающие его социалистические сателлиты, но, как и прежде, успешно развиваются такие социалистические страны как КНР, КНДР, Вьетнам, Куба, Лаос и Беларусь.
Во-вторых, что касается членения исторического процесса Китая, то его можно проиллюстрировать с помощью табл. 4. В Китае развитие шло не так, как в Греции и Риме. Здесь, как и в Европе, до эпохи неолита существовало первобытное доклассовое общество. В эпоху неолита и бронзового века также сформировалась феодально-рабовладельческая или «азиатская» формация. Однако далее начинаются различия: в Китае «азиатский» способ производства не замещается рабовладением, а затем и классическим феодализмом. Лишь с середины XIX века, под давлением извне (экономическая, политическая и военная экспансия Запада) начинаются ускоренно формироваться капиталистические производственные отношения.
Таблица 4
Членение исторического процесса КитаяПервобытное доклассовое общество
(«первичная формация») | Антагонистическое
общество
(«вторичная
формация») | Первая «крупная форма» антагонистического общества — азиатский способ производства | | Вторая «крупная форма» антагонистического общества — капиталистический способ производства | | Начальная стадия социализма с китайской спецификой |
|---|
Источник: [6; с. 36].
Середина 1980-х годов оказалась судьбоносной, как для СССР, так и для КНР. Советская элита во главе с Горбачевым в 1987–1988 гг. приняла концепцию «вашингтонского консенсуса», предав коммунистическую идею и заняла место сырьевого придатка в мировом капиталистическом разделении труда.
Позиция Сталина
Академик Глазьев критикует Маркса за «проявление европейского комплекса превосходства». Как к этому относиться? Посол СССР в Китае с 1959 про 1965 гг., Степан Васильевич Червоненко (1915–2003), в своих воспоминаниях приводит любопытный диалог, состоявшийся в 1948 г., с Юрием Павловичем Францевым (1903–1969), директором МГИМО, которого студенты звали «ЮПеФ». В то время будущий дипломат был студентом: «Смотрите-ка. Он читает Энгельса. Знаменитую его статью о внешней политике России, — обратился ЮПеФ к сопровождавшему его помощнику. — Ну и как вам эта статья?
В адресованном мне вопросе был подвох. Это я понял стразу. Статья Энгельса была антироссийская. В ней классик утверждал, что внешняя политика России и ее дипломатия определялись немцами. Однако в противовес Энгельсу имелось выступление Сталина с замечаниями и поправками. Вот об этих замечаниях я и сказал. Плюс к этому позволил себе вывод, что «иногда и классики могут ошибаться».
– А вы читали замечания товарища Сталина? — спросил ЮПеФ.
Я ответил, что читал и в подтверждение достал из полевой сумки (подарок отца) номер журнала «Большевик» со сталинскими замечаниями.
ЮПеФ прошелся по моим заметкам на полях журнала и сказал, что ему нравится, как я отвечаю. (...) Потом опять повернулся ко мне:
– Может быть вы еще знаете, что на словах заметил товарищ Сталин по поводу Статьи Энгельса?
Я открыл было рот, чтобы ответить, но ЮПеФ опередил меня:
– Товарищ Сталин при встрече с историками-марксистами сказал, что «старик (Энгельс) мало что понимал в этом деле» [13; с.147–148].
Известно, что И.В. Сталин очень много читал, и конечно, в том числе, классиков марксизма. При этом он отмечал не только их достижения, но и ошибки, но относился к этому диалектически. Главные постулаты марксизма: теорию прибавочной стоимости и идею формационного развития И.В. Сталин считал безупречными.
Китайская позиция
Руководство КНР сделала выбор в пользу социализма: разработав концепции «начальной стадии социализма» и «социализма с китайской спецификой». С самого начала реформы 1979 г. в Китае развернулись жаркие дискуссии о совместимости новых экономических форм развития с принципами социализма. При этом Дэн Сяопин никогда не сомневался в незыблемости социалистического пути. Особенную остроту теоретические споры приобрели в 1985–1986 гг. В итоге появилась формула «социализма с китайской спецификой» и концепция «начального этапа социализма». Впервые тезис о начальном этапе социализма был оглашен в 1981 г. в решениях 4-го пленума ЦК КПК одиннадцатого созыва. На XII съезде КПК (1–11 сентября 1982 г.) тезис был повторен в докладе Ху Яобана (1915–1989). Это был ответ тем теоретикам, которые утверждали, что следует отказаться от социализма и во всем учиться у капитализма. В развернутом виде концепция начального этапа социализма была изложена Чжао Цзыяном (1919–2005) на XIII съезде КПК (25 октября — 1 ноября 1987 г.) и получила полное одобрение Дэн Сяопина. Временные рамки «начального этапа социализма» конкретно не определялись, но неоднократно говорилось, что он может растянуться и на сто лет. Для китайских реформаторов принципиально важным было то, что китайское общество развивается именно в рамках социализма, но осуществляет это на основе модели с китайской спецификой (中国特色社会主义). Если Мао Цзэдун и его ортодоксальные последователи стремились установить советское единообразие форм собственности, утвердив, как высшую форму общественную, а фактически государственную, то новая концепция признавала совместное развитие самых многообразных форм собственности: от частной до государственной [6; с. 278–279].
Решительно отвергая концепцию Глазьева: «ни капитализма, ни социализма», обратимся к китайским первоисточникам. Еще раз подчеркнем, что Дэн Сяопин всегда являлся стойким и неуклонным сторонникам социализма. При этом он отмечал, что не следует отождествлять план с социализмом, а рынок с капитализмом. Так, в ответах главному редактору американского концерна «Тайм» Г.А. Грюнвальду (Henry Anatole Grunwald, 1922–2005) 23 октября 1985 г., он говорил: «Между социализмом и рыночной экономикой не существует коренных противоречий. Вопрос в том, какой способ наиболее активно развивать производительные силы общества. В прошлом мы руководствовались только принципами плановой экономики. Однако многолетняя практика показала, что в определённом смысле следование в русле одной лишь плановой экономики ограничивает развитие производительных сил. Сочетание плановой экономики с рыночной содействует раскрепощению производительных сил и ускоряет экономическое развитие. После 3-го пленума ЦК КПК [декабрь 1978 г.] мы неукоснительно и твердо придерживаемся четырех основных принципов, важнейшим из которых является сохранение социалистического строя. (...) Теперь уже ясно, что проведение политики расширения внешних связей, сочетание плановой экономики с рыночной и осуществление целого ряда системных реформ оказались правильными. Явилось ли это нарушением социалистических принципов? Нет. Ибо в ходе реформы мы учитывали два момента! Во-первых, ведущее место в экономике по-прежнему принадлежит общественному сектору, и, во-вторых, цель экономического развития состоит в том, чтобы сделать зажиточным весь народ, изначально избегая поляризации общества» [14; с. 290–291].
6 февраля 1987 г. в беседе с ответственными работниками ЦК КПК Дэн Сяопин говорил: «Почему, когда говорят о рынке, его непременно отождествляют с капитализмом, и только план связывают с социализмом? Ведь и план, и рынок это всего лишь способы. Можно задействовать все, что идет на пользу развитию производительных сил. Все, что поставлено на службу социализму, является социалистическим» [14; с. 322].
А теперь обратимся к словам Си Цзиньпина, сказанные им по случаю столетия КПК 1 июля 2021 г.: «Орудийные залпы Октябрьской революции донесли до Китая марксизм-ленинизм. Наряду с великим пробуждением китайского народа и китайской нации, в процессе соединения марксизма-ленинизма с китайским рабочим движением родилась Коммунистическая партия Китая. Рождение в Китае Коммунистической партии — это великое эпохальное событие, которое кардинально изменило направление и ход развития китайской нации с периодом новой истории. (...) Извлекая уроки из истории, открывая будущее, необходимо продолжить продвигать китаизацию марксизма. Марксизм — это коренная руководящая идеология партии и государства, душа и знамя КПК. (...) Успех КПК и преимущества социализма с китайской спецификой в конечном счете кроются в эффективном применении марксизма!
В новом походе мы должны, непоколебимо придерживаясь марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна, теории Дэн Сяопина, важных идей тройного представительства и научной концепции развития, всесторонне претворять в жизнь идеи о социализме с китайской спецификой новой эпохи, продолжать сочетать основные положения марксизма с конкретной реальностью Китая, с превосходной традиционной китайской культурой, под марксистским углом зрения наблюдать за эпохой, понимать ее характерные черты и направлять тенденции ее развития, продолжать развивать современный китайский марксизм и марксизм XXI века! [15; с. 3, 15–16]. |
| |
|
|
